Дискурсивное направление» феминистской лингвистики

Не менее обширным является и второе, «дискурсивное» направление феминисткой критики языка.⁵² Интерес предста-

⁵¹ S. Romaine, Communicating Gender (London: Oxford University Press, 1999),
p. 311.

⁵² Таннен Д. Ты меня не понимаешь (Почему мужчины и женщины не пони
мают друг друга). М.: «Вече Персей ACT», 1996.

G.W. Beattie, «Interruption in Conversational Interaction, and its Relation to the Sex and Status of Interactants», Linguistics, N19, 1981, pp. 15-35.

A.E. Berthoff, «Sapir and the Two Tasks of Language», Semiotica, N71, 1988: 1, pp. 47.

D. Brouner, «The Influence of the Addressee's Sex on Politeness in Language Use», Linguistics, N20, 1982, pp. 697-711.

K. Green, D.L. Rubin, «Effects of Gender Inclusive/Exclusive Language in Religious Discourse», Journal of Social Psychology, Vol.10, No.2, 1991, pp. 81-97.

J. Coates, Women, Men and Language (London, Longman, 1986). Gender and Discourse: the Power of Talk (Norwood, Abuex, 1988).

S. Gunthner, H. Kotthoff, Die Geschlechter im Gesprach: Kommunikation in Instituten (Stuttgart, 1992).

S. McConnell-Ginet, «The Origins of Sexist Language in Discourse», Annals of the New York Academy of Sciences, N433, 1984, pp. 123-135.

S. McConnell-Ginnet, «Address forms in Sexual Politics», in D. Butturff and E.L. Epstein, eds., Women's Language and Style (University of Akron Press, Akron, 1978b), pp. 23-35.

\

527

вителей второго направления сосредоточен на изучении особенностей дискурса в целом — на структуре взаимоотношений между текстом и обществом. К числу основных вопросов, которые стоят перед учеными, работающими в этом направлении, относятся такие: «Как происходит натурализация патриархат-ной идеологии?», «Кто имеет доступ к инструментам власти и контроля?», «Как женщина подвергается дискриминации в дискурсе?», «Как происходит понимание определенных видов дискурса?», «Какие речевые стратегии и тактики помогают женщинам быть услышанными?» и прочее.

Эти работы характеризуются целым рядом особенностей, свойственных и критическому анализу дискурса в целом. Практически все исследования являются проблемно-ориентированными, т. к. исследуется языковое поведение в обыденных повседневных ситуациях, имеющих непосредственную социальную значимость. Они обращены к насущным социальным проблемам, которые в результате анализа могут быть лучше поняты и, возможно, начнут решаться. Язык и общество рассматриваются представителями этого направления как диалектически взаимосвязанные сущности. Языковые знаки (понимаемые как язык в действии) являются на любом уровне результатом социальных процессов. Считается, что власть предержащие⁵³ имеют более обширный и легкий доступ к коммуникации и более разнообразный выбор речевых стратегий поведения. Исследования имеют отчетливый междисциплинарный характер: считается,

W.M. O'Barr and B.K. Atkins, «Women's Language or «Powerless Language?», in S. McConnel-Ginnet, R. Borker and N. Furman, eds., Women and Language in Literature and Society (New York, Praeger, 1980).

C. Poyton, Language and Gender. Making the Difference (Oxford, Oxford University Press, 1990).

P.M. Smith, Language, the Sexes and Society (Oxford, Basil Blackwell, 1985). B. Thorne, С. Kramarae, and N. Henley, eds., Language, Gender and Society (Rowley, Mass., Newbury House, 1973).

B. Thorne and N. Henley, eds., Language and Sex: Difference and Dominance (Newbury House, Rowley, Massachusetts, 1975b).

P. Trudgill, «Sex, Covert Prestige and Linguistic Change in the Urban British English of Norwich», Language in Society, N1, 1972, pp. 179-95. R.J. Watts, «Acquiring Status in Conversation: Male and Female Discourse Strategies», Journal of Pragmatics, vl8, N5, 1992, pp. 467-505. ⁵³ Имеется в виду власть европейских белых мужчин.

528

что социологические, политические, когнитивные, психологические, психоаналитические и другие модели научной парадигмы могут быть использованы для верификации широкого круга вопросов, формулируемых феминистской критикой языка; широко включена и историческая перспектива. То положение, что социальные процессы скорее более динамичны, чем статичны, берется под пристальное внимание при постановке проблематики, выборе методологии и способах интерпретации данных. «Каждый дискурс и каждый текст связаны с другими синхронически и диахронически и должны рассматриваться в их связи с другими видами дискурса».⁵⁴ Дискурс рассматривается вообще как форма социального действия, зависящая от ценностей и норм общества, условностей (в качестве естественных идеологий) и социальных практик, всегда ограниченных и находящихся под влиянием структур власти и исторических процессов. Представителями этого направления допускается и социальная конструкция значений (смыслов). Считается, что значения всегда подчиняются более или менее жестким конструктивным правилам и отношениям власти, которые и возникают вследствие такого взаимодействия. «Многие осознанные и бессознательные мотивы и процедуры планирования текстов оказываются существенными для создания и восприятия оных, и это приводит к возникновению выраженных и скрытых значений, когнитивных и эмоциональных аспектов дискурса».⁵⁵ Постулируется практическая приложимость результатов исследования — они должны представлять интерес не только для академической науки, но и иметь непосредственное практическое воплощение, например, в качестве принципов недискриминационного языкового поведения. Необходимо также и точное лингвистическое описание данных, применение различных инструментов лингвистического анализа (методов социальной семиотики, теории речевых актов, теории аргументации и прочее) в зависимости от того, что может помочь при интерпретации данных. Методологическая база исследований должна быть «прозрачной» и в идеальном варианте языковая теория и методология должна интегрировать язык и социум.

⁵⁴ Водак Р. Язык. Дискурс. Политика / Пер. с англ. и нем., ВГПУ. Волгог
рад: «Перемена», 1997. С. 11.

⁵⁵ Там же. С. 11.

529

Дискурсивные исследования характеризуются широким охватим, анализируя самые разные аспекты ведения аргумента-тивных диалогов — телевизионные ток-шоу, политические дебаты, диалоги врачей и пациентов, речевое общения в семье, школе и даже религиозный дискурс и т. д. В их основе лежит предположение о том, что на базе патриархатных стереотипов, зафиксированных в языке, развиваются разные стратегии речевого поведения мужчин и женщин. Известная феминистская лингвистка Дж. Пенелоуп ввела даже понятие патриархатного универсума дискурса.⁵⁶ Концептуальный смысл данного понятия сводится к тому, что женщина вынуждена определять и выражать себя в языке, воплощающем мужской взгляд на мир. У женщин как бы нет средства для рефлексии и осмысления своего собственного опыта, т. к. язык, которым они располагают и в системе координат которого они должны себя определять, изначально к ним предвзят и враждебен. Например, такие феминистские исследовательницы как А. Дворкин и М. Виттиг говорят, что их внутренняя женская сущность не синхронизируется с вербальной; Д. Спендер полагает, что английский язык создан мужчинами для мужчин, для выражения и распространения своей менталь-ности («мужского» взгляда на вещи). В этом «мужском» мире женщины девиантны и несовершенны или же их делают попросту невидимыми. «В созданном мужчинами языке Вас видят мужскими глазами или отчуждают, или Вы становитесь невидимкой. И у Вас есть два пути — или стать двуязычной, или пойти на семинар, где Вас обучают мужским речевым тактикам и стратегиям вербального поведения».⁵⁷ А. Дворкин и М. Дели сравнивают мужской язык с китайскими колодками для женщин, которые более тысячи лет мучили их и не давали им развиваться свободно.

Следует заметить, что представительницы французской феминисткой лингвистики занимают самые радикальные позиции по вопросу реформирования языка. Они считают явно недостаточными те косметические меры, связанные с заменой секси-стской лексики и её гендерным анализом, которые проводят

⁵⁶ J. Penelope, Speaking Freely (New York: Pergamon Press, 1990).

⁵⁷ A. Pauwels, Women Changing Language (London and New York, Longman,
1998).

530

англо-американские и немецкие феминистки. Более того, эти попытки кажутся француженкам крайне опасными, т.к. они заставляют женщин поверить, что они могут пользоваться и мужским языком, достаточно только его несколько реформировать. Надо менять весь мужской дискурс и связанную с ним мужскую ментальность, чтобы окончательно высвободить себя из оков патриархатного мышления и языка. В подкрепление этой точки зрения Сьюзан Романи, профессором Оксфордского университета, было сделано следующее: методом сплошной выборки из корпуса образцов записей современной английской речи (British National Corpus) она высчитала «дискурсное время» (т. е. частоту встречаемости единицы в тексте) для местоимений он (he) и она (she)....На 3 миллиона слов he встретилось 652, 547 раза, a she — 352, 239⁵⁸ раз.

Феминистская лингвистика много нового добавили в теорию речевых актов Остина-Серля, ⁵⁹ создала свой собственный описательный аппарат для фиксирования в речевых актах власти и доминантности, несколько переформулировала условия соблюдения принципа кооперации Грайса, более широко проинтерпретировала понятие о коммуникативных неудачах, относя к ним прерывание говорящего, невозможность завершить высказывание, утрату контроля над тематикой дискурса и ряд других параметров. Исследования мужской и женской коммуникации обусловили появление понятия «гендерлект», существование которого, однако, еще нуждается в дальнейших доказательствах.⁶⁰ К этому же направлению можно отнести и работы о влиянии пола на языковую социализацию личности.⁶¹ гендерные отношения крайне важны для социальной организации, выражая ее

⁵⁸ S. Romaine, Communicating Gender (London: Oxford University Press, 1999), p. 109.

⁵⁹ Теория речевых актов — её основы были заложены английским филосо
фом Дж. Остином и посмертно опубликованы в книге «How to do things
with words», 1962. В дальнейшем она была развита в работах Дж.Р. Серля
«Foundations of illocutionary logic».

⁶⁰ Кирилина А.В. Категория gender в языкознании. С. 18.

⁶¹ S. Gunthner, H. Kotthoff, Die Geschlechter im Gesprach: Kommunikation in
Instituten (Stuttgart, 1992).

I. Samel, Einfuhrung in die feministische Sprachwisenschaft (Berlin, 1995). D. Cameron and J. Coates, «Some Problems in the Sociolinguistic Explanations of Sex Differences», Language and Communication, N5, (3), 1985, pp. 143-151.

531

системные характеристики и структурируя отношения между говорящими субъектами. Основные принципы межкультурной коммуникации распространены и на гендерные отношения. Согласно их предположению, в лингвистическом аспекте женщины и мужчины переживают языковую социализацию по-разному. Различие состоит в усвоении типичных гендерных конвенций и стратегий коммуникации. Из-за различия культурно обусловленных интерпретационных конвенций нарушается понимание высказываний, что при вербальном общении мужчин и женщин провоцирует неадекватную реакцию и ведет к коммуникативным неудачам.

Суммируя в целом исследования второго направления феминистской критики языка, можно сказать, что они фиксируют различия женского и мужского стилей речевого поведения. Женщина склонна чаще задавать вопросы. Вопросы, как правило, задаются с целью каким-либо образом продолжить беседу, женщина всегда более заинтересована в продолжении беседы. Свое несогласие с мнением собеседника женщина чаще выражает молчанием, а не открытым словесным протестом. По некоторым данным, считается, что средства вербальной агрессии ей более чужды, чем мужчине. Существует также «мужская» и «женская» «интерпретация» вербальной агрессии: женщина считает её направленной лично против себя и склонна перебивать общение, мужчины видят в ней способ интенсификации беседы. Было замечено и то, что женщину обычно перебивают чаще, чем мужчину. У женщин наблюдается более вежливый характер реплик, хотя и более напористое речевое поведение. Она более склонна к высказываниям требований, «преподносимым в виде просьб». Темы разговоров, как правило, развиваются спонтанно, существует и четкая ориентация на определенные темы беседы. Женщина в разговоре, как правило, больше извиняется. Для мужчин более характерно интерпретировать речь собеседника и сообщаемую ему информацию, чаще перебивать собеседника, в особенности, когда собеседник — женщина. Чаще дискутировать и оспаривать мнение собеседника, игнорировать комментарии собеседника также более свойственно мужскому, а не женскому дискурсу. Мужчина, как правило, старается доминировать в беседе, управлять её развитием, свои намерения выражает прямо, без обиняков, не используя при этом корректные и чересчур вежливые формы слов. Реплики в диалоге носят менее

532

личностный характер. Он также склонен чаще начинать беседу, количество реплик мужчины в диалоге, как правило, больше и по продолжительности они длиннее. Мужчина и чаще выбирает тему беседы. Больше склонен рассматривать вопросы как источник информации, а не как средство для продолжения разговора. В разговоре чаще пытается разрешить возникшие проблемы и дать советы по этому поводу. Считается, что речевые стили мужчин и женщин прежде всего отличаются тем, в какой степени мужчины и женщины учитывают реакцию партнера на предшествующие высказывания и их выбор и коррекцию в этой связи.⁶² Мужчина также в большей степени ориентируется на собственное предыдущее высказывание, а женщина — на высказывания коммуникативного партнера. В том случае, если тематический фокус высказывания партнера по коммуникации не совпадает с их собственным, женщины стараются переориентировать последнее, мужчины воспринимают такую же ситуацию как отклонение от правильного хода беседы и продолжают строить свои высказывания с прежней тематической ориентацией.

Последние исследования мужской и женской речи по коммуникации в сети Интернет выявили интересный факт: даже в типично женских листах подписки, мужчины говорили больше, их электронные речи и послания были намного длиннее, более того — женщины на свои сообщения получали в пять раз меньше откликов, чем мужчины.⁶³

⁶² Вообще, в достаточно большом количестве исследований по теории дис
курса и коммуникации указывается тот факт, что на особенности мужско
го и женского дискурса сильно влияют как условия протекания собствен
но речевого акта (количество участвующих в дискурсе, место прохожде
ния, коммуникативные цели и задачи дискурса), так и личностные харак
теристики его участников (статусное положение, социальные роли, возраст,
психофизиологическое состояние и прочее). Многое также зависит и от
техники (методологии дискурсивного анализа, т. к., например, в отечествен
ном языкознании отработанная общепринятая методология для проведе
ния данных исследований практически отсутствует).

⁶³ S. Romaine, Communicating Gender (London: Oxford University Press, 1999),
p. 217.

533 7. Р. Лакофф, Язык и место женщины