А ты? — услышал он тихий голос девушки, — За что ты просишь прощения? Ты ни в чем не виноват.

Ты не понимаешь! — прервал он ее, снова отодвигаясь и заглядывая ей в глаза, — Это все из-за меня... — в его голосе прозвучало отчаяние, — Я виноват в том, что близкие люди отворачиваются от тебя...

Никто он меня не отворачивается, — пылко возразила Гермиона, только сейчас до конца осознав, что же так потрясло Северуса, — Мама права, отец смирится с этим через некоторое время. Неужели ты думаешь, что это первое мое решение, с которым он не согласен?

Гермиона, дело не в этом, — глухо произнес Снейп, — Ты даже не представляешь, что тебя ожидает. Когда те, кого ты любишь, будут смотреть с отвращением, избегать тебя... Ты будешь терять друзей и родных, которые не смогут или не захотят принять твой выбор. Люди будут искать причину, по которой ты со мной, будут сплетничать и шептаться за твоей спиной. И это будут близкие люди, которые тебе дороги...

Северус, — Гермиона обвила руками его шею, — Те, кто меня действительно любят, никогда не отвернутся. Рано или поздно они поймут и примут мой выбор, — она немного помолчала и добавила, — А тот, кто поступит так, как ты сказал, тот просто не любит меня, вот и все. Разве я должна обращать внимание на отношение таких людей?

Снейп тяжело вздохнул и прижал ее к себе. Он не уставал поражаться ее жизненной мудрости, спокойствию и стойкости, с которой она была готова встретить любые ожидающие их трудности. Гермиона умела удивительным образом рассеять его страхи и сомнения, освободить от мучительной острой боли, терзавшей сердце и рвущей на части душу. Вот и сейчас после ее слов Северус неожиданно почувствовал облегчение, словно она легким движением сняла с его плеч камень, давивший и прижимавший к земле. Ни один человек в мире не делал для него того, что делала Гермиона изо дня в день, растапливая сковывавшую его сердце ледяную корку, которой он обрастал многие годы своей беспросветной, мрачной жизни. Эта девушка дарила ему надежду, счастье, да просто желание жить и дышать. Ощущение ее хрупкого тела, доверчиво прижимающегося к нему, наполняло его тихой, светлой радостью, заставляло замирать от восторга и мечтать о том, чтобы эти мгновения никогда не кончались.

Разве мог он не откликнуться на зов ее сердца? Если в прежние годы он считал открытое проявление чувств признаком слабости, то теперь с Гермионой ему хотелось быть нежным, хотелось дарить тепло и любовь в ответ. Северус удивлялся самому себе, но чем чаще он замечал, как вспыхивают от радости ее карие глаза, чем чаще чувствовал дрожь и трепет ее тела, тем легче с его губ срывались слова любви и нежности. С ней и только с ней он мог позволить себе быть самим собой, не прятаться под маской, не скрывать свои чувства, не лгать и не притворяться. Он был безмерно благодарен ей уже только за это, сознавая, что эта женщина делает его счастливейшим из людей.

Легко коснувшись губами ее волос, он прошептал: