Глава 4. Следующим вечером все повторилось.

Следующим вечером все повторилось.

Это превратилось в пытку. Малфой приходил и измывался над ней. Брал ее силой, причиняя ужасную боль. Иногда он истязал ее с особой жестокостью, извращаясь. Гермиона осознавала, что собственное тело ей больше не принадлежит и молилась о том, чтобы оно поскорее попрощалось с ее истерзанной душой.

За ней ухаживали домовики. Ей казалось, что даже к ним Малфой относится лучше. Они ужасно боялись хозяина, Гермионе не хотелось подставлять их, поэтому она даже не пыталась найти в них союзников, чтобы сбежать. Она знала, что друзья не забудут про нее и обязательно спасут.

Уже три месяца она была пленницей Малфой-мэнора. Три месяца она жила страхом, боязнью прихода своего мучителя. В подземельях она была не одна, она слышала вопли и крики других, атмосфера этого места истязала наравне с его хозяевами, много боли и слез осело на этих стенах.

Скоро Гермиона научилась отличать шаги Драко Малфоя от остальных. Иногда он медлил, прежде чем войти. Иногда просто разворачивался и уходил, так и не решаясь зайти.

За эти три месяца она видела его в самых разных состояниях. То он с гордостью бахвалился своими подвигами, говоря, что если бы она вела себя правильно, ее гриффиндорский зад ему спасти удалось бы. То под действием Огневиски просил признаваться ему в любви, за сопротивление наказывал девушку грязным сексом и заставлял сдаться, выкрикивая его имя. Были и моменты, когда он просто приходил и долго смотрел на Гермиону, думая, что она спит. Несколько раз Драко казался ей обезумевшим: он приходил, испачканный чужой кровью, говоря, что не хотел всего этого, он упирался головой в колени гриффиндорки и плакал, прося прощение. Как правило, после таких моментов, приходя в себя, он был особо жесток, указывая грязнокровке на ее место.

Гермиона понимала, что для него это попытка реабилитироваться, после того, как она видела его слабость.

Слабым она его не считала, она считала его безумным. Независимо от его настроения, девушке рядом с ним было всегда страшно. Она мечтала о смерти. Немощная снаружи и сломленная внутри, сил бороться больше не было.

***

Гермиона лежала на холодных плитах, притянув ноги к животу, лицом к стене. Она слышала звук его шагов и не понимала, почему в этот раз он шел так медленно.

— Грейнджер, вставай.

Гермиона осторожно поднялась.

— Да не трясись так, пытать тебя сегодня не буду, — ехидно произнес он, а потом чуть тише добавил. — А, может, никогда больше не буду.

Обычно все ее реплики сопровождались гневом, поэтому в последнее время она предпочитала не отвечать ему. В начале, же, наоборот, пыталась вывести его, думая, что Малфой все-таки сорвется и заавадит ее.

— Прошу на выход. Смелее же!

Гермиона была очень слаба. Малфой-мэнор был не сильно освещен, но глазам девушки все равно было трудно после столького времени, проведенного в темноте.

Она несмело шла за Малфоем.
Медлительность Грейнджер надоела ему, поэтому он бережно взял девушку на руки. Ее же такие перемены только насторожили.

Пока Драко нес ее по коридорам замка, Гермиона думала о том, что в них потеряться проще, чем в коридорах Хогвартса.

Он занес ее в комнату и поставил. Комната была просто огромной, много пафоса и обилие темно-зеленого цвета, повсюду антиквариат и змеиная символика, дорогие ткани и ковры, нетрудно было догадаться, кто хозяин.

— Что, Грейнджер, впечатляет? —Драко улыбнулся, ей даже показалось, что не зло.

Она опустила взгляд.

Малфой указал ей на дверь:

— Там ванная, тебе туда. Острого там нет, убить себя не получится. Домовики проследят за тем, чтобы ты не утопилась.

Ванная напомнила ванную старост в Хогвартсе, такие же внушительные размеры. Жаль только, что тут нельзя окрашивать воду в любимые цвета. Девушке впервые в этом замке стало комфортно. Гермиона долго мечтала о теплых струйках воды. Ей хотелось, чтобы время остановилось, или чтобы это все оказалось кошмаром, и она сейчас бы проснулась в ванной старост, например. Она закрыла глаза и отдалась в руки эльфам, которые заботливо мыли и массировали ее замученное тело.

Открывать глаза и возвращаться в реальность, а тем более возвращаться к Драко Малфою Гермионе не хотелось.

«К чему вообще все это?!»

Такое настроение Драко ее пугало, от агрессивного Малфоя она хотя бы понимала, чего ожидать.

Завернутая в полотенце она долго не решалась толкнуть ручку двери от себя.

***

Малфой возлежал на зеленых шелковых простынях в своей кровати.

Гермиона стояла, облокотившись на дверь.

— Иди ко мне, — приглашал властный голос.

Она привыкла исполнять роль его куклы, но в этот раз обстановка не располагала. В комнате появились свечи и лепестки роз.
Гермиона недоумевала.

«Что это? У нас же не свидание, ублюдок! Наверняка, он сошел с ума».

— Грейнджер, я жду.

Он был в одних брюках. Этот гад всегда был красивым, его тело бесподобно, но Гермиону Грейнджер это все не привлекало. Она не видела в нем мужчину, она видела мучителя, беспощадного палача. Для нее его красота была холодной, отталкивала, вызывая желание спрятаться. Последние три месяца от внешне красивого Драко веяло запредельным ужасом, и Гермиона не верила, что у него есть шанс спасти душу, полагая, что его уже полностью поглотила тьма.

Пленница несмело подошла к кукловоду, который обхватил ее и привлек к себе.

— Сегодня я покажу тебе другого Драко.

Драко нежно поцеловал Гермиону, стянул с нее полотенце и бережно положил на кровать. Он стал покрывать ее тело поцелуями и ласкать. Первый раз за время в мэноре, девушка возбудилась. Умелые руки заставили гореть от желания. Он видел, как отзывается тело Гермионы на его ласки, и ликовал от такой реакции.

Драко развел ноги Гермионы и устроился между ними, гладя внутреннюю сторону бедер. Он медлил, прежде чем спуститься к самому аппетитному месту, чтобы потереть носом клитор гриффиндорки, затем развел ее половые губы, полностью обнажая его.

Грейнджер почувствовала мягкий и такой горячий язык Малфоя внутри себя. Движения то медленные, то быстрые вверх и вниз сводили с ума, а когда Драко стал вырисовывать своим языком понятные только ему символы, Гермиона, прикусив губу, залилась багрянцем.

Она не могла скрывать стонов, когда он ввел свой язык в отверстие ее влагалища, и стыдилась еще сильнее, когда язык сменили пальцы, и она стала двигаться навстречу им.

Скоро ее тело пробила судорога.

Гермиона никогда не испытывала ничего подобного. Она получила огромное удовольствие. До этого Драко Малфой всегда только брал и брал жестко, теперь она поняла, что он имел ввиду под «другим Драко».

А ему нравилось, что сегодняшние стоны грязнокровки не от пыток, а от удовольствия.

Мерлин, она лежала перед ним такая разгоряченная, влажная.
Его глаза горели страстью:

— Ну, что, Грейнджер? Я умею удивлять?

Гермиона зарделась от стыда.

Малфой стянул с себя брюки. Взгляда на него было достаточно, чтобы опять вогнать себя в краску.

Он пододвинул ее ближе и стал медленно входить. С ее губ слетел очередной стон. Уткнувшись в ее шею, Драко стал двигаться в быстром темпе, вытаскивая член почти полностью, чтобы снова, с силой, вогнать его.

Гермиона перестала скрывать свои стоны, все еще заливаясь краской.

После оргазма было непривычно просто лежать рядом с ним. Непривычно осознавать, что кроме боли Драко Малфой может дарить невероятное наслаждение. Непривычно, что не возникает чувство вины и отвращения к себе.
Они спали вместе, и сегодня в объятьях Драко Гермионе впервые не было страшно.

Рано утром она побоялась открыть глаза, чувствуя, что он не спит.

— Последняя наша ночь. Не уверен, что мы еще встретимся. Если меня убьют, Грейнджер, то тебя здесь долго не найдут. И не думаю, что тебя найдут твои друзья. Если мы одержим победу, то тебе со мной тем более делать нечего.

Тут она поняла, что умирать не хочет, но и от смерти Малфоя ей легче не станет.

Через несколько минут Гермиона открыла глаза, Драко притянул ее к себе и поцеловал. Опять нежно. Понимая свою обреченность, она ответила ему.

Она опять не стала отталкивать его, наоборот двигалась с ним в такт, обнимала его мускулистые плечи, прижималась грудью к его груди и прессу. Их соки перемешались, хлюпая. Гермиона кричала и стонала под Драко, вбивающимся в неё с большой скоростью.

Когда он кинул ей свою рубашку, его глаза опять потускнели.

— Идем.

Малфой привел ее в другую комнату, небольшую, без окон, с маленькой ванной без опасных предметов.

— Сегодня вечером решающая битва, не знаю, увидимся ли мы еще, — Драко жадно поцеловал Гермиону.

Закрывая дверь, он бросил:

— Надеюсь, что ты умрешь, а не достанешься Уизли!