ДЕ БЛУАЗ 3 страница

— Как я понимаю, никто из раконцев не соглашается?

— Совершенно верно, — кивнул Чернок.

— Может, они вас боятся?

— Нет. Они почти ничего не боятся. Это как-то связано с их религией. — Он презрительно фыркнул. — Через несколько поколений вымрут полностью из-за какого-то идиотского предрассудка!

Один из лабораторных техников сунул в дверь голову с озабоченным выражением на лице:

— Вим пришел. Чернок резко дернулся:

— Это что, шутка?

— Нет, конечно, — обиженно ответил техник.

— Ну тогда не стойте столбом, немедленно приведите его!

Голова исчезла, и через несколько секунд вошел тарк. Энди раньше видел голографические изображения, а сейчас впервые встретил тарка во плоти. Совсем другое впечатление: тупая собачья морда с острыми желтыми клыками та же самая, равно как короткопалые руки, бочкообразная грудь и короткая темная жесткая шерсть, но никакие видеозаписи и голограммы никогда не смогут передать чисто звериную силу, как бы бурлившую под внешней оболочкой, и облаком окружавший инопланетянина резкий запах. Ростом он был почти два метра и весил не менее ста килограммов.

За ним следовал другой тарк, остановившийся чуть позади и правей первого.

— Садитесь, пожалуйста, доктор Вим, — предложил Чернок, вставая.

Тарк, стоявший позади, что-то прорычал, а первый точно так же ответил. После чего второй обратился к Черноку на грамматически безупречном межзвездном языке, хоть и с непривычным гортанным произношением:

— К сожалению, некогда. Меня отзывают.

— Ох, нет! Это ужасно! Почему?

Инопланетяне опять обменялись рычанием. Теперь Телла понял, что первый тарк — Вим, не владеющий межзвездным языком землян, а второй переводчик, который объяснил Черноку:

— Слишком большие затраты. Вышестоящее начальство считает наши неудачи свидетельством обреченности раконской расы. Решили дожидаться смерти последнего представителя, которая избавит нас от необходимости платить дикарям за кристаллы.

— Вы согласны с подобным решением?

— В нынешней ситуации не питаю особой надежды на благоприятное завершение дела, — перевел переводчик после очередного обмена репликами. Сделал паузу, снова выслушав Вима, и продолжал: — Перед отъездом позвольте заверить, что работать на одной территории с вами было для меня большой честью. Мне бы очень хотелось и дальше сотрудничать, но, к сожалению, знаете, это запрещено. Буду с нетерпением ждать очередных переводов ваших блестящих статей. До свидания.

С тем пара инопланетян повернулась и удалилась.

Несколько долгих минут Чернок сидел в молчании, потом горько вздохнул:

— Вим — достойная личность. Вижу, он глубоко огорчен.

— Хотя сам этого не показывает, — заметил Телла.

— Тарки не позволяют себе проявлять недовольство решениями вышестоящего начальства — насколько я понимаю, подобные поступки укорачивают продолжительность их жизни, если намек вам ясен. Тем не менее Вим расстроен. Позиция раконцев превратилась в непростую проблему. Можно было б, конечно, клонировать новые особи, но вождь аборигенов отказывается от такого варианта. Требует восстановления настоящей естественной биологической репродукции в масштабе, который гарантирует расе будущее. Я не могу его упрекать, но боюсь, не смогу и помочь.

— Раконцы стерильны? — уточнил Энди. Рассуждая об аборигенах, Чернок отчасти забыл о враждебности, став почти дружелюбным.

— Будь они стерильны, дело было бы гораздо проще. Нет, у представителей обоих полов полным-полно активных гамет, они просто не сочетаются должным образом. По-моему, Виму жалко расстаться и с бассой.

— А это еще что такое?

— Самая что ни на есть удивительная зернистая ржавчина с любопытным антибиотическим действием: при поглощении определенного количества экстракта она за один стандартный день необратимо внедряется в метаболические пути каждой присутствующей в организме бактерии.

— Ну и что?

— Когда экстракт выводится, бактерии гибнут. Необходимо немедленно восстанавливать у пациента кишечную флору, но у раконцев, видимо, более совершенный процесс. И заодно не имеется никаких признаков сопротивляемости.

— А что происходит с хозяйскими метаболическими путями? Они не изменяются?

— Кажется, нет — возможно, потому, что темпы воспроизводства нуклеопротеидов крупных живых существ близко даже не сравнятся с бактериальными, поэтому экстракт ржавчины просто не успевает внедриться в метаболизм. Хотя, думаю, если сесть на строгую диету из экстракта ржавчины… — Доктор Чернок умолк, фраза повисла в воздухе.

Телла воспользовался этой возможностью, чтобы уйти, и поднялся:

— Ну, мне пора приниматься за работу.

— Что же это за работа? — поинтересовался Чернок, снова переходя на сварливый тон.

— Во-первых, уговорить этих самых инопланетян отправить с вами на Дерби пару добровольцев. Кто меня к ним проводит?

— Пошлю с вами сержанта Пратера — на всякий случай, чтоб вы не наделали каких-нибудь глупостей. Наверняка найдете его во дворе за этим зданием.

Пратер проводил ежедневный осмотр боевой установки в крытом углу переднего двора. Она высилась на целых четыре метра, а изнутри опытный солдат насквозь простреливал лес, мог сровнять с землей город или на месяц укрыться на дне озера. Пратер был представителем федерального Министерства обороны на Рако. Битком набитый солдатами крейсер ждал на орбите. Просто на всякий случай.

Занятый важным делом сержант проигнорировал просьбу насчет поездки в город. Но Энди умел успешно пробивать солдатские барьеры воинского профессионализма.

— Похоже, точно такая же установка, как во время моей службы в армии.

Пратер вскинул выбритую до блеска голову:

— В войсках служил? Когда?

Незнакомец сразу стал для сержанта настоящим человеком.

— Восемь стандартных лет назад. Вроде тебя, в пехоте. И чертовски неплохо освоился с подобными штуками.

— А чего ж уволился? Телла пожал плечами:

— Не сильно ладил с шишками. Знаешь, как бывает.

— Угу, — согласно кивнул Пратер. — Кое-кому они не по вкусу. Говоришь, умеешь обращаться с таким вот орудием?

— Почти с таким. Это вроде модель поновее. Энди отступил назад, разглядывая установку. Она была поприземистей той, которую он осваивал, легче с виду. Кроме бросающейся в глаза эмблемы Федерации в виде звезды, вписанной в греческую букву «омега», вся поверхность от основания до наблюдательного купола была тускло-черной, но лишь потому, что установка не действовала. В рабочем состоянии она принимала любой цвет, обеспечивая моментальную маскировку.

— Самая последняя. Уход не составляет труда, за что я в данный момент благодарен. После того как тарки объявили, что сворачивают работу, никому не известно, чего они выкинут.

— Неужели выступят против Чернока с его командой?

— Не осмелятся! Знают, что под рукой у нас целая армия, — сержант ткнул пальцем в небо, — а тут я со своей установкой. Мы им это как следует даем понять, хоть орудие тщательно прячем от местных — вдруг усомнятся, что это безобразие тут для их же защиты. Боюсь, как бы тарки каким-нибудь хитрым способом не перебили раконцев, чтобы не дожидаться, пока они вымрут естественным образом.

Телла пришел одновременно в восторг и ужас от простой недвусмысленной логики подобного варианта. Если даже всеобщее убеждение в жестокости тарков вдвое преувеличено, средства и способы достижения цели у них, несомненно, давно разработаны.

— Ну, извини, сержант, — сказал он. — Мне надо попасть в раконский район города. Если ты меня не доставишь, как-нибудь сам доберусь.

— Ну-ка, обожди минутку… Энди, да? Телла кивнул.

— А я Бентам — Бен. Пожалуй, можно выкроить пару минут, прокатить по городу бывшего солдата. Дай только руки отмою от смазки, и двинем.

Телла впервые близко рассматривал город. Раконцы, видно, помешались на шпилях — каждое строение изящно сужается кверху. Другая удивительная особенность — улицы извиваются, кружатся, переплетаются между зданиями, словно дома строились там, где взбрело в голову архитектору-фантазеру, а дороги прокладывались потом, соответственно уже свершившимся фактам. Маленький открытый флитер всего несколько раз повернул, а Энди уже безнадежно запутался.

— Хорошо знаешь дорогу, Бен?

— Ну, еще бы. Каждый день летаю, присматриваю за аборигенами, поглядываю, не задумали ли чего тарки. Когда будем на месте, сам сразу увидишь.

Энди ломал голову над последним замечанием, пока они не завернули за угол следующего здания. Там на пустой площадке стояла постройка без шпиля, которая представляла собой низкий купол, примечательно примитивный по сравнению с прочей архитектурой. Ее окружали выстроившиеся плечом к плечу раконцы мужского и женского пола.

— Что тут происходит?

— Это храм Вашту, древнего бога Рако. В любой момент дня и ночи пятьсот двенадцать местных стоят вокруг него на страже. Почему именно пятьсот двенадцать? — предупредил сержант вопрос собеседника. — Если вспомнишь, что у раконцев по четыре пальца на каждой руке, не удивишься, что у них восьмеричная система счета. — Пратер направил флитер к шагавшему к храму нескладному старому раконцу с длинным деревянным посохом. — Это Минтаб, вождь оставшихся аборигенов. Если с кем-нибудь надо поговорить, то как раз с ним. Он глашатай: его народ коллективно принимает решения. Только не пробуй давить на трусливую старую птичку.

Минтаб заметил флитер, остановился, дождался, пока Пратер сядет, направился к двоим вышедшим из кабины мужчинам. Рядом с кораблем образовалась далеко не святая троица: высоченный облезлый раконец с висящим носом, маленький черноволосый крепыш Эндрю Телла и Пратер с выбритым до блеска скальпом.

Сержант представил Теллу как покупателя, желающего приобрести камни. Хотя он обращался к Минтабу на раконском языке, Энди понимал услышанное благодаря прослушанному в полете ускоренному курсу, записанному на подкорку. Другое дело — говорить по-раконски. Без практики не воспроизведешь бесчисленное множество носовых звуков, однако можно внятно объясняться, если говорить покороче и тщательно подбирать слова.

— Мохнатые уходят, — сказал Минтаб, переводя взгляд на Энди. — Когда вы своего доктора уберете?

— Скоро, — с запинкой ответил Телла по-раконски. — Здесь не получим ответа. Надо отвезти нескольких ваших в другое место.

— Я старался объяснить своему народу, но он слушать не хочет. — Вождь оглянулся на окруженный купол. — Не судите нас слишком строго. Наш образ жизни не всегда был таким примитивным. Об этом говорят наши мертвые города. Некогда мы летали по воздуху, переговаривались через океаны. Теперь нас слишком мало, чтобы поддерживать прежний технологический уровень. Как только численность раконцев начала сокращаться, мы постепенно лишились средств производства, столкнувшись с нехваткой точных деталей. Со временем опустились до нынешнего положения.

— Почему же ваш народ отказывается помочь нам и самому себе? — спросил Телла.

Минтаб задумчиво взглянул на купол.

— Пойдемте. Увидите.

Крут раконцев расступился, пропустив троицу. Минтаб ввел своих спутников в хилую постройку.

— Вы входите в храм Вашту, Подателя Света и Бога нашего, избранного им народа, — провозгласил он. — Перед вами его усыпальница.

В центре сумрачного храма стояла гигантская статуя высотой добрых семь-восемь метров, высеченная вручную из камня вроде нефрита, изображающая существо, под ногами которого распростерлась другая фигура.

— С виду… старая. — Телла с трудом ворочал языком.

Освещение, поза, размеры наделяли статую сверхъестественной силой.

— Древняя. Мы не знаем, когда она создана, но на протяжении нашей письменной истории статуя была средоточием народной религии, и особенно ныне. Это изображение Вашту, празднующего победу над поверженным Млорной, богом Зла и Тьмы.

Энди подошел поближе. Вашту, напоминавший раконца с лучистым солнцем вместо лица, держал в руке жезл с огромным кроваво-красным драгоценным камнем на кончике. Поверженное существо у него под ногами невозможно было распознать.

— Млорну никак не могу разглядеть. Минтаб поманил его к двери, где было чуть светлее. Резное стенное панно изображало двуногое существо с единственным огромным глазом вместо головы, клешнеобразными руками и телом, покрытым чередующимися зелеными и желтыми полосами.

— Вот он.

— Все-таки не понимаю, почему ваш народ не поможет нам, чтобы мы получили возможность помочь ему?

— На этом самом месте, — объяснил Минтаб, — Вашту победил Млорну, когда мир наш был новым. Гордый Млорна поклялся вернуться и разрушить храм Вашту. Великий Вашту поручил моему народу охранять храм от Млорны.

Много поколений назад, когда в наших городах жили миллионы здоровых раконцев, мы забыли о Вашту, обратив свои мысли и души к другим делам. Храм остался без охраны. За это упущение Вашту сократил нашу численность. Вскоре нас стало слишком мало для надлежащей защиты храма. Вернувшийся Млорна без труда его уничтожит. Мы не выполним повеление Вашту, который за это развеет наш дух между звездами.

— Но…

Энди отчаянно и безнадежно подыскивал слова. Впрочем, Минтаб словно знал, что он хочет сказать.

— Никто не покинет планету. Народ, которым некогда правил разум, вновь стал рабом суеверия. Все боятся, что близится день возвращения Повелителя Тьмы, и твердо намерены оставаться на месте. Я старался внушить им, что Вашту позволит уехать — ведь если народ возродится, у храма не переведется надежная охрана. А они твердят, что это будет свидетельством очередного предательства священной веры… — Помолчав, инопланетянин добавил: — Я сам бы поехал, да вышел из возраста.

Телла не понимал ни выражения лица, ни телодвижений, ни тона раконца, но, когда троица выходила на гаснувший солнечный свет, от Минтаба определенно веяло безнадежностью.

На полпути назад вместе с Пратером к лагерю землян на краю города Энди осенила идея — рискованная даже по его собственным стандартам, сулившая либо заключение контракта на поставку кристаллов, либо заключение в федеральную тюрьму. Он решил предварительно связаться с Джо.

Приземлившись, отправился прямо на пункт связи, послав на Рагну тщательно сформулированное словесное сообщение, переданное подпространственным лазером. Не стал подробно излагать свои планы, намекнул на риск с точки зрения закона, упомянул об антибактериальных свойствах бассы, поинтересовался, найдет ли она применение в этом смысле.

Потом вновь пошел к Пратеру, топтавшемуся вокруг установки.

— Маскировка по-прежнему устанавливается вручную? — спросил он у сержанта. — Я на службе обычно проделывал кучу всяких фантастических трюков.

Пратер, кивнув, продемонстрировал систему управления. Существенных изменений за прошедшие годы оно не претерпело, руки Энди сразу привычно забегали по панели, привели в действие защитную оболочку, подобрали оттенок, рисунок. Сержант отступил назад и расхохотался при виде орудия, похожего на красно-белый парикмахерский столбик.[6]

— Где ты научился таким фокусам, Энди?

— За это среди многого прочего меня очень сильно любило начальство на протяжении четырех лет службы. Соскучившись, я каждый раз выдумывал другой камуфляж. Если интересуешься, могу предложить даже несколько порнографических вариантов.

Тут явился связник-оператор с известием о поступившем с Рагны кратком послании на имя мистера Теллы. Энди взял плеер и прослушал запись. Голос Джо звучал четко, но напряженно.

Энди, я срочно лечу на Джебинозу. Возможно, ваш успех сейчас важен, как никогда, тем более если верны сведения насчет бассы. В данный момент вы представляете не только «Фэрли тьюбс», но и «Опсал фармасьютикалс», имея полномочия на заключение предварительного договора от имени фирмы при согласии раконцев продавать бассу. Если получится, незамедлительно оповестите межзвездные службы новостей. Желаю удачи.

Он вернул оператору плеер и снова влез внутрь установки.

— Говори, что она тебе напоминает, Бен. Энди сел за панель управления, закрыл над своей головой смотровой купол. Корпус, заплечики и опоры орудия вспыхнули желто-зелеными полосами, а купол засветился ослепительным голубовато-белым светом с крупным черным пятном в центре.

В наушниках прозвучал голос Пратера:

— Слушай, жутко похоже на бога Зла в том самом храме. Как его…

— Млорна, — шепнул Телла и привел в действие антигравитационные платы.

Хотя почти стемнело, он не боялся сбиться с пути. В конце концов, вовсе не обязательно держаться улиц. Энди набрал высоту, взял приблизительный курс на хорошо заметный с воздуха купол, сделал круг, подлетая с дальней стороны, приземлился на краю парка уже в темноте. Видя, тем не менее, на экране яркую дневную картинку, нарисованную инфракрасными линзами и усилителями, мысленно решил действовать быстро и обходительно, медленным ходом повел установку к куполу.

Проделал почти полпути, когда кто-то из аборигенов заметил маячившую во тьме гигантскую, слишком хорошо знакомую фигуру. На миг вспыхнула паника, потом стражи с громкими криками быстро образовали барьер между Млорной и храмом Вашту. Со всех сторон на площадь хлынули раконцы всех сортов — мужского и женского пола, старики, инвалиды, — укрепляя живую стену перед богом Тьмы. Заметив вбежавшего в храм Минтаба, Энди включил лазер.

Зеленый световой луч, вспыхнув, вырезал борозду на наружной стене купола справа, обогнул дугой дверь, вспорол левую стену. Тогда раконцы бросились на Млорну, тщетно колотя его кулаками, пиная ногами, забрасывая камнями, тыча ножами и палками. Безрассудная храбрость немного угасла, когда раконцы увидели, как бог Зла и Тьмы невредимо шествует сквозь их ряды, словно фермер по хлебному полю. Млорна, ни перед чем не останавливаясь, двигался к входу в храм своего древнего врага Вашту.

Но бог Тьмы не успел войти — из храма, пошатываясь, задыхаясь, с трудом вышел Минтаб, высоко подняв увенчанный драгоценным камнем жезл, который в усыпальнице держал в руке Вашту. Млорна замер на месте, отступая перед шагавшим навстречу

Минтабом с жезлом. Потом, на глазах у собравшихся приверженцев Вашту, бог Зла и Тьмы медленно, молча поднялся и исчез в черном небе.

— Телла, вы арестованы! — рявкнул Пратер, когда Энди вылез из установки.

Под мышкой побагровевший сержант держал гравитационные наручники.

— По какому обвинению?

— Нападение на инопланетное население для начала годится?

— Почему ты решил, будто я на кого-то напал? Энди знал, что попал в переплет, но решительно не собирался сдаваться.

Пратер самодовольно ухмыльнулся:

— Наблюдал за твоими экранами с самого момента взлета. Каждое движение видел и даже записывал. У тебя серьезные неприятности. Сейчас отправишься под стражу на крейсер, а оттуда под следствие в Центр Федерации и под суд.

— Сначала пусть принесет глубокие извинения Минтабу и раконцам за осквернение святыни! — крикнул выскочивший во двор Чернок. — Окончательно испортил отношения, которые мне удалось наладить с раконским народом, и я требую извинения перед отъездом!

После долгих споров Пратер нехотя согласился доставить Чернока и Теллу в раконский квартал города, но необходимость в этом отпала: у флитера их ждал Минтаб.

— Теперь мои братья готовы отправиться с доктором к нему на родину, — без преамбулы объявил он, бесстрастно высясь в темноте, хотя дышал, кажется, чаще обыкновенного.

— К-как… — запнулся Чернок.

— Сейчас мои братья празднуют победу. Они успешно отстояли храм и заслуженно поздравляют друг друга. А утром мы приступим к обсуждению договора о торговле камнями вот с этим человеком, — указал он на Энди.

— Боюсь, мистера Теллы здесь утром не будет, — заявил Пратер.

— Ни с кем другим мы говорить не станем, — отрезал в ответ Минтаб.

Это было последнее слово. Чернок с Пратером переглянулись, пожали плечами.

— Очень хорошо. Он будет здесь завтра утром.

— А басса? — уточнил Энди, чувствуя прилив облегчения оттого, что сорвался с крючка. — Бассой торговать будете?

— Конечно. За это попросим продолжать работы по обеспечению будущего нашей расы. — Минтаб пристально посмотрел Телле в глаза. — С вашей помощью мой народ наверняка защитит храм в тот день, когда Млорна действительно явится.

Сыщику вдруг показалось, будто кто-то двинул его кулаком прямо в солнечное сплетение.

— Прошу прощения, — пробормотал он на своем родном языке, пятясь от инопланетянина, — мне надо сделать несколько очень важных звонков.

ДЖО

Летя в состоянии полного умственного и душевного ступора, Джо едва запомнила путь с Рагны на Джебинозу. Одно потрясение следовало за другим, и лишь после того, как коммерческий лайнер вышел на орбиту вокруг конечной цели, она вновь начала замечать окружающее.

Как только Ларри упал у нее на глазах во время сеанса подпространственной связи, она сразу сама позвонила в космопорт Джебинозы. Тамошний администратор проинформировал, что неизвестный мужчина срочно доставлен в больницу Копии — живой, но в бессознательном состоянии. Следующее послание отправилось в больницу с просьбой обеспечить доставленному из космопорта пациенту максимальный уход и внимание и гарантией полной оплаты лечения и услуг с такого-то расчетного счета в секторальном банке.

Затем последовал очередной удар: решив лично лететь на Джебинозу со стариком Питом, которого не хотелось терять из виду, Джо узнала, что он уже несколько дней назад сам отправился на планету. Она к тому времени не испытывала ни малейших сомнений в причастности старика Пита к смерти ее отца, а может быть, и к несчастному случаю с Ларри, что бы с ним ни приключилось.

И вот под ней вращается Джебиноза, с виду столь же невинная, как любая планета земного класса, только совсем другая. Джебиноза убила отца, покалечила любимого… Джо никак не решалась сесть в поджидавший челнок, боясь этой планеты.

В голове вертелись мысли об отце, четкие, ясные воспоминания, неподвластные времени. Была между ними неописуемая словами связь, которая после смерти ее матери усилилась так, что ей порой почти казалось, будто она угадывает отцовские мысли. Тогда она не понимала, почему он оставил ее у дяди с теткой и улетел на другую планету. Это сокрушило ее. Она до сих пор не совсем понимает, но хотя бы может примириться. Впрочем, примирение нисколько не облегчает напряженного внутреннего конфликта между не угасшей любовью к отцу и остаточной жгучей обидой, презрением к его трусливому, на ее взгляд, бегству.

Джо снова взглянула на планету в иллюминатор, чувствуя на душе тяжесть, желание на кого-то, на что-то наброситься — на что угодно. Она себя чувствовала гигантской умирающей звездой, которая переживает гравитационный коллапс, стремительно сжимаясь к железному ядру, готовясь превратиться в сверхновую. Впрочем, надо держаться. Нельзя ненавидеть планету. Где-то на Джебинозе скрывается человек, виноватый в несчастье с Ларри. Известно, как он выглядит, — по пути с Рагны она вновь и вновь прокручивала запись подпространственного звонка, пока в памяти прочно не запечатлелась лысеющая голова, болезненно-желтая кожа, безжалостные глаза. Джо ощупала крошечный бластер в мешочке у себя на бедре. Негодяй непременно отыщется…

Старик Пит тоже. Начнется жестокий бой. Фактически он во всем виноват. Сидел бы у себя на острове в море Кель, не возникал в ее жизни, держал бы при себе свои подозрения, и они с Ларри сейчас играли бы в казино в условные шахматы.

Подозрения, правда, небезосновательны — почти определенно существует заговор против Федерации, и надо отдать старику Питу должное за то, что он его разглядел задолго до любого другого. Хотя это не снимает с него вины за скрываемую на лежащей внизу планете тайну.

Стюард подал ей знак, что пора пересаживаться в челнок. Глубоко вздохнув, крепко сжав кулаки, Джо отвернулась от иллюминатора и направилась к шлюзу.

Космопорт, расположенный неподалеку от Копии, служил также аэропортом для местных рейсов и в этот час был битком набит пассажирами. Джо себя чувствовала совсем одинокой, несмотря на толкавшуюся вокруг толпу. Не могла даже назвать свое имя — летела под псевдонимом, заплатив за билет наличными на случай, вдруг кто-нибудь выслеживает пассажирку по фамилии Финч или служащую в КАМБе.

Спустившись с верхнего этажа и спрыгнув с желоба, она впервые увидела ванека, безошибочно узнаваемого по пыльной хламиде, синеватой коже, черным волосам, заплетенным в косу. Он молча сидел, скрестив ноги, прислонившись спиной к столбу в центре просторного переполненного нижнего зала. Левая рука пряталась под хламидой, правая держала на коленях потрескавшуюся нищенскую чашку. На дне тускло поблескивали несколько монет. Мелькавшие пассажиры почти не обращали на него внимания, и ванек в свою очередь как бы не видел, что происходит вокруг. Глаза под нависшими веками были обращены куда-то внутрь.

Джо остановилась, пристально глядя на нищего. Вот один из метисов, убивших ее отца. Возможно, тот самый. А с виду вполне безобидный.

Быстро встряхнув головой, передернув плечами, словно в ознобе, она пошла дальше. Слишком много надо сделать, прежде чем попусту тратить время, глазея по сторонам. Джо прошла мимо ванека на расстоянии вытянутой руки, не глядя на него и, разумеется, не собираясь бросать что-либо в чашку, и поэтому не заметила, что глаза его широко открылись, провожая ее взглядом. Заворачивая за угол, услышала за спиной звон и грохот.

Испуганно обернувшись, увидела стоявшего на ногах ванека, застывшего неподвижно, как статуя, с вытаращенными темными глазами. На полу лежала разбитая глиняная чашка, монетки еще катились в разные стороны. Проходившие по залу пассажиры замедляли шаг, наблюдая за происходящим.

Тут ванек нерешительно, спотыкаясь, направился к ней, остановившись в полуметре.

— Это ты! — хрипло, тоненько прошептал он. Протянул веретенообразную руку, дотронулся до ее плеча. Джо содрогнулась от прикосновения сухих шершавых пальцев.

— Действительно ты… Колесо совершило полный оборот!

Он круто повернулся и заспешил прочь.

Когда ванек исчез из вида, Джо раздраженно поежилась и пошла своей дорогой. То же самое сделали окружавшие ее случайные наблюдатели. Вскоре на сцене остались только два маленьких мальчика, собиравшие рассыпавшиеся монетки среди осколков забытой нищенской чашки.

Она отыскала общедоступную будку видеофона, позвонила в городскую больницу. Из головы не выходил случай с ванеком. Было в этом нечто фантастическое. Кажется, будто он ее узнал. Может, каким-то образом почуял родство между нею и Финчем-младшим? Она вновь передернулась. В любом случае, кто знает, что взбредет ванеку в голову?

На экране появилась женщина средних лет, в традиционном белом медицинском халате.

— Городская больница Копии, — сказала она.

— Мне бы хотелось справиться о пациенте по имени Лоренс Изли, — объяснила Джо. — Три дня назад его доставила «скорая помощь».

— Извините, сведения такого рода считаются конфиденциальными и не распространяются. Если желаете, можете прямо связаться с лечащим врачом пациента.

— Мне сообщили, — перебила Джо, — что три дня назад он был жив. Это хотя бы вы можете подтвердить?

— Могу сказать, что он в стабильном состоянии, и больше ничего, — ответила женщина, видимо чувствуя обеспокоенность собеседницы. — Вам это поможет?

— Конечно, — с явным облегчением кивнула она.

Значит, Ларри держится.

На стене напротив видеоавтоматов горела табличка «Подпространственная связь», и она пошла, следуя указанию мигавшей стрелки. Кабинки стояли посреди длинного низкого мезонина, тянувшегося между залом ожидания и регистрационным залом. Джо остановилась, осматривая шесть будок высшего класса. Все одинаковые — было б практически невозможно определить искомую, но за самой дальней она заметила тележку с инструментами, приглядевшись поближе, увидела мужчину в комбинезоне, согнувшегося на полу, заглядывая в смотровое окно.

Играя ва-банк, она открыла дверцу:

— Уже выяснили, от чего пострадал тот самый мужчина?

Техник поднял голову:

— Никто здесь ни от чего не пострадал, леди. Все в полном порядке, — воинственно заявил он.

— Мне хотелось бы кое-что выяснить об этих будках, — начала Джо, но техник раздраженно ее перебил:

— Слушайте, я ничего рассказывать не собираюсь. Если у вас есть вопросы, обращайтесь в главную контору компании «Адамс лизинг».

— Хорошо, так я и сделаю.

Она взяла напрокат флитер, набрала кодовый номер главного офиса компании и сидела, погрузившись в размышления, не обращая внимания на проплывавшую внизу Копию. Флитер автоматически остановился над конечной целью, и она посадила его на крышу.

В конторе ее встретил за стойкой худой мужчина с ястребиным профилем.

— Чем могу вам помочь? — спросил он елейным тоном при ее приближении.

— Меня интересуют ваши кабины для подпространственной связи.

Табличка на стойке представляла заметно просветлевшего мужчину как Олвина Мирра.

— Ах! Желаете абонировать?

— Нет. Просто хочу, чтоб кто-нибудь ответил на несколько вопросов.

Мистер Мирр охладел.

— А. Тогда все, что нужно, найдете вот здесь. Он резким движением бросил через стойку буклет и собрался уйти.

— Ну-ка, слушайте! — взорвалась Джо, швырнув ему в лицо рекламную брошюру. — Один из моих сотрудников — который, кстати, отличался прекрасным здоровьем, пока не зашел в вашу будку, — третий день лежит в местной больнице, и от ответов, которые вы мне сейчас здесь дадите, будет, скорее всего, зависеть, утонете ли вы по уши в судебных разбирательствах!