Источники по истории средних веков V—XV вв.

Под историческим источником понимается все созданное в про­цессе человеческой деятельности или испытавшее ее воздейст­вие. Все, что в ходе истории порождалось или видоизменялось обществом, объективно отражает его развитие, несет в себе ин­формацию о нем. Исторический источник неисчерпаем. Пробле­ма в том, как извлечь и правильно истолковать содержащуюся в нем информацию.

Классификация средневековых источников. Применительно к средневековью целесообразно выделить пять типов источников, различающихся по формам фиксирования социальной информа­ции: 1) природно-географинеские, т.е. поддающиеся непосредствен­ному изучению данные о ландшафте, климате, почвах, раститель­ности и других компонентах окружающей среды, как подверг­шихся воздействию человеческой деятельности, так и просто важных для понимания ее конкретно-географической специфи­ки; 2) этнографические, представленные дожившими до наших дней старинными технологиями, обычаями, стереотипами мышления, обликом жилищ, костюмом, кухней, а также фольклором и древ­ними пластами современных живых языков; 3) вещественные, к которым относятся сохранившиеся материальные реликты про­шлого, в том числе добытые археологией: постройки, орудия труда, средства транспорта, домашняя утварь, оружие и т.д.; 4) художе­ственно-изобразительные, отразившие свою эпоху в художествен­ных образах, запечатленных в памятниках архитектуры, живопи­си, скульптуры и прикладного искусства; 5) письменные, каковы­ми считаются любые тексты, записанные буквами, цифрами, нотами и другими знаками письма.

В принципе лишь сочетание данных всех типов источников по­зволяет составить всестороннее представление о средневековом обществе. Однако в практической работе медиевиста они играют неодинаковую роль. Вещественные источники имеют наибольшее значение при исследовании раннего средневековья. Фольклорные, этнографические источники, напротив, наиболее важны для изу­чения позднего средневековья, так как за редкими исключениями при передаче информации по памяти более или менее точно сохраняются реалии и представления лишь сравнительно недавнего времени. Главными же для всех периодов средневековья и почти для всех аспектов его истории являются источники письменные, причем с течением времени, в связи с распространением грамотности и улучшением условий хранения рукописей, их количест­во разнообразие и информативность возрастают.

Средневековые письменные источники уместно разделить на три класса: 1) нарративные (повествовательные), описывающие реаль­ную или иллюзорную действительность во всем богатстве ее про­явлений и в относительно свободной форме; 2) документальные, фиксирующие отдельные моменты преимущественно социально-экономической, социально-юридической и социально-политичес­кой жизни посредством специальной, во многом формализован­ной лексики; 3) законодательные, которые, будучи также юриди­ческими по форме, отличаются от документальных тем, что отражают не только (подчас и не столько) существующую право­вую практику, но и преобразующую волю законодателя, желаю­щего эту практику изменить, а главное — попыткой упорядочить общественные отношения, систематизировать социальные града­ции и ситуации. Постепенно, особенно в эпоху Возрождения, в рамках нарративных, а отчасти и законодательных источников конституируется особый класс научной литературы, где описание явлений уступает место раскрытию их сущности при помощи тео­ретического анализа.

Несколько раньше от нарративных памятников отделилась художественная литература, отображающая действительность путем обобщения различных явлений в художественных образах.

Названные классы письменных источников распадаются на виды. Так, среди нарративных источников выделяют исторические повествования, специально освещающие ход политических (по преимуществу) событий; разнообразные агиографические сочинения, рассказывающие о подвижничестве и чудесах святых; памятники эпистолярного творчества; проповеди и всевозможные наставления; до определенного времени также научную и художественную литературу. В свою очередь они могут быть поделены на многочисленные разновидности. Например, среди исторических сочинений средневековья различают анналы, хроники, биографии, генеалогии и так называемые истории, т.е. посвященные какому-либо конкретному событию или отрезку времени «монографии». Хроники делят по различным признакам на всемирные и местные, прозаические и стихотворные, церковные и светские, расчленяя на сеньориальные, городские и т.д.

Будучи удобной в работе, эта классификация, разумеется, достаточно условна. Ведь монета или исписанный пергаменный сви­ток могут рассматриваться одновременно как источник вещественный, художественно-изобразительный и письменный. Средневековые нарративные источники нередко включают в себя тексты документов, а последние — пространные экскурсы повествова­тельного характера. Отнесение источника к тому или иному раз­ряду определяется спецификой информации, получаемой при анализе его с той или иной точки зрения.

Общая характеристика средневековых источников и методов их изучения. Средневековые письменные источники по сравнению с источниками по истории античности или нового времени обладают определенными особенностями. В силу малого распространения и низкого в целом уровня грамотности в средние века к письму обращались сравнительно редко. Культура той эпохи, прежде всего раннего средневековья, была в значительной мере устно-ритуаль­ной, так что информация в основном передавалась по памяти.

Такое положение вещей было во многом связано с языковой ситуацией. За исключением Византии, где писали на понятном для большинства населения греческом языке, Руси, где пользова­лись старославянским, Болгарии и Сербии, где применялись оба эти языка, а также мусульманской Испании, где в ходу был араб­ский, в средневековой Европе писали по большей части на латы­ни, малопонятной или вовсе непонятной для большинства насе­ления. В результате между живым разговорным языком и языком письменным существовал разрыв, сказавшийся на стиле, терми­нологии и характере использования изучаемых источников. По­добный разрыв существовал и в Византии, где литературные про­изведения создавались на архаизированном языке, подражающем языку античной классики. Положение стало меняться только во второй период средневековья, когда появляется все больше текс­тов на народных языках. К XIV—XV вв. в большинстве стран За­падной Европы они уже преобладают, однако в некоторых облас­тях общественной жизни (дипломатия, церковь, наука) латынь сохраняет свои позиции вплоть до нового времени. Кроме того, в ряде стран латынь сосуществовала сразу с двумя народными язы­ками — местным и чужеземным (французский язык в Англии XII—XIV вв., немецкий язык в Венгрии, Чехии, Прибалтике в XIV-XVI вв. и т.д.).

Современную науку интересуют и те аспекты жизни средневекового общества, которые создатели источников освещать не со­бирались — либо по идейным соображениям, либо потому, что это казалось им слишком банальным и недостойным внимания.

Технология производства, урожайность сельскохозяйственных культур, имущественное расслоение, тип семьи, повседневная жизнь, мировосприятие народных масс — все это и многое дру­гое крайне редко находило непосредственное отражение в источ­никах. Искомые сведения присутствуют, как правило, в виде скры­той информации (запечатлевшейся помимо воли автора), уловить которую бывает чрезвычайно трудно.

До недавнего времени источниковедение различало внешнюю и внутреннюю критику источника, т.е. анализ рукописной тради­ции, стиля, формуляра текста, и, с другой стороны, анализ его смыслового содержания. Однако современное источниковедение основывается на комплексном, целостном изучении памятника. Изучение, например, эволюции формуляра документа проливает свет на социально-экономическое развитие общества, а исследо­вание содержания текста нередко становится решающим при оп­ределении его достоверности, датировке и т.д.

Незаменимую помощь в интерпретации источника как продук­та определенной социокультурной среды оказывают неписьмен­ные источники и изучающие их вспомогательные исторические дисциплины: историческое ландшафтоведение, археология, этно­графия, ономастика (наука об именах собственных, в том числе о географических названиях), искусствознание, нумизматика и др. Не менее важно хорошо знать средневековые реалии, ориентиро­ваться в средневековой генеалогии, геральдике, хронологии, мет­рологии, титулатуре, географии, а также в церковной топике (в типичных, часто употребляемых образах и выражениях) и догма­тике. Рассмотрение источников в их историческом контексте следует сочетать с изучением их рукописной традиции, судьбы в рамкаx многовековой истории архивных и библиотечных фондов. Этим занимаются такие специальные дисциплины, как кодикология — наука, изучающая средневековую рукописную книгу в целом; палеография, рассматривающая древнее письмо как таковое; археография, занимающаяся выявлением, обработкой и изданием текстов; дипломатика, анализирующая документы с точки зрения их подлинности, типичности и т.п.; сфрагистика (сигиллография), исследующая печати.

Надежным средством познания прошлого остается апробированный многими поколениями ученых метод сочетания данных ных видов и классов источников, которые, освещая общество как бы с разных сторон, не просто дополняют, но и корректируют друг друга. В последние десятилетия этот метод получил дополнительный импульс в связи с развитием междисциплинарных исследований.

Широко проникают в медиевистику количественные методы анализа источников, историческая информатика, в частности со­здание баз данных и подготовка электронных текстов, словарей и справочников.

Источники по истории V—XI вв. Раннее средневековье характе­ризуется переходом от античности и варварства к феодализму, и это в полной мере отразилось на источниках V—XI вв. Это эпоха господства натурального хозяйства, слабых торговых и иных связей между странами и областями, весьма примитивной государствен­ности, низкой грамотности и растущей клерикализации культуры.

В раннее средневековье большинство населения Западной и Южной Европы жило по старым римским законам, постепенно приспособляемым к меняющейся действительности. В VI в. по распоряжению византийского императора Юстиниана I они были кодифицированы. Это законы императоров II — начала VI в. (так называемый Кодекс Юстиниана), «Новые законы» (новеллы) само­го Юстиниана, систематизированные высказывания наиболее ав­торитетных юристов античности (Дигесты, или Пандекты), а так­же краткий специальный учебник права (Институции). Все они составили обширный свод, получивший позднее, в XII в., назва­ние «Корпус юрис цивилис» — «Свод гражданского права». Тогда же, в XII в., оформился и так называемый «Корпус юрис каноницис» — «Свод канонического права», вобравший в себя важней­шие акты церковного законодательства; последнее помимо соб­ственно церковных дел регулировало также многие сферы повсе­дневной жизни верующих. Поскольку законодательная комиссия Юстиниана отбирала те из древних законов, которые сохраняли значение, не только «Новеллы», но и весь «Свод гражданского права» является ценным источником по истории VI в. В дальней­шем в Византии этот памятник неоднократно перерабатывался, послужив основой для всего раннесредневекового византийского законодательства («Эклога» 726г., «Василики» 886-912 гг. и др.).

На Западе «Свод» Юстиниана почти не был известен до XI—XII вв., когда в условиях возникшего оживления товарно-денежных от­ношений и усиления королевской власти началась так называе­мая рецепция (перенимание и усвоение) римского права. До это­го западноевропейские юристы пользовались более ранним сво­дом римских законов — Кодексом императора Феодосия II (438г.). На его основе в начале VI в. в некоторых варварских королевст­вах были составлены юридические компиляции, предназначен­ные для романизированного населения («Римский закон вестго­тов» и др.). Это романизированное население и в дальнейшем придерживалось римских правовых норм, превращавшихся постепенно в обычай. Римское право оказывало определенное влияние на формирующееся королевское законодательство.

Германские, кельтские и славянские народы, обосновавшиеся на территории бывшей Римской империи, сохранили свои древние обычаи передававшиеся изустно из поколения в поколение и менявшиеся очень медленно. Образование у них государств, а также тесное соприкосновение с «римлянами», имевшими письменные законы, вызвали необходимость фиксации этих обычаев письме. Результатом явились записанные с конца V в. по начало IX в. судебники, известные в отечественной медиевистике как «правды» (Бургундская, Вестготская, Салическая, Саксонская и т.д.) На Британских островах в связи с замедленными темпами феодализации такие судебники были составлены позднее, в VII-XI вв., в Скандинавии по той же причине — в XII-XIII вв., причем в обоих случаях на народных языках в отличие от конти­нентальных судебников, записанных на латыни.

Представляя собой запись действующих правовых норм, вар­варские правды, однако, не были вполне адекватны древним обы­чаям. Составители записывали далеко не все из них, фиксируя в основном штрафы и другие наказания за различные преступле­ния и проступки; производя отбор, они вносили в текст и неко­торые добавления и изменения, отражающие складывание нового общественного строя и государства. Тем не менее, ранние редак­ции правд сохранили важнейшие нормы древнего обычного пра­ва; в этом плане особый интерес представляет Салическая прав­да, созданная в начале VI в. (см. гл. 4).

Из добавлений и поправок к правдам постепенно выросло ко­ролевское законодательство. Наиболее значительным его памятником являются капитулярии франкских королей (от лат. — саpitula - глава), обретшие свою классическую форму на рубеже VIII - IX вв. Сочетая в себе черты публичного, т.е. государственного, и частного, т.е. вотчинного, права, капитулярии содержат ообразнейшую информацию о хозяйстве, социальном строе, политических институтах, военном деле и т.п.

По сравнению с законодательными источниками, доступными исследователям истории практически всех стран Европы той эпохи, документальные источники распределяются по регионам очень неравномерно, что объясняется как неодинаковой изначальной распространенностью документации в разных странах, так и неодинаковой ее сохранностью. В Северной и Центральной Европе к письменному оформлению сделок, распоряжений и других актов стали прибегать (притом изредка и в основном по инициативе государства и церкви) только на исходе раннего средневековья; до этого деловые соглашения заключались при помощи торжественных ритуализированных процедур на народных собраниях в присутствии значительного числа свидетелей. На территории бывшей Римской империи составление документов оставалось достаточно привычным делом, однако в ряде случаев внешние факторы, например захват арабами большей части Испании или турецкое завоевание Византии, приводили к гибели архивов, ломали сложившееся публичное делопроизводство и почти полностью лишили нас раннесредневековой документации из этих стран. Недолговечность папируса, на котором в основном писали в то время, также препятствовала сохранению этой документации. В значительном количестве она уцелела (благодаря особым климатическим условиям) только в Египте; немногочисленными, в несколько десятков единиц, памятниками представлены также Италия и Галлия. От VIII в. до нас дошли сотни документов (теперь уже на пергаменте), преимущественно из Италии, прирейнской и придунайской Германии и Северо-Восточной Франции, от IX—X вв. — также из других районов Франции, из Испании и Англии. В XI в. количество западноевропейских документов (называемых чаще всего грамотами, а также хартиями, актами) измеряется уже многими тысячами. Подавляющее большинство их происходит из церковных архивов и сохранилось не в подлинниках, а в копиях — как правило, переписанных, иногда с сокращениями и вставками (интерполяциями), в специальные сборники — так называемые картулярии (от лат. carta — грамота). Практически все документы этого времени написаны на латыни.

Документы делопроизводства раннего средневековья закрепляли разнообразные, хотя и не все существовавшие тогда правоотношения. Они фиксировали постановления королевских, реже - княжеских судов, личные распоряжения и пожалования монархов (так называемые дипломы), акты дарений, купли-продажи, обмена и предоставления в держание земли, оформляли завещания, вступление в зависимость, а также некоторые процедуры церковной жизни: избрание аббатов, освящение церквей и т.д. Лучше всего сохранились грамоты, удостоверяющие законность смены земельного собственника. Акты о вступлении в зависимость, арендные договоры, довольно быстро терявшие значение, берегли меньше; сделки с движимым имуществом, долговые обязательства, решения по уголовным делам и т.д. сравнительно редко подлежали тогда фиксации на письме, как слишком маловажные в глазах современников.

Грамоты составлялись по определенным образцам, они назывались формулами. В абстрактной форме, без упоминания конкретных имен, дат, географических названий, чисел в них излагалось существо дела: дарение земельного участка, освобождение раба и т.п. Отражая несомненно типичные правоотношения, формулы как источник по социально-экономической и социально-политической истории очень ценны; иногда (применительно к вестготской Испании) наличие сборника формул отчасти даже компенсирует утрату собственно документов. Но в целом благодаря своей конкретности (а порой и отступлениям от образца) грамоты, тем более комплексы грамот, неизмеримо богаче информацией. Это важнейший источник по истории экономики, общественного строя, политических институтов, верований, по хронологии, ономастике, географии, генеалогии.

Наряду с документами делопроизводства в распоряжении историка раннего средневековья имеются документы инвентарные, представленные главным образом описями церковных поместий. Науке известны несколько их десятков (в основном французских, немецких и итальянских), созданных с VI по XI в. Называют их обычно полиптиками, что по-гречески означает «многолистные», т.е. попросту книги. В большинстве своем это перечни крестьянских держаний, как правило, с указанием местонахождения и причитающихся с них повинностей, иногда также имен и социального статуса держателей и членов их семей. Эти и некоторые другие данные, содержащиеся в полиптиках, давно сделали их классическим источником по истории раннефеодальной вотчины. В последние годы они активно используются также при изучении демографии, истории поселений и социальной психологии.

Раннесредневековые нарративные источники разнообразны и многочисленны. До нас дошли, разумеется, далеко не все сочинения, созданные в ту эпоху. Очень немногие из них пользовались даже региональной, тем более общегосударственной известностью большинство авторов довольствовалось составлением одного, доступного весьма ограниченному кругу лиц, экземпляра, судьба которого зависела от множества случайностей (войн, пожаров и т.д.), не говоря уже о перипетиях политической и религиозной борьбы, в ходе которой расправлялись не только с людьми, но и с книгами. Дороговизна пергамента также мешала сохранности раннесредневековых сочинений, поскольку нередко старый текст соскабливали, чтобы освободить место для нового (так называемые палимпсесты).

Среди историографических сочинений раннего средневековья на первое место следует поставить истории — крупные произведения посвященные серии значительных и в основном современных автору политических событий. Примером может служить «История войн Юстиниана» византийского историка Прокопия Кесарийского (VI в.), написанная в традициях классической анти­чной историографии. Несколько иной характер имеют западноевропейские «истории» того времени: «История франков» Григо­рия Турского (VI в.), «Церковная история народа англов» Беды Достопочтенного (VIII в.). Они создавались в рамках позднеантичной христианской традиции, делавшей упор на изложение ис­тории от сотворения мира. Текущие события занимают централь­ное место и здесь, но они лишь венчают пространные повество­вания о давних временах, построенные на Библии, сочинениях предшественников и устных преданиях. Такие повествования по­служили одним из истоков жанра хроники, представляющего со­бой соединение рассказа о современных и хорошо известных ав­тору событиях в одной стране (княжестве, городе) с компилятив­ным и схематичным очерком «мировой» истории предшествующего периода.

Наряду с историями и хрониками средневековая историогра­фия представлена также биографиями (например, «Жизнь Карла Великого» Эйнгарда, начало IX в.) и анналами — погодными за­писями наиболее важных событий. Анналы являются краткими, сухими, внешне беспристрастными перечнями малосвязанных между собой основных вех политической и церковной жизни, пришедшихся на тот или иной год. Большинство анналов назы­ваются по монастырям и кафедральным соборам, в которых они создавались. Расцвет западноевропейской анналистики приходится на VIII—X века.

Важным источником по истории раннего средневековья явля­ются агиографические сочинения: жития реальных и вымышлен­ных людей, причисленных церковью к лику святых, описания их подвижничества, мученичеств, видений и чудес. Создание боль­шинства из них приходится на период христианизации (в Галлии это IV—VI вв., в Британии и Германии — VII—VIII вв. и т.д.), а также на время крупных потрясений внутри самой церкви, на­пример на эпоху иконоборчества в Византии (VIII-IX вв.). Разу­меется, события, о которых повествуют агиографы, следуя опре­деленному принятому трафарету, иногда вымышлены, однако ав­торы сообщают и о вполне реальных людях, которых знали лично, в том числе о крупных политических деятелях (о канцлере Людо­вика Благочестивого аббате Бенедикте Анианском, о «крестителе Скандинавии» гамбургском епископе Ансгарии (IX в.) и др.). Кроме того, даже самые неправдоподобные жития содержат огромное количество побочной и потому достаточно достоверной информа­ции по истории материальной культуры и экономики, судопроиз­водства, социальных конфликтов, быта и нравов, верований, а также по исторической геофафии и генеалогии. Будучи наиболее читаемым, а главное пропагандируемым с церковной кафедры жанром раннесредневековой литературы, агиофафия ценна также для изучения духовной культуры простого народа. С этой же точки зрения значительный интерес для медиевиста представляет духовная проповедь. Поясняя сложные места из Библии, внедряя в сознание паствы христианские заповеди, рассказывая о подвигах и благодати праведников, проповедник должен был, дабы сделать свою речь доходчивой и действенной, учитывать кругозор умонастроение прихожан и поэтому обязательно приводил при­меры из жизни, апеллировал к их представлениям о мире, справедливости, добре и зле. При работе с этим источником главная проблема — отделить реалии от общих мест (топосов).

Публицистика в рассматриваемую эпоху еще не выделилась в самостоятельный жанр и была как бы растворена в историографии, а также в посланиях (ценных как источник и по другим ас­пектам истории, от экономики до философии) и особенно в трак­татах, имевших часто открыто дидактический характер. Таковы, например, трактат «О дворцовом и государственном управлении», написанный реймсским архиепископом Гинкмаром для короля Карла Простоватого (конец IX в.), и трактат «Об управлении им­перией», адресованный византийским императором Константи­ном VII Багрянородным своему сыну Роману (середина X в.). Подобные наставления интересны не только как памятники об­щественной мысли; они содержат важные сведения о государст­венном строе, внешней политике, соседних народах, взаимоотно­шениях внутри господствующего класса и т.д. По-своему прагма­тично и большинство других, неполитических трактатов. Так, «Христианская топография» византийского купца Косьмы Индикоплова (VI в.) рассказывает об облике и богатствах заморских стран, о торговых путях, ведущих в эти страны; «Установление для мирян» орлеанского епископа Ионы (начало IX в.) имеет целью привить франкской знати христианские нормы бытового и публичного поведения; анонимный английский трактат начала XI в. «Обязанности различных лиц» служит наставлением вотчинникам в вопросах хозяйствования и в отношениях с вассалами, Несколько более академичны общие и специальные энциклопедии того времени: «Этимологии» Исидора Севильского (начало VII в.), «О вселенной» маинцского архиепископа Рабана Мавра (начало IX в.), византийские «Геопоники» (середина X в.), представляющие собой сумму агрономических и агротехнических знаний. Эти сочинения содержат интересный, иногда уникальный по самым разным вопросам; ценность его, однако, снижается тем, что создатели таких компендиумов часто (в том числе говоря о праве, экономике, географии) основывались не на современных свидетельствах, а на сообщениях наиболее чтимых древних авторов.

Будучи не всегда оригинальными, произведения раннесредневековых писателей являются именно поэтому важным источни­ком по истории образованности и культуры в целом, так как по­зволяют понять, что читали авторы и их современники, что и в каком виде сохранило раннефеодальное общество из классичес­кого наследия. Многое в этом плане может дать и анализ (каче­ственный и количественный) рукописной традиции — ведь по­давляющее большинство сочинений античных писателей дошло до нас именно в раннесредневековых списках, как византийских, так и западноевропейских. С этой же точки зрения целесообраз­но подходить и к художественной литературе этой эпохи, по край­ней мере «ученой», латиноязычной литературе, нередко также подражательной. Помимо того, что из нее можно почерпнуть све­дения о многих сторонах придворной, военной, социально-поли­тической, а иногда и хозяйственной жизни, сама тематика и стиль ее, ориентация на определенную (чаще всего античную или биб­лейскую) систему художественных образов проливают свет на куль­турное развитие общества.

Принципиально иной облик свойствен народной литературе раннего средневековья, тесно связанной с фольклором и пред­ставленной по преимуществу героическими песнями и сказания­ми, создававшимися уже на народных языках. Таковы немецкая «Песнь о Хильдебранде» и английский «Беовульф», дошедшие в списках IX—X вв., германский эпический памятник «Песнь о Нибелунгах», французская «Песнь о Роланде», исландские саги, уцелевшие в записях и обработке XI—XIII вв. В любом случае, однако, это произведения раннего средневековья, отражающие реалии и мышление своего времени. Памятники раннесредневекового эпоса служат очень ценным, иногда незаменимым (как саги) источником по самым разным вопросам, рисуя нам живую, красочную картину общества.

Источники по истории XI—XV вв. Прогресс производительных сил, рост городов, формирование централизованных государств, наступление нового этапа в истории культуры в период развитого феодализма сказались и на характере источников. Их становится намного больше, появляются новые виды, усложняется структура. Углубление общественного разделения труда, развитие товарно денежных отношений требовали более детального юридического оформления договоров и сделок, а совершенствование аппарата управления, расширение его функций повлияли на официальное делопроизводство.

Дипломатика различает акты публичные и частные. К числу первых относятся грамоты и дипломы императоров, королей, феодадалов, обладавших суверенными правами, городских коммун и сеньорий, а также глав церковного управления — римских пап, патриархов и епископов. К грамотам нередко привешивались печати, по названию которых иногда именовали и сам документ. В Византии, например, императорские пожалования в виде грамоты с этой печатью назывались хрисовулами («златопечатным Сло­вом»), а в папской канцелярии, где использовались свинцовые печати — буллы, сами «апостольские послания» стали именовать буллами. К частным актам относят документы, составленные нотариями — лицами, получившими специальное юридическое об­разование и обладавшими особым статусом, который давался им императорами, королями или папами. Нотарии составляли доку­менты по строго определенным образцам для каждого типа актов. В случае нарушения условий сделки пострадавшая сторона могла представить нотариальный акт в суд как официальный документ для разбора дела. Нотариальными актами оформлялись купля-продажа имущества, долговые обязательства, сдача в аренду, кон­тракты по транспортировке грузов и фрахт судов, заключение ком­мерческих соглашений и образование торговых обществ, завеща­ния, дарения, отпуск на волю рабов и т.д. Нотариальные акты дошли до нас в основном в виде копий или кратких записей (ми­нут) в составе картуляриев, сдаваемых для хранения в городские архивы. Богатейшими собраниями актов располагают, например, архивы Италии. Институт нотариата получил наибольшее распространение в XII-XV вв. в странах Средиземноморья.

С конца XIV в. дорогостоящие для заказчиков нотариальные акты начинают вытесняться частными записями, не имевшими юридической силы. Их распространению содействовали торговые компании с развитой системой внутреннего делопроизводства. Компании и банки, а также отдельные купцы использовали для учета капиталов и товаров книги бухгалтерской отчетности (счетные книги). Постепенно, с середины XIV в. эти счетные книги, основанные на наиболее совершенной для того времени бухгалтерской системе, с взаимопроверяемыми статьями дебета и кредита, стали использоваться и в финансовой практике итальянских республик (Флоренции, Генуи, Венеции) и других государств Западной Европы. Для ориентации в сложном мире коммерции создавались руководства по ведению торговли, с информацией о конъюнктуре на всех известных рынках Европы и Леванта. Наиболее известна из них «Практика торговли» флорен­тийца Франческо Балдуччи Пеголотти (первая половина XIV в.).

Важными источниками по истории хозяйства являются земель­ные описи и кадастры (переписи населения, уплачивавшего нало­ги), составляемые с фискальными целями. К ним относятся, на­пример, английская «Книга Страшного суда» (1086) — материалы всеобщей поземельной переписи королевства, произведенной с целью определить возможности налогообложения на территории Англии, а также «Сотенные свитки» — описи земельных владе­ний Англии конца XIII в. Византийские земельные описи назы­вались практиками. Они составлялись либо в связи с передачей земельному собственнику определенных владений с правом сбо­ра налогов в свою пользу, либо в связи с очередной кадастрской ревизией. В основном сохранились монастырские практики.

Большим разнообразием отличаются юридические источники периода развитого феодализма. Подъем городов, складывание го­родского самоуправления требовали правовой регламентации как внутригородской жизни, так и отношений с феодальными сеньо­рами. На основе договоров с последними, местных обычаев и ре­цепции римского права формируется собственно городское пра­во, отраженное в городских хартиях и статутах. Одной из наибо­лее древних является хартия, пожалованная французским королем Людовиком VI городу Лорису (Орлеанэ) в первой половине XII в. По ее образцу давались многие другие хартии, оформлявшие ог­раниченные городские привилегии на землях королевского доме­на. Статуты итальянских городов, нередко объединяемые в боль­шие, веками составлявшиеся своды, как, например, «Книга прав Генуэзской Республики», предусматривали гораздо более широ­кие свободы, оформляли независимость городов-коммун от фео­далов и автономию от императорской власти, регламентировали все стороны хозяйственной жизни. Помимо городских статутов существовали статуты цехов, торговых корпораций, университе­тов, уставы монастырей. Первым европейским цеховым статутом была византийская «Книга эпарха» X в. — сборник постановле­ний, касающихся торгово-ремесленных коллегий Константино­поля (см. гл. 5). Однако цель составления «Книги эпарха» заклю­чалась в детальном правительственном регулировании и контро­лировании деятельности коллегий, лишенных хозяйственной самостоятельности. Иной характер имели цеховые статуты западноевропейских городов XIII-XV вв., оформлявшие создание и функционирование самоуправляемой цеховой общины с прису­щей ей социальной иерархией мастеров, подмастерьев и учени­ков. К ним относятся, например, «Книга ремесел города Парижа» XIII в., многочисленные уставы цехов германских городов (Кель­на, Любека, Франкфурта и др.) XIV-XV вв.

В XIII—XV вв. составляются записи феодального обычного пра­ва, действовавшего в отдельных областях или провинциях Запад­ной Европы. К ним относятся французские кутюмы, немецкие «зерцала», испанские фуэрос. Эти памятники хорошо отражают специфические формы феодальной земельной собственности, структуру господствующего класса, характер эксплуатации крес­тьян, местные особенности административного управления и су­допроизводства. Некоторые кутюмы, особенно южно-французские, испытали значительное влияние норм римского права. Наиболее известны «Кутюмы Бовези» — запись права Северо-Восточной Франции (конец XIII в.), «Саксонское зерцало» (начало XIII в.), с характерным разделением права на ленное (только для лиц феодального сословия) и земское (для неблагородных, но лично сво­бодных). Права низших сословий, в том числе зависимых крес­тьян, в этом законодательстве не фиксировались. К этой же кате­гории источников относится и право государств крестоносцев на Востоке -- «Иерусалимские ассизы», также распадающиеся на «Книги Ассиз Высшего Суда» и «Книги Ассиз Суда горожан», а также «Ассизы Романии», составленные в Морее, на Пелопонне­се, на рубеже XIII и XIV вв. Первоначально «Ассизы Романии» были не официальной, а частной судебной компиляцией. Коди­фикация их была произведена Венецианской республикой в XV в.

Наряду с записью кутюм в государствах Европы развивалось и королевское (императорское) законодательство: ордонансы во Фран­ции и Англии, привилегии, патенты и мандаты в Священной Рим­ской империи. Византийское право в это время по-прежнему ос­новывалось на нормах Юстинианова права. Различные юриди­ческие компиляции (Прохирон и Василики конца IX в., Пира XI в., «Шестикнижие» фессалоникийского судьи XIV в. Констан­тина Арменопула) лишь систематизировали и комментировали это право, а также несколько модернизировали его. Императорские законы в Византии назывались новеллами. В XI-XV вв. они чаще всего издавались в виде жалованных грамот.

Новые виды источников появляются в период становления со­словной монархии. Это парламентские акты и статуты в Анг­лии, протоколы заседаний Генеральных и провинциальных шта­тов во Франции, акты германских имперских собраний, решения кастильских и арагонских кортесов и т.д.

Протоколы судебных решений и заседаний непосредственно отражают различные стороны имущественных и социальных от­ношений, позволяют проверить эффективность и направленность действующего законодательства. В XIII—XV вв. наряду с королев­скими и городскими, а также вотчинными судами появляются специализированные судебные магистратуры, рассматривающие определенный род дел. К ним относится, в частности, венециан­ский апелляционный суд по торговым искам. Акты специальных судебных комиссий (например, инквизиции) содержат важные сведения по политической истории, истории социальной борьбы и народно-еретических движений.

Стремление к систематизации знаний, хозяйственного опыта привело к умножению такого вида источников, как трактаты. Они охватывают почти все сферы науки и общественной практи­ки: от математики и астрономии до политики, военного дела и земледелия. К агрономическим трактатам относятся, например, византийские «Геопоники» (X в.) и сочинение итальянца Пьетро Крешенци (1305). В ряде теологических трактатов, например в «Сумме теологии» Фомы Аквинского (XIII в.), изложены, поми­мо прочего, средневековые экономические теории. Трактат анг­лийского аббата Неккама «Об утвари и орудиях труда» (конец XII в.) детально рисует картину крестьянского хозяйства.

Среди нарративных источников XI—XV вв. наиболее важны ис­торические сочинения — анналы, хроники и истории. В XII—XIII вв. анналы, особенно церковные, с их схематизмом и локальностью все более вытесняются хрониками, авторами которых нередко были светские люди. Хронисты XII-XV вв. обладали несравненно боль­шим кругозором, чем их предшественники — анналисты. С XIII в. они нередко писали свои сочинения не на латыни, а на народных языках. Хроники отличаются большей детальностью описания событий, их авторы не просто регистрировали факты, но и стре­мились дать им собственную интерпретацию. Вера в чудеса, бо­жественное провидение (провиденциализм), отсутствие критики источника характерны для хронистики XII-XIV вв.

Большое число хроник связано с историей крестовых походов. Среди них «Деяния франков и прочих иерусалимцев», написан­ные простым и не слишком образованным рыцарем, участником Первого крестового похода; «Деяния Бога через франков» (нача­ло XII в.), чьим автором был ученый аббат Гвиберт Ножанский; «Взятие Константинополя» одного из вождей Четвертого кресто­вого похода, маршала Шампани Жоффруа Виллардуэна и описа­ние того же события амьенским рыцарем Робером де Клари. Две последние хроники написаны на французском языке. С XIII в. создаются сводные хроники, относящиеся к истории страны в целом. Это Большие французские хроники, Сент-Олбанские хро­ники в Англии (XIII—XV вв.), Всеобщая испанская хроника, составленная в XIII в. кастильским королем Альфонсом X и про­долженная в XIV в. В Италии и Германии хроники в основном освещают историю отдельных областей и городов. Со второй по­ловины XIII в. появляются и историко-мемуарные произведения, например Жана де Жуанвиля, маршала Шампани (конец XIII - начало XIV в.) и Филиппа де Коммина, советника короля Людо­вика XI (конец XV в.). С конца XIV в. в Италии зарождается гу­манистическая историография, более решительно разрывающая с провиденциализмом, стоящая на позициях рационального истол­кования событий с элементами научной критики источника. Вмес­те с тем она испытала значительное влияние образцов античной историографии.

Эти образцы никогда не были забыты в Византии, где истори­ческие сочинения довольно четко делились на «истории», написан­ные классическим языком и охватывающие сравнительно неболь­шой промежуток времени, и «хроники». Византийские хроники делятся на всемирные, с сухим, суммарным изложением фактов, начиная от сотворения мира до времени составления хроники, краткие (памятные хронологические записи произвольно отбира­емых событий) и местные, появившиеся в период децентрализа­ции Византии, в XIII—XV вв., и освещающие историю отдельных династий или городов. С XIV в. в Византии также появляются историко-мемуарные произведения (сочинение императора Иоан­на VI Кантакузина, «Малая хроника» Георгия Сфрандзи и др.).

Значительное влияние на историографию и на другие жанры литературы оказывала риторика. Многие собственно риторичес­кие произведения содержат ценную информацию об историчес­ких явлениях и реалиях. Это так называемые экфрасы (описания) византийских городов и энкомии (похвальные слова) императо­рам и другим политическим и церковным деятелям.

Наши знания о средневековом мире, о системе дорог и комму­никаций в значительной мере основываются на «Книгах путеше­ствий», итинерариях (описаниях маршрутов путей), навигацион­ных картах-портоланах. Наиболее известна «Книга» венецианского путешественника XIII в. Марко Поло, посетившего страны Юго-Восточной и Средней Азии, Китая.

Для изучения международных связей, системы представлений европейцев об окружающем их мире важны описания путешественников и письма католических миссионеров, побывавших в «землях неверных», «Татарии», Персии, на Руси и в Византии (наиболее известны Джованни Плано Карпини, Рубрук, Одорико Порденое), а также донесения венецианских, французских и иных по­слов из государств Востока.

Немалую ценность представляет и средневековое эпистолярное наследие, насчитывающее сотни тысяч писем, различных по типу и содержанию: от деловых и дипломатических до литературных, рассчитанных на публикацию и широкое распространение и создаваемых по строго соблюдаемым специальным канонам.

Большая группа источников отражаетразные стороны деятельности римско-католической и православной церквей. Это и акты соборов, и папские и патриаршие послания и постановления, и богатейшая богословская и полемическая (против иноверцев, еретиков, схизматиков, вероотступников) литература.

В XI—XV вв. церковная проповедь развивалась и совершенствовалась. В ней все шире находили отклики коллизии духовной и политической борьбы в обществе, борьба с ересями и с церковным инакомыслием, отражались социальные конфликты, выражалась позиция церквипо вопросам вероучения и морали. Правила составления и произнесения проповедей все более усложнялись и формализировались. Их разрабатывала специальная дисциплина – гомилетика (от греч. гомилия – речь в собрании), опиравшаяся на многовековую практику риторики.

Покаянные книги (пенитенциалии), в отличие от проповедей, предназначались не для оглашения, а для внутреннего использования проповедниками. В них классифицируются и анализируются типичные прегрешения прихожан, назначаются за них разные виды покаяния. Пенитенциалии содержат багатый материал о повседневной жизни простых людей, о народной культуре средневековья.

Весьма многообразны и литературные памятники периода развитого феодализма – от рыцарского романа и поэзии трубадуров и вагантов до народных песен и баллад.