Глава VI

Через два дня мистер Брюммель нанес Тэвернерам визит на Брук‑ стрит и задержался у них на целых три четверти часа. Мисс Тэвернер откровенно извинилась за свою неразумную грубость, но мистер Брюммель, лишь шутливо покачав головой, сказал:

– Столько людей слышало грубости от меня, мэм, но пока еще никто не слышал, чтобы я совершил глупость, попросив у них прощения. Единственное, за что вам бы следовало извиниться, так это за то, что вы приняли мистера Фронсхема за меня. А это удар, мадемуазель, признаюсь, жестокий удар! Я всегда думал, что такое просто немыслимо!

– Понимаете, сэр, вы вошли в зал следом за ним, а он был такой… такой великолепный! – оправдывалась Джудит.

– Его красит одежда, которую шьет его портной, – произнес мистер Брюммель. – Ну а я – я сам выбираю себе портного и своим именем возношу его!

Как хотелось Джудит, чтобы в этот момент рядом был Перегрин – ему бы очень полезно было услышать такое суждение!

К тому времени, как мистер Брюммель поднялся, чтобы откланяться, доброе впечатление, которое он произвел на Джудит в клубе Альмака, укрепилось еще больше. Он был очаровательным собеседником, держался просто отменно, безо всякой аффектации, но с большой грациозностью. У него была очень забавная манера представлять свои суждения в шутливой форме, что очень нравилось Джудит. Возможно, потому, что мистеру Брюммелю доставляло удовольствие абсолютно во всем высказываться в противовес мнению мистера Миллза, либо потому, что ему хотелось ублажить своего друга Ворта, но он проявил большую заинтересованность в появлении мисс Тэвернер в свете. Он посоветовал Джудит ни на йоту не менять своего раскованного поведения, которое так покоробило мистера Миллза. Оговаривать ее будут все равно – что так, что эдак.

Мисс Тэвернер с торжеством взглянула на свою компаньонку:

– А пристало ли мне самой править экипажем в парке, сэр?

– Разумеется! – отвечал мистер Брюммель. – Лучше и придумать нельзя. Делайте все, что вам хочется, только не будьте такой, как все!

Мисс Тэвернер вняла его совету и тотчас же наказала брату купить для нее высокий фаэтон и пару выездных лошадей.

В конюшне Перри ей ни одна лошадь не понравилась, она очень хотела, чтобы брат поехал с ней к известному всем Таттерсолу. В способность Перри разбираться в лошадях Джудит верила мало.

К счастью, в дело вмешался граф Ворт. К этому времени Перегрин пересмотрел уже в «Морнинг Пост» почти с десяток объявлений о лошадях: у всех, как писалось в газете, был прекрасный внешний вид, отличные осанка и шаг и огромная сила.

Как‑ то к вечеру граф прибыл на Брук‑ стрит, сам правя своим парным двухколесным экипажем.

Мисс Тэвернер как раз собиралась пройтись по Гайд Парку.

– Я вас надолго не задержу, – сказал Ворт, кладя на стол перчатки и шляпу. – Я слышал, вы купили высокий фаэтон для ваших собственных нужд?

– Совершенно верно, – отвечала Джудит. Граф оглядел ее сверху вниз.

– А вы умеете править лошадьми?

– Иначе я бы не купила экипаж, лорд Ворт.

– Я бы сказал, что для дамы куда безопаснее простой фаэтон.

– Вы можете говорить, что вам угодно, сэр. Но я выеду в высоком.

– Я в этом не очень‑ то уверен, – сказал Ворт. – Пока вы меня еще не убедили, что можете им править.

Джудит выглянула в окно и увидела графского грума, который стоял возле разгоряченных запряженных лошадей. Сегодня гнедых в экипаж не впрягли, заменив их на серых.

– Позвольте мне заверить вас, сэр, что я не только умею править двумя лошадьми. Я бы могла с такой же легкостью справиться с вашими четырьмя, – заявила Джудит.

– Превосходно! – неожиданно согласился граф. – Давайте!

Джудит была совершенно ошарашена.

– Вы хотите сказать – прямо сейчас?

– А почему бы и нет? Уж не боитесь ли вы?

– Я? Боюсь? Лучшего и желать нельзя! Только я для поездки не одета.

– У вас в распоряжении двадцать минут, – произнес граф. И направился к креслу около стола.

Разумеется, мисс Тэвернер нисколько не понравилось, что с ней так просто и безразлично обошлись. Но ей слишком уж хотелось показать, как ловко она умеет править экипажем, и поэтому она не стала затевать скандал. Она пулей выскочила из комнаты, промчалась по лестнице и резко дернула колокольчик, вызывая горничную. Затем Джудит объявила своей абсолютно опешившей компаньонке, что прогулка в Гайд Парк отменяется, а она едет кататься с лордом Вортом.

Ровно через четверть часа Джудит вернулась в комнату. Вместо воздушного муслинового платья она надела простого покроя костюм из темной ткани и маленькую бархатную шляпку, с одной стороны отогнутую наверх над ее золотыми локонами, а с другой украшенную пером.

– Я готова, милорд, – сказала Джудит, натягивая прочные Йоркские перчатки от загара. Граф распахнул перед Джудит дверь.

– Позвольте вам сказать, мисс Тэвернер, что какие бы оплошности вы не допускали, но одеваетесь вы с безупречным вкусом.

– Я не согласна, сэр, что допускаю какие бы то ни было оплошности, – вспыхнула Джудит.

При виде мисс Тэвернер ожидавший в экипаже слуга графа прикоснулся к своей шляпе, но при этом бросил откровенно вопрошающий взгляд на своего хозяина.

Мисс Тэвернер взяла в руки кнут и вожжи и, презрительно отказавшись от чьей‑ либо помощи, взобралась на место кучера.

– Команды тебе будет давать мисс Тэвернер, Генри, – сказал граф, садясь рядом со своей подопечной.

– Мой лорд! Неужели вы и впрямь собираетесь позволить особе женского пола править нашим экипажем? – почти с отчаянием спросил Генри. – А как же моя гордость?

– А ты ее проглоти, Генри, – дружески посоветовал граф.

Генри весь вскипел от гнева. Глядя стеклянными глазами на стоящий рядом фонарный столб, он угрожающе произнес:

– Я слышал, как мистер Форрестер спрашивал про меня, желая, чтобы я служил ливрейным лакеем у него. Уж вы поверьте моим ушам, так это и было. И еще лорд Барримор. Даже не знаю, что б он только отдал, чтобы меня к себе заполучить.

– А лучше всего тебе было бы пойти к сэру Гарри Пейтону, – порекомендовал лорд Ворт. – Я тебе дам для него записку.

Лакей с видом оскорбленного достоинства и обидой взглянул на графа.

– Ну, а что же тогда будете делать вы, если я уйду? – спросил он.

Мисс Тэвернер подала лошадям команду трогаться и властно приказала лакею:

– Отойдите от лошадей! Если вы боитесь, то ждите нас здесь.

Лакей отпустил рысаков и поспешил занять свое место. Взбираясь на сиденье, он, сильно взволнованный, пробормотал:

– Я уж столько сиживал позади вас, когда вы были в своем уме, хозяин, посижу и теперь, котда вы явно свихнулись. А еще я сидел за вами, когда вы устроили скачку с этим сэром Джоном по дороге в Брайтон. И ни разу я не сказал ни одного слова! Но чтобы сидеть за вами, таким сумасшедшим, как сейчас – такого не было раньше никогда!

Затем он сложил руки, мрачно кивнул головой и погрузился в молчание, всем своим видом демонстрируя явное неодобрение.

Не скрывая свой пыл, мисс Тэвернер гнала лошадей вниз по улице быстрым аллюром. Она выжимала из них все, что было возможно. Руки Джудит были крепкие и легкие. Она отлично знала, как править лошадью. Вскоре она действительно доказала графу, что вполне умело справляется с кнутом.

Джудит стеганула коренника и вновь подхватила плеть легким движением запястья. Спокойно, без единой заминки, она доставила Его Светлость в Гайд Парк и дважды объехала вокруг всего парка. На мгновение позабыв, что ей надо быть сдержанной и холодной, она импульсивно прокричала:

– Я привыкла править всеми лошадьми у отца, но никогда не доводилось мне ездить на таких легких и послушных, как эти, сэр!

– Считается, мисс Тэвернер, что я нечто вроде ученого судьи по вопросам конюшни, – произнес граф.

В это время по парку совершал прогулку сэр Фредерик Гарри Пейтон под руку с высокочтимым Фредериком Бингом. Сэр Гарри задохнулся от удивления и воскликнул:

– Боже правый! Взгляните‑ ка! Да это экипаж Ворта!

– Так оно и есть, – согласился мистер Бинг, продолжая строить глазки компании молодых дам.

– Да, но его серыми правит особа женского пола! К тому же чертовски хорошенькая!

Последние слова сумели произвести должное впечатление на мистера Бинга, и он взглянул вслед экипажу.

– Чрезвычайно странно! А может, это его воспитанница, мисс Тэвернер? Я слышал, что она на редкость очаровательна. Если не ошибаюсь, у нее восемьдесят тысяч фунтов.

Сэр Гарри слушал его рассеянно.

– Ни за что бы не поверил! Ворт или рехнулся, или влюбился! А Генри‑ то тоже хорош! Вот что я вам скажу: это значит, я наконец‑ то сумею заполучить его Генри!

Мистер Бинг с умудренным видом покачал головой.

– Ворт его не отпустит. Вы ведь знаете, как обстоят дела: экипаж Ворта и его верный Генри – почти притча во языцех. Я слышал, что до того, как Ворт его нашел, он чистил трубы на крышах.

– Это верно. Но, насколько я знаю Генри, он после такого больше ни минуты у Ворта не останется.

Но сэр Генри ошибся. Когда экипаж вернулся на Брук‑ стрит, Генри поглядел на мисс Тэвернер с таким выражением, которое больше всего напоминало уважение.

– Это совсем не то, к чему я привык, и не очень я это и одобряю вообще‑ то, – произнес он, – но вы справляетесь с ними заправски, мисс, очень заправски, черт побери!

Граф помог своей подопечной выйти из экипажа.

– Можете пользоваться своим высоким фаэтоном, – сказал он. – Но не премините сказать Перегрину, что я сам займусь покупкой подходящих для вас лошадей.

– Вы очень добры, сэр, но Перегрин вполне способен выбрать для меня лошадей.

– Я, конечно, обязан считаться с вашей естественной привязанностью к брату, мисс Тэвернер, но тут уже все заходит слишком далеко! – рассердился граф.

Джудит не успела дать ему достаточно решительный отпор, потому что в дверях показался дворецкий. Она понимала, что затевать ссору с опекуном в присутствии слуги было бы непристойно. Поэтому она просто спросила, не хочет ли граф пройти к ним в дом.

Ворт отказался, отвесил поклон и сошел вниз по лестнице к своему экипажу.

Мисс Тэвернер раздирали два чувства: ее злило, что лорд Ворт так своевольно вмешивается в ее планы; и в то же время она испытывала глубокое удовлетворение от того, что теперь у нее будут именно такие лошади, каких ей хотелось.

Через пару дней все отдающие дань моде я толпящиеся в Гайд Парке дамы и господа были сражены необычным зрелищем: мисс Тэвернер, о богатстве которой столько говорили, сама правила великолепной парой гнедых, сидя на широких козлах высокого фаэтона с украшениями в виде лебединых шей. Мисс Тэвернер сопровождал лакей в ливрее. Ее лицо выражало надменную самонадеянность (по совету мистера Брюммеля) и полное безразличие к той сенсации, которую вызвало ее появление. И, как бы по счастливой случайности, как раз в это самое время по Гайд Парку гулял мистер Брюм‑ мель со своим другом Джеком Ли. Он с радостью помахал Джудит рукой, а мисс Тэвернер придержала коней, чтобы перекинуться с ним парой слов. Улыбнувшись мистеру Брюммелю, она произнесла:

– Удивляюсь вам, сэр! Как это вы на глазах у всех беседуете с такой персоной как я, которую отвергает весь модный свет?

– Дорогая моя мадемуазель, умоляю вас – не говорите об этом, – совершенно серьезно отвечал Брюм‑ мель. – Возле нас никого нет.

Она рассмеялась и позволила ему представить ей мистера Ли.

В течение недели фаэтон всем известной богатой наследницы мисс Тэвернер стал одной из достопримечательностей Лондона. Несколько титулованных дам попробовали повести себя в том же духе. Но, поскольку никто из них не умел править даже одной лошадью, не говоря уже о паре, все подобного рода попытки вскоре прекратились.

Исключение составила только леди Лейд, но она была столь вульгарна и такого незнатного происхождения (до того, как выйти замуж за сэра Джона, она была возлюбленной разбойника с большой дороги, которого называли Джек – Шестнадцать струн), что ее просто нельзя было принимать в расчет.

Какой‑ то даме едва‑ едва удавалось справиться с од‑ ной‑ единственной упрямой лошадью, а другой – еле‑ еле протащиться на своей вялой кляче, в то время как мисс Тэвернер проносилась мимо в своем высоком фаэтоне. Тщетные усилия этих бедняжек никак не отразились на их роли в свете. И мисс Тэвернер было позволено править своей парой гнедых безо всякой конкуренции.

Однако она не всегда выезжала в своем экипаже. Иногда каталась верхом, обычно вместе с братом. Изредка – с милыми дочерьми лорда Энглесея, а чаще всего со своим кузеном, мистером Бернардом Тэвер‑ нером. У Джудит была очень горячая черная лошадка. Прошло совсем немного времени, и ее черная стала столь же популярна, как и серая длиннохвостая кобыла лорда Мортона.

Джудит овладела мастерством вызывать у людей идиосинкразию.

Через месяц Тэвернеры столь успешно внедрились в свет, что даже миссис Скэттергут вынуждена была признать, что, по всей видимости, больше никаких оснований для страха нет. Перегрин не только стал членом клуба Байта, но добился избрания и в клуб Вотьера. Постоянному президенту последнего, мистеру Брюмме‑ лю, пришлось выбрать при голосовании белый, а не черный шар, поскольку лорд Сефтон положительно заверил президента, что Перегрина принять необходимо. Лорд Сефтон считал, что ни запаха конюшен, ни скверного аромата плохой ваксы для сапог Перегрин с собой в клуб не принесет. А именно это, как подсказывал мистеру Брюммелю его опыт, чаще всего отличало деревенских сквайров.

Как гость мистера Фитцджона Перегрин был приглашен на встречу в высокое общество любителей бифштексов. Там на его долю выпало великое блаженство лицезреть потрясающего герцога Норфолского. Последний ввалился в зал как простой трактирщик; он председательствовал за обедом, будучи одетым в старый синий сюртук и несвежее белье. Он съел больше бифштексов, чем кто‑ либо еще, расточал добродушие и веселые шутки и задолго до окончания встречи крепко заснул.

Перри ходил на учебные тренировки по боксу в салон Джексона; стрелял в галереях у Мэнсона; фехтовал в клубе Анджело; ходил пить «Блу руин» в салон Крибба; выезжал на скачки в собственном экипаже‑ тильбюри. Вообще он вел себя точно так же, как и любой другой молодой джентльмен с хорошим состоянием, который считает себя модным щеголем.

В речи Перри появились расхожие выражения. Он потерял уйму денег, играя в макао или делая ставки в спорах со своими закадычными друзьями. Перри стал слишком много выпивать.

Все это начало вызывать у Джудит большую тревогу. Когда она пыталась увещевать брата, он только смеялся в ответ и заверял сестру, что ему можно доверять, – он никогда черты не перейдет. После таких разговоров Перри отправлялся с компанией веселых джентльменов и зозвращался лишь под утро под сильными винными парами или же – по его собственному определению – приняв чуточку больше нормы.

Джудит обратилась за советом к своему кузену. С адмиралом у нее близкие отношения так и не сложились, но с Бернардом Тэвернером они вскоре стали хорошими друзьями.

Мистер Тэвернер выслушал Джудит очень внимательно. Он согласился, что Перегрин ведет уж слишком бурную жизнь. Потом мягко сказал:

– Вы знаете, я сделаю ради вас все, что только в моих силах. Я вижу то, о чем вы говорите, и очень об этом сожалею. Я только удивляюсь, почему в дело не вмешивается лорд Ворт.

Джудит подняла на него глаза.

– А не могли бы это сделать вы? – спросила она. Мистер Тэвернер улыбнулся.

– У меня нет на то никакого права. Вы думаете, Перри меня послушает? Уверен, не станет. Он посчитает, что я просто зануда, и на этом все кончится. Лучше бы…– Он замялся. – Можно мне быть откровенным?

– Я была бы только рада.

– Тогда я бы сказал, что, по моему мнению, здесь должен проявить свой авторитет лорд Ворт. Такое право есть только у него.

– Но именно лорд Ворт предложил кандидатуру Перри в клубе Вотьера, – с горечью сказала Джудит. – Сначала я обрадовалась, но я и понятия не имела, что там одни игроки. И именно Ворт повез Перри в ужасную таверну, которую они называют «салоном Крибба». А там он и встречается со всеми этими боксерами‑ профессионалами, о которых день и ночь только и говорит. С минуту мистер Тэвернер молчал. Потом он произнес:

– Я этого не знал. И все‑ таки винить Ворта нельзя: это его собственный мир, тот самый, куда так стремился попасть Перри. Лорд Ворт сам по натуре – игрок, он всем известен как отчаянный кутила. Он из тех, на ком держится Карлтон Хаус. Может быть, его очень мало тревожит, чем занимается Перри? Поговорите с ним, Джудит: вас он должен послушать.

– Почему вы так думаете? – нахмурилась Джудит.

– Извините меня, моя милая кузина, но мне несколько раз казалось, что Его Светлость проявляет к вам особое пристрастие. Нет, больше я ничего не скажу.

– О нет! – воскликнула Джудит с негодованием. – Вы ошибаетесь. Об этом даже помыслить невозможно!

Мистер Тэвернер сделал такой жест, как будто хотел взять Джудит за руку. Но он подавил в себе это желание и сказал, открыто глядя ей в глаза:

– Я очень рад.

– Вы что‑ нибудь против него имеете? – быстро спросила Джудит.

– Абсолютно ничего! И если я боялся… если мне пришла в голову эта неприятная мысль, что у него к вам особое отношение, вы должны меня простить. Я просто не мог удержаться. Но я и так сказал уже слишком много. Поговорите с лордом о Перри. Я не сомневаюсь, что Ворт никоим образом не хочет, чтобы Перри отбился от рук.

Этот разговор сильно взволновал Джудит, и особенно взгляд мистера Тэвернера, которым он сопровождал свои слова. Все это не вызвало у нее неприязни: мистер Тэвернер ей очень нравился. Но ей хотелось, чтобы он больше ничего не говорил. Казалось, он вот‑ вот объяснится ей в любви. И она была благодарна, что он этого не сделал. Джудит не знала, что творилось в ее собственном сердце.

Совет мистера Тэвернера был слишком искренним, и игнорировать его было нельзя.

Джудит долго думала о его словах и поняла, насколько они справедливы. Решив поговорить с Вортом, она села в свой фаэтон и без кучера, одна, поехала к графу. Если она пригласит его на Брук‑ стрит, это значит, что непременно при сем будет присутствовать миссис Скэттергуд. Джудит подумала, что ничего предосудительного нет, если опекуна навещает его воспитанница.

Джудит попросили пройти в гостиную. Но через пару минут слуга вернулся и пригласил ее следовать за ним. Они прошли один лестничный пролет и оказались в личной комнате Его Светлости. Лакей огласил ее приход.

Граф стоял возле стола у окна. Держа в руках нечто похожее на винную бутылку, он погружал в нее какой‑ то железный предмет вроде шпаги. На столе было несколько листков пергаментной бумаги, сито, две стеклянные пиалы, пестик и ступка из самшитового дерева.

Мисс Тэвернер смотрела на все эти вещи с большим удивлением, совершенно не понимая, что с ними делает граф.

Вся комната была уставлена полками с огромным количеством темных глазурованных кувшинов и цинковых канистр. На всех были наклейки с названиями, которые показались Джудит очень забавными: «Шолтен», «Курачао», «Мазульпатам», «Бюро Деми‑ грос», «Болон‑ гаро», «Старый Парт».

Джудит подняла на графа вопрошающий взор, но он был целиком поглощен своей бутылкой и шпагой.

– Вы должны простить меня за то, что я принимаю вас здесь, мисс Тэвернер, но я сегодня очень занят, – произнес Ворт. – Для меня было бы подобно смерти оставить эту смесь в таком состоянии, как сейчас. Иначе бы я, конечно же, сам приехал к вам. Позвольте спросить, а Марию Скэттергуд вы оставили внизу?

– Ее со мной нет. Я приехала одна, сэр.

По‑ видимому, в бутылке был какой‑ то мелкий порошок. Пользуясь шпагой, граф извлек чуточку этого порошка и бросил в ступку, а потом начал смешивать его с чем‑ то, что уже в ней было. Однако, услыхав слова Джудит, он взглянул на нее, и угадать значение этого взгляда она не смогла. Потом его глаза снова уставились на ступку, и он продолжил свою работу.

– Ах так? Это для меня большая честь. Не хотите ли присесть?

Джудит слегка вспыхнула, но стул к себе придвинула.

– Может быть, вам покажется странным мой поступок, сэр, но дело в том, что мне надо сказать вам нечто такое, что я бы не хотела говорить в присутствии миссис Скэттергуд.

– Я целиком в вашем распоряжении, мисс Тэвернер. Джудит стянула с рук перчатки и стала их разглаживать.

– Я с большим трудом заставила себя приехать к вам, лорд Ворт. Но мой кузен, мистер Тэвернер, очень советовал мне с вами поговорить. И я не могу не согласиться, что он был прав. В конце концов, вы – наш опекун.

– Продолжайте, продолжайте, моя воспитанница. Что, вам сделал предложение Веллеслей Пул?

– Боже правый, нет! – воскликнула Джудит.

– Так сделает, – спокойно произнес граф.

– Я приехала к вам совсем не по поводу своих дел, сэр. Я хочу поговорить с вами о Перегрине.

– Жизнь полна разочарований, – заметил Ворт. – В каком же веселом доме он находится?

– Ни в каком! – жестко сказала Джудит. – Хотя у меня нет ни малейших сомнений, что именно этим все кончится, если не предпринять мер, чтобы его остановить.

– Весьма, весьма вероятно, – согласился Ворт. – Это ему не повредит.

Он взял со стола пиалу и очень аккуратно накапал из нее несколько капель в свою смесь.

Джудит встала.

– Я вижу, сэр, что зря теряю время. Вас это не интересует.

– Не особенно, – согласился граф, ставя бутылку обратно на стол. – Тот аристократизм, который вы в него вбивали, оказался не совсем привлекательным, не правда ли?

– Вас, лорд Ворт, не интересует, что ваш подопечный оказался в безобразной компании, которая ничего хорошего ему не даст?

– Нисколько, абсолютно нисколько! Я этого ожидал, – сказал Ворт. Он улыбнулся. – Да что же он такого сделал, что так взволновал свою заботливую сестру?

– Я думаю, вы сами отлично знаете, сэр. Он пропадает в игорных залах и, боюсь, хотя уже почти уверена, еще Бог знает где. Он упоминал об одном таком доме на улице Святого Джеймса.

– На Пикеринг Плац? – спросил граф.

– Кажется, так, – обеспокоенно произнесла Джудит.

– Дом номер пять, – кивнул Ворт. – Я знаю – это кромешный ад. И кто же его туда направил?

– Я точно не знаю, но думаю – мистер Фарнэби. Граф сосредоточенно перемешивал свою смесь над листком пергаментной бумаги.

– Мистер Фарнэби? – переспросил он.

– Вы его знаете, сэр?

Казалось, все внимание графа было целиком поглощено его занятием. Однако через минуту он сказал, как будто не слышал ее вопроса:

– Я понимаю, мисс Тэвернер, что, по вашему мнению, именно я, так сказать, должен направлять Перегрина на более благоразумный путь.

– Вы его опекун, сэр!

– В этом я отдаю себе полный отчет. Восхищение своим воспитанником я выразил, когда порекомендовал его в члены двух самых изысканных клубов Лондона. Не помню, чтобы я когда‑ либо за всю свою жизнь сделал так много для кого‑ нибудь еще.

– Вы полагаете, что сослужили Перри хорошую службу, представив его в игорный клуб? – возмутилась Джудит.

– Конечно!

– Без сомнения, вы будете думать так же, когда он проиграет все свое состояние!

– В одном вы должны быть абсолютно уверены, мисс Тэвернер: пока завязки кошелька в руках у меня, свое состояние Перри не проиграет.

– А что будет потом? После того, как он познает эту страсть к картам?

– Надеюсь, к тому времени он станет чуточку помудрее, – произнес граф.

– Мне надо было двадцать раз подумать, прежде чем ехать к вам, – с горечью сказала Джудит. Ворт повернул голову.

– Вы ошибаетесь, вы поступили абсолютно правильно, что приехали ко мне. Ваша ошибка была в том, что вам казалось, будто я не знаю о поступках Перри. А ведет он себя именно так, как я и предполагал. Но, как вы, очевидно, сумели заметить, это не вызывает у меня особых волнений.

– Да, это я заметила, – выразительно произнесла Джудит. – Вас куда больше волнует то самое дело, которым вы в данный момент так сосредоточенно занимаетесь.

– Совершенно верно, – согласился граф. – Я смешиваю особый нюхательный табак, а это весьма серьезное занятие, мисс Тэвернер.

Джудит моментально переключила свое внимание.

– Нюхательный табак? И во всех этих банках – табак?

– Во всех, без исключения.

Мисс Тэвернер с удивлением, и даже с осуждением, обвела взглядом полки.

– Как я догадываюсь, вы посвятили этому всю свою жизнь?

– Почти так. Но эти исследования не только для меня лично. Подойдите сюда. – Джудит с явной неохотой подошла поближе. Ворт повел ее по комнате, указывая на разные бутылки и банки. – Вот это испанские отруби: как правило, самый популярный состав для нюхательного порошка. А это «макуба» с очень сильным запахом, его применяют лишь для отдушки. Это бразильский нюхательный порошок из больших зерен с очень приятным ароматом, но, возможно, слишком крепкий. Я его обычно беру в свою смесь для запаха. В той бутылке смесь, сделанная самим Регентом. А добавлен к ней «Отто» из Рэя. Рядом табак, который я держу для представительниц прекрасного пола. Он называется «Фиолетовый Страссбургский». Смесь отвратительная, но обычно женщинам очень нравится. Ею пользуется королева. – Граф снял банку с полки, вытряхнул чуточку содержимого себе на ладонь и протянул ее Джудит. – Попробуйте!

Вдруг Джудит осенило. Она подняла на Ворта глаза.

– А многие дамы нюхают табак, лорд Ворт?

– Не сказал бы. Чаще всего это дамы преклонного возраста.

Джудит взяла с его ладони щепотку табака и очень осторожно втянула его в нос.

– Мне не очень нравится. Мой отец любил табак «Королевский мартинник».

– Я держу у себя немножко этого табака для некоторых своих гостей. Довольно приятный, верно, но несколько слабоват.

Джудит вытерла пальцы носовым платком.

– Если какой‑ то даме захочется нюхать табак, чтобы почувствовать что‑ нибудь необычное, какой сорт ей бы следовало выбрать, сэр?

Он улыбнулся.

– Ей нужно обратиться либо к лорду Питершему, либо к лорду Ворту, чтобы получить специальный рецепт, который будет известен как сорт «Мисс Тэвернер».

Глаза у Джудит засияли.

– Вы для меня его сделаете?

– Я сделаю его для вас, мисс Тэвернер, если буду уверен, что обращаться с ним вы будете осторожно.

– А что я должна делать?

– Вы не должны орошать его духами, не должны слишком пересушивать или класть табакерку в очень холодное место. Хороший табак нюхают, когда нет насморка. Вы должны убирать его на ночь под подушку. Если понадобится, пошлите его мне, и я восстановлю его качества. Ничего в этом отношении сами не предпринимайте. Это совсем не такое простое дело.

– А еще хорошо бы иметь табакерку, подходящую к каждому платью, – задумчиво сказала мисс Тэвернер.

– Разумеется! Но сначала научитесь правильно пользоваться табакеркой. Самое лучшее понаблюдать, как это делает мистер Брюммель. Вы увидите, что он берет табакерку всегда одной рукой, левой, и делает это с особой грациозностью.

Джудит стала натягивать на руки перчатки.

– Я буду очень вам обязана, сэр, если вы будете столь любезны и составите мне рецепт этой смеси, – сказала она. Однако поняв, как далеко ушла от истинной цели своего визита, резко повернула разговор на прежнюю колею. – Вы ведь запретите Перри посещать эти гадкие игорные залы, сэр, и общаться с его скверной компанией?

– Я просто не в силах запретить Перри ни того, ни другого, даже если бы очень этого хотел, – спокойно отвечал граф. – Приобрести немножко опыта ему совсем не помешает.

– Правильно ли я тогда понимаю, сэр, что вы не считаете для себя нужным интересоваться его делами?

– Очень мало вероятно, мисс Тэвернер, чтобы Перри стал меня слушаться, даже если бы я и вмешался в его дела.

– Вы могли бы его заставить вас слушаться!

– Не тревожьтесь, мисс Тэвернер. Когда я увижу, что мне необходимо заставить его слушаться, я так и поступлю, как бы он при этом меня ни игнорировал.

Джудит это не удовлетворило, но ей стало ясно, что убеждать его дальше было совершенно бесполезно. И она попрощалась. Граф проводил ее до фаэтона. Он уже собирался вернуться в дом, как вдруг его окликнули два всадника, проезжавшие мимо. Один из них был лорд Алванлей. На его круглом улыбающемся лице, как обычно, были следы нюхательного табака, хорошо заметные на довольно толстых щеках. Второй всадник – полковник Хэнгер – был человек гораздо более пожилой и весьма ухарской наружности.

Именно Хэнгер и окликнул Ворта.

– О‑ ла, Ворт! Это и есть наследница, а? Чертовски хороша! – закричал он, как только фаэтон мисс Тэвернер скрылся из виду, повернув на Холлз‑ стрит. – Восемьдесят тысяч не дурно, а? Везучий, сукин сын, черт побери! Пытаетесь подкатиться под бочок?

– До чего же вы грубый, полковник, – посетовал Алванлей.

– Ну, я – простак Джорджи Хэнгер, это уж точно. Глядите в оба, Джулиан, чтобы какой‑ нибудь бравый парень не увел красотку прямо у вас из‑ под носа!

– Я так и сделаю! – пообещал граф, ничуть не задетый подначиванием полковника.

Полковник легонько ткнул лорда Алванлея концом хлыста.

– Взять, к примеру, нашего Вильяма. Ну, что я вам рассказываю, Вилли? А еще говорят, что к этим восьмидесяти добавится немало, если этот ее юный брат вдруг умрет. Разве не так, Джулиан?

– Однако надо признать, что в девятнадцать лет мало шансов умереть, – произнес граф. – О, никто никогда не знает! – весело отвечал полковник. – Вы уж лучше привяжите ее покрепче, пока она не досталась кому другому. Не забывайте, есть еще у нас и Браун. Я просто уверен, он бы вполне справился с богатой женой!

– Если вы имеете в виду Делабея Брауна, то мне казалось, что он совсем недавно сам вступил в наследство, – заметил граф.

– Совсем недавно, – печально согласился лорд Алванлей. – Но этот глупый парень промотал все свое состояние, оплачивая счета из магазинов. – Он кивнул своему приятелю. – Поехали, полковник! Вы готовы?

Они уехали, а Ворт вернулся к себе в дом. Похоже, в словах полковника был резон, потому что не прошло и двух недель, как к Его Светлости обратилось сразу три претендента на руку Джудит с просьбой разрешить его подопечной мисс Тэвернер вступить в брак.

В этот день, когда граф вежливо отклонил предложение третьего претендента, мисс Тэвернер получила письмо с наклеенной пенсовой маркой. Письмо было очень коротким:

«Граф Ворт передает свои наилучшие пожелания мисс Тэвернер и информирует ее о том, что будет весьма ей признателен, если она сообщит любому джентльмену, просящему ее руки, что, пока Его Светлость остается ее опекуном, никакого согласия на ее замужество он никому давать не намерен».

Джудит вполне справедливо пришла в ярость. Она села за свой элегантный письменный столик, затянутый сверху вышитой тканью, и одним махом написала гневную записку, прося Его Светлость оказать одолжение и посетить ее в самое ближайшее время. Она отправила записку с посыльным.

Пришел ответ, написанный четким почерком мистера Блэкедера. Он сообщал, что, поскольку Его Светлость собирается отправиться на уик‑ энд в Вобурн, ему, мистеру Блэкедеру, поручено сообщить ей, что Его Светлость сам просит ее милостиво разрешить ему нанести визит на Брук‑ стрит в какой‑ нибудь из дней на следующей неделе.

Мисс Тэвернер в ярости разорвала это вежливое послание на мелкие кусочки. Она не могла сдерживать свой гнев на Ворта, который осмеливается отказывать всем, кто делает ей предложение (хотя у нее не было ни малейшего желания выходить замуж ни за одного из претендентов), и даже не подумает узнать при этом ее собственное мнение! Ждать целых три дня, а, вполне вероятно, еще больше! Это было настолько невыносимо, что она с трудом собрала свое хладнокровие, чтобы дотерпеть до конца недели.

Однако уик‑ энд оказался совсем не таким уж скверным. В субботу ее пригласили на бридж, и она хорошо провела время.

А воскресенье принесло ей новое знакомство, вызвавшее у нее даже некоторый страх.

Джудит вместе с миссис Скэттергуд была на утренней службе в Королевской часовне.

Миссис Скэттергуд откровенно занялась разглядыванием своих соседей, чтобы подметить самые последние новинки моды. Время от времени она шептала на ухо своей наперснице что‑ то о полрясающей шляпке или банте, поразившем ее воображение. Но мисс Тэвернер, воспитанная в более строгом духе, старалась сосредоточиться на том, о чем говорилось с амвона. Удавалось ей это с большим трудом, потому что она была поглощена только одной мыслью. В голове вертелось все то же: как смел ее опекун столь дерзко объявить ей, что не даст согласия на ее замужество! Глаза Джудит блуждали по тексту первой заповеди, но смысл слов не достигал сознания.

– И сказал Захариус: «Взгляни, Всевышний: половину своего богатства я отдаю бедным», – читал священник.

Его речь вдруг прервал возглас человека, сидевшего совсем неподалеку от мисс Тэвернер. Человек этот громко и быстро произнес:

– Это уже слишком, это уже чересчур. Мне не жаль ни крошечки, но это уже чересчур!

Раздалось два‑ три приглушенных смешка, и многие повернули головы к говорившему. Миссис Скэттергуд вытянула шею, чтобы увидеть, кто осмелился так громко говорить в столь неподходящий момент. Она ущипнула Джудит за руку и зашептала.

– Это герцог Кембриджский! Он разговаривает сам с собой, представляете? Мне кажется, с ним рядом его брат Клэренс, но мне не очень хорошо видно. Но если это и вправду он, любовь моя, то, как я понимаю, это означает, что он порвал с миссис Джордан и рыщет в поисках богатой жены! Даже подумать страшно, если ему взбредет в голову заняться вами!

Мисс Тэвернер не собиралась и думать о столь абсурдных вещах и лишь нахмурилась, пытаясь успокоить свою компаньонку.

Однако догадка миссис Скэттергуд оказалась верной – это был действительно герцог Клэренс. После службы он вышел из церкви вместе с лордом и леди Сефтон. Он был дородным человеком с красным лицом. Взгляд его синих глаз был очень пристальным, а голова напоминала по форме грушу.

Миссис Скэттергуд, из чисто стратегических соображений, замешкалась, сделав вид, что встретила знакомую, чтобы быть все время рядом с Джудит. Леди Сефтон поклонилась и улыбнулась, но герцог, уставившись на мисс Тэвернер своими выпученными глазами, довольно демонстративно дернул леди Сефтон за рукав.

Вся группа остановилась. Леди Сефтон представила всем миссис Скэттергуд и мисс Тэвернер. И, таким образом, Джудит в первый раз в своей жизни сделала реверанс перед членами королевской семьи.

Герцог обладал таким же хриплым голосом, который отличал всех сыновей короля. Он произнес резко и отрывисто:

– Что такое? Что такое? Это мисс Тэвернер? Это воистину славно! Последние три недели мне все время хотелось встретиться с мисс Тэвернер. Как поживаете? Я слышал, мадемуазель, вы сами правите своим фаэтоном и парой лошадей? Что ж, это верная линия для воспитанницы Ворта!

Мисс Тэвернер просто сказала:

– Да, сэр, я действительно сама правлю своим фаэтоном и парой рысаков…

– Ай, ай! Говорят, вы гоните их на всех парусах. Я непременно буду держать ухо востро, когда замечу вас в Гайд Парке, мадемуазель. Я, знаете ли, знаком с Вортом: он близкий друг моего брата Йорка. Так что вам нечего бояться принять меня на борт вашего фаэтона.

– Эта было бы для меня высокой честью, сэр, – ответила мисс Тэвернер, удивляясь его грубовато‑ добродушной сердечности. Она не могла себе представить, почему это вдруг ему захочется подняться «на борт ее фаэтона», как он выразился, но, если бы он так поступил, она бы ничуть не возражала. Он производил впечатление человека с очень легким характером и хорошим чувством юмора. В нем не было ничего вызывающего страх. И, невзирая на свой преклонный возраст и полноту, он был по‑ своему весьма приятен.

Герцог Кембриджский, в отличие от своего брата, был ужасно высокого роста и обладал приятной, даже красивой внешностью.

В этот момент он подошел к их группе. Герцог Клэренс громко рассмеялся:

– А, как видите, меня догнали, мне надо удалиться.

Вы когда‑ нибудь знали такого человека, как мой брат, который бы вслух разговаривал в церкви? Но он ничего плохого не думает, уверяю вас. Это не должно шокировать, милая леди. Я буду специально искать вас в Гайд‑ Парке, мисс Тэвернер. Не забывайте, я буду непременно вас искать в парке!

Джудит, сделав реверанс, удалилась вместе с миссис Скэттергуд. В тот же вечер она с большим юмором рассказала об этой встрече Перегрину. И больше о ней не думала. Однако, совершенно очевидно, королевский моряк действительно искал ее. На следующий после этой встречи день Джудит в Гайд‑ Парк не ездила, но во вторник она туда отправилась. Рядом с ней сидел ее грум. Мисс Тэвернер не успела отъехать далеко, как увидела герцога, совершавшего прогулку и махавшего ей рукой. Он прохаживался вместе с каким‑ то джентльменом. Повинуясь его знаку, Джудит подъехала к ним. Герцог бросил своего спутника и приблизился к ее фаэтону. Тут он спросил, не возражает ли она, если он поднимется в ее экипаж.

– Я сочту для себя большой честью, сэр, – с формальной учтивостью отвечала Джудит и велела груму сойти.

Герцог взгромоздился рядом с нею и сказал:

– О, какая ерунда, никогда не будьте церемонной. Смотрите‑ ка! Вон идет мой кузен Глоусестер. Не сомневаюсь, он мне ужасно завидует, потому что я здесь восседаю рядом с вами. Что вы на это скажете?

Мисс Тэвернер засмеялась.

– Ничего не скажу, сэр. Что я могу сказать? Если я с вами соглашусь, я должна быть одиозно высокомерной, а я надеюсь, этого во мне нет. А если я стану возражать, вы подумаете, что я хочу от вас новых уверений.

Казалось, герцог был очень удивлен такому откровенному ответу. Он от души рассмеялся и заявил, что они отлично поладят друг с другом.

Говорить с ним было совсем нетрудно. Они проехали почти полкруга по Гайд‑ Парку, и мисс Тэвернер узнала, что герцог был старым другом адмирала Нельсона. Джудит мгновенно охватил жар. А герцог был готов без конца рассказывать ей про адмирала.

И таким образом они дважды объехали вокруг Парка, чрезвычайно довольные друг другом. Когда мисс Тэвернер остановила экипаж, герцог, прощаясь, крепко пожал ей руку и пообещал, что в самое ближайшее время будет рад нанести визит на Брук‑ стрит.