Немецкая русофобия: от жизненного пространства до мемориального остракизма

В этой части своей книги Ги Меттан представляет полную картину эволюции немецких идей и менталитета более чем за два столетия. Настоящая глава, по мнению автора, является основополагающей для понимания возникновения кризиса в российско-немецких отношениях.

Романтическое восприятие немецкого мира и его истории, свойственное Лессингу, Гёте, Шиллеру и Гёльдерлину, было очень популярно в конце 18 – нач. 19 века, когда стали всерьез обсуждаться исторические корни германской нации. Германия как государство возникло в январе 1871 года, после победы, одержанной в 1866 году Пруссией под руководством Бисмарка над Австрийской Империей. Австрия на этот раз была вынуждена уступить Пруссии корону Священной Германской Империи, которые она приобрела, разгромив французскую армию Наполеона III под Седаном. После той громкой победы Австрия успешно аннексировала большую часть территорий Эльзаса и Лотарингии, бывших до этого во владении Франции.

По окончании австро-прусской войны за главенство в объединении Германии король страны-победительницы Вильгельм I присвоил себе титул Кайзера (Цезаря). Тогда же начался быстрый период индустриализации Германии, в ходе которой на первый план выдвинулась явная озабоченность немецкого народа размерами своего жизненного пространства, и, как следствие, открытая демонстрация средневековых имперских амбиций, исторически направленных в сторону территорий Восточной Европы.

Фридрих Мейнеке (1862-1954), немецкий историк, автор идеи «великой германской нации», в своей нашумевшей работе «Космополитизм и национальное государство» говорил о «животной натуре славян». Немецкая индустриальная цивилизация почувствовала угрозу перед лицом зарождающейся панславизации и утвердилась в мысли, что ее основной враг и потенциальный агрессор – Россия. Такие идеи довольно быстро нашли применение, надежно подготовив почву для неизбежной войны.

«В 1914 году Германия переживала период острой русофобии (равно как и англо - и франкофобии; однако, то были явления иного характера, так как Франция и Англия по своему развитию нисколько не уступали Германии), стараясь не сходить с гуманистических позиций. Ведь превосходство в культурном плане пока еще не было подменено идеей расового превосходства. Германия удовлетворяла свои претензии высококультурной державы на мировое господство «законными» способами, подобно Франции и Англии, которые усердно несли «свою цивилизационную миссию» на территориях колоний».

Продолжение этой истории известно всему миру: катастрофа I Мировой войны, позор сокрушительного разгрома, нищета Великой Депрессии и приход к власти Адольфа Гитлера. Нацисты считали русских и других славян низшей расой, ставя их в своей чудовищной идеологии на один уровень с евреями и неграми.

После поражения во II Мировой войне, наступления эпохи Холодной войны и перехода Германии на демократический путь развития, в странах Запада вдруг приобрела популярность концепция ревизионизма, посредством которой вклад Советского Союза, то есть русских, в победу над фашизмом стал принижаться, постепенно вычеркивая подвиг и жертвы русского народа из анналов истории.

Инициатором такой смены курса стал немецкий историк Эрнст Нольте, автор книги «Гражданская война в Европе 1917-1945: национализм против большевизма», вышедшей в 1989 году. Основной тезис этой работы таков: нацизм возник как неизбежная реакция на большевиков и их демократию, а преступления, совершенные фашистами, не больше преступлений коммунистического советского режима. В итоге автор представляет немецких солдат-участников восточного фронта как «защитников Европы от орды азиатов». Идеи Нольте имели большой резонанс, получив поддержку многих известных европейских историков. Справедливости ради отметим, что нашлись и те, кто подверг их жесткой критике. В целом же книга Нольте вызвала в научном сообществе бурю противоречий, получившую название «исторической перепалки».

Европейские страны бывшего восточного блока СССР поспешили воспользоваться доктриной Нольте, представив себя жертвами советского режима и, следовательно, русских. «Тенденция переписать мировую историю, вычеркнув из нее Россию, настолько серьезна, что 27 января 2015 года, когда отмечалась годовщина освобождения Освенцима, Польша не сочла необходимым прислать личное приглашение президенту Путину. А министр иностранных дел Польши Гжегож Схетына опрометчиво заявил, что Освенцим был освобожден «украинскими войсками». Ревизионизм – это основная линия сегодняшней внешней польской политики, но никто из лидеров стран Евросоюза, участвовавших в памятных мероприятиях, почему-то не нашел в этом ничего предосудительного».

В попытках принизить роль русских в разгроме нацизма, замалчивается тот факт, что «высадка союзников в Нормандии прошла успешно только благодаря десяткам тысяч советских солдат под командованием маршала Жукова, пожертвовавших собой в наступлении на восточном фронте (операция «Багратион»), чтобы остановить продвижение немецких войск и этим помешать Вермахту сменить расположение укреплений во Франции».

Ги Меттан расценивает такое положение вещей как мемориальный остракизм удвоенной силы:

«Сегодня многие западные историки ведут себя точно так же, как теологи Папы римского тысячу лет назад: стараясь всеми силами переписать историю, опираясь в этих попытках на документы сомнительного происхождения, «забывая» о существование неудобных фактов и свидетельств, они достигли своей цели, вычеркнув Россию из европейской исторической памяти. Также шестьсот лет назад поступили римские богословы с Византией, переложив на восточных христиан ответственность за раскол Церкви. Теперь осталось сделать то же самое с Россией. И если эта цель будет достигнута, то с неумолимым ходом времени многие реальные факты забудутся сами собой, а свидетели умрут, и образ России - освободительницы человечества от фашизма вытеснит миф о спасших Европу американцах. Осталось всего лишь возложить вину за все мировые войны на русских». И забыть о гибели 26 миллионов граждан Советского Союза, из которых 14 миллионов были русскими.

Завершая главу о немецкой русофобии, Ги Меттан делает весьма провокационный вывод:

«Вот так однажды Европа очнулась от блаженного забытья, когда пробил час Германии, не сумев, однако, совершить того, что ей было предназначено Историей. Вот так спустя четверть века Германия выходит победительницей из Первой и Второй Мировых войн под бурные одобрительные аплодисменты мировой общественности».