Монах из донегола и призрачное воинство

В те времена, когда были еще монахи в Донеголе, шел как-то один священник из их числа через эти холмы, направляясь со святыми дарами к больному. Когда поднялся он на вершину холма, окружило его призрачное воинство в бесчисленном количестве, и пригрозили они, что не дадут ему ступить дальше ни единого шага, пока не расскажет он им, что именно случится с ними в день Страшного Суда.

- Ну, сейчас я спешу, – сказал он, – но если вы будете здесь в то время, как я пойду назад, я дам ответ на ваш вопрос.

С этими словами он ушел, побывал у больного, выполнил свой долг и возвращался обратно домой. Когда поднялся он на вершину холма, его вновь окружили сиды. Вынул он булавочку из своей одежды, добыл с ее помощью маленькую капельку крови и показал им.

- Боюсь я, – сказал он, – что вам никогда не попасть на небо! Ни за что не пробраться туда ни одному существу, у которого не хватает крови, даже чтобы написать собственное имя!

Услышав это, они ушли все в туман, бывший на вершине холма, и при этом плакали и рыдали, и пока монах спускался с холма со стороны Круахана в Донегол, он все время слышал их за собою, – как они потянулись на запад, в Коннахт.

“КРАСОТКА ДОИЛА КОРОВУ”

В старые времена между Клох-Кьян-Филом и Ги-Дорь жил всего лишь один священник, и был он единственным священником на два прихода.

Однажды ночью ближе к полуночи пришел к нему человек из Фи-Кнок срочно звать его к больному. У него была с собой лошадь; и вот они выехали из дома, – он впереди, а священник у него за спиной, и когда проезжали мимо скалы, услышали они музыку, да такую, что ничего слаще они в жизни не слыхивали, а доносилась эта музыка изнутри скалы. Спросил священник своего спутника, действительно ли оттуда слышна музыка или ему только кажется? Да, тот тоже слышал, причем теперь уже даже можно было разобрать, что это за песня: “Красотка доила корову”.

- Давай зайдем, – сказал священник, – посмотрим, кто так играет.

- Может быть, будет лучше, если мы зайдем туда на обратном пути? – сказал тот, – А то больной уж больно плох, вот-вот умрет. Вы бы сперва причастили его, а потом уж и заедем послушать музыку, – на обратном пути.

Но священника никак было не переубедить. Вбил себе одно в голову, да и только. Вошли они вдвоем в расщелину, что была сбоку скалы, а там дом, и был этот дом прекраснее всего, что они когда-либо видели. Когда вошли они на кухню, там сидело двое маленьких рыжих лохматых старичков, – они сидели по обе стороны от очага, друг напротив друга, держась за руки, и пели.

Добрался наконец священник до больного, но увы! – было слишком поздно, – бедняга уже умер. Священник был в отчаянии, но делать было нечего. Разве можно было чем-нибудь извинить его задержку в дороге?

Старички эти, которые пели свою песню в расщелине скалы, были, конечно, из Дивного Народца, а пели они так сладко потому, что знали, что смогут таким образом задержать священника, чтобы тот не успел навестить умирающего.

В течение многих лет после этого людям было противно петь эту песню, и старики с острова Тори не позволяли петь эту песню в своем доме, пока они живы.