Эссе о шамани

Некий молодой и странный, полусумасшедший ученый Д. (впрочем, кто сейчас нормален?) решил исследовать мир, созданный мною; а конкретно, объектом исследования для него стали шамани. Из праздного интереса я прочел его записки; должен сказать, этим эссе он показал завидную проницательность, но всё-таки, мне кажется, не уловил некоторых моментов, либо же их интерпретация суть неверна. Я слышал, что такой необычный объект для исследования он избрал из-за глубокого разочарования в обычных, земных науках, учениях и практиках, поскольку (предоставим ему слово): «…почти все они являются лишь праздной игрой ума, смешной профанацией, не дающей вовсе никакой силы; магические учения людей и всякая их эзотерика являются, при даже не самом пристальном изучении, лишь шустропальцовкой, ловкостью рук и ума, обманом и грустно-забавным стёбом. Право, мне весьма трудно жить в таком мире, но, собственно, выбора никто не давал. А поэтому…».

Но не будет строгими и пожелаем этому достойному кандидату неизвестных наук успехов во всех начинаниях.

Шамани — особые львицы и львы, которые идут по тропе знания, хранят это знание и постигают мир. Появились они очень давно; как говорят: «Когда появился первый лев, так появился и лев-шамани, когда посмотрел на небо и отражение на воде». По преданию, первым шамани был именно лев. Но поскольку львиц-шамани намного больше, чем львов, то далее о них будет говориться преимущественно в женском роде.

Они бывают самого различного вида и толка; кроме того, между львом-шамани, ассари [1], и львицей-шамани существует огромная разница. Есть свободные — живут сами по себе, вне прайдов; есть те, кто живет в маленьких или больших прайдах. Свободные львицы-шамани, как правило, объединяются в небольшие группки, они редко ведут одинокий образ жизни; как правило, в такую группу входит одна наставница, амарах, и несколько учениц. Они бродят по миру, как хотят и где хотят, могут ненадолго примыкать к прайдам и трайбам, если их принимают. Львицы-шамани во прайдах в подавляющем большинстве случаев занимаются целительством, принятием родов, много заботятся о львятах, продолжают линию, наставляя учеников, и имеют особый статус (реже ходят на охоту, освобождены от всяческих обязательств, ближе стоят к правителю прайда). Часто львицы-шамани помогают своим правителям всем, чем только могут, а могут они многое; иные просто верно и преданно служат прайду; иные весьма равнодушны ко всяким мелким заботам вроде помощи правителю. Это зависит от натуры самой шамани, окружения, в котором она выросла, и традиций.

Львица-шамани может иметь и льва, и детей, может не иметь; это абсолютно личное дело каждой из них. Согласно опыту множества поколений, львице-шамани, из-за определенных причин, много труднее найти себе пару, чем обычной.

Ассари, или львы-шамани, встречаются много реже. Они очень редко остаются в прайдах, поскольку весьма бесполезны для него: к целительству, как правило, интереса не питают вообще; жизнью прайда и того меньше интересуются; никогда не помогают правителям; имеют склочный, эксцентричный и необычный характер, склонны к только им понятным поступкам, вспышкам агрессии. Живут они одиночной жизнью в труднодоступных местах, плоскогорье, горах, чащобах. На общение (если всё же посчастливится случайно увидеть), как правило, идут неохотно; могут иметь узкий круг знакомых, как правило, это тоже шамани (как львы, так львицы). У ассари нету львиц, они этим не обременяются, довольствуясь случайными связями; своими детьми интересуются редко.

Те ассари, что остаются в прайде, как правило, попали на тропу знания по случайности и без хламая (см. далее).

Так чем занимаются шамани и каким владеют знанием?

Шамани разделяют знание на ахмэну и нихмэну. Ахмэна — то, чем руководствуешься, концепция, знание мира (как обращаться со самим собой и окружающим миром), которое строится на основе практики — нихмэны. Ахмэна: что и почему в мире, как поступать в повседневной жизни; нихмэна: практика.

Каждая шамани склонна по-своему объяснять мир; впрочем, они понимают, что их догадки — лишь догадки, и не пытаются их даже отстаивать и подтрунивают над своими же объяснениями, безусловно зная, что мир таинственен и непостижим. К умственной рефлексии больше склонны львы-шамани: им нравится выстраивать всяческие концепты из того опыта, который они получают по воле судьбы. Но к вопросам «что делать? каковой быть? как мне действовать?» шамани подходят с много большей тщательностью.

Шамани должна или должен: быть отрешенными; помнить о смерти; иметь стремление; не иметь к себе жалости; не поддаваться ничему: ни страху, ни впечатлительности, ни чувству превосходства над другими, чувству своей мудрости, власти и пр. Именно это растят наставники в учениках, причем совсем не в целях этики и морали (на мораль шамани не обращают никакого внимания). Если следовать этому и нихмэне, то всё остальное придет само.

Нихмэна:

— сновидение, путешествия в другом теле по этому и другим мирам;

— тишина ума, прекращение внутреннего разговора;

— внимательность, навык управления вниманием, расширение поля восприятия;

— превращение собственного намерения, ахмара, в силу[2];

— употребление наралэ;

— просто путешествия;

— влияние на других, в том числе посредством взгляда;

— ощущение чужого лихмаая.

Этот список далеко не полон. Он зависит от вида шамани, которых бывает множество (см. далее). Но он — основной, это — основа. Все элементы нихмэны тесно повязаны между собой, плавно перетекают друг в друга.

Внимательный читатель заметил, что к нихмэне никоим образом не относится целительство. Так оно и есть: оно служит своеобразным прикрытием и оправданием для существования львицы-шамани в прайде; целительство — дань глубокой традиции. Кроме того, шамани много лучше будет выполнять обязанности целителя, чем кто либо иной, поскольку она много знает о мире, чуткая, имеет много больше времени, чем обычная львица. Потому обычные львы и львицы, как правило, и воспринимают любую шамани как просто целителя, которая занимается еще непонятно какими, загадочными делами. Для них шамани и есть целитель. С таким положением вещей тесно связан феномен ненастоящих шамани, которые не владеют знанием, а умеют лишь лечить; но остальные считают, что они тоже шамани. Самое интересное при том, что они тоже себя таковыми считают (см. далее).

Некоторые хранят знание в глубокой тайне, некоторые — вовсе нет, справедливо полагая, что знание нужно уметь сделать силой, а этого умения обычные львы и львицы не имеют.

Стать шамани, за весьма редким исключением, можно лишь в детском возрасте (некоторые становились ими прямо с рождения). Шамани убеждены, что в подавляющем большинстве случаев для того, кто изъявил желание учиться знанию, уже слишком поздно (тот, кто может осознанно принять такое решение — слишком взрослый); кроме того, знание шамани требует особого отношения к миру и его явлениям, а также — особого, врожденного характера и, как говорят шамани, «личной силы». Если не следовать этому, то для случайного льва или случайной львицы знание может принести лишь вред, сумятицу и безысходную печаль. Есть только один путь однажды превратиться в шамани: тебя должна избрать какая-нибудь (или какой-нибудь) из них.

Как правило, шамани, которая ощущает хламай, увидев еще маленького львенка, понимает, что именно он или она станут шамани или пригодны к этому. Хламай — особое, крайне сильное переживание; адекватно словами описать невозможно, но примерно оно похоже на видение будущего, но после видения сразу забываешь о частностях, но помнишь лишь главный смысл. Хламай — суть безмолвное знание, которое касается будущего того, кто станет (или вполне может стать) шамани. Оно настолько важно, что в свое время для него придумали это отдельное слово (на древнем языке[3]). Хламай может испытать как будущая наставница, так и просто любая случайная шамани. В первом случае наставница сразу (или спустя небольшое время) берет ученика или ученицу на воспитание, во втором же не происходит ничего, разве что шамани может сообщить, что она испытала; рассказывать или нет о своем хламае — зависит от натуры шамани.

Вообще-то можно стать шамани и без чьего-то хламая. В этом случае будущая наставница (наставник) просто выбирают тех, кто, по их мнению, лучше всего подойдет. Такой способ считается «нечистым»: иногда дает ошибки, и шамани становится тот, кто слабо походит для тропы знания. Следует помнить, что ключевое слово в последнем предложении — «иногда», а не «всегда». Кстати, сила шамани и хламай не имеют ничего общего — сильнейшая шамани может не испытать ни одного хламая за жизнь.

Несмотря на признание полной свободы воли и отсутствие каких-либо высших сил или божеств во мировоззрении шамани, они склонны к фатализму, к объяснению любого события словами «такова судьба»; такое противоречие довольно странно на первый взгляд, но для самих шамани оно вполне естественно и обыденно. Должен признать, что, несмотря на решительные отличия одних шамани от других, все они признавали то, что «их ведет судьба» и «всех остальных тоже». Шамани Больших гор по старой традиции зовут судьбу древним словом «вирд». При пристальном изучении выяснилось, что судьбу шамани понимают иначе, чем все мы. Чтобы проиллюстрировать, приведу слова одной амарах с восточного Морлая, что вблизи от Больших гор:

«Место и время, где ты родился, твои предки и твое окружение делают для тебя вирд, от которого не сбежать, чтоб не делал ты. Силы мира играют с тем, кто лишь пришел в него, и с этим ничего нельзя поделать. Таковы вещи. В любом вирде любого существа есть свои силы и слабости. Вникни в мою речь: я говорю «силы и слабости», а не «хорошее и плохое». Потому свой вирд нужно смело встречать, но не отрицать, а тем более, ненавидеть, ибо мудрее кусать себя за хвост, чем это делать; когда ты встречаешь вирд, принимая его без страха и жалости, видя в нем лишь вызов для духа, тогда на тебя не будет упрека».

«Так мы — рабы судьбы?», — спросил я.

«Нет, глупый. Вирд никого рабом не делает. Лишь сам ты это делаешь».[4]

По способу жизни львицы-шамани можно разделить на некие условные категории:

— шамани в прайде (по традиции говорят: «шамани для прайда»).

Традиционно занимаются целительством, родами, улаживанием всяческих конфликтов и даже непосредственно участвуют в личной жизни членов прайда (например, помогут подобрать кому-то пару). Как правило, помогают правителям прайда всем, чем могут, идут на всяческие жертвы ради прайда. Считается, что такие львицы-шамани никогда не достигают вершин знания[5]. На самом деле лишь в прайде шамани может получить очень много специфического опыта и иметь возможность каждый день проверять свою силу;

— свободные шамани (поодиночке и в группках).

Бродят по миру, как хотят. Как правило, это амарах с несколькими ученицами или же несколько молодых львиц. Став старше, они, как правило, примыкают к какому-то прайду, даже очень маленькому;

— шамани, которые сдались.

Те, которые решили забросить путь. На самом деле не зря говорят, что путь бросить невозможно; потому как только они приняли такое решение, то начинают страдать: появляется хандра, депрессия, нервозность и тоска. Они могут даже болеть. Они хотят жить обычной жизнью, но уже не могут. Не следует путать это состояние с «болезнью тех, кто начинает знать»;

— шамани, что утратили дух и разум.

Бывает по разным причинам, чаще всего оттого, что шамани не смогла справиться с тем, что увидела в сновидении и других мирах;

— шамани-отступницы (нарушили клятву, преданность прайду…).

Те, кто по каким-то причинам покинули прайд (или были изгнаны) либо нарушили какую-то клятву. Клятва шамани имеет особую силу, и, будучи нарушенной, может измучить ее до конца дней. Беспокойны и нервны по характеру, склонны к необдуманным поступкам, хоть могут быть весьма сильными;

— шамани очень мрачного толка и направления, «охотницы за силой».

Не брезгуют ничем и никем, чтобы добиться силы. Например, едят львят, убивают львов после ночи с ними. Обычные шамани твердят, что это приносит лишь сумасшествие и злобу, поскольку никакая душа львицы не сможет выдержать такой жизни; но иногда рождаются особо мрачные и жестокие в душе особи, которым любая такая вещь — как хвостом взмахнуть;

— шамани, что пристрастились к наралэ и иным наркотикам (сон-траве, воканге, ибоге и т.д.).

В своей практике шамани иногда используют различные наркотики, чаще всего для снятия боли у больных и для обучения учеников (таким способом шамани показывают им, что они сами делают мир вокруг себя), а также для себя при перерывах в сновидении либо постоянном душевном напряжении. Естественно, что в таком случае они, имея возможность сделать их в любое мгновение, они могут нечаянно либо же умышленно пристраститься к ним;

— шамани, которые не смогли справиться с «болезнью тех, кто начинает знать»;

Эта «болезнь» бывает у юных львиц-шамани и является хорошим знаком, предвещая превращение в могущественную, серьезную шамани. При этом тоже бывает грусть, меланхолия, мысли о тщетности, бесконечности и несправедливости всего (дело в том, что любой лихмаай трудно воспринимает эту несложную правду всех миров). Иногда, если наставница или наставник неопытны, легкомысленны, то ученица может не справиться с нахлынувшим потоком чувств и меланхолии. Она становится кроткой и печальной, иногда напротив —истерично-веселой, притворной. Такие шамани подвержены частой смене настроения. Окончательным результатом может быть всё, что угодно (здесь не рассматриваются случаи поправки от такого состояния): от ухода в семейную жизнь и заботы о детях до суицида, как правило, яркого, эффектного: спрыгнуть на виду у всех со скалы, сознательно броситься на рога буйвола или слона во время охоты, отравление чем-нибудь (традиционно — строфантом). Опытные шамани всегда с жалостью относятся к попавшим в такую беду и стараются им всячески помочь;

— особая категория: ненастоящие шамани.

Феномен ненастоящих шамани, насколько мне известно, присущ лишь для Союза. Генезис этого явления до конца не выяснен; предположительно, это было с целью подорвать силу Союза. Суть в том, что настоящая наставница обучает ученика или учеников лишь целительству, но не передает им тропу и ее знания, но дает им звание «шамани», продолжателей линии.

Также шамани, живущие в разных местах, имеют разные традиции. Шамани-Саргали вовсе не похожа, например, на свободную шамани западного Морлая. Для последней и в голову не придет жертвовать чем-то особым для прайда, даже того, что дал ей жизнь; в крови же Саргали — яростная преданность прайду, любая жертва ради него — почет.

О способе жизни и разновидностях львов-шамани можно сказать немного, поскольку все они ведут простую, вольную и хаотичную жизнь отшельника-одиночки[6].

[1] Ассари — это не лев-шамани. Это шамани, который или которая ведет отшельнический образ жизни. Поскольку львы-шамани ведут его практически всегда, то, вероятно, именно это ввело Д. в заблуждение.

[2] Неверная интерпретация. Ахмар и есть сила, не может он в нее превращаться, потому что ею и является.

[3] Древний язык — прародитель всех языков львов. Шамани любят его, знают и хранят; хотя бы несколько десятков слов из него обязана знать каждая из них. Его хранителями часто бывают ассари.

[4] Наш ученый привел хороший пример, правда, не указал происхождение таких взглядов на судьбу. Всё станет понятнее, если принять во внимание тот факт, что из настоящих шамани никто не попадает на тропу по своему желанию; они, повзрослев, лишь встречаются с тем, что они — шамани. Таким образом, каждая шамани должна встретить свой строго определенный вирд, путь, который был дан с раннего возраста; и это и есть плата за обладание силой.

[5] Д. слишком поддался человеческому описанию мира, где непременно есть какая-то абсолютная вершина, абстрактная или конкретная цель, в чем бы то ни было. У знания шамани нету вершин. Есть только тропа. В определенным смысле целью любой шамани можно назвать видение, но это лишь при поверхностном понимании сути их судьбы.

[6] Весьма упрощенная интерпретация; но, скорее, она исходит от некоей неприязни автора ко львам-шамани.