Софизмы

Алогизм – логическая ошибка, т.е. ход мысли, нарушающий какие-то законы или правила лотки.

Паралогизм – логическая ошибка, допускаемая непреднамеренно. Когда ошибка допускается преднамеренно, ее обычно именуют «софизмом», хотя, как увидим далее, многие из софизмов не сводятся к логической ошибке.

Софизм – рассуждение, кажущееся правильным, но содержащее скрытую логическую ошибку и служащее для придания видимости истинности ложному заключению.

Софизм является особым приемом интеллектуального мошенничества, попыткой выдать ложь за истину и тем самым ввести в заблуждение.Отсюда «софист» в одиозном значении – это человек, готовый с помощью любых, в том числе недозволенных, приемов отстаивать свои убеждения, не считаясь с тем, верны они на самом деле или нет.

Софизмы известны еще со времен Античности, тогда они использовались для обоснования заведомых нелепостей, абсурда или парадоксальных положений, противоречащих общепринятым представлениям. Возникновение софизмов обычно связывается с философией софистов (Древняя Греция, V–IV вв. до н.э.), которая их обосновывала иоправдывала. Однако софизмы существовали задолго до философов-софистов, а наиболее известные и интересные были сформулированы позднее в сложившихся под влиянием Сократа философских

школах. Термин «софизм» впервые ввел Аристотель, считавший софистику мнимой, а не действительной мудростью. Софизмы не были изобретением одних софистов, а являлись скорее чем-то обычным для многих школ античной философии.

Характерно, что широкая публика относила к софистам также Сократа, Платона исамого Аристотеля. Неслучайно Аристофан в комедии «Облака» представил Сократа типичным софистом. В ряде диалогов Платона человеком, старающимся запутать своего противника тонкими вопросами, софистом, выглядит в большей мере Сократ, чем его оппонент – софист Протагор.

Приведем некоторые из софизмов, ставшие знаменитыми еще в древности:

Что ты не терял, то имеешь; рога ты не терял; значит, у тебя есть рога. Сидящий встал; кто встал, тот стоит; следовательно, сидящий стоит. Этот пес твой; он отец; значит, он твой отец. Но когда говорят: «камни, бревна, железо», то ведь это – молчащие, а говорят

Софизмы можно переформулировать так, чтобы в них использовался современный материал:

Одна и та же нощь не может иметь какое-то свойство и не иметь его. Собственность предполагает самостоятельность, заинтересованность и ответственность. Заинтересованность – это, очевидно, не ответственность, а ответственность– не самостоятельность. Получается вопреки сказанному в начале, что собственность включает самостоятельность и несамостоятельность, ответственность и безответственность.

Компания, получившая когда-то кредит от банка, теперь ничего ему уже не должна, так как она стала иной: в ее правлении не осталось никого из тех, кто просил кредит.

Эти и подобные им софизмы являются логически неправильными рассуждениями, выдаваемыми за правильные. Софизмы используют многозначность слов обычного языка, сокращения, метафоры и т.д. Нередко они основываются на таких логических ошибках, как подмена тезиса доказательства, несоблюдение правил логического вывода, принятие ложных посылок за истинные и т.п.

Говоря о мнимой убедительности софизмов, древнеримский философ Сенека сравнивал их с искусством фокусников: мы не можем сказать, как совершаются им манипуляции, хотя твердо знаем, что все делается совсем не так, как нам кажется. Ф. Бэкон сравнивал того, кто

прибегает к софизмам, с лисой, которая хорошо петляет, а того, кто раскрывает софизмы, – с гончей, умеющей распутывать следы.

Отличительная черта софизма – его двойственность, наличие, помимо внешнего, еще и определенного внутреннего содержания. Б этом он подобен символу и притче.

Как и притча, на первый взгляд софизм говорит о хорошо известных вещах. При этом рассказ обычно строится так, чтобы внешняя сторона не привлекала особого внимания и тем или иным способом – чаще всего путем противоречия здравому смыслу – намекала на иное, глубинное содержание, которое, как правило, неясно и многозначно. Оно содержит в неразвернутом виде, как бы в зародыше, проблему, которая чувствуется, но не может быть сколько-нибудь ясно сформулирована до тех пор, пока софизм не помещен в достаточно широкий и глубокий контекст. Только тогда она обнаруживается в сравнительно отчетливой форме. С изменением контекста и рассмотрением софизма под углом зрения иного теоретического построения обычно оказывается, что в том же софизме скрыта совершенно иная проблема.

В русских сказках часто встречается мотив очень неопределенного задания: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Как это ни удивительно, но герой, отправляясь «неизвестно куда», находит именно то, что нужно. Задача, которую ставит софизм, подобна этому заданию, хотя и намного более определенна.

Б заключение необходимо подчеркнуть, что не может быть и речи о реабилитации или каком-то оправдании тех рассуждений, которые преследуют цель выдать ложь за истину, используя для этого логические или семантические ошибки.

Мы говорим лишь о том, что слово «софизм» имеет, кроме этого современного и хорошо устоявшегося смысла, еще и иной смысл., В этом смысле софизм представляет собой неизбежную на определенном этапе развития теоретического мышления форму постановки проблем. Также и само слово «софист» означает не только «интеллектуального мошенника», но и философа, впервые задумавшегося над проблемами языка и логики.

Логический анализ софизмов. Нетрудно заметить, что в софизме рогатый» обыгрывается двусмысленность выражения «то, что не терял». Иногда оно означает «то, что имел и не потерял», а иногда просто Ито, что не потерял, независимо от того, имел или нет». В посылке «Что ты не терял, то имеешь», оборот «то, что ты не терял» должен означать то, что ты имел и не потерял», иначе эта посылка окажется ложной. Но

во второй посылке это выражение имеет уже другое значение: высказывание «рога – это то, что ты имел и не потерял» является ложным.

Многие софизмы кажутся лишенной смысла и цели игрой с языком, опирающейся на многозначность языковых выражении, неполноту, недосказанность, зависимость их значений от контекста и т.д. Эти софизмы кажутся особенно наивными и несерьезными.

Платон описывает, как два софиста запутывают простодушного человека по имени Ктесипп.«Скажи-ка, есть ли у тебя собака?» – «И очень злая», – отвечал Ктесипп. – «А есть ли у нее щенята?» – «Да, тоже злые». – «А их отец, конечно, собака же?» – «Я даже видел, как он занимается с самкой». – «И этот отец тоже твой?» – «Конечно». – «Значит, ты утверждаешь, что твой отец – собака и ты брат щенят!» Смешно, если не Ктесиппу, то всем окружающим, ведь такие беседы происходили публично.

Ошибка проста: заключение не вытекает из посылок. Чтобы убедиться в этом, достаточно слегка переформулировать посылки, не меняя их содержания: «Этот пес принадлежит тебе. Он является отцом». Можно ли вывести из этой информации высказывание «Этот пес – твой отец»? Разумеется, нет.

В софизме «Но когда говорят: " камни, бревна, железо", то ведь это – молчащие, а говорят» допускается та же ошибка – «не вытекает». Она связана с тем, что ситуативное слово «они», требуемое для полной формулировки умозаключения, в двух разных случаях относится к разным объектам. Камни, бревна и железо («они») действительно являются предметами, неспособными говорить, они – «молчащие». Слова же «камни, бревна, железо» произносят люди («они»), способные говорить. Из-за сокращенной формулировки умозаключения создается впечатление, что предметы, не обладающие способностью говорить, тем не менее говорят.

Китайский софист Гунсунь Лун на белой лошади подъехал к пограничной страже. Начальник стражи заявил, что переходить границу могут только люди, проводить лошадей не разрешается. Гунсунь Лун в ответ заметил; «Лошадь может быть вороной. А то, на чем я приехал, может быть вороным?» - «Нет», – ответил начальник стражи. – «Значит, это вовсе не лошадь, и я могу взять это с собой?». Удивленный таким рассуждением начальник стражи пропустил софиста вместе с его лошадью.

Этот софизм связан с уже обсуждавшимся гипостазированием, или опредмечиванием абстрактных объектов: сначала софист говорит о «лошади вообще», которая действительно может иметь любой цвет,

а потом под «лошадью» понимает свою белую лошадь, неспособную, конечно, быть вороной. Данный эпизод показывает, что софизм, если даже он очевиден, может все-таки на какое-то время дезориентировать другую сторону в споре.