ГЛАВА 31. Шочи последний раз пнула дверь, и та, наконец, поддалась

Шочи последний раз пнула дверь, и та, наконец, поддалась. А за дверью обнаружился коп – лет восемнадцати, со скверной кожей и едва пробивающимися усиками. Он был одет в черную униформу и черный бронежилет с большими желтыми буквами «ПОЛИЦИЯ» на груди и выглядел, как вспугнутый кот. Дуло AK47 смотрело на пыльные ботинки.

Шочи отшатнулась от двери, а Дин выронил телефон и машинально вскинул оружие, целясь парню между глаз.

– Дин? – донесся из валяющегося на полу мобильника приглушенный голос Бобби. – Дин, ты там?

Пацан выглядел перепуганным и чуть глаза в кучку не собрал, таращась в дуло дробовика. Это был их шанс на спасение, но Дин не мог выкинуть из головы память о том, как говорил с братом по поводу убийства невинных. Он просто не мог нажать на спусковой крючок.

По ступеням с грохотом спустились еще шесть полицейских и поспешили на подмогу, вопя на Дина по-испански. Мужчина постарше – с настоящими нормальными усами – ворвался в комнату, выхватил у Дина из рук дробовик и прижал его к стене. Шочи выдала поток сочной испанской брани и бросила «Глок», прежде чем другой полицейский заставил ее широко расставить ноги и с явным удовольствием обыскал. Нервный паренек подобрал телефон и, сбросив вызов, положил его в пластиковый пакет. Парень с густыми усами одел на Дина наручники и вывел его из здания. А на обочине трое полицейских повалили Малыша Мало: один прижимал его к земле, упершись коленом в его поясницу, а другой приставил пистолет к его голове. Дина бесцеремонно затолкали в грязно-белую полицейскую машину. Усатый офицер даже не пригнул ему голову, чтобы уберечь от столкновения с дверной рамой. Несмотря на собственные проблемы, Дин мог думать только о Сэме. И о Клаудии. Где была Клаудия во время происходящего? Забрали ли люди, похитившие Сэма, и ее тоже? Брать ее с собой определенно было серьезной ошибкой. Если не роковой.

Полицейские впихнули Малыша Мало вслед за Дином.

– Нет, нет, секундочку… – начал Дин.

Секундочки ему никто не дал. Они просто захлопнули дверцу и стукнули по крыше автомобиля, дав понять шоферу, что можно ехать. Дин извернулся и увидел, как Шочи выводят из дома два амбала.

– А Шочи они куда денут? – спросил он.
– В тюрьму, – ответил Мало. – Как и нас. Только добираться дотуда она будет вдвое дольше.
– Что? – Дин снова оглянулся, но машина уже завернула за угол. – В смысле?
– В смысле, эти парни хотят с ней поразвлечься, прежде чем увезут в тюрьму. С задержанными женщинами всегда так.

Если бы руки у Дина не были скованы за спиной, он бы схватился за голову. И как только они дошли до жизни такой?

***

Дин и Малыш Мало стояли рядом в КПЗ полицейского участка Ногалеса. В тесной, затянутой хлипкой сеткой-рабицей камере размещалось человек двадцать пять. Несколько дребезжащих электрических вентиляторов изо всех сил гоняли спертый воздух, но всё равно давила невыносимая жара, воняло мочой и застарелым потом. Снаружи стояло трое вспотевших неприветливых охранников с автоматами – на случай, если кому-то покажется недурной идеей распустить сетку. По левой стороне камеры тянулась единственная металлическая лавка, но ее, кажется, застолбила небольшая группа татуированных здоровяков. Они охраняли лавку, как псы, и никого близко не подпускали. Едва Дин попал сюда, сразу заметил странное подобие иерархии в тесном пространстве. Тем, кто стоял в пищевой цепочке повыше, позволялось устроиться поближе к двери, где можно было поймать струйку свежего воздуха из далеких окон. Тем, кто оказался на другом конце, приходилось ютиться около длинного цементного желоба, приспособленного под туалет, который шел под наклоном и заканчивался вонючей дырой в дальнем углу помещения. Малыш Мало оказался где-то в середине, и Дин по знакомству пристроился рядом. Даже думать не хотелось, что бы случилось, будь он один.

Хотелось бы Дину, чтобы места хватало расхаживать туда-сюда. Он чувствовал тревогу, раздражение и беспомощность. Ему хотелось – пусть затея и кошмарная – чтобы кто-нибудь затеял драку: просто чтобы занять руки и голову. Нет в мире худшего ощущения, чем знать, что друзья и семья в беде, и не иметь, черт возьми, никакой возможности что-то с этим поделать. Оставалось рассчитывать, что Бобби позаботится об этом, пока он не найдет способ выбраться из этой передряги.

– Знаешь, – сказал Дин Малышу Мало, просто чтобы что-нибудь сказать, – я бы счастливо прожил остаток жизни и без этого аромата.
– Это еще цветочки, – отозвался тот. – Ты подожди, покуда они тебя в настоящую тюрьму посадят.
– Всё это как-то совсем хреново.
– А то я не в курсе. Меня уже третий раз за торговлю оружием берут.
– Не только в этом дело, – объяснил Дин. – Кажется, кто-то похитил моего брата.
– Паршиво, – Малыш Мало нахмурил густые брови. – Твоим людям лучше заплатить.
– Вот потому-то мне и надо отсюда выбраться.
– Как твой брат выглядит?
– Здоровенный, – Дин примерно обозначил рост Сэма ладонью в воздухе, несколько сантиметров над собственной макушкой. – За сто девяносто, восемьдесят пять килограммов. Волосы каштановые, довольно длинные. Был с американской девушкой мексиканского происхождения, у нее прядка волос ярко-красная.
– За сто девяносто? – Мало нахмурился еще сильнее. – Не кажется особенно легкой добычей.
– Слушай, я ничего не знаю, – сдавленным от отчаяния голосом ответил Дин. – Так я слышал.
– Ладно, смотри сюда. Я поспрашиваю народ. Может, кто-нибудь что-нибудь слышал.

Малыш Мало начал обходить толпу, тихонько беседуя уголком рта. Дин остался один, сжимая-разжимая кулаки. И Сэм, и Шочи могли великолепно позаботиться о себе самостоятельно, но он не мог прекратить гадать, где они и что с ними. А как же Клаудия? Необходимость сидеть взаперти сводила его с ума.

Малыш Мало вернулся и покачал головой:

– Никто ничего не знает. Ни единого слова про высокого Norteamericano ^[97], похищенного здешними бандами.

Грубый мужской голос позвал Дина по фамилии:

– Винчестер?

За дверью в камеру стояли два красивых мексиканца с непроницаемыми лицами – кажется, близнецы. Одеты они были почти так же, как полицейские: черная военная униформа, бронежилеты и черные бейсболки. Единственным явственным отличием было то, что на кепках вслед за знакомым уже словом «POLICIA» шло еще одно – «FEDERAL».

– Federales ^[98]? – прошептал Малыш Мало. – Да ты круто вляпался, guero ^[99].
– Береги себя, – сказал Дин. – И спасибо.
– Это тебе лучше себя поберечь, – отозвался Мало.

Дин подошел, и охранник открыл дверь. Сидящие на лавках головорезы что-то бросили ему вслед, но Дин понятия не имел, о чем речь. Federales снова одели на него наручники, сковав руки спереди, и через плавящийся от жары участок отконвоировали на улицу. Он оценивал неприятелей и окрестности, серьезно подумывая просто рвануться и бежать, но тут заметил в большом черном внедорожнике Шочи. Она сидела, опустив голову, со скованными за спиной руками. Дин был рад, что с ней всё в порядке, но только больше забеспокоился за Сэма и Клаудию. Близнецы усадили его рядом с Шочи, а сами сели на передние сиденья, отгороженные толстой металлической сеткой. На дверях изнутри не было ручек. Дин с ужасом обнаружил, что у Шочи под глазом свежий синяк, а рубашка порвана и пропитана кровью.

– Проклятье. Что они с тобой сделали?
– Не волнуйся, – отозвалась она. – Кровь по большей части не моя. Не ту девчонку они выбрали для своих развлекушек.

Она говорила не очень отчетливо, будто держала что-то во рту. Дин удивился, когда Шочи наклонилась к нему, будто собралась поцеловать в щеку, но не поцеловала, а зашептала на ухо.

– Эти ребята не federales, – проговорила она так тихо, что за шумом двигателя Дин едва ее расслышал. – Они Nagual.