Двадцать один

Я едва могла дождаться конца дня. Я обещала Лиссе и остальным после школы провести время с ними. Все было очень весело, но уж больно медленно тянулось время. Меня лихорадило от беспокойства. Когда наконец приблизилось время комендантского часа, я оставила их и бросилась к себе в спальный корпус. Спросила женщину за стойкой портье, может ли она позвонить в комнату Дмитрия — ученикам это запрещалось, — потому что у меня к нему есть «неотложный» вопрос. Только она взялась за телефон, как мимо прошла Селеста.

— Его здесь нет, — сказала она. На щеке у нее был внушительный синяк. Некоторые новички получали «украшения» получше — только не я. — По-моему, он собирался в церковь. Придется тебе увидеться с ним утром — ты не успеешь туда и обратно до наступления комендантского часа.

Я кротко кивнула и сделала вид, что направляюсь в студенческое крыло. Вместо этого, едва она скрылась, я снова вышла наружу и припустила в церковь. Она была права. До начала комендантского часа мне не вернуться, но я надеялась, что Дмитрий проведет меня обратно без осложнений.

Дверь церкви оказалась не заперта. Я вошла и увидела, что все свечи зажжены, отчего золотистые украшения сверкают. Священник, видимо, еще работал. Однако, войдя в сам храм, я его не обнаружила. Зато Дмитрий был там.

Он сидел на последней скамье. Не преклонял колени, не молился, просто сидел и выглядел очень расслабленным. Он не был верующим, но, по его словам, часто находил мир здесь, получал возможность задуматься над своей жизнью и поступками.

Я всегда думала, что он хорош собой, но в этот момент что-то в его облике заставило меня замереть. Может, влияла обстановка — все это полированное дерево и красочные иконы святых. Может, дело в том, как поблескивали его волосы в свете свечей. Может, просто потому, что он выглядел таким беззащитным, почти уязвимым. Обычно он всегда был подтянут, всегда настороже... но даже ему требовались краткие мгновения отдыха. Сейчас он казался... светящимся, как Лисса.

Едва он услышал шаги, его обычная напряженность вернулась.

— Роза, все в порядке?

Он начал подниматься, но я сделала ему знак сесть и сама опустилась рядом. В воздухе все еще ощущался слабый запах ладана.

— Да... Ну, типа того. Никаких срывов, если это тебя волнует. Просто у меня есть вопрос. Точнее, ну... теория.

Я пересказала ему разговор с Алисой и вывод, который сделала из него. Он слушал терпеливо, с задумчивым выражением лица.

— Я знаю Алису. Не уверен, что ее мнению можно доверять, — протянул он, когда я закончила.

Примерно то же он говорил о Викторе.

— Знаю. Я и сама так думала. Однако многое имеет смысл.

— Не совсем. Ты сама говорила, что твои видения здесь происходят нерегулярно. Почему? Это не вяжется с теорией разрушения защитных колец. Ты должна была бы испытывать то же, что и в самолете.

— А что, если защита не разрушена, а просто ослабела?

Он покачал головой.

— Это невозможно. Нужно несколько месяцев, чтобы защитные кольца износились. Старые заменяют новыми каждые две недели.

— Так часто?

Я была не в силах скрыть своего разочарования. Я знала, защитные кольца постоянно обновляют, но не думала, что так часто. Теория Алисы предлагала вполне разумное объяснение, причем такое, которое не опиралось на идею моего безумия.

— Может, их протыкают кольями, — предположила я. — Скажем, люди — мы такое уже видели.

— Стражи обходят всю площадь несколько раз в день. Если бы на границе кампуса был воткнут кол, его непременно заметили бы.

Я вздохнула. Дмитрий накрыл своей рукой мою, и я вздрогнула. Не убирая ее, он, как нередко бывало, высказал вслух мои мысли.

— Ты подумала, что, если Алиса права, это объясняет все.

Я кивнула.

— Не хочется быть сумасшедшей.

— Ты не сумасшедшая.

— И все же ты не веришь, что я действительно вижу призраков.

Он отвел взгляд, устремив его на трепещущие свечи на алтаре.

— Не знаю. Я по-прежнему стараюсь держать ум открытым. Пережить сильный стресс — совсем не то же самое, что быть сумасшедшей.

— Знаю. — Какая теплая у него рука! Нехорошо думать о таких вещах в церкви. — Но... Ну... Есть еще кое-что...

Я рассказала о том, что Анна, возможно, оттягивала на себя безумие Владимира. Пересказала я и объяснения Адриана насчет моей ауры. Дмитрий снова перевел на меня взгляд, в котором сквозило любопытство.

— Ты разговаривала обо всем этом с кем-нибудь еще? С Лиссой? С твоим консультантом?

— Нет, — еле слышно ответила я, не в силах встретиться с ним взглядом. — Меня пугает, что они могут подумать.

Он сжал мою руку.

— Прекрати! Ты бесстрашно бросаешься навстречу опасности, но приходишь в ужас от идеи с кем-то поговорить.

Я подняла на него взгляд.

— Наверно.

— Тогда почему ты рассказываешь мне?

Я улыбнулась.

— Потому что ты говорил, что я должна доверять людям. Вот, я доверяю тебе.

— А Лиссе не доверяешь?

Моя улыбка угасла.

— Нет, я доверяю ей полностью. Но не хочу рассказывать о том, что может встревожить ее. Что-то вроде инстинкта защитника, надо полагать, так же как не подпускать к ней стригоев.

— Она сильнее, чем ты думаешь, — сказал он. — И сделает все, чтобы помочь тебе.

— Так что? Ты хочешь, чтобы я доверяла ей, а не тебе?

— Нет, я хочу, чтобы ты доверяла нам обоим. Думаю, это пойдет тебе на пользу. То, что произошло с Анной, беспокоит тебя?

— Нет. — Я снова отвела взгляд. — Пугает.

По-моему, нас обоих ошеломил этот ответ. Даже я никак не ожидала, что скажу такое. Мы замерли на мгновение, а потом Дмитрий обнял меня и прижал к груди. Вдыхая запах кожаного пальто и слыша стук его сердца, я сотрясалась от рыданий.

— Не хочу, чтобы со мной такое происходило, — повторяла я. — Хочу быть как все. Хочу быть... в своем уме. Не хочу терять контроль над собой. Не хочу стать такой, как Анна, и покончить с собой. Мне нравится жить. Я готова умереть, спасая своих друзей, но надеюсь, что этого не случится. Надеюсь, мы все проживем долгую счастливую жизнь. Как выразилась Лисса — одна большая счастливая семья. Мне так много хочется сделать, но я боюсь... боюсь стать похожей на нее... боюсь, что не сумею помешать этому...

Он крепче обнял меня.

— Ничего такого не произойдет, — прошептал он. — Ты своенравная и импульсивная, но по большому счету ты одна из самых сильных, кого я знаю. Даже если ты такая же, как Анна, — а я так не думаю, — это вовсе не значит, что тебя ждет ее судьба.

Смешно. Я часто говорила то же самое Лиссе о ней и Владимире. Она всегда с трудом верила в это, и теперь я ее понимала. Давать советы — одно, а вот следовать им — совсем другое.

— Ты упускаешь и еще кое-что. — Он провел рукой по моим волосам. — Если опасность для тебя исходит от магии Лиссы, тогда она просто может перестать использовать ее, и дело с концом.

Я слегка отстранилась, чтобы иметь возможность взглянуть на него. И торопливо провела рукой по глазам, утирая слезы.

— Но как я могу просить ее об этом? — сказала я. — Я же знаю, как ее это огорчит. Нет, я не в состоянии лишить ее магии.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Даже ценой собственной жизни?

— Владимир делал потрясающие вещи... и она тоже может. Кроме того, «они на первом месте», так ведь?

— Не всегда.

Я удивленно посмотрела на него. Это «они на первом месте» вдалбливали в нас с самого детства. Все стражи так считали. Только те дампиры, которые отказались от своих обязанностей, не разделяли этого подхода. То, что он сейчас сказал, было почти равносильно измене.

— Иногда, Роза, бывают ситуации, когда нужно поставить себя на первое место.

Я покачала головой.

— Только не с Лиссой.

Ощущение, будто я разговариваю с Дейдрой или Эмброузом. Почему все внезапно стали ставить под сомнение то, что я воспринимала как абсолютную истину всю свою жизнь?

— Она твоя подруга. Она поймет.

Чтобы подчеркнуть свою мысль, он вытащил торчащие из моего рукава четки.

— Я не просто ее подруга. Вот тебе доказательство этого. — Я кивнула на крест. — Я связана с ней, чтобы защищать Драгомиров любой ценой.

— Понимаю, но...

Он не закончил — да и что он мог сказать? Это был старый спор, тот, который не имел решения.

— Мне пора возвращаться, — резко сказала я. — Комендантский час давно начался.

Губы Дмитрия искривила улыбка.

— И тебе нужен я, что избежать неприятностей по возвращении.

— Да, я надеялась...

У входа в храм послышалось шуршание, и вошел отец Андрей, что однозначно положило конец нашей встрече. Он собирался запирать церковь. Дмитрий поблагодарил его, и мы с ним зашагали в сторону спального корпуса дампиров. Мы не разговаривали, но это было уютное молчание. Странно, но после той его вспышки, случившейся, когда мы покинули больницу, возникло чувство, будто между нами что-то стало еще глубже и прочнее, пусть даже это и казалось невозможным.

Дмитрий провел меня мимо женщины за стойкой портье, и, когда я уже собралась свернуть в сторону своего крыла, мимо нас прошёл страж по имени Юрий. Дмитрий окликнул его.

— По-моему, ты занимаешься вопросами защиты? Когда в последний раз накладывали новые защитные кольца?

Юрий задумался.

— Пару дней назад. А что?

Дмитрий бросил на меня выразительный взгляд.

— Просто полюбопытствовал.

Я кивнула Дмитрию, давая понять, что поняла его, и отправилась в постель.

Последовавшая за этим неделя или около того протекала в однообразном режиме. Три дня в неделю я повсюду ходила за Кристианом, а в остальные три дня посещала своего консультанта и занималась с Дмитрием. И все это время с его лица не сходило озабоченное выражение. Он всегда интересовался, как я себя чувствую, но не заводил разговора на темы, обсуждать которые я не хотела. В основном это были физические тренировки, которые я предпочитала, потому что для них не требовалось особо напрягать мозги.

И самое приятное — все это время я не видела Мейсона.

Я также не стала очевидцем никаких нападений — ни тех, которые имели отношение к пресловутой «Мане», ни инсценированных стражами.

Полевые испытания были в разгаре, и все новички в моем классе регулярно подвергались атакам. Тесты становились изощреннее, труднее, и всем приходилось постоянно быть настороже. Эдди чуть ли не каждый день защищал Лиссу от очередного стража-«стригоя» — но это никогда не происходило при мне. Фактически ни на кого не нападали при мне. Спустя какое-то время я поняла, в чем дело. Ко мне проявляли снисходительность, опасаясь, что я могу не справиться.

— С таким же успехом меня могли просто отстранить от полевых испытаний, — как-то вечером жаловалась я Кристиану. — Все равно я ничего не делаю.

— Да, но ты же участвуешь в полевых испытаниях, так о чем тревожиться? Тебе так не хватает ежедневных стычек? — Он закатил глаза. — О чем это я? Конечно, не хватает.

— Ты не понимаешь. Эта работа не предполагает легких путей. Я хочу доказать, что могу ее делать... и им, и себе самой. Практики никогда не бывает слишком много. В смысле, на кону ведь жизнь Лиссы.

И возможность для меня остаться с ней. Еще до того, как они решили, что у меня крыша поехала, я беспокоилась, что меня могут разлучить с ней. А что теперь?

Вот-вот должен был наступить комендантский час, когда мы расходились на ночь. Кристиан покачал головой.

— Роза, не знаю, в здравом ты уме или нет, но уверен, ты можешь стать — и скоро станешь — лучшим стражем, по крайней мере, из всех здешних.

— Ты только что сделал мне комплимент? — спросила я.

Он повернулся спиной ко мне и зашагал в глубь коридора.

— Спокойной ночи.

Моя жизнь по-прежнему представляла собой хаос, но я не могла сдержать улыбки, направляясь к своему спальному корпусу. Находиться за пределами зданий — это теперь всегда заставляло меня нервничать, поскольку я жила в постоянном страхе снова увидеть Мейсона. Правда, в преддверии комендантского часа многие торопились по домам, а он обычно показывался, когда я бывала одна — то ли потому, что предпочитал сохранить свое появление в тайне, то ли потому, что был плодом моего воображения.

Упоминание в разговоре о Лиссе навело меня на мысль, что сегодня я практически с ней не виделась. Находясь в состоянии относительного спокойствия и удовлетворенности, я проскользнула в ее сознание, пока мое тело механически продолжало идти.

Она находилась в библиотеке, что-то торопливо дописывала. Эдди стоял рядом, оглядываясь по сторонам.

— Лучше тебе поторопиться, — поддразнил ее он. — Она отправилась во второй обход.

Лисса захлопнула учебник как раз в тот момент, когда мимо прошла библиотекарша, сказав им, что пора уходить. Со вздохом облегчения Лисса засунула свои бумаги в сумку и вместе с Эдди направилась к выходу. Он взял у нее сумку и повесил на плечо.

— Это совсем необязательно, — сказала она. — Ты мне не слуга.

— Получишь ее обратно, как только справишься вот с этим.

Торопясь вовремя покинуть библиотеку, Лисса запуталась в своей куртке. Собственная неорганизованность заставила ее рассмеяться. Она выправила вывернутый наизнанку рукав.

— Спасибо, — сказала она, принимая у Эдди сумку.

— Нет проблем.

Лиссе нравился Эдди — ну, не в романтическом плане. Она просто считала его приятным парнем. Он всегда поступал так, как сейчас, — помогал ей и при этом превосходно справлялся со своими обязанностями. Причем он тоже руководствовался не романтическими мотивами — просто был одним из тех редких парней, которые могут одновременно быть и джентльменом, и крутым. В отношении него у нее были свои планы.

— Тебе никогда не приходило в голову поухаживать за Розой?

— Что? — спросил он.

«Что?» — подумала я.

— У вас так много общего, — продолжала она, стараясь, чтобы это выглядело небрежно, как бы между прочим, хотя внутренне волновалась.

Она считала это прекрасной идеей. Для меня это был один из тех моментов, когда, пребывая в ее сознании, я находилась чересчур близко к ней. Я предпочла бы стоять рядом, чтобы иметь возможность образумить ее.

— Она просто мой друг. — Он засмеялся смущенно. — И я не думаю, что мы так уж подходим друг другу. Кроме того... — Его лицо омрачилось. — Я никогда не покушусь на девушку Мейсона.

Лисса хотела повторить мои слова о том, что на самом деле я никогда не была девушкой Мейсона, но у нее хватило ума позволить Эдди и дальше верить в это.

— Жизнь не стоит на месте. Нужно идти вперед.

— С тех пор прошло не так уж много времени. Чуть больше месяца. И это не то, от чего можно оправиться быстро.

У него сделался печальный, отсутствующий взгляд, что было больно видеть и Лиссе, и мне.

— Прости, — тихо сказала она. — Я не имела в виду, будто это было что-то незначительное. То, что тебе пришлось пережить... Знаю, это было ужасно.

— Знаешь, что странно? Я на самом деле помню совсем немного — вот что ужасно. Я был под таким кайфом, что не осознавал происходящего. Меня просто выворачивает от этого... ты даже не представляешь как. Быть таким беспомощным... Хуже этого нет ничего на свете.

Я испытывала то же чувство. Думаю, это характерно для всех стражей. Правда, мы с Эдди никогда не разговаривали об этом. Мы вообще очень редко упоминали Спокан.

— Это же не твоя вина, — утешала его Лисса. — У стригоев очень мощные эндорфины. Бороться с их воздействием бесполезно.

— Нужно было сильнее постараться, — возразил он, открыв для нее дверь спального корпуса. — Если бы я хотя бы отчасти был в сознании... Ну, не знаю. Может, Мейсон остался бы жив.

В этот момент я по-настоящему осознала, что терапия требовалась нам обоим, и мне, и Эдди, причем сразу же после того, как мы вернулись после зимних каникул. Я наконец-то поняла, почему обвинять себя в гибели Мейсона было неразумно. Мы с Эдди взваливали на себя ответственность за то, что не зависело от нас. Незаслуженно терзали себя чувством вины.

— Эй, Лисса! Иди сюда.

Серьезный разговор пришлось прервать — с другой стороны вестибюля Лиссе махали руками Джесси и Ральф. Мои защитные рефлексы мгновенно встрепенулись. И ее тоже. Они нравились ей не больше, чем мне.

— В чем дело? — настороженно спросил Эдди.

— Не знаю, — пробормотала Лисса, направляясь к ним. — Надеюсь, это быстро.

Джесси ослепительно улыбнулся ей; подумать только, когда-то его улыбка казалась мне сексуальной. Теперь-то я видела, что все это одно притворство и вообще дерьмо.

— Как поживаешь? — спросил он.

— Устала, — ответила она. — Мне нужно в постель. В чем дело?

Джесси поглядел на Эдди.

— Дашь нам возможность немного поговорить наедине?

Эдди посмотрел на Лиссу. Она кивнула, и он отошел туда, откуда не мог ничего слышать, но имел возможность приглядывать за ней.

— Мы тебя приглашаем, — сказал Джесси, когда Эдди отошел.

— Что, на вечеринку?

— Типа того. Есть группа... — начал Ральф, но он был не мастак говорить, и инициативу снова перехватил Джесси.

— Не просто какая-то группа. Только для элиты. — Он повел рукой вокруг. — Ты, я и Ральф... мы не такие, как большинство мороев. Мы даже отличаемся от многих королевских мороев. Соответственно, у нас есть особые проблемы и интересы, о которых нужно позаботиться.

Мне показалось забавным, что он включил в этот перечень Ральфа. Ральф принадлежал к королевской семье по матери, Вода, так что даже фамилия у него была не королевская, хотя технически в нем текла королевская кровь.

— В этом есть что-то... снобистское, — ответила Лисса. — Не обижайся. Спасибо за предложение тем не менее.

Такова Лисса. Всегда вежлива, даже с такими подонками.

— Ты не понимаешь. Мы не рассиживаемся без дела. Мы... — он совсем понизил голос, — разрабатываем план, хотим, чтобы нас услышали, хотим заставить людей идти за нами.

Лисса засмеялась с ощущением неловкости.

— Похоже на принуждение.

— Ну, так что?

Я не могла видеть ее лицо, но чувствовала, что она изо всех сил старается сохранить на нем бесстрастное выражение.

— Ты в своем уме? Принуждение запрещено. Это неправильно — применять его.

— Далеко не для всех. И по-видимому, к тебе это не относится, поскольку ты в нем очень хороша.

Она замерла.

— Почему ты так решил?

— Потому что кое-кто — на самом деле двое людей — намекали на это.

Двое людей? Я попыталась вспомнить наши разговоры с Кристианом в помещении для «кормления». Мы никогда не упоминали имя Лиссы, хотя оба хвастались тем, что видели кое-кого, использующего принуждение. Но похоже, Джесси и Ральф заметили и еще кое-что относительно Лиссы.

— Кроме того, — продолжал Джесси, — люди любят тебя. Ты сумела выпутаться из множества неприятностей, и я, в конце концов, понял, каким образом. Ты все время воздействуешь на людей. Я наблюдал за тобой в классе, когда ты умудрилась убедить мистера Хилла разрешить Кристиану работать вместе с тобой над одним проектом. Он в жизни никому не позволил бы этого.

В тот день я тоже была в классе. И да, Лисса воздействовала на учителя, чтобы обеспечить себе помощь Кристиана. Она так хотела этого добиться, что использовала принуждение, не осознавая этого. По сравнению с тем, что она могла делать в этой сфере, то было совсем слабенькое принуждение. Никто ничего не заметил. Ну почти никто.

— Послушай, — сказала Лисса натянуто, — я понятия не имею, о чем ты. И мне пора спать.

Лицо Джесси отразило нарастающее волнение.

— Нет, все в порядке. Мы считаем, что это круто. И хотим помочь тебе — или фактически хотим, чтобы ты помогла нам. Сам удивляюсь, как это я ничего не замечал прежде. Ты действительно сильна, и нам нужно, чтобы ты поучила нас. Плюс ни в одном другом отделении «Маны» нет Драгомира. Мы станем первым, в котором представлены все королевские семьи.

Она вздохнула.

— Если бы я могла использовать принуждение, то сейчас уже заставила бы вас убраться. Говорю тебе, меня это не интересует.

— Но ты нужна нам! — воскликнул Ральф.

Джесси бросил на него острый взгляд и снова улыбнулся Лиссе. У меня возникло странное ощущение, что он, возможно, пытается воздействовать на нее принуждением. Но если даже так, никакого эффекта на нее это не произвело — как и на меня, поскольку я видела все ее глазами.

— Речь не только о том, чтобы ты помогла нам. Группы «Маны» есть в каждой школе, — снова заговорил Джесси, наклонившись совсем близко к ней; внезапно дружелюбия у него поубавилось. — Члены этой организации разбросаны по всему миру. Присоединившись к нам, ты будешь иметь такие связи, что сможешь заполучить все, чего пожелаешь. И если все мы овладеем принуждением, то сможем помешать моройскому правительству делать глупости, сможем заставить королеву и ее приближенных принимать правильные решения. Все это в твоих интересах!

— Спасибо, но я и сама прекрасно справляюсь. — Она отступила от него. — И я вовсе не уверена, будто вы знаете, что лучше для мороев.

— Сама справишься? С твоим бойфрендом-стригоем и распутницей стражем? — воскликнул Ральф достаточно громко, чтобы привлечь внимание Эдди.

Тот явно был недоволен таким поворотом дела.

— Уймись, — сердито сказал Джесси Ральфу и снова обратился к Лиссе: — Ему не следовало говорить этого... но он прав. Репутация твоей семьи полностью зависит от тебя, и, учитывая, как ты себя ведешь, никто не воспринимает тебя всерьез. Королева уже пытается заставить тебя одуматься и разорвать отношения с Озера. Ничего у тебя с ним не выйдет.

В душе Лиссы нарастал гнев.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. И... — Она нахмурилась. — Что это значит — королева пытается разорвать мои отношения с Кристианом?

— Она хочет жен... — начал Ральф, но Джесси мгновенно заставил его заткнуться.

— Именно об этом я и толкую, — сказал он. — Нам известны тысячи способов, как помочь тебе... тебе и Кристиану.

Ральф, по-видимому, чуть не проговорился о планах королевы женить Адриана на Лиссе. Я была в недоумении — откуда он об этом узнал? Но потом вспомнила о его родстве с Вода. Присцилла Вода — советница и лучшая подруга королевы. Ей известно о планах королевы все; скорее всего, именно она рассказала Ральфу. Видимо, их отношения ближе, чем я отдавала себе в этом отчет.

— Расскажи мне! — потребовала Лисса. В ее сознании мелькнула мысль использовать к Джесси принуждение, но она не стала опускаться до этого. — Что тебе известно о Кристиане?

— Никакой бесплатной информации, — ответил Джесси. — Приходи на собрание, и мы расскажем тебе все.

— Обойдусь. Меня не интересуют ваши элитарные связи, и я ничего не знаю о принуждении.

На самом деле ей безумно хотелось выяснить, что именно он знал. Она повернулась, чтобы уйти, но Джесси схватил ее за руку.

— Проклятье! Ты должна...

— Сейчас Лисса отправится в постель, — вмешался в разговор Эдди, мгновенно оказавшийся рядом, как только Джесси коснулся ее. — Убери руку, или я сделаю это за тебя.

Джесси злобно уставился на него. Как и большинство моройских юношей, Джесси был высок, зато Эдди мускулист. Конечно, Джесси имел при себе Ральфа, но это не имело значения. Все понимали, кто победит, если Эдди схватится с ними. Прелесть состояла в том, что у Эдди даже не будет неприятностей, если он заявит, что защищал Лиссу от домогательств.

Джесси и Ральф медленно отступили.

— Ты нужна нам, — повторил Джесси. — Сейчас ты одна. Подумай об этом.

— Все в порядке? — спросил Эдди, когда все ушли.

— Да... спасибо. Господи, это так странно.

Она направилась к лестнице.

— В чем дело-то было?

— Они одержимы идеей объединения королевских мороев и хотели, чтобы я присоединилась к ним. Тогда у них были бы представители всех королевских семей. Они настоящие фанатики этого.

Эдди знал о духе, но ей не хотелось лишний раз упоминать о том, какой крутой она была по части принуждения. Он открыл перед ней дверь.

— Ну, они, конечно, могут досаждать тебе своими просьбами, но не в силах заставить присоединиться к тому, в чем ты не хочешь участвовать.

— Да, наверно. — Ее все еще мучил вопрос, знали ли они на самом деле что-то о Кристиане или просто блефовали. — Надеюсь, они не будут слишком цепляться ко мне.

— Не беспокойся, — решительно заверил он ее, — я обеспечу, чтобы этого не происходило.

Я вернулась в свое тело и открыла дверь в спальный корпус дампиров. Поднимаясь по лестнице, я чувствовала, что улыбаюсь. Конечно, я не хотела, чтобы Джесси и Ральф беспокоили Лиссу, но если это обернется тем, что Эдди задаст им взбучку? Да. Я не против посмотреть, как они расплачиваются за все те гадости, которые подстраивали другим.