Сентября 1992 года

Ламонт снова отвергает возможность девальвации фунта. В тот же день Джон Мейджор произнес жесткую речь на конференции шотландских промышленников в Глазго. Потрясая перстом, он восклицал: «Уступить сейчас сторонникам девальвации и инфляции, по-моему, было бы предательством будущего страны. И я со всей решительностью заявляю, что правительство отвергает подобную политику». Заявление было встречено овацией.

Джордж Сорос тоже слушал Джона Мейджора и Нормана Ламонта, но мало верил их заявлениям. После схватки он признавался: «Меня они не убеждали, потому что факты говорили совсем иное». Фактом для Сороса было политическое давление на Англию с целью сохранения завышенного, учитывая застой в английской экономике, курса фунта. Когда тележурналист спросил Сороса, почему его не убедили слова Ламонта, Сорос ухмыльнулся, а потом захохотал: «Я могу только повторить сказанное: он меня не убедил».

Сорос следил за развитием событий и ждал подходящего момента. Он считал, что часовой механизм заведен, но не знал, когда именно взорвется бомба.

— Я лично не предвидел развала ЕВС. Я просто видел трения между правительствами. Но потом выяснилось, что они очень иеликн, а потом еще «Уолл-стрит джорнэл» опубликовал скандальное заявление президента Бундссбанка Шлезингера, которое просто призывало всех и каждого избавляться от стерлинговых активов, — вспоминал Сорос. Шлезингер заявил, что согласие итальянцев девальвировать лиру в обмен на снижение Германией учетной ставки мало поможет преодолению кризиса европейского валютного рынка. К тому же, по его словам, девальвация фунта предотвратила бы многие трудности. Интервью действительно стало призывом к спекулянтам продавать английскую валюту.

Стенли Дракенмиллер после «клича» Шлезингера окончательно сделал ставку на девальвацию фунта. «Речь могла идти не о самом решении, а о том, насколько далеко заходить в игре. Поначалу я думал о трех-четырех миллиардах. Но вмешалось чутье, шестое чувство или инстинкт Джорджа — называйте как угодно, но именно это сделало его выдающимся инвестором

Ему все равно, прав ты или нет, но если ты прав, добивайся максимального выигрыша. Он, и я тоже, были готовы заключать еще большие ставки и просто выжидали подходящий момент».

Не стоит верить словам Дракенмиллера, будто инициатива в игре против фунта исходила от него. Сорос, как всегда, проявил недюжинное самообладание и вдохновил помощника на невообразимые ставки. «Я велел ему идти до конца, — сказал Сорос. — Ведь это походило на ловлю рыбы в бочке. Пока стоит бочка, улов вам обеспечен».

Когда рынок взорвался, Джордж Сорос был уже на месте, и притом во всеоружии. Начатая им игра была исключительно сложной. Сложной потому, что развал ЕВС, отныне неизбежный, вызовет новую цепь событий. Во-первых, перестановку сил среди европейских валют. Во-вторых, резкое падение учетных ставок. В-третьих, спад торговли акциями в Европе.

Поэтому он решил продавать слабые европейские валюты. Он играл и на учетных ставках, и на рынках акций. Одним махом Сорос с сотоварищи продал фунтов стерлингов на 7 миллиардов долларов — и тут же купил немецких марок на шесть миллиардов. Менее активно он скупал французские франки. Одновременно Сорос купил акций английских компаний на 500 млн. долларов, исходя из того, что после девальвации национальной валюты акции растут в цене. Сорос покупает немецкие и французские облигации и продает акции. По его мнению, рост марки подорвет курс акций, но повысит курс облигаций, если понизятся учетные ставки. Сорос пользуется мощным кредитом. Он рискует в этих сделках только одним миллиардом собственных средств.

Сорос занял еще три миллиарда, чтобы округлить ставку до 10 млрд. долларов.

И снова не он один не торопится делать окончательные ставки. Торговцы валютой во всем мире играют на понижение курса фунта. Однако ставка Сороса в Нью-Йорке выше всех. «Имея акций на семь миллиардов, мы довели объем сделок до десяти миллиардов долларов. Это в полтора раза превосходило сумму всех активов фонда», — отметил Сорос. Под активы фонда «Квантум» он занял пять миллиардов фунтов. Потом обменял фунты на марки по курсу ЕВС:

2, 79 марки за фунт. Теперь он держал на руках все козыри — немецкие марки.

И выжидал.