Предвидя будущее

Теперь я возвращаюсь к анализу более общего, глобального процесса спад — подъем. Я остановлю часы и буду рассматривать предстоящие события просто как будущее, хотя эти события будут разворачиваться по мере подготовки книги. В каком-то смысле я приступаю к еще одному эксперименту в режиме реального времени. Я попытаюсь использовать свою концепцию истории, чтобы предсказать, что нас ждет впереди; события, по мере их развертывания, будут служить проверкой обоснованности моих предсказаний. Это не будет научная проверка, так как я буду корректировать свою схему спад — подъем с учетом складывающейся и постоянно меняющейся ситуации. Как я указывал ранее, попытки предсказать будущее — это скорее алхимия, чем наука.

До последнего времени я полагал, что мы находимся в фазе 3 модели спад — подъем, а именно на этапе сурового испытания. Если мировая капиталистическая система выдержит это испытание, то она вступит в период ускорения, которое приведет ее в режим, далекий от равновесного. Если же система не выдержит испытаний, то для нее наступит момент истины. Еще 16 августа 1998 г. я считал, что кризис в России как раз и означал такой момент истины. Однако мое понимание ситуации не соответствует нынешнему положению дел. На самом деле предстоит период заката, за которым последуют переходный момент и катастрофическое скольжение вниз. Но похоже, что мы продвинулись по этому пути значительно дальше, чем я полагал ранее. Я считаю теперь, что кризис в России представляет собой переходный момент, когда тенденция, которая уже изменила направление, подкрепляется инерционностью системы, грозя катастрофическим коллапсом. Время, прошедшее с начала таиландского кризиса, можно считать периодом заката, когда люди продолжали вести дела, как обычно, смутно ощущая, что все идет не так, как надо. Но когда же наступил момент истины? Кроме того, новая интерпретация означала бы надвигающийся коллапс финансовых рынков в центре, а это могло бы оказаться неверным.

1 сентября на фондовых рынках произошел временный обвал цен при большом предложении, а в конце недели ситуация повторилась, но при меньшем объеме сделок. Я считаю, что это было ложное «дно»; мы являемся свидетелями рынка «медведей», и цены акций в конечном счете снизятся еще больше. Однако спад может оказаться более продолжительным, чем это следует из модели спад — подъем, которую я предложил. Я понимаю, что нужна какая-то иная схема и предпочитаю сказать об этом открыто, а не просто переписать то, что я написал раньше. (Более того, я доволен, что события не соответствуют в точности разработанной мною модели спад — подъем, так как опасался, что втискиваю историю в изобретенную мною схему.) Вместо того чтобы подправить прежнюю модель, я разработаю новую — специально для этого случая. Это намерение согласуется с оговорками, которые я сделал, приступив к применению анализа спад — подъем к мировой капиталистической системе. У системы имеются центр и периферия. Это помогает объяснить, почему процесс дезинтеграции продлится значительно дольше и произойдет в разное время в различных частях системы. Моя новая гипотеза относительно динамической структуры нынешнего кризиса заключается в следующем.

Мировая капиталистическая система подверглась серьезному испытанию — произошел мексиканский кризис 1994— 1995 гг., но она пережила так называемый эффект «текилы» и вышла из кризиса еще сильнее, чем когда-либо. Именно тогда наступил период ускорения, а бум становился все более нездоровым. Тот факт, что держатели мексиканских казначейских обязательств вышли из кризиса невредимыми, оказался дурным примером для спекулянтов российскими казначейскими обязательствами. Поворотный пункт наступил вместе с таиландским кризисом в июле 1997 г. Он обратил вспять поток денежных средств. Я понимал, что музыка отзвучала, особенно применительно к России, и так и сказал тогда об этом, но я серьезно недооценил остроту проблемы. Я предвидел испытание с неопределенным исходом, подобное мексиканскому кризису 1994—1995 гг., но не окончательное изменение тенденции.

Поначалу этот поворот казался благотворным для финансовых рынков центра по причинам, которые я уже объяснил, а оживление в центре внушало надежду периферии. На азиатских фондовых рынках была возмещена почти половина потерь в местных валютах до того, как начался новый спад. Это можно было бы истолковать как период заката. В конечном счете спад затронул и финансовые рынки центра системы. Сперва он был постепенным, а поток средств во взаимных фондах оставался положительным, однако кризис в России ускорил сброс ценных бумаг, что можно было бы по некоторым признакам, но не по всем, принять за рыночное «дно». Я считаю, что это было ложное «дно», точно так же, как нижняя точка на азиатских фондовых рынках в 1997 г. оказалась ложным «дном». Я ожидаю, что активность на рынке восстановится до 50%-ного уровня, но не исключаю возможность дальнейшего спада, прежде чем начнется подъем. В конечном счете ситуация намного ухудшится и приведет к мировому спаду. Дезинтеграция мировой капиталистической системы будет препятствовать подъему, так что спад реально превратится в депрессию.

Имеются три причины, почему я считаю, что самая низкая точка кризиса еще не достигнута. Одна из них состоит в том, что российские неурядицы выявили ранее игнорировавшиеся изъяны в мировой банковской системе. Банки занимаются свопами, форвардными сделками и вторичными операциями между собой и со своими клиентами. Эти трансакции не фигурируют в балансах банков.

Когда произошел дефолт российских банков по своим обязательствам, западные банки ощутили это применительно к собственным средствам и средствам своих клиентов. Хедже-вые и другие финансовые фонды также понесли крупные убытки. Теперь банки лихорадочно пытаются уменьшить риск и ограничить использование заемных средств. Их собственные акции резко упали в цене, и вырисовывается глобальное «сжатие» кредита ^[31].

Вторая причина состоит в серьезном обострении трудностей на периферии системы: отдельные страны стремятся теперь выйти из мировой капиталистической системы или попросту уходят в сторону. Сперва в Индонезии, а затем в России произошел почти полный экономический крах. То, что случилось в Малайзии и в меньшей степени в Гонконге, имеет еще более зловещий смысл. Крах в Индонезии и России был непреднамеренным, но Малайзия сознательно отгородилась от мировых рынков капитала. Это принесло экономике Малайзии временное облегчение и позволило ее правительствам удержаться у власти, но ускорило общее бегство капитала с периферии, оно оказало дополнительное давление на тех соседей, которые стремились сохранить свои рынки открытыми. Если бегство капитала принесет Малайзии выгоды по сравнению с ее соседями, такая политика вполне может найти подражателей.

Третий важный фактор, действующий в направлении дезинтеграции мировой капиталистической системы, это явная неспособность международных монетарных властей укрепить ее единство. Программы МВФ, похоже, не срабатывают, и Фонд лишился средств. Реакция правительств стран G 7 на российский кризис была прискорбно неадекватной, а утрата контроля внушает настоящий страх. Между тем финансовые рынки ведут себя довольно своеобразно: они не терпят какого-либо вмешательства со стороны государства, но сохраняют глубокую веру в то, что, если условия действительно резко ухудшатся, власти вмешаются. Теперь эта вера поколеблена ^[32].

Рефлексивное взаимодействие трех названных факторов подводит меня к выводу, что мы прошли переходный момент и поворот тенденции подкрепляется поворотом в преобладающих ожиданиях. То, как будут развиваться события, во многом зависит от реакции банковской системы, инвесторов и властей в центре системы. Размах возможных исходов колеблется между обвалом фондовых рынков и более затяжным процессом ухудшения их состояния.

Я считаю последний вариант более вероятным. Шоковое состояние международной финансовой системы скоро уляжется; вынужденная ликвидация активов прекратится. Один из основных источников трений — сильный доллар и слабая иена — уже преодолен. Еще один источник беспокойства — Гонконг, похоже, нашел способ вернуть себе контроль над собственной судьбой. Россия списана со счетов. Предвидится понижение процентных ставок. Цены акций упали настолько, что многие из них представляются привлекательными. Публика поняла, что имеет смысл приобщиться к вечному рынку «быков», но пройдет время, прежде чем она осознает, что рынок «быков» не может продолжаться вечно. Поэтому потребуется некоторое время для того, чтобы проявилось действие трех негативных факторов.

А за ложной зарей последует продолжительный рынок «медведей», как это случилось в 30-е годы и происходит в Азии в настоящее время. Публика начнет сбрасывать акции в пользу инструментов денежного рынка или казначейских обязательств. Эффект богатства возьмет верх, и потребительский спрос будет сокращаться. Снизится также спрос на инвестиции: прибыли испытывают давление, импорт растет, а экспорт сокращается; к тому же уменьшилось предложение капитала для менее устойчивых предприятий и операций с недвижимостью. Снижение процентных ставок несколько затормозит спад на рынке, и экономика в конечном счете оправится при условии, что сохранится мировая капиталистическая система. Однако вероятность ее распада существенно возросла. Если когда-нибудь и произойдет замедление роста экономики США, то уменьшится готовность терпеть значительный дефицит во внешней торговле, а это может поставить под угрозу режим свободной торговли.

Ранее я думал, что Азиатский кризис приведет к окончательному триумфу капитализма: китайские семьи, живущие за рубежом, уступят место многонациональным компаниям, а «азиатская модель» будет поглощена мировой капиталистической моделью. Такой ход событий все еще возможен, но сейчас более вероятно, что страны периферии будут все чаще выходить из системы — это будет происходить по мере того, как будут уменьшаться их шансы привлечь капитал из центра. Банки и портфельные инвесторы понесли серьезные убытки, и многие потери еще предстоят. России, очевидно, грозит дефолт по долларовым обязательствам. Придется также признать убытки в Индонезии. Акционеры банков не простят потерь на периферии: они не захотят увеличивать свои потери. Вливание денег в периферию возможно лишь на основе международных действий правительств, однако признаки международного сотрудничества пока отсутствуют.

Такая последовательность событий отличается от первоначальной модели спад — подъем главным образом продолжительностью и сложностью периода спада. Период бума характеризовался обычным самоподкрепляющимся взаимодействием пристрастных оценок и тенденций. Бум прошел успешное испытание в ходе мексиканского кризиса 1994—1995 гг., за которым последовал период ускорения. Необычным является именно период спада, поскольку он состоит из двух стадий. На первой стадии на фондовых рынках бум продолжался благодаря отсутствию монетарных ограничений и обратному притоку средств. На второй стадии спад охватывает и центр, и периферию, и оба процесса подкрепляют друг друга в направлении свертывания активности. Спады обычно бывают довольно короткими; на этот же раз он продлился и происходит в разное время в различных частях системы. Когда он произошел на периферии, то был довольно компактным; но мы все еще не знаем, как долго он будет продолжаться в центре. Продолжительность спада свидетельствует о сложности мировой капиталистической системы.

Было очевидно, что дисбаланс между центром и периферией на первой стадии спада сохранить нельзя. Либо в центре произойдет спад до подъема на периферии, либо — наоборот. Первый вариант был более вероятным, но его нельзя было предсказать с абсолютной достоверностью. Кризис в России внес определенность в этот вопрос. Как и в случае с Таиландом, влияние событий в России оказалось более значительным, чем многие ожидали, включая меня самого. Я довольно мрачно оценивал события в России, но я не осознал последствий для свопов, операций с производными бумагами и межбанковского рынка, пока они реально не наступили.

Следует напомнить, что моя первоначальная модель спад — подъем имеет восемь фаз. Фаза 4 — это момент истины, а фаза 5 — период заката. Неясно, как эти фазы вписываются в специальную модель, построенную мной для мировой капиталистической системы. Кто-то может сказать, что время между таиландским кризисом в июле 1997 г. и российским крахом в августе 1998 г. — период заката. Но где же тогда момент истины? Возможно, лучше пока не задавать вопросов. Модели не следует воспринимать слишком буквально. В исторических событиях нет ничего детерминированного. Каждая последовательность событий — уникальна. В советской системе момент истины уже наступил, когда Хрущев произнес свою речь на XX съезде Коммунистической партии; возможно, у капиталистической системы такого момента не будет. Быть может, нас ожидает иной ход событий: ложная заря усыпит чувство опасности и позволит следующему так называемому внешнему шоку собрать свою печальную дань.

Крах мировой капиталистической системы можно предотвратить в любое время путем вмешательства международных финансовых властей. Но перспективы туманны, поскольку правительства стран G 7 только что не сумели вмешаться в события в России; тем не менее последствия этой неудачи могут послужить сигналом к пробуждению. Возможно, крах в России все-таки окажется моментом истины. Существует настоятельная необходимость переосмыслить и реформировать мировую капиталистическую систему. Как показали события в России, если проблемам позволить накапливаться дальше, они становятся все более труднопреодолимыми.

[23] Мы заключили контракты на поставку в будущем таиландского бата и малазийского ринггита, которых в тот момент у нас не было

[24] Многие авторы утверждали, что банковские ссуды - это ключевой механизм контроля над компаниями в Азии. Joseph E. Stiglitz, «Credit Markets and the Control of Capital», Journal of Money, Credit and Banking, vol. 17, No. 2 (May 1985), Ohio State University Press, p. 150.

[25] Валютный курс до отмены привязки к доллару 2 июля 1997 г. составлял 24, 35 таиландских бата за один доллар США; к концу года он составлял 45, 9 бата.

[26] Такой своп возникает, когда один банк прибегает к «свитчу» («переброске») ссуды для своего клиента с фиксированной ставкой на переменную ставку, а зарубежный банк-корреспондент осуществляет противоположный «свитч».

[27] Сорос Дж. Сорос о Соросе. Опережая кривую роста. - М.: ИНФРА-М, 1996.

[28] Подразумеваемая процентная ставка по месячным форвардным контрактам в рублях, продаваемых в долларах.

[29] Доход от деноминированных в рублях государственных казначейских обязательств.

[30] Доход от деноминированных в долларах государственных облигаций России.

[31] С тех пор Long-Term Capital Management потерпел крах с катастрофическими последствиями.

[32] Эти моменты фигурировали в моем заявлении Конгрессу США 15 сентября 1998 г.