Подавление в Японии демократии. Война

Из катастрофического хронического кризиса, причиной которого были различные противоречия, присущие японскому полуфеодальному монополистическому финансовому капитализму, был только один возможный выход — демократическая революция, которая была дорогой к миру и процветанию Японии. Если Япония не пойдет по этой дороге, то для нее оставалась только дорога фашизма и войны, дорога авантюр и разрушений, к которым неизбежно вели все более углублявшиеся противоречия полуфеодального монополистического финансового капитализма.

Единственным реальным выходом из этого чрезвычайно глубокого кризиса, угрожавшего экономике Японии, а следовательно, и жизни японского парода, было утверждение такой системы общественного производства и потребления, которая способствовала бы подъему жизненного уровня японского народа, и в первую очередь жизненного уровня рабочих, крестьян и трудящихся масс Японии, которые являются основным элементом общественного производства; иными словами, выход был в утверждении такой системы общественного производства и потребления, которая сделала бы возможным всестороннее развитие производства Японии.

Рабочий класс Японии стал понимать, что для осуществления этой цели трудящиеся Японии, и особенно рабочий класс, должны объединиться и организоваться и, используя силу своего объединения и своей организации, добиться улучшения условий труда рабочего класса, повышения потребления и улучшения условий его жизни, а это, в свою очередь, приведет к повышению уровня жизни крестьян и всех трудящихся страны.

Число промышленных рабочих Японии в период 1913–1927 годов увеличилось приблизительно с 1 миллиона до 2, 1 миллиона человек, то есть в два раза. Если к этому числу прибавить 300 тысяч рабочих горнорудной промышленности, 400 тысяч рабочих транспорта и связи И 1800 тысяч поденных рабочих, то окажется, что в 1927 году число рабочих Японии достигало приблизительно 4, 7 миллиона человек, среди которых было 3, 2 миллиона мужчин и 1, 5 миллиона женщин. Кроме того, за этот же период среди промышленных рабочих, являющихся основным ядром рабочего класса, резко увеличился удельный вес рабочих машиностроительной, металлургической, энергетической и других отраслей тяжелой промышленности.

Резко увеличилось за это же время и количество предприятий в Японии. С 1913 по 1927 год общее количество частных предприятий возросло с 15 тысяч до 54 тысяч, то есть примерно в три-четыре раза, при этом количество предприятий, применяющих собственные механические двигатели, увеличилось особенно значительно: с 9 до 44 тысяч, то есть приблизительно в пять раз; количество текстильных фабрик увеличилось с 8 тысяч до 19 тысяч, то есть приблизительно в два раза, а количество машиностроительных заводов — с тысячи до 4500, то есть более чем в четыре раза.

За это время общая мощность двигателей па государственных заводах увеличилась с 200 тысяч до 600 тысяч л. с, а потребление угля увеличилось приблизительно с 2 миллиардов до 4 миллиардов кии.

При рассмотрении состава валовой промышленной продукции оказывается, что удельный вес продукции текстильной промышленности упал с 45 процентов в 1913 году до 35 процентов в 1927 году, а удельный вес продукции металлургической промышленности возрос за это время с 3, 5 до 7 процентов.

Быстрая концентрация капитала, о чем мы говорили выше, неизбежно приводила к концентрации рабочей силы.

В японской промышленности мелкие предприятия составляли подавляющее большинство. В 1927 году из общего числа всех предприятий Японии 85, 2 процента предприятий имело менее 30 рабочих, 10, 6 процента предприятий— от 30 до 100 человек, 3, 5 процента — от 100 до 500 человек и только 0, 7 процента предприятий имело более 500 рабочих. И хотя мелких предприятий было большинство, по вследствие высокой концентрации капитала в японской промышленности па 2 тысячах предприятий с числом рабочих свыше 100 человек, составлявших только 4, 2 процента от общего количества предприятий, было сконцентрировано 60 процентов всех промышленных рабочих страны. В этом также проявлялась одна из характерных особенностей промышленности Японии.

В 1927 году насчитывалось 54 тысячи частных предприятий, среди которых было немногим более тысячи крупных заводов с числом постоянных рабочих более 200 человек. Таким образом, число таких крупных заводов не превышало 2 процентов от общего числа предприятий. Но число постоянных рабочих, запятых па этих Крупных заводах, составляло приблизительно 700 тысяч человек, то есть 35 процентов от 2 миллионов постоянных рабочих, занятых на всех частных заводах и фабриках.

Особенно высокой была концентрация рабочих в ма^ шиностроительной промышленности, где процент концентрации превышал 51; в текстильной промышленности он колебался около 51, в металлургической промышленности превышал 30, а в химической и военной отраслях промышленности достигал 40.

Концентрация рабочих па государственных предприятиях была особенно высокой: на 350 государственных заводах работало 150 тысяч постоянных рабочих, то есть на каждый завод приходилось в среднем по 430 человек.

Хорошо известно, что в горнодобывающей промышленности подавляющее большинство рабочих было сосредоточено на государственных предприятиях и на предприятиях, принадлежавших концернам Мицуи и Мицубиси. Если взять важнейшие угольные шахты северной части острова Кюсю и на их примере рассмотреть степень концентрации рабочей силы в горнорудной промышленности, то мы обнаружим, что в 1927 году на шахтах работало следующее количество рабочих:

На двух шахтах компании «Явата сэйтэцу»……………………………………………… 8500 человек

На шахте компании «Кайгун сипбара» ………………………………………………….. 2500

На двух шахтах концерна Мицуи……………………………………….. 6000

На пяти шахтах концерна Мицусиси……………………………………..8000

На четырех шахтах компании «Фурукава»……………………………….4000

На шахте концерна Сумитомо…………………………………………….2000

На двух шахтах компании «Кайдзима»……………………………………6500

На четырех шахтах компании «Ясукава»………………………………..4000

Такая концентрация производства неизбежно требовала дифференциации производственного процесса; поэтому промышленный труд в Японии по мере роста концентрации производства становился все более сложным и разнообразным по своему характеру, и все рабочие страны разделились по специальностям в соответствии с новыми требованиями производства.

При этом разделении труда стали играть большую роль такие профессии, как токари, мотористы, котельщики, фрезеровщики, рабочие-шахтеры, судовые кочегары, судовые повара, вагранщики, кочегары, газовщики, работники по электропечам, рабочие-угольщики, горняки, прядильщики, ткачи и рабочие других специальностей, и в первую очередь квалифицированные токари, фрезеровщики, котельщики, вагранщики и т. п. Степень такого разделения труда определялась законами, присущими всему производственному механизму. Рабочие различных категорий, образовавшихся в результате этого разделения труда, объединились по специальностям и стали создавать массовые организации, порывая со своей изолированностью и разобщенностью. Все это свидетельствовало о том, что рабочий класс Японии уже достаточно вырос как в количественном, так и в качественном отношении и что в Японии появился и растет пролетариат — передовой класс общества. Более того, в это время среди японского крестьянства, жившего в условиях полукрепостной эксплуатации и парцеллярной системы землепользования, составлявших основу полуфеодального японского капитализма, тоже наблюдается рост классовой сознательности. Вышеперечисленные факты свидетельствовали о том, что рабочий класс Японии уже стал играть в обществе такую роль, что он мог стать руководителем кре. стьян, руководителем всех народных масс.

«Рисовые бунты» 1918 года явились поворотным пунктом, после которого начался мощный подъем крестьянского движения по всей стране. Даже по данным министерства сельского хозяйства и лесоводства и социального управления министерства внутренних дел Японии, количество так называемых арендных конфликтов в 1917 году составляло 85, а затем стало быстро расти и в 1918 году достигло 256, в 1919 году—326 и в 1920 году — 408. При этом в 1920 году в арендных конфликтах участвовало 35 тысяч человек. В 1921 году количество конфликтов достигло огромной цифры— 1680, а число участников возросло до 146 тысяч человек. В 1922 году, когда в стране была впервые создана общегосударственная крестьянская организация современного типа — Японский крестьянский союз (Пихоп намни кумиап), было зарегистрировано 1578 арендных конфликтов, в которых участвовало 126 тысяч человек. В 1923 году в стране было 1917 арендных конфликтов и 135 тысяч участников; в 1924 году — 1532 арендных конфликта и 111 тысяч участников; в 1925 году— 1206 арендных конфликтов и 135 тысяч участников; в 1926 году число арендных конфликтов резко возросло и достигло 2751, а количество участников поднялось до 151 тысячи человек. Такого резкого роста арендных конфликтов Япония никогда не знала ранее. В 1927 году было 2052 арендных конфликта и в них участвовало 91 тысяча человек [115].

Число современных промышленных рабочих Японии достигло в 1927 году 4, 7 миллиона человек, из них в профсоюзах было объединено 320 тысяч человек, то есть 6, 5 процента. В то время как в Англии этот процент составлял 35, а в Советском Союзе — 85. Однако процент организованных рабочих в Японии быстро возрастал. Следующие цифры дают представление о проценте организованных рабочих в отдельных отраслях японской промышленности в 1927 году: в металлургической промышленности 30 процентов рабочих были членами профсоюзов; в морском транспорте—15, в перевозках по суше—11, в текстильной промышленности — 6, в горнодобывающей промышленности — 5, в химической и керамической отраслях промышленности — 4, в промышленности строп-тельных материалов— 13, в полиграфической промышлепности — 12, в пищевой и табачной промышленности — 35, в электропромышленности и газовой промышленности — 89[116].

Кроме того, в электропромышленности и газовой промышленности Японии было занято большое количество временных рабочих, которых не учитывали при подсчете общего количества рабочих страны. Подобное положение в большей или меньшей степени наблюдалось и в других отраслях промышленности. Поэтому цифры, которые приведены выше, не всегда являются точными.

Однако из этих цифр видно, что процент организованных рабочих был наиболее высоким в металлургической, электротехнической, газовой, пищевой и табачной промышленностях; среди рабочих, занятых па транспорте, в промышленности строительных материалов, а также в полиграфической промышленности организация была слабее; в горнодобывающей и текстильной отраслях промышленности процент организованных рабочих был самый низкий. Эти цифры наглядно свидетельствовали о характере господства и контроля японского полуфеодального монополистического финансового капитала над рабочими.

Передовой организованный рабочий класс Японии играл большую роль в деле пробуждения классового сознания трудящихся масс Японии и являлся наиболее значительной силой, прокладывавшей путь развитию демократии. Организованный рабочий класс боролся против автократии отживавшего полуфеодального монополистического финансового капитализма Японии и стремился привести японский народ к счастью и миру путем демократизации японской экономики.

Первый подъем рабочего движения в Японии относится к 1897–1898 годам, но вскоре в связи с началом русско-японской войны рабочее движение было подавлено. Второй подъем рабочего движения начался 10 лет спустя— в 1907–1908 годах, но и на этот раз рабочее движение было подавлено императорским правительством. Но еще через 10 лет, в 1916 году, рабочее движение вновь достигло высшего уровня 1907 года, а в 1917 году вступило в период невиданного революционного подъема.

Если обратиться к цифрам, то мы увидим, что в 1898 году было 43 рабочих конфликта и 6292 участника; в 1907 году количество рабочих конфликтов возросло до 57, а количество участников — до 9855 человек; начиная с 1912 года ежегодно имело место 50–60 рабочих конфликтов, а число участников составляло от 6 до 7–8 тысяч человек. В 1915 году было 64 рабочих конфликта и 6752 участника. В следующем, 1916 году, в разгар так называемого военного бума, было 108 конфликтов, а участников — 8413 человек. В 1917 году, когда произошла революция в России, количество рабочих конфликтов достигло 398, и в них участвовало 57 309 человек. Эти цифры свидетельствуют о невиданном росте рабочего движения Японии: в 1917 году по сравнению с 1916 годом количество рабочих конфликтов увеличилось приблизительно в четыре раза, а число участников — приблизительно в семь раз. В 1918 году имело место 417 рабочих конфликтов, а число участвовавших в них превысило 66 500 человек. Это был год «рисовых бунтов». В этот год рабочее движение по количеству рабочих конфликтов и числу их участников не только превзошло предыдущие годы, по, если даже судить по статистическим данным социального управления министерства внутренних дел Японии, только за один август месяц 1918 года, то есть за тот месяц, когда происходили «рисовые бупты», вспыхнуло 109 рабочих конфликтов, в которых участвовало 26 400 человек; таким образом, за один месяц было больше рабочих конфликтов, чем за весь 1916 год, а количество участвовавших в конфликтах превысило общее количество участвовавших в конфликтах за 1914–1916 годы.

Мы уже говорили выше о том, что рабочие возглавили эти «рисовые бунты», что в них участвовали массы горожан, бедняков-крестьян, рыбаков и что крестьянское движение получило в это время большой размах.

То, что рабочий класс Японии всегда стоял во главе всякого движения за освобождение японского народа, со всей очевидностью подтверждается тем фактом, что волна рабочих конфликтов всегда предшествовала волне арендных конфликтов. Так, например, в 1916 году поднялась волна рабочих конфликтов, а в 1918 году — волна арендных конфликтов; в 1919 году вновь прокатилась волна рабочих конфликтов, а вслед за ней в 1921 году увеличит дось количество арендных конфликтов.

В результате репрессий, предпринятых правительством после «рисовых бунтов», а также кризиса 1920 года и наступления капитала количество рабочих конфликтов и число их участников упало в 1920 году до 60 процентов по сравнению с предыдущим 1919 годом и составило 282 конфликта, в которых участвовало 36 тысяч человек. В 1921 году произошло 246 конфликтов, в которых участвовало 58 тысяч человек; в 1922 году количество конфликтов равнялось 250, а число участников — 41500 человек, в 1923 году (год сильного землетрясения и пожаров в районе Каито) имело моего 270 рабочих конфликтов и 36 300 участников; в 1924 году было 335 рабочих конфликтов и 55 тысяч участников; в 1925 году — 293 рабочих конфликта и 41 тысяча участников. Но в 1926 году рабочее движение Японии вновь переживало подъем, причем число рабочих конфликтов превысило тысячу и достигло 1159, а число участвовавших в них перевалило за 100 тысяч человек и достигло 125 226 человек. Эти цифры более чем в два раза превышают соответствующие цифры 1918 и 1919 годов, то есть тех лет, когда отмечался наибольший подъем рабочего движения. В 1927 году произошло около тысячи конфликтов, а число участников прибликалось к 100 тысячам человек.

В 1927 году полуфеодальный монополистический финансовый капитализм Японии оказался в тяжелом положении— разразился кризис, который превращался в глубокий хронический кризис, угрожавший экономике Японии. Существовал единственный с экономической точки зрения путь к его локализации — это повышение жизненного уровня трудящихся масс Японии, повышение уровня потребления народных масс. Это подняло бы покупательную способность внутреннего рынка Японии, оздоровило и повысило его емкость, что в свою очередь способствовало бы увеличению производства и, следовательно, оздоровлению экономики и развитию страны по мирному пути. Для того чтобы все это осуществить, нужно было признать значение рабочих профсоюзов, союзов крестьян, политических организаций рабочих и крестьян, то есть организаций, являющихся основой всей организации трудящихся Японии. Только с помощью этих организаций рабочие, крестьяне и все трудящиеся Японии могли добиться повышения своего жизненного уровня. Таковы были общие требования японских рабочих, крестьян и всех трудящихся; таковы были необходимые объективные условия для перестройки экономики Японии.

В это время в Японии стали признавать необходимость проведения всеобщих выборов.

В 1928 году, после глубокого кризиса 1927 года, в Японии впервые была предпринята попытка провести всеобщие выборы, и эта попытка была отнюдь не случайной.

В этот момент решалась судьба Японии — пойдет ли Япония по единственно правильному шути, который ведет к миру и процветанию, или пойдет дорогой фашизма и войны, дорогой авантюр и разрушений.

По принятый японским императорским правительством и стоявшим за его спиной японским полуфеодальным монополистическим финансовым капиталом закон о всеобщих выборах был непоследовательным. Мало того, стремясь добиться па выборах нужного им результата, они потребовали в качестве условия принятия закона о всеобщих выборах, утверждения парламентом закона «О поддержании общественного спокойствия», целью которого было подавление свободы мысли, слова, печати, собраний и союзов. И этот закон протащили через парламент. Уже в конце 1926 года в день своего создания была запрещена Крестьяиско-рабочая партия — первая политическая партия японских трудящихся. Этот акт должен был привести, по их расчетам, к расколу политического движения трудящихся Японии, рабочих профсоюзов и союзов крестьян.

Продолжала процветать система взяток. Так, например, в июле 1927 года, когда парламент стоял перед лицом глубокого кризиса, партия Сэйюкай подкупила на полученные от концерна Мицуи деньги 22 члена парламента, дав каждому по 5 тысяч йен, чтобы сорвать работу парламента.

В феврале 1928 года в Японии впервые были проведены, наконец, всеобщие выборы. Рабоче-крестьянская партия получила 190 тысяч голосов, а вместе с Пролетарской партией (Мусаисэнто) — 450 тысяч голосов. В качестве первых представителей трудящихся Японии от Рабоче-крестьянской партии в парламент были избраны во семь человек, в том числе Ямамото Сэпдзи. Тогда японское империалистическое правительство на рассвете 15 марта 1928 года арестовало более тысячи членов и сторонников Коммунистической партии Японии. Аресты были произведены на острове Хоккайдо, в столичных округах Токио, Осака и Киото и в 27 префектурах; 484 арестованным, в том числе Итикава Сёити, Ивата Ёсимити, Токуда Кюити, Носака Сандзо, Носака Рюко, Сига Ёсео, было предъявлено обвинение на основании закона «О поддержании общественного спокойствия». Ватанабэ Масаносукэ и другие были зверски убиты.

В апреле 1928 года правительство запретило деятельность Рабоче-крестьянской партии, Вссяпонского союза пролетарской молодежи и Японского совета профсоюзов.

В мае генеральный секретарь кабинета Хатояма Итиро и некоторые другие предложили дополнить закон «О поддержании общественного спокойствия» еще более жестокими статьями.

В шопе специальным императорским указом закон «О поддержании общественного спокойствия» был дополнен такими видами наказания, как смертная казнь и пожизненные каторжные работы; кроме того, была учреждена специальная тайная полиция.

Так как трудящиеся Японии продолжали бороться за создание политической партии народа, правительство в декабре издало приказ о роспуске подготовительного комитета по созданию такой политической партии.

В марте следующего, 1929 года правительство потребовало от парламента утверждения пост фактум императорского указа о внесении дополнений в закон «О поддержании общественного спокойствия». Па заседании парламента выступил член парламента Ямамото Сэндзи, который бесстрашно отстаивал свободу мысли, слова, печати, собраний и союзов. После этого 5 марта он был убит.

16 апреля по всей Японии прокатилась новая волна арестов членов и сторонников Коммунистической партии Японии и было предъявлено обвинение еще 334 лицам.

Хотя в 1928 году в результате всеобщих выборов и было признано право на существование организаций трудящихся, но ввиду двуличной политики японского империализма, подавлявшего свободу мысли и союзов трудящихся, сложилось поистине трагическое положение. Необходимо признать, что предоставление трудящимся прав на объединение и ведение с капиталистами коллективных переговоров на равных началах было важнейшим условием мирного развития и процветания экономики

Японии на демократических началах. Однако для того, чтобы капитал вел на равных началах переговоры с организованным трудом, нужно было прежде всего, чтобы японский капитализм отбросил полуфеодальную машину, которая стоит за его спиной.

Так как японский капитализм не мог согласиться на уничтожение полуфеодальной машины Японии, он пошел на одобрение закона о всеобщем избирательном праве только при условии введения закона «О поддержании общественного спокойствия». Более того, чтобы иметь возможность оказывать влияние на всеобщие выборы и бороться против роста рядов политических партий трудящихся и рабочих профсоюзов, японский капитализм прибег к политике репрессий — были арестованы члены Коммунистической парши и распущен Японский совет профсоюзов.

Политика подавления Коммунистической партии должна была неизбежно привести к подавлению всякого социалистического движения, а затем к подавлению политических партий японских трудящихся и к уничтожению демократии внутри профсоюзов; в конце концов, она должна была привести не только к ликвидации самостоятельности политических партий и профсоюзов, по и к запрещению свободы мысли.

И действительно, с 1928 по 1933 год продолжался разгул тайной полиции японского империализма, которая преследовала членов Коммунистической партии и сочувствующих ей, арестовала и бросила в тюрьмы более 10 тысяч человек, арестовывала всех без разбора, вплоть до философа Мики Киёси, а в 1933 году зверски убила Кобаяси Такидзи, Норо Эйтаро и других талантливых представителей искусства и пауки. В результате действий этой полиции был закрыт Институт по обследованию условий труда в промышленности, созданный 10 лет назад по инициативе Носака Сапдзо и принесший большую пользу, ибо это было единственное научно-исследовательское учреждение Японии, проводившее работу в интересах трудящихся.

Мало того, в том же году Хатояма Итиро, будучи министром просвещения, поддержал требования фашистских элементов, видевших опасность в либеральной теории уголовного права, разработанной профессором Киотоского императорского университета Такикава; Хатояма Итиро,

Не считаясь с мнением ученого совета Киотоского императорского университета и игнорируя требования большинства студентов Киото и Токио, уволил профессора Такикава; таким образом, была открыто попрана свобода университетов и свобода научных исследований; затем были арестованы историк Хапи Горо и другие.

Позже, в марте 1934 года, был арестован преподаватель английской литературы 1-й высшей школы Макс Би-кертон, который посвятил 10 лет своей жизни воспитанию японских студентов.

Газета «Манчестер гардиап» заявила японскому правительству протест против таких действий японской тайной полиции в отношении Биксртона, «этого благородного человека». Газета назвала эти действия варварскими. Далее газета писала, что «Бикертоы, будучи либералом, не мог не питать чувства дружбы к прогрессивным студентам. В стране, претендующей на звание цивилизованной, такое действие не может считаться преступлением». Однако японское правительство никак не реагировало па это. Более того, в 19.35 году была запрещена теория профессора Минобэ Тацукити [117]о сущности императорской власти. Эта теория рассматривалась научными кругами в течение десятилетий как официально признанная. Она использовалась в императорских университетах для воспитания японской бюрократии. Теперь же дело дошло до того, что сам профессор Минобэ подвергся преследованию. Если сделал один шаг, нужно идти дальше. Репрессии против Коммунистической партии явились первым шагом по пути подавления свободы мысли, слова, печати, собраний и союзов. С этого началось подавление всех демократических свобод. Когда во время выборов в феврале 1936 года японский парод отдал большое число своих голосов за еще не разогнанные социалистические пар-тип, фашисты, проведя агитацию в войсках, подняли 26 февраля мятеж и захватили только что выстроенное здание парламента, показав тем самым, что они не намерены допустить демократизацию Японии.

В этой обстановке, использовав военное положение, введенное в связи с мятежом [118], японское империалистическое правительство запретило в 1936 году празднование 1 мая; в следующем, 1937 году под предлогом контроля за выборами празднование 1 мая было вновь запрещено. В 1938 году правительство решило запретить раз и навсегда празднование 1 мая, несмотря ни на какие изменения обстановки, а также не разрешать переносить празднование 1 мая на другой день.

В декабре 1937 года правительство арестовало также членов так называемой группы «Роноха»— ученых и профессоров высших учебных заведений, полемизировавших с компартией и выступавших против нее.

Правительство запретило также деятельность Японского национального совета профсоюзов (Нихон родоку-миай дзэнкоку хёгикай). Этот профсоюз принадлежал к так называемым левым легальным профсоюзным организациям и целиком отвергал нелегальную деятельность, которую в условиях жесточайших репрессий вел Японский: национальный конгресс профсоюзов (Кёгикай), продолжавший традиции запрещенного в 1928 году Японского совета профсоюзов (Хёгикай). Правительство обрушило репрессии также и против Японской пролетарской партии (Нихон мусанто), которая все же пыталась отстаивать позиции политической партии трудящихся. Эта партия выступала против Социалистической массовой партии, созданной в результате слияния группировок, образовавшихся после раскола пролетарских партий; эта последняя предала интересы социализма и все время сползала вправо.

Затем были проведены аресты в 18 округах и префектурах, где было арестовано около 400 человек, связанных с группой «Роноха», Японским национальным советом профсоюзов и Японской пролетарской партией.

После этого на основании старого закона 1900 года «О поддержании общественного спокойствия полицией» была залрещена деятельность Японского национального совета профсоюзов и Японской пролетарской партии.

Этот старый полицейский закон 1900 года должен был быть отменен после принятия закона «О поддержании общественного спокойствия», но этого не было сделано. Закон от 1900 года использовался тогда, когда было трудно оправдать па основе закона «О поддержании общественного спокойствия» применявшиеся репрессии.

К этому времени Социалистическая массовая партия совершенно отошла от социализма и перешла на позиции государственного социализма, то есть фашизма; Японский конгресс профсоюзов (Нихон родокумиай кайги) тоже провозгласил себя сторонником принципов государственного социализма.

Одновременно была распущена Лига потребительских кооперативов района Канто, а входившие в нее кооперативы были подчинены националистической фашистской организации — Центральному совету производственных кооперативов.

В период с июля 1938 года по апрель 1939 года все профсоюзы лишились своей самостоятельности, после чего и была создана новая фашистская организация — Промышленное патриотическое общество.

В июле 1940 гота даже Социалистическая массовая партия, давно отошедшая от социализма и повернувшая вправо, даже эта партия, увлеченная националистическими настроениями и превращавшаяся в профашистскую организацию, вынуждена была самораспуститься. Наконец, все конституционные парламентские политические партии заявили о саморосиускс, а в октябре 1940 года была образована единая фашистская политическая организация — Ассоциация помощи трону.

Вскоре после репрессий 1928 года против Коммунистической партии Японии и японские трудящиеся также постепенно утратили свои политические свободы и независимость своих профсоюзов; после этого не приходилось больше и мечтать о подъеме жизненного уровня трудящихся масс Японии.

По этой же причине исчезла надежда па расширение внутреннего рынка Японии, поэтому японский полуфеодальный монополистический финансовый капитализм, отказавшись от надежд на внутренний рынок, сконцентрировал все свое внимание на захвате внешних рынков.

Японский капитализм именем императорской власти беспрепятственно вмешивался в дела политических партий и профсоюзов, которые трудящиеся Японии пытались организовать, и лишал организации трудящихся самостоятельности. При этом для него неважно было, находились ли эти партии и организации под влиянием Коммунистической партии или пет. Таким образом, эксплуатация трудящихся масс японским капитализмом не знала границ; получая предельно низкую заработную плату и работая неограниченный рабочий день, трудящиеся производили вследствие этих причин очень дешевые товары.

Японские трудящиеся, подвергавшиеся жестокой эксплуатации, жили крайне бедно: одевались в лохмотья, жили в разрушенных домах, питались редькой, ходили босиком и не могли купить пи продуктов, ни промышленных товаров и даже рубашек и носков. При этом дешевые товары, произведенные японским народом в условиях жестокой эксплуатации, направлялись главным образом на внешний рынок и продавались там по бросовым ценам. Так полуфеодальный монополистический финансовый капитализм начал осуществлять так называемый «социальный демпинг».

В то время как трудящиеся зарубежных стран протестовали против опасности снижения своего жизненного уровня до жизненного уровня трудящихся Японии, а правительства этих стран вынуждены были вводить высокие государственные пошлины в качестве барьера против японских товаров, дешевых ввиду низкой заработной платы трудящихся Японии, японский империализм начал захват внешних рынков сбыта и сырья с помощью оружия.

И, наконец, полуфеодальный монополистический финансовый капитализм Японии достиг такой стадии, когда народ Японии не мог приобретать и потреблять его товары, не могли приобретать их и пароды других стран. Государство, в котором господствует такой капитализм, вынуждено само скупать продукты производства монополистического финансового капитала, причем на деньги, насильно собранные с населения в виде налогов, займов и пожертвований. Когда эти товары накапливаются, государство потребляет их одним усилием, а затем опять скупает у монополистического финансового капитала. Они стали последним и единственным товаром, который мог производить японский полуфеодальный монополистичеокий финансовый капитализм. Это было не что иное, как вооруженно. Таково лицо японского империализма — последней ступени японского капитализма.

Капитализм может существовать как общественная система до тех пор, пока капитал приносит прибыль, а жизнь народных масс улучшается или по меньшей мере поддерживается на определенном уровне. По, когда ради существования капитала и увеличения прибылей забывают о жизни народных масс, когда на мирные отрасли промышленности перестают обращать внимание, а капитал живет только за счет военной промышленности, капитализм обречен на гибель.

Иными словами, японский полуфеодальный монополистический финансовый капитализм утратил значение общественной системы и подписал свой смертный приговор, как только лишился возможности поддерживать свое существование без уничтожения парода Японии и пародов других стран, то есть без войны.

Обратимся к фактам. В условиях господства японского полуфеодального монополистического финансового капитализма удельный вес военных отраслей промышленности непрерывно возрастал. Например, удельный вес государственных, а также военных предприятий металлургической промышленности в экономике Японии составлял в 1921 году 4, 6 процента, а в 1929 году он возрос до 8, 9 процента; удельный вес предприятий военно-химической промышленности, непрерывно увеличиваясь, вырос за это же время с 9, 3 процента до 14 процентов. В то же время удельный вес предприятий машиностроительной промышленности, которая и ранее была слабой, понизился с 10, 4 процента в 1921 году до 8, 8 процента В 1929 году. Японский капитализм показал свое полное бессилие и в вопросе всесторонней модернизации промышленности Японии. Военная политика японского капитализма неизбежно должна была закончиться крахом. По японский капитализм закрывал глаза на факты, свидетельствовавшие о его бессилии, и, несмотря па абсурдность политики развязывания войны, стремился довести эту политику до конца, приведя в движение всю машину японской абсолютистской монархии, ее бюрократию, военщину и другие силы.

Было ясно, что поражение военной политики японского полуфеодального монополистического финансового капитализма явится гибелью самой системы японского капитализма. По японский полуфеодальный монополистический финансовый капитализм принял страшное решение — проводить до последнего вздоха свою политику и тем самым попытаться полностью сохранить свое господство. Он решил идти этим путем, невзирая на то, что это может привести к мировой войне, к разгрому Японии, к уничтожению самого японского полуфеодального монополистического финансового капитализма. Японский капитализм решил, что все это лучше, чем демократизация страны и удовлетворение требований трудящихся, чем процветание Японии в условиях мира во всем мире, ибо это приведет к гибели существующей в Японии системы.

В результате кризиса весной 1927 года японский полуфеодальный монополистический финансовый капитализм еще более укрепил свое монопольное господство. В основных отраслях промышленности, таких, как угольная, железоделательная, сталелитейная, медеплавильная, нефтяная, электрическая, а также в производстве серы, искусственного шелка, сахара и текстиля от 1–2 до 5–6 дочерних компаний таких концернов, как Мицуи и т. п., сосредоточивали в своих руках от 50 до 95 процентов всей продукции. В банковском деле, где в 1927 году было 1799 банков, в 1928 году их количество сократилось до 1031, причем байкам Мицуи, Мицубиси, Сумитомо, Я суд а и другим крупным байкам принадлежало 33, 6 процента всех банковских вкладов страны; в химической промышленности почти монопольно господствовали концерны Мицуи и Мицубиси.

Начав 15 марта 1928 года политику подавления коммунистического движения, которая затем вылилась в политику подавления демократии, японский полуфеодальный монополистический финансовый капитализм сделал первый шаг по пути к фашизму и развязыванию агрессивной войны. Уже в июле 1927 года премьер-министр сформированного партией Сэйюкай правительства Танака Гаити созвал так называемую Восточную конференцию, па которую были приглашены представители дзайбацу, политических кругов и военщины. Конференция выработала план политики, направленной на захват Японией Маньчжурии и Монголии. Этот план был одобрен императором. Подобный политический курс был изложен в «меморандуме Танака»; этот меморандум в декабре 1929 года был разоблачен Китаем и стал известен всему миру[119]. В Японии отрицали существование «меморандума Танака», но все действия японского империализма после 1927 года всецело соответствовали смыслу этого меморандума.

В меморандуме говорилось, что в случае покорения Маньчжурии и Монголии Япония сможет завоевать весь мир. Для этого необходимо: внутри Японии подавить демократические силы, и прежде всего коммунистов; в Китае' бороться против победы революционных сил и против коммунистического движения; в международном аспекте быть готовым к началу войны против Англии и США.

Действительно, сразу же после кризиса 1927 года кабинет Танака выступил против китайской революции, которая в то время успешно развивалась. В мае 1927 года кабинет Танака направил на Шаньдунский полуостров японские войска, не только не приняв во внимание протесты против этого Коммунистической партии Японии, различных социалистических партий, рабочих профсоюзов, союзов крестьян и прогрессивно настроенной интеллигенции, но даже провел 15 марта 1928 года массовые аресты среди членов этих организаций. В мае того же года правительство спровоцировало так называемый инцидент в Цзинаин, а в нюне организовало убийство Чжап Цзо-лина[120]. Когда же попытка использовать эти инциденты для захвата Маньчжурии провалилась, кабинет Танака стал ожидать другого удобного момента.

В 1930 году в империалистической Японии было свыше 2 миллионов безработных. В ноябре 1930 года японский империализм руками фашистов совершил покушение на премьер-министра Хамагути, который воздерживался от проведения политики, направленной на развязывание войны.

В самой Японии шел процесс фашизации, были убиты Дай Такума [121]и некоторые другие; в апреле в результате действии фашистских элементов внутри так называемых социал-демократических организаций произошел раскол Социалистической массовой партии и Японской федерации труда, после чего были созданы Японская государственно-социалистическая партия и Японская лига государственно-социалистических профсоюзов. 29 апреля во время торжественной церемонии, устроенной командованием японской экспедиционной армии в Шанхае по случаю дня рождения императора, корейцы бросили бомбы в генерала Сиракава и в находившихся рядом с ним лиц. В мае месяце было заключено соглашение о перемирии с Китаем.

15 мая фашисты убили премьер-министра Японии Инукаи. В июне месяце были проведены меры по усилению тайной полиции. В сентябре в соответствии с японо-маньчжурским протоколом Япония признала государство Маньчжоу-го, причем оно находилось в полной зависимости от посла Японии в Маньчжоу-го, который одновременно являлся командующим японской Квантунской армии. В октябре того же года тайная полиция японского империализма арестовала и убила Ивата Ёсимити — одного из лидеров Коммунистической партии Японии, руководившей борьбой против японского империализма.

В декабре было организовано Рабочее общество пожертвований на оборону, которое под предлогам содействия обороне государства выкачивало из трудящихся деньги. Декабрь 1932 года — начало января 1933 года — время вторжения японского империализма в китайскую провинцию Жэхэ. В феврале 1933 года Лига Наций 42 голосами против одного (то есть единогласно, за исключением Японии) рекомендовала Японии прекратить агрессивные действия против Китая. По японский империализм не посчитался с решением Лиги Наций и решил выйти из этой организации. В марте японский император опубликовал эдикт о выходе Японии из Лиги Наций.

Весь китайский парод поднялся на борьбу против агрессии японского империализма. Получив весной и летом 1933 года в боях у Великой китайской стены отпор со стороны китайской армии, агрессивная армия японского империализма вынуждена была отступить. И сейчас на окраине Супюани стоит памятник, воздвигнутый в память погибших в борьбе с японской армией за свободу Китая. Стихотворный текст, выгравированный на этом памятнике, был написан на байхуа, то есть на разговорном языке.

В 1934 году японский империализм для борьбы с коммунистической идеологией внутри страны учредил так называемый Научно-исследовательский институт национальной духовной культуры, создал в системе министерства просвещения Идеологическое управление и, наконец, заставил японских студентов, ученых и мыслителей отказаться от объективного метода научных исследований.

Приблизительно в это же время, в 1933 году, немецкие нацисты, захватив в Германии политическую власть, начали преследование коммунистов и покончили с демократией. Итальянские фашисты приступили в 1935 году к захвату Абиссинии. Таким образом, три фашистские страны — Япония, Германия и Италия — взаимно воодушевляли друг друга.

В апреле 1934 года полицейское управление вмешалось непосредственно — в дела профсоюзов, созвав конференцию рабочих и капиталистов. В этой конференции приняли участие Японская федерация труда и другие организации; профсоюзы все более утрачивали свою самостоятельность.

В декабре Тайный совет японского императорского правительства принял единогласное решение отказаться от Вашингтонских соглашений и направил об этом уведомление США.

В феврале 1935 года японский империализм отказался от «теории о сущности императорской власти», которая считалась длительное время официально признанной, и заявил, что император является единственным носителем верховного суверенитета в области политических и социальных отношений. В развитие этого положения правительство опубликовало в августе месяце заявление под названием «Сущность государства» и поручило министерству просвещения ведение пропаганды и преподавание этой фашистской теории об абсолютной власти императора.

В августе фашистские элементы убили начальника оперативного управления генерального штаба японской армии Нагата Тэцудзан.

В сентябре того же года английское правительство направило в Японию для ведения переговоров об экономической стабилизации и мире на Дальнем Востоке миссию Лейт-Росса, надеясь, что эти переговоры с японским правительством будут проведены на основе обоюдных уступок, но японское правительство не откликнулось на эту инициативу Англии.

В январе 1936 года представители японского империализма покинули Лондонскую конференцию по сокраще нию вооружений.

Во время выборов в феврале 1936 года японский народ своим активным участием в голосовании продемонстрировал решимость до конца защищать от фашизма парламентарную систему правления. В голосовании приняло участие 11 100 тысяч человек, то есть 80 процентов избирателей.

Партия Сэйюкай потерпела на выборах поражение, не был избран даже ее лидер Судзуки Кисабуро. Социалистическая массовая партия, выступавшая в тот период в поддержку социалистических и демократических тенденций японского парода, заняла первое место по количеству поданных голосов в Токио, Осака, префектурах Канагава, Хого и др. Всего членами нижней палаты японского парламента от Социалистической массовой партии было избрано 17 человек.

Японские фашисты были поражены и напуганы таким ярким выражением воли народных масс Японии, выступавших против фашизма, за социализм и демократию. Однако японские фашисты решили свести на нет результаты выборов и 26 февраля 1936 года в целях установления в, стране военной диктатуры организовали мятеж и убили министра финансов Такахаси Корэкие, министра — хранителя печати Сайто и других. Премьер-министр Окада едва избежал смерти. Тот факт, что правительство не квалифицировало сразу это выступление как мятеж, говорит о том, что японское правительство, император и господствующие классы Японии, хотя и в разной мере, были противниками демократии и, следовательно, тайно поддерживали фашистов. Японское правительство, не сумевшее взять открытого курса на подавление мятежа 20 февраля, зато заняло совершенно определенную позицию по отношению к первомайским демонстрациям. Правительство запретило проведение в 1936 году первомайских демонстраций под предлогом введения военного положения; в следующем году правительство запретило демократически настроенным трудящимся празднование 1 мая под предлогом выборов. И, наконец, правительство использовало события 26 февраля для того, чтобы в 1938 году навсегда запретить проведение первомайских демонстраций. Но воля парода проявляется не только на выборах. Против заговора врагов народа необходима была всеобщая забастовка членов профсоюзов, объединявших рабочих основных отраслей промышленности, транспорта, связи и т. д. Но в то время профсоюзы Японии не могли продемонстрировать своей силы, ибо среди руководителей профсоюзов были люди, предавшие интересы рабочих и тайно связанные с фашистами.

В ноябре 1936 года японский империализм заключил с германским нацизмом антикоминтерновский пакт. В ноябре 1937 года к нему присоединилась фашистская Италия. Затем к этому пакту трех государств — Японии, Германии и Италии — присоединилась в 1939 году также франкистская Испания. Тогда же представитель министерства иностранных дел Японии вынужден был заявить на пресс-конференции иностранных журналистов, что антикоминтерновский пакт направлен только против коммунизма, но не против демократии. В действительности же то, что направлено против коммунизма, неизбежно направлено и против демократии.

События, которые произошли после мятежа 26 февраля, доказали, что борьба с коммунизмом являлась борьбой с демократией. Внутри страны борьба с коммунизмом выразилась в стремлении уничтожить свободу мысли, слова, собраний и союзов, что облегчило бы эксплуатацию трудящихся; во внешней политике она выразилась в стремлении удовлетворить беспредельную алчность монополистического финансового капитала путем продолжения агрессивных войн.

Эти события доказали, что императорская система представляла собой чрезвычайно сильное политическое оружие для подавления демократических сил внутри страны и для ведения захватнических войн.

За период с 1931 по 1934 год японское императорское правительство арестовало и бросило в тюрьмы более 24 тысяч членов Коммунистической партии и сочувствующих ей. В 1936 году газета «Джепэн тайме» писала, что за последние три года более 59 тысяч японских граждан было арестовано за «вольнодумство». Попрание воли народа, подавление демократических сил внутри страны и за ее пределами — в этом состоит сущность так называемого антикоммунизма, сущность фашизма.

В еженедельнике «Джепэн кропикл» за 15 октября 1936 года сообщалось следующее: «В прошлый четверг на прибывший в Кобэ американский пароход «Президент Маккинли» японская полиция направила 50 полицейских. Полиция потребовала от капитана судна разрешения произвести обыск. Особенно тщательному обыску подверглись кубрики команды и машинное отделение. По-видимому, целью обыска являлись коммунистические газеты, журналы и книги, однако ничего найдено не было». Этот же еженедельник писал: «Английские таможенные власти Сингапура были удивлены, обнаружив, что все рубашки, привезенные из Японии, достигали в длину двух ярдов [122]. Однажды таможенные чиновники разрезали тесьму, стягивавшую в талии брюки, привезенные недавно из Японии, и, потянув за нее, обнаружили 30 ярдов хлопчатобумажной материн». Какую же жизнь вел японский народ, который заставляли производить товары для этого агрессивного экспорта?

Тог же еженедельник писал:

«Сообщают, что министерство внутренних дел Японии организует с 20 октября народное движение борьбы с туберкулезом. Сообщают также, что министерство внутренних дел Японии, записав на граммиластпики песню «Живи народ!», будет распространять эти пластинки по школам и другим организациям. За последнее время распространение туберкулеза в Японии достигло страшной силы. Число заболевших туберкулезом значительно превышает 1 миллион человек. Число умирающих ежегодно от туберкулеза колеблется между 120 и 130 тысячами человек. По статистическим данным министерства просвещения Японии, количество учителей начальных школ Японии, уволенных по состоянию здоровья, то есть фактически уволенных из-за туберкулеза, составляло в 1927 году 444 человека, в 1928 году — 472 человека, а в 1929 году — 501 человек. Полагают, что в начальных школах все же продолжает работать около 4 тысяч учителей, больных туберкулезом».

В 1929 году, в разгар хронического кризиса, начавшегося в 1927 году, в Японии вспыхнул новый кризис. С особенной силой он охватил деревню. В 1931 году был неурожай. В 1932 году — голод. Закрылись местные банки. Жалованье учителям муниципальных начальных школ не выплачивалось. В результате японский народ вынужден был есть папоротник и траву; в начальных школах встала проблема недоедания среди детей. В одном районе Тохоку, даже по правительственным данным, число населения, нуждавшегося в немедленной помощи, достигало 2 миллионов человек. Только в одной из деревень префектуры Нагано были вынуждены уйти на заработки 614 молодых девушек. 279 из них устроились работать служанками, а 335 были проданы в публичные дома. В другой деревне, в префектуре Акита (в этой деревне насчитывалось 350 дворов), только в 1934 готу 50 девушек было продано в дома терпимости по 50 йен за каждую. В префектуре Иватэ наблюдалось то же явление. 15 октября 1936 года еженедельник «Джепэн кроникл» писал об этом следующее: «Имеется множество сообщений о голотс в Японии. По когда известный деятель Общества христиан господин Кагава Тоёхнко, возвратившись недавно из района Тохоку, заявляет: «Если сейчас не предпринять необходимых мер в районе Тохоку, то я опасаюсь, что там разразится голод», — трудно понять, что он хочет этим сказать.

Ведь два года назад крестьяне района Тохоку продали всех тех девушек, которых можно было продать, а остальных отправили кого куда. Затем они отправили мальчиков в города и потуже затянули пояса, стягивающие их тощие от голода животы. Затем им пришлось питаться травой, и наконец дошла опереть и до коры деревьев. Кагава говорит, что крестьян района Тохоку нужно заставить купить козу. Ои полагает, что, может быть, коза спасет район Тохоку, подобно тому как она спасла Грецию. Но г-н Кагава не объяснил, от каких бед спасла коза Грецию. Иногда японцев называют греками Азии, по ведь нет грека, который бы не мог купить козу.

Однако, к сожалению, и козу необходимо кормить. А в районе Тохоку и кора на деревьях ободрана и травы на полях нет».

Этот же еженедельник поместил следующие сообщения: «Сан-Франциско. Домэй Цусии. 3 октября. Адвокат компании «Нихон юсэи кайся» господин Мацудзима Рокуитиро, направляющийся в Японию на пароходе «Асама-мару», заявил: «В Японии не существует обычного права, а имеются только кодексы законов, которые уничтожают законность. Японии надо учиться законности у США и Англии. Там, где нет обычного права, нет справедливости».

«Чунцин. Домэй Цусип. 9 октября. Капитан 3 ранга Кук — командир английской канонерской лодки, — излзгая свою точку зрения на международные отношения, пророчески заявил, что Китай в случае войны с Японией вначале, наверно, будет терпеть поражения, но если борьба будет длительной, бесспорно, одержит победу».

21 января 1937 года еженедельник «Джепэн кроникл» писал: «В Осака 12 тысяч фабрик и заводов. Более чем на половине из них насильно установлен рабочий день продолжительностью свыше 8 часов. На многих из этих предприятий существует 16—17-часовой рабочий день, а на одном из крупных заводов — даже 19-часовой рабочий день. Говорят, что рабочие довольны, по мы хотели бы услышать мнение самих рабочих. Пять часов — слишком короткий промежуток времени для того, чтобы дойти от дома до работы и обратно, покушать, поспать и отдохнуть. Не так ли? Но, возможно, рабочие считают, что лучше 19 часов изнывать на работе, чем 8 часов трудиться, а остальные 16 часов страдать от голода? Нечего и говорить о том, чго если трудящийся работает долгое время при условии такой продолжительности рабочего дня, то это сильно подрывает его здоровье.

Говорят, что промышленный отдел управления Осакского округа обратился к предпринимателям с предупреждением. Это более чем странно. Совершенно ясно, что чиновники управления округа должны предупредить самих себя. Ведь для увеличения продолжительности рабочего дня необходимо получить разрешение окружной администрации. Разве администрации платят жалование не за то, чтобы она следила за строгим соблюдением официально установленных правил?»

В июле 1937 года японский империализм, использоваз провокацию па мосту Марко Поло [123], значительно расширил агрессивную войну против Китая.

Что касается внутренней политики, то, объявив о «всеобщей мобилизации национального духа», японский империализм уничтожил свободу мысли, а введя принудительное посещение синтоистских храмов, попрал также свободу вероисповедания.

В декабре 1937 года японская армия, захватив Нанкин, совершила в городе такие преступления, которые уже давно были осуждены как варварские и не совместимые с гуманностью.

В 1938 году японский империализм, приняв закон «О всеобщей мобилизации нации» и закон «О государственном контроле над электроэнергией», поставил всю экономику Японии на военные рельсы и завершил подготовку к введению в Японии обязательной трудовой повинности (указ о мобилизации населения для работы в промышленности вошел в силу в 1939 году). Под предлогом реорганизации предприятий японский империализм ослабил позиции средних и мелких торговых и промышленных фирм, производство которых служило мирным целям, и усилил господство монополистического финансового капитала. В результате крупные военные промышленники, такие, как Люкава Гисукэ и Накадзима Такухэй, выжимая из народа пот и кровь, стали получать еще большие прибыли.

Коммунистическая партия Японии и Японский национальный совет профсоюзов были запрещены уже раньше, а Японская пролетарская партия и Японский национальный конгресс профсоюзов были запрещены в 1937 году, когда они пытались организовать народный фронт против фашизма и войны. Руководство Социалистической массовой партии стояло на позиции поддержки агрессивной войны и фашизма. Руководство Японской федерации труда опубликовало заявление о том, что оно не будет прибегать к забастовкам.

В 1938–1939 годах правительство прилагало все усилия для создания Промышленного патриотического общества, и вскоре, в 1940 году, Японская федерация труда была распущена, а вместо нее было создано это общество. Вместо распущенных политических партий была создана Ассоциация помощи трону. Результатом всего этого явилось установление фашистской диктатуры японского полуфеодального монополистического финансового капитализма.

На состоявшемся в мае 1939 года в министерстве юстиции Японии совещании командиров жандармских подразделений японской армии было объявлено, что коммунисты являются самыми злейшими врагами военной политики японского империализма.

В это же время в 1938 году японский империализм попытался захватить часть территории Советского Союза: но был разбит и отброшен с высоты Заозерная. Летом и осенью 1939.года японский империализм пытался захватить Монгольскую Народную Республику, но был разбит у реки Халхин-Гол. Однако японское правительство в пропагандистских целях изобразило свое поражение как победу, а такие художники, как Фудзита Цугудзии и ему подобные, даже нарисовали на эту тему картины.

В мае 1939 года император издал специальный указ, адресованный учащейся молодежи, в котором требовал, чтобы молодежь безоговорочно поддерживала агрессивную войну японского империализма. В обращении к народу от 11 февраля 1940 года император лживо утверждал, что система императорской власти в Японии насчитывает 2600 лет, и настойчиво призывал народ поддерживать японский империализм и добиваться успехов в агрессивной войне [124].

В соответствии с этими требованиями императора министерство просвещения заполнило в 1939 году все учебники начальных и средних школ пропагандой абсолютизма, ультранационализма и милитаризма, а в 1941 году по примеру нацистов провело реформу: начальные школы стали называться народными школами, а учебные планы н методы преподавания стали совершенно антинаучными. Особенно далеки от правды, логики и доказательности были учебники по истории, географии и этике; учебники проповедовали слепое подчинение и фанатическое преклонение перед авторитетом императора и японской государственной властью.

Японский империализм запретил в высших учебных заведениях изучение не только коммунистических и социалистических, но даже демократических, либеральных и пацифистских теорий. Мало того, он был даже против объективного и логичного подхода к науке. Даже в естественных науках, инженерном деле и медицине было запрещено изучение каких бы то ни было вопросов, не имеющих прямого отношения к войне. Таким образом, профессорами высших учебных заведений могли стать только ревностные сторонники империализма или рабски покорные специалисты.

Для того чтобы сохранить свое господствующее положение, монополистическому финансовому капитализму, являющемуся последней ступенью капитализма, нужно было поддерживать тесную связь со всеми привилегированными господствующими силами. В Японии он был тесно связан с феодальными силами, позиции которых были еще очень сильны, то есть с императорской бюрократией; рассматривая власть императора как абсолютную, монополистический финансовый капитал считал агрессивные войны неизбежными; проповедуя незыблемость императорской власти и неизбежность агрессивных войн, он осуществлял различные махинации, направленные против интересов японского народа и пародов других стран. Монополистический финансовый капитализм, квалифицируя агрессивные войны как «священные», совершал во имя императора в Японии и за ее пределами преступления и зверства, противоречащие элементарным понятиям гуманности.

На заседании парламента 2 февраля 1940 года депутат парламента Сайте Такэо задал правительству вопрос. Констатировав, что в ходе долгой империалистической войны против Китая (2, 5 года) японский парод перенес тяжелые страдания и потерял 100 тысяч человек, Сайто спрашивал, какие выгоды получит японский народ за то, что он принес в жертву свою жизнь, свободу и имущество?

Сайто ответил на этот вопрос сам. Он заявил, что Япония, прикрываясь «священной войной» и лозунгом установления нового порядка в Восточной Азии, на самом деле стремится захватить малые и слабые государства; по мнению г-на Сайто, необходимо было перестать прятаться за эти благопристойные названия и называть вещи своими именами; он настаивал на том, что Япония должна открыто заявить о своих требованиях, указав конкретно, каких именно уступок она добивается. Затем, получив максимальное удовлетворение своих требований в результате компромиссных переговоров с руководителями Китая, Англии и США, Япония должна прекратить войну. Иными словами, господин Сайто предлагал такое решение, которое было пригодно для того периода, когда мировой капитализм еще не достиг стадии империализма и в мире еще существовали районы, не захваченные капиталистическими странами. В тот период возможны были компромиссные решения спорою между капиталистическими государствами. По он предлагал это решение в тот период, когда весь земной шар был уже поделен между империалистическими государствами, а капиталисты всех стран с помощью демагогии вели смертельную борьбу за свое безраздельное господство над соответствующими районами.

Заявление г-на Сайто было встречено народом Японии с одобрением, ибо оно разоблачало демагогию японского империализма и выражало недовольство так называемой «священной войной», которая только увеличивала страдания народа, а бюрократии, военщине и дзайбацу приносила огромные прибыли. Однако заявление г-на Сайто весьма обеспокоило японский империализм, пытавшийся удержать своп позиции не путем разрешения противоречий, а путем их углубления, что неизбежно должно было привести в конце концов к крайнему обострению противоречий и к огромной катастрофе. Он воспринял это выступление как дурное предзнаменование. Поэтому запрос депутата парламента Сайто назвали «нескромным запросом» и охарактеризовали как «оскорбление целей священной войны».

Японский империализм заставил парламент исключить Сайто из своего состава и попытался скрыть от народа свои противоречия, которые были разоблачены в парламенте депутатом Сайто.

Тем временем японский империализм пытался одурманить народ с помощью лживой пропаганды «славных» традиций императорской власти в Японии, якобы насчитывавшей 2600 лет. Чтобы подогреть фанатические настроения, благоприятствующие фашизации страны и продолжению военной политики японского империализма, император Японии издал 11 февраля, в «День основания империи», указ, призывавший народ стойко переносить трудности и лишения.

В феврале 1940 года в журнале «Нихонхёрон» была помещена статья под названием «Чунцинские впечатления». Автором статьи был господин Джеймс Янг— издатель журнала «Джепэн адвертайзер» и управляющий дальневосточным филиалом компании «Интэрнешинэл ныос сервис». Г-н Янг жил в Японии 11 лет и был известен в американских журналистских кругах как специалист по Японии.

В этой статье Янг сообщил, что чунцинское правительство (правительство Чаи Кай-ши) становится все более сильным благодаря взаимодействию с коммунистами Китая и благодаря улучшению отношений с Англией, Америкой и СССР; в то же время клика Ban Цзин-вэя, стремившаяся к сотрудничеству с японским империализмом, становится нее более бессильной. Янг призывал японский парод критически оцепить создавшееся положение.

В обзоре, появившемся 1 февраля в «Асахи симбун», говорилось, что «все, что было написано за последнее время японцами, не вызывает никакого интереса, в то время как «Чунцинские впечатления» Янга заслуживают внимания».

21 октября 1939 года японская полиция арестовала Янга, но запретила сообщать об этом в японских газетах; однако, увидев, что «Чунцинские впечатления» Янга с одобрением встречены японским народом, японский империализм заставил «Асахи симбун» и другие японские газеты опубликовать 3 февраля заметки об аресте Янга.

Затем в марте 1940 года японский империализм заставил Ban Цзин-вэя провозгласить создание марионеточного китайского националистического правительства; в сентябре был заключен фашистский тройственный пакт (японо-германо-итальянский); в октябре была создана фашистская организация — Ассоциация помощи трону. Она ставила своей целью подавление в Японии политических партий, ликвидацию конституционного правления и парламентской системы, уничтожение свободы слова, собраний и союзов, ликвидацию демократии. По случаю 2600-й годовщины императорской власти император устроил военный парад, а в ноябре (месяц, когда родился император Мэйдзи) были проведены празднества, посвященные этому ложному юбилею (2600-й годовщине).

Японский империализм, действуя от имени императорского правительства, заставлял японский народ подчиняться силам фашизма и империализма, заставлял его служить полуфеодальному монополистическому капитализму.

В 1940 году из рядов Социалистической массовой партии, находившейся целиком под влиянием фашизма, была исключена небольшая группа, в которую входили Абэ Исоо, Катаяма Тэцу и другие. Эта группа, став самостоятельной, попыталась организовать Народную партию трудящихся, но ввиду правительственного распоряжения, запрещавшего создание политических и общественных организации, она вынуждена была отказаться от этого дела.

В то же время правительство потребовало самороспуска Японской федерации труда и ее слияния с Промышленным патриотическим обществом; но Мацуока Комакити, президент Японской федерации труда, ответил на это, что, поскольку создание нового общества не завершено, существование профсоюзов еще необходимо. Далее он заявил: «Если будет приказ о роспуске профсоюзов, то делать нечего, Японская федерация труда прекратит свое существование, но самораспускаться она не намерена». Однако ввиду шатания, охватившего профсоюзы, входившие в федерацию, в июле 1940 года Японская федерация труда прекратила свое существование. Так закончилась 29-летняя история Японской федерации труда, существовавшей со времени общества «Юайкай». Согласившись 10 лет назад на правительственные репрессии против коммунистического движения, руководители Японской федерации труда сделали первый шаг по пути отказа от основного принципа свободы союзов. Вскоре это привело к тому, что социалистические партии и профсоюзы утратили свою самостоятельность. И, наконец, после сотни уступок они вынуждены были заключить союз с фашизмом. Затем правительственные круги стали отрицать необходимость самого существования политических партий и профсоюзов, и хотя руководители так называемых социалистических партий и профсоюзов и пытались протестовать против такой постановки вопроса, было уже слишком поздно.

История японского парода свидетельствует о том, что тот, кто одобряет репрессии против коммунизма, в конце концов соглашается с фашизмом, а тот, кто делает первый шаг по пути отказа от свободы мысли, слова и союзов, должен будет сделать и последний шаг по пути отказа от свободы вообще.

Мысль Абэ Исоо и Катаяма Тэду, что запрещение Коммунистической партии не имеет к ним никакого отношения, привела к запрещению Народной партии трудящихся; мысль лидеров Социалистической массовой партии, что запрет Народной партии трудящихся не имеет к ним отношения, привела к тому, что в июле 1940 года партия вынуждена была пойти па самороопуск. Руководители Социалистической массовой партии, такие, как Абэ Хисаси и другие, быстро запродали свою душу и тело, став членами подготовительного комитета по созданию фашистской Ассоциации помощи трону.

Партии Сэйюкан и Минсэйто, спокойно взиравшие на подавление социалистических партий, считая это чужим для них делом, теперь сами вынуждены были объявить о самороспуске, и Кухара Фусаносукэ и некоторые другие лидеры уже продались фашизму. Правда, часть членов партии Минсэйто пыталась отстоять партию, по было