Зебровски хихикнул.

Ну, Блейк, я теперь в этой жизни видел все. Здоровенный вампироборец – влю-у-бле-о-онный.

Я мотнула головой.

Тебя бесполезно просить держать это про себя?

Он ухмыльнулся:

Так будет смешнее дразниться.

Чтоб ты лопнул, Зебровски!

Возлюбленный был как-то слегка напряжен, так что я не стал спрашивать, но теперь мы одни. Что у тебя с лицом? Как будто по нему кто-то прошелся ножом для разделки мяса.

На самом деле, все было не так плохо. Я видела однажды работу мясницкого ножа, и это было куда хуже.

Долго рассказывать. Так, ты знаешь мой секрет. А ты зачем сегодня так вырядился?

У меня годовщина свадьбы сегодня. Десять лет.

Ты шутишь?

Он покачал головой.

Куча поздравлений, – сказала я, сбегая вместе с ним по лестнице.

Спасибо. Мы решили отметить, наняли беби-ситтера, и Кэти заставила меня оставить пейджер дома.

Холод стал жалить порезы у меня на лице, и голова заболела сильнее.

Дверца не заперта, – сказал Зебровски.

Ты же коп, как ты мог не запереть машину? – начала я, открывая дверцу, – и остановилась. Пассажирское сиденье и весь пол были забиты – пакеты от “Макдональдса” и газеты сползали с сидений на пол. Остальная часть пола была занята куском окаменевшей пиццы и стадом пустых жестяных банок.

Господи, Зебровски, а Агентство охраны среды знает, что ты разъезжаешь на токсической помойке по зонам проживания людей?

Теперь понимаешь, почему я ее не запер? Кто ее угонит?

Он встал на колени и начал грузить мусор охапками на заднее сиденье. Судя по технике, переднее сиденье уже не в первый раз освобождалось таким образом.

Я стряхнула крошки с пустого сиденья на пустой пол. Когда стало возможным хоть как-то поместиться, я влезла в машину.

Зебровски накинул ремень и включил мотор. Автомобиль зафыркал и ожил. Я тоже надела ремень, и мы выехали со стоянки.

А как относится Кэти к твоей работе? – спросила я.

Зебровски покосился в мою сторону.

Нормально.

А ты был уже копом, когда вы познакомились?

Да, она знала, чего ждать. Твой друг не хотел, чтобы ты сегодня уезжала?

Он думает, что я дня этого слишком сильно травмирована.

Вид у тебя действительно хреновый.

Спасибо за комплимент.

Они нас любят, хотят, чтобы мы были острожными. Господи, он же учитель, школьный учитель! Что он знает о мире насилия?

Больше, чем ему хотелось бы.

Знаю, знаю. Школы теперь тоже – опасное место. Но это не то же самое, Анита. Мы-то носим оружие. А ты, Блейк, вообще убиваешь вампиров и поднимаешь зомби. Можно придумать работу грязнее?

Это я знаю. – Но это было не так. Быть ликантропом – еще более грязная работа. Или нет?

Нет, Блейк, не знаешь. Любить человека, живущего в мире насилия, – тяжкий крест. То, что нас кто-то согласен терпеть, – это чудо. Не струсь, Блейк.