Столыпин П.А. Думские речи. M, 1990. С. 27, 40.

Сегодня введены в научный оборот долго замалчивавшиеся работы 1920-х гг. Прежде всего, это труды А.В. Чаянова (представитель т.наз. органи­зационно-производственного направления), который, не занимаясь изучением реформы как таковой, сосредоточил свое внимание на производственно-экономи­ческой жизни индивидуального крестьянского хозяйства, на вопросах кооперации и т.п.. См. напр.: Чаянов А.В. Организация крестьян­ского хозяйства М, 1925.

В то же время другие исследователи раз­рабатывали программу фермерского пути развития деревни. Их работы, как правило, - серьезные статистические исследования, обобщающие огромный фактический мате­риал. Фундаментальная работа П.Н. Першина, задуманная как часть статисти­ческого исследования землеустройства и его агротехнических результатов по экономи­ческим районам. Однако успел выйти лишь первый том, посвященный Центрально-Промьшленному, Централъно-Черноземному и Северо-Западному районам. Першин П.Н. Земельное устройство дорево­люционной деревни. М, 1923.

С конца 1920-х гг. изучение производствен­но-экономической стороны реформы ото­шло на задний план.

Этой стороне реформы уделили доста­точно много внимания японские исследователи. (В Японии су­ществует сильная историографическая шко­ла по изучению аграрного строя капиталис­тической России; это связано с идеей параллелизма в развитии аграрного строя России и Японии в начале XX в.). Занимаясь историей первой мировой войны, японский исследова­тель Кимитака Мацузато пришел к выводу, что Россия имела бо­лее выгодное продовольственное положение, чем другие страны-участницы. Причину это­го он усмотрел в столыпинской реформе, а потому счет ее оценку в советской научной литературе неоправданно низкой.

Суть его позиции тако­ва. Нельзя оценивать успешность реформы с точки зрения осуществления ее первона­чального «идеалистического намерения» разрушить общину и создать в лице крепко­го крестьянина противовес крестьянскому движению. С 1909 г. содержание и характер реформы изменились фундаментально. Социально-политический контекст реформы как контрмеры против крестьянской рево­люции 1905-1907 гг. утратил актуальность. Правительство перенесло центр тяжести на чисто агротехнические мероприятия. Реформа, следовательно, ни в коей мере не должна отождествляться с насажде­нием хутора. Определяющим ее направле­нием являлась рационализация землеполь­зования. Результатом же ме­роприятий стали агротехническая револю­ция 1908-1913 гг., значительный рост производительности сельского хозяйства.

Итак, при оценке задач, хода и результатов столыпинской аграрной реформы необходимо видеть 2 ее стороны - социально-политическую и хозяйственно-экономическую. Эти две стороны нахо­дятся во взаимодействии друг с другом. При этом социально-политические цели имели, по-видимому, главенствующее значение на начальном этапе реформы, но затем произошел постепен­ный сдвиг в сторону решения производственно - экономических задач.

Отметим один су­щественный момент. Реформа проводилась сверху; бюрократически и сопровождалась «целым шлейфом многочисленных мерзостей и несуразностей», что так свойственно бюро­кратическому стилю управления. Это, по об­щему сегодня мнению специалистов, в значительной степени повлияло на то, что результаты реформы на деле оказались далеки от планов реформатора.

Вот, например, о каком характерном слу­чае рассказывается в воспоминаниях быв­шего земского начальника В. Поливанова. Поливанов В. Записки земского начальника.// Русская мысль. 1917, № 7-8.

Однажды рано утром в страдную пору в од­ну из деревень нагрянул член уездной земле­устроительной комиссии. Был созван сход, и приезжий объяснил «мужичкам», что им на­до выходить на хутор: общество маленькое, земли достаточно и вода с трех сторон: «Я как план посмотрел, так и говорю своему пи­сарю: скорей Лопатиху (деревню) на хутора переводить надо».

Посовещавшись между собой, сходчики ответили отказом. Ни обещания предоста­вить ссуду, ни угрозы арестовать «бунтовщи­ков» и привести на постой солдат не произ­водили впечатления. Крестьяне твердили: «Как старики жили, так и мы будем жить, а на хутора не согласны». Тогда гость отправился пить чай, а крестьянам запретил расходиться и садиться на землю. После чаепития он не­много поспал и вышел к ожидавшим под ок­нами крестьянам поздно вечером. «Ну как, со­гласны?» - «Все согласны! - дружно ответил сход - На хутора, так на хутора, на осину, так на осину, только чтобы всем, значит, вместе».

В. Поливанов утверждал, что ему, в конце концов, удалось «расстроить» замысел чи­новника, но сколько же таких замыслов ос­талось нерасстроенными!

Говоря, о реализации столыпинского аг­рарного законодательства, мы должны учитывать и такой фактор, как сопротивление крестьян. В советское время этому вопросу уделялось особое внимание. Тем не менее, удовлетворительной статистики по кресть­янскому движению в годы реформы не су­ществует. См. Зырянов П.Н. Крестьянская община Евро­пейской России. 1907-1914. М, 1992. С 140-142.

Советские историки (Дубровский С.М. Столыпинская земельная реформа. М, 1965) подчеркивали, что столыпин­ская аграрная реформа привела к разгоранию «второй социальной войны в дерев­не» - между зажиточными и бедными крес­тьянами.

Этот вывод в последнее время был подвергнут серьезной критике. П.Н. Зырянов: из общины вы­ходили не только кулаки, но бедняки и середняки. Конфликт между большинством кресть­ян - сторонниками старых общинных по­рядков и меньшинством, желавшим перемен в своем положении, действительно имел мес­то. Но нельзя этот конфликт сводить к конфликту деревенских богатеев и бедняков. Реальная картина оказалась намного сложнее.

Оценка хода и результатов столыпинской аграрной реформы, затруднена разноречивыми данными источников и сведений авторитет­ных специалистов по экономической исто­рии России. Различаются основа­ния подсчетов, географический ареал, хро­нологические рамки. Многие данные вызы­вают сомнения. Вообще средние данные по всей стране мало что говорят, требуется го­раздо более скрупулезный анализ.

За средними цифрами необходи­мо видеть местные различия. Наибольшего развития выходы из общины достигли в районах относительно высокого уровня аг­рарного капитализма – на Правобережной и Степной Украине, в Самарской губернии, в некоторых других районах. Абсолютным лидером являлись губернии Северного Причерноморья, прежде всего Херсонская гу­берния.

В целом можно сделать вывод, что наи­более благоприятные условия для столы­пинской аграрной реформы, сло­жились там, где сочетались следующие условия: высокий уровень развития аграрного капитализма, пло­дородные почвы, низкий уровень агротехники и довольно «молодая», слабая община. Отсюда яс­но, что, даже если бы сбылись упования на пресловутые «двадцать лет покоя», реформа могла бы иметь весьма ограниченный успех.

Вопрос - кто выходил из общины.

С.М. Дубровский: общину покидали, прежде всего, са­мые богатые и самые бедные крестьяне.

П.Н. Зырянов: подробно проанализировал социальный состав и мотивы выхода из общины.

Он выделил не­сколько категорий «выдельщиков».

Во-первых, это фабричные рабочие, город­ская прислуга и вообще лица, порвавшие связь с землей. Рабочие часто укрепляли за собой надел «на всякий случай». С началом промы­шленного подъема в 1910 г, когда дела, в промышленности улучшились, многие рабочие решили окончательно порвать связь с общи­ной и с деревней, продав свои наделы.

Большую группу «укрепленцев» составили многоземельные малосемейные хозяйства, а также все, кто по какой-либо причине при очередном переделе должен был вообще по­терять свой надел, либо его размеры обещали уменьшиться.

Из общины выходили одинокие старики, чтобы оставить надел своему клану. Выходили иногда и главы больших семейств – для предотвращения семейных разделов. Выходили примаки – неместные крестьяне, путем женитьбы оказавшиеся в данной общине. Община не признавала за ними права на мирской надел. В общем и целом все это периферийные группы крестьянства. Среди них были и богатые, но это не характерно.

Видное место среди выходивших из общины заняли те, кто решил перейти на хутор, покупаемый с помощью Крестьянского банка.

Возникает вопрос существовал ли вообще выход из общины с целью завести «независи­мое от общины личное культурное хозяйст­во», т.е. как реализовывалась главная социально-политическая цель реформы? Исследова­ния говорят, что такие выходы действительно имели место практически во всех губерниях, но в очень небольших количествах от обще­го числа выделов. Среди крестьян существовала небольшая группа хозяев, тяготившаяся общиной и мечтавшая завести обособленное фермерское хозяйство на банковской или надельной земле. Обычно эти люди не при­надлежали, к числу первых деревенских бога­чей, опутывавших своими сетями всю общи­ну и не желавших из нее выходить. Не очень помышляли о фермерском хозяйстве и бед­няки. Ядро этой небольшой группы составляли средне-зажиточные крестьяне.

П.Н. Зырянов: очень немногие из этих потенциальных фермеров в действительности таковыми стали. На банковских хуторах и отрубах им приходилось большую часть дохода отда­вать банку. На надельных же землях хутора и отруба получались слишком миниатюрных размеров. «Российская действительность яв­но не благоприятствовала созданию фер­мерских хозяйств», - делает вывод П.Н. Зы­рянов.

Наконец, самую многочисленную группу выходивших из общины составили переселенцы. Его пик приходится на 1908-1909 гг. Затем с 1910 г. насту­пил спад.

Переселения сопровождались страшной неразберихой и бездушно-бюрократическим отношением к делу. Из-за этого многие переселенцы попадали в ужасные условия, и значительная часть их была вынуждена вернуться обратно. Однако те, что остались, способствовали быстрому экономическому прогрессу осваиваемых территорий.

Итак, действи­тельный ход реформы мало соответствовал первоначальным замыслам Столыпина. Об­щина не разрушалась, она лишь не­сколько разгружалась от избыточных рабо­чих рук и освобождалась от тех своих членов, которые перестали быть крестьянами. А вот дело создания слоя «крепких хозяев» (первоначальная цель реформы) шло туго, к концу реформы эту мысль почти оставили. Богатые крестьяне участвовали в столыпинской реформе в незначительной степени. Они отлично научились использовать об­щинные механизмы в своих целях; сама же мысль о выходе из общины, могла явиться только в отча­янном положении, например в случае угрозы при переделе лишиться надела.