Ирвинг мне говорил, что Ричард победил Маркуса и мог его убить, но не сделал этого. Это правда?

Боюсь, что так.

Вот блин!

Именно. Я говорил Ричарду, что это надо было сделать, но он никогда никого не убивал. Он верит, что любая жизнь бесценна.

И так оно и есть, – сказала я.

Некоторые жизни бесценнее других, – возразил Луи.

Ага, – кивнула я.

Ричард этой ночью показал тебе изменение?

Господи, до чего же ты упорен!

Ты говорила, что это одно из лучших моих качеств.

Ничего особенного.

Это было как допрос у Ронни. Она тоже никогда не отстает.

Он для тебя перекидывался?

Что-то вроде.

И ты это не смогла выдержать. – Это была констатация факта.

Я не знаю, Луи. Не знаю.

Лучше это выяснить сейчас, – сказал он.

Я тоже так думаю.

Ты его любишь?

Не твое собачье дело.

Я люблю Ричарда, как брата. Если ты хочешь нарезать ему сердце ломтиками и выложить на тарелку, я хотел бы знать об этом сейчас. Если ты его бросишь, помогать собирать куски придется мне.

Я не хочу делать Ричарду больно, – сказала я.

Я тебе верю.

Он смотрел на меня с выражением бесконечного спокойствия, будто готов всю ночь ждать моего ответа на свой вопрос. Терпения у него было куда больше, чем у меня.

Да, я его люблю. Доволен?

Достаточно ли ты его любишь, чтобы воспринять и мохнатую его сущность?

Глаза его смотрели так, будто прожигали дыру мне в сердце.

Не знаю. Будь он человеком...

Будь он человеком, ты могла бы выйти за него замуж?

Могла бы, – сказала я. Но на самом деле никаких “могла бы” не было. Будь Ричард человеком, я уже сейчас была бы счастливой невестой. Конечно, был один мужчина, который тоже не был человеком и который какое-то время пытался за мной ухаживать. Жан-Клод сказал, что Ричард ничуть не больше человек, чем он сам. Я ему не поверила, но сейчас начинала верить. Кажется, я должна извиниться перед Жан-Клодом. Хотя ему я никогда в этом не признаюсь.

Ко мне на работу вчера приходила писательница, Эльвира Дрю. Она пишет книгу об оборотнях. С виду она человек честный, и это обещает хорошую прессу.

Звучит хорошо, – сказал он. – А с какого боку здесь я?

Догадайся.

Ей не хватает интервью с крысолюдом.

В точку.

Я не могу позволить себе раскрыться, Анита. Ты это знаешь.

Не обязательно ты. Не найдется ли среди вас кого-то, кто хотел бы с ней встретиться?

Я поспрашиваю.

Спасибо, Луи.

Он встал и протянул мне руку. Его пожатие было твердым, но не сильным – как раз каким надо. Мне подумалось, насколько он на самом деле быстр и насколько легко ему было бы раздавить мне руку в кашу. Наверное, это отразилось у меня на лице, потому что он сказал:

Может быть, тебе захочется перестать встречаться с Ричардом, пока ты сама во всем не разберешься.

Да, может быть, – кивнула я.

Секунду мы простояли в молчании. Кажется, больше говорить было нечего, и я ушла. У меня начисто кончились хорошие реплики на уход или хотя бы веселые шутки. Только-только стемнело, и я была чертовски усталой. Настолько, чтобы добраться до дома, заползти в кровать и спрятаться под одеялом. Но вместо этого я поехала в “Кафе лунатиков”. Мне хотелось уговорить Маркуса разрешить мне поговорить с полицией. Восемь пропавших оборотней, один погибший человек. Это не обязательно должно было быть связано, но если убийство – работа вервольфа, то Маркус может знать, кто это, или Райна может знать. А скажут ли они мне? Может, да, а может, нет, но спросить я должна. Они охотнее скажут правду мне, чем полиции. Забавно, как все монстры хотят говорить со мной, а не с полицией. Можно даже задуматься, почему монстрам так со мной удобно.