Ленин — Парвус — Людендорф

В прошлом номере «Новой России» я подчеркнул, в статье о «пломбированном вагоне», что Сталин в своей последней нашумевшей речи перед пленумом ЦК собственной партии, говоря о случаях засылки во время войн буржуазными правительствами своих агентов — «диверсантов» — во вражеский тыл и в особенности останавливаясь на практике Наполеона, вовсе не упомянул о самом знаменитом случае в истории диверсантской работы — о приезде Ленина в начале Февральской революции 1917 года в Россию по соглашению с германским правительством императора Вильгельма II. Можно было наивно предполагать, что Сталин, прославляя ныне безоговорочно патриотизм, славя историю России и ставая «превыше всего оборону родины», сознательно старается не напоминать новой пореволюционной России о позорнейшей, цинично пораженческой странице в истории большевизма и в биографии Лёнина.

Увы, действительность такого предположения не оправдала. Официальные сталинские газеты от 16/3 апреля (юбилей въезда Ленина в Петербург) наполнены прославлением проезда Ленина, Зиновьева и компании через воевавшую с Россией Германию по соглашению с канцлером Бетман — Гольвегом и генералом Людендорфом. Оказывается, это «диверсионное», откровенно пораженческое соглашение является, как оповещают «Известия», «славными страницами в истории большевизма».

Публикуя в «Правде» знаменитые «Апрельские тезисы» Ленина, которые он огласил на другой день после своего приезда в Петербургском Совете, Сталин объявляет борьбу против «революционного оборончества», поражения своего собственного отечества и братания величайшим достижением «гения пролетарской революции». Причем, как видно из ленинских тезисов, большевики по приказу Ленина должны были содействовать поражению бронированным кулаком германского империализма революционной России, которая «сейчас самая свободная страна в мире из всех воюющих стран» с «максимумом» легальности и отсутствием насилия над массами.

Восхваляя Ленина через 20 лет после начатого им разгрома России за то, что Ильич оборону революционной России от натиска германской империи в союзе с Францией и Англией объявлял! «и при новом правительстве Львова и компании безусловно грабительской империалистической войной», Сталин, сам обороняя Россию от натиска «германо — японского империализма» в союзе с той же «капиталистической» Францией, в полной мере оправдывает троцкистский тезис «Четвертого интернационала»: «Во время 1 войны, как и во время мира, партии Четвертого интернационала] сохраняют полную свободу… борьбы против ее (правительственной советской касты) сделок с империализмом за счет интересов СССР и международной революции».

Какое же право имеет Сталин требовать от всех граждан СССР безоговорочного патриотизма и расстреливать ближайших соратников Ленина за еще не доказанные их переговоры с гитлеровцами и японцами, когда доказанное соглашение Ленина с Германией не накануне, а уже во время самой войны ставится в пример всем верным ученикам ленинизма — сталинизма как образец «революционного» подвига. Конечно, «Известия» и «Правда», рассказывая ныне о поездке Ленина в «экстерриториальном вагоне» через Германию после переговоров с немецким посланником в Швейцарии, очень многое утаивают и совершенно извращают историю, всяче-; ски подчеркивая, что вся эта поездка была устроена швейцарским «социалистом — интернационалистом» Платтеном, и только им одним. На самом деле Платтен принимал участие в переговорах с repманским посланником в Берне Рамбергом. Но сам Рамберг был; только исполнителем указаний из Берлина от самого канцлера; Бетман — Гольвега и барона Мальцана. А «товарищем» Платтеном Ленин прикрывал только настоящие переговоры, которые шли не ] в Швейцарии, между Ганецким, как представителем Ленина, ] и Парвусом, являвшимся во время войны виднейшим агентом берлинского правительства по контрразведке и организации шпионажа — в частности и в особенности в России. Для этой цели в Копенгагене Парвус организовал под видом научного института по исследованию причин войны (или что& #8209; то в этом роде) центр германской разведки и пропаганды. А весной 1915 года 1 в Берне при Ленине была (с его помощью) создана особая «комиссия интеллектуальной помощи русским военнопленным», находящимся в концентрационных лагерях Австрии и Германии. Русским пленным посылались целые тюки книг, брошюр и прочей пораженческой литературы. Русские, английские, французские «империалисты» разоблачались там беспощадно. Зато австрийские, германские и даже турецкие порядки и их «империалистические» планы в этой литературе вовсе замалчивались или упоминались только вскользь, для приличия. Германские и австрийские власти очень усердно распространяли по лагерям эту «революционную» литературу. В начале 1917 года в Копенгагене же, Генеральном штабе Парвуса, был посланником граф Брокдорф — Ранцау, долгие годы впоследствии бывший германским послом при Ленине и Сталине.

Именно Брокдорф — Ранцау и Парвусу, который находился в постоянных тесных и денежных сношениях с Ганецким, ближайшим сотрудником Ленина во время войны за границей, и принадлежит честь, так сказать, изобретения «пломбированного вагона». Они с этим изобретением явились в Берлин и нашли себе поддержку в министерстве иностранных дел у барона фон Мальцана и у знаменитого католического депутата, впоследствии убитого правыми террористами, Эрцбергера, который стоял во главе всей военной германской пропаганды. Все вместе они обратились к самому канцлеру Бетман — Гольвегу и убедили его в целесообразности посылки Ленина в Россию. Канцлер предложил Ставке осуществить этот «гениальный» маневр. После некоторых колебаний Ставка Гинденбурга — Людендорфа предложение канцлера приняла. Характерно, что во время бутафорских переговоров Платтена с Рамбергом в Берне Ленин на всякий случай просил Платтена сказать германскому посланнику, что… «в партии эмигрантов едут Ленин и Зиновьев».

Как известно, в своих воспоминаниях Людендорф пишет, что столь своеобразное «революционное» путешествие Ленина в Петербург «оправдалось с военной точки зрения»: нужно было, чтобы Россия пала. В другом месте, в статье в военном журнале «Милитер Вохенблатт», подтверждая, что инициатива «пломбированного вагона» принадлежала канцлеру, Людендорф пишет: «Посылая Ленина, канцлер обещал нам более скорое развитие русской революции и усиление жажды мира, которая уже тогда проявлялась в русской армии и во флоте. Штаб же исходил из взгляда, что таким образом сопротивление врага будет ослаблено. Кто дал идею канцлеру отправить Ленина — никто не знал У нас в штабе. Врочем, сам канцлер едва знал самое имя Ленина, но, как бы там ни было, события оправдали принятие нами предложения канцлера».

Связь Ленина с германским правительством через Парвуса и Ганецкого была установлена с совершенной точностью летом 1917 года Временным правительством. О переговорах же между Бетман — Гольвегом, Мальцаном, Брокдорф — Ранцау и Парвусом мне также известно со слов известного немецкого социал — демократа Эдуарда Бернштейна. В Стокгольме связь с Ганецким держал тамошний германский посланник Люциус. Но лучшее подтверждение всей этой позорнейшей истории дал сам Ленин, бесстыдно отрицая летом 1917 года свою связь и сотрудничество с Ганецким.

Когда после июльского большевистского восстания Ленин, подлежавший аресту за государственную измену, успел бежать и скрывался в Финляндии, в Петербурге был опубликован обвинительный материал по делу о восстании, и там между прочим говорилось о связи Ленина через Ганецкого с Парвусом. Тогда 26 и 27 июля 1917 года за своей собственной подписью Ленин в большевистской газете «Рабочий и солдат» (№ 3 и 4) опубликовал пространный ответ на «клеветнические обвинения» в предательстве. В бесконечном потоке слов есть одна маленькая фраза, где Ленин переиграл и, переиграв, себя выдал. «Прокурор, — пишет он, — играет на том, что Парвус связан с Ганецким, а Ганецкий связан с Лениным. Но это прямо мошеннический прием, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких».

Значит, Ленин безоговорочно признает денежную связь Ганецкого с Парвусом и так же категорически отрицает какие& #8209; либо деловые связи между Ганецким, большевиками и самим собой. Прокурор объявлен «мошенником» за то, что он через Парвуса связал Ленина с чуждым ему Ганецким.

Обратимся теперь к XIII тому полного официального собрания сочинений В. Ленина. Там имеется письмо от 17 (30) марта 1917 года, где идет речь о доставке важных документов большевистскому комитету в Петербург, и Ленин пишет: «Ради Бога, постарайтесь доставить все это в Питер, и в “Правду”, и Муралову[256], и Каменеву, и другим. Ради Бога, приложите все усилия, чтобы с надежным человеком послать это (из Стокгольма в Петербург. — А. К.). Лучше всего было бы, если бы поехал надежный, умный парень вроде Кобы»… Кто же такой Коба? Имя звучит по — кавказски — может быть, Сталин? Но Сталин ехал тогда из сибирской ссылки в Петербург. Кто же такой Коба? Смотрю примечание 323 к XIII тому о Кобе, и оказывается: «Коба (Куба) — Ганецкий», и тут же ссылка на примечание 171. Смотрю и его: «Ганецкий (Я. С. Фюрстенберг) — один из старейших членов с. — д. Польши и Литвы и член ее ЦК… После февральской революции в 1917 году жил в Стокгольме, поддерживая связь между русскими большевиками и заграничными революционными социал — демократами. В настоящее время член РКП» [257].

Итак, устанавливая связь Ганецкого с Лениным, прокурор прибег к «мошенническому» приему… Теперь можно поставить вопрос: кто же, собственно, мошенник? Ленин публично солгал, цинично отрицая свою долгую и тесную связь с Ганецким, по совершенной безвыходности, ибо, как он сам признает, отрицать денежное сотрудничество Ганецкого с Парвусом было невозможно. А через Ганецкого летом 1917 года шли огромные денежные средства в Петербург в распоряжение большевиков.

Тесную связь Ленина с Ганецким перед отъездом первого в «пломбированном вагоне» в Петербург и лживость утверждения Ленина «у нас с Ганецким никаких» дел подтверждает еще раз в «Известиях» от 16 апреля 1937 года сестра Ленина, М. Ульянова. Она приводит письмо из Швейцарии Ленина к Ганецкому в Стокгольм от 30 марта 1917 года, где речь как раз об отыскании способа проезда в Россию. Проехав через Германию, Ленин был встречен в Швеции… Ганецким. Тут же около Ганецкого оказался в Швеции и Парвус. Правда, Ленин отказался публично видеться в Стокгольме с Парвусом и писал даже о «социал — шовинизме» этого агента германского правительства весьма грубые фразы. Но все это было лишь обычным способом Ленина заранее устанавливать свое… алиби.

Именно своим публичным и постыдным отречением от Ганецкого летом 1917 года Ленин навсегда сковал себя с Парвусом и Людендорфом. Руководивший военными операциями на русском фронте летом 1917 года немецкий генерал Макс Гофман, оправдывая посылку канцлером Ленина в Россию, приравнял Лени — на к снаряду, начиненному удушливыми газами. «В войне с Россией мы, немцы, имели бесспорное право стараться всячески увеличить смуту, порожденную революцией в стране и в армии; так же, как я забрасываю вражеские окопы снарядами, так же, как я отравляю противника газами, я в качестве врага имею право употреблять против его войск оружие пропаганды».

Генерал Гофман, Людендорф, Бетман — Гольвег рассуждали как германские патриоты. Но в каком же качестве — пусть спросят себя красные маршалы и просто красноармейцы — ныне, через 20 лет после предательства интересов только что освобожденной и «самой свободной» среди прочих держав родины, учиненного Лениным во имя торжества «интернациональной пролетарской революции на Западе», Сталин разрешает «Известиям» и «Правде» вспомнить эту «славную страницу в истории большевизма»?

Конечно, Ленин не был вульгарным немецким агентом, платным диверсантом, каковым ныне объявляет Сталин Пятакова, Сокольникова или Каменева. Но, отрицая «социализм в одной стране» и считая Россию совершенно не созревшей к пролетарской революции, Ленин сознательно жертвовал ею, ее свободой, ее историческим будущим во имя скорейшего пришествия социальной революции на Западе. «Правда» и «Известия» ссылаются на прощальное письмо швейцарским рабочим, опубликованное Лениным перед посадкой в «пломбированный вагон» в швейцарской газете «Фольксрехт», но не смеют напомнить его существо. А вопреки всем утверждениям, что Ленин предвидел пролетарскую революцию в России и исповедовал сталинский «социализм в одной стране», Ленин писал своим «швейцарским товарищам»: «Русскому пролетариату выпала на долю великая честь начать ряд революций, с объективной неизбежностью порожденных империалистической войной. Но нам абсолютно нужда ] мысль, — подчеркивает Ленин, — считать русский пролетариат избранным революционным пролетариатом. Мы прекрасно знаем, что пролетариат России менее организован, подготовлен и сознателен, чем рабочие других стран. Не особые качества, а лишь особо сложившиеся исторические условия сделали пролетариат России на известное, быть может, очень короткое время (курсив здесь и везде Ленина. — А. К.) застрельщиком революционного пролетариата всего мира». А дальше и еще более откровенно: 1 «Россия — крестьянская страна, одна из самых отсталых европейских стран. Непосредственно в ней не может победить социализм. Но крестьянский характер страны, при громадном сохранившемся земельном фонде дворян и помещиков, на основе опыта 1905 года, может придать громадный размах буржуазно& #8209; десократической революции в России и сделать из нашей революции пролог всемирной социалистической революции, ступеньку к ней… Объективные условия империалистической войны служат порукой в том, что революция не ограничится первым этапом, что революция не ограничится Россией. Немецкий пролетариат — вернейший, надежный союзник русской и всемирнопролетарской революции».

Начало всемирно — пролетарской революции в Германии Ленин с Зиновьевым ожидали ко второй половине 1918 года. В ожидании этого неминуемого, мирового пожара в Брест — Литовске Ленин отдал германской империи и ее союзникам все стратегически нужные для обороны границы России. А «ступенька» к всемирной революции оказалась ступенькой к гитлеризму и к «социализму в одной стране», который сам стал, по словам недавно вернувшегося из России чешского видного и разочаровавшегося коммуниста, — «красным фашизмом».

Как перед великой войной 1914 года, Россия от германского натиска ищет помощи у западных демократий. Однако никакие союзы с «народными фронтами» на Западе не предотвратят новой катастрофы, если внутри самой России не будет раз навсегда порвана связь с пережитками изуверческого ленинского интернационализма. Правительственная власть СССР должна порвать со всякого рода полуленинизмом и полутроцкизмом и всю свою деятельность подчинить исключительно государственным интересам Российской Федеративной Республики.