Глава 25. — Дедушка, как тебе платье?

— Дедушка, как тебе платье? — Эбигейл красовалась в обновке перед дедом.

— Моя внучка самая красивая, — улыбался Люциус.

— Будешь самой красивой на балу, — сияла Нарцисса. — Ты точно не хочешь отметить Рождество с нами?

— Нет, — решительно заявила блондинка, — я буду праздновать его с мамой.

Люциус поджал губы.

«Мой сын-болван!»

— Конечно-конечно, милая. Ты могла бы пригласить мисс Грейнджер к нам.

Девушка удивленно посмотрела на бабушку.

— Мы все равно планируем отметить Рождество в Испании. Мэнор был бы в вашем распоряжении, — продолжила миссис Малфой. — Пусть Гермиона привыкает к обстановке, мы бы хотели видеть ее у нас, правда, Люциус?

Мужчина сухо кивнул, ему надоела эта история, он злился на сына, на то, что его наследник похоже решил сдаться.

«Малфои не сдаются!»

— Ну я … — Эбигейл пожала плечами, — мне все равно, где отмечать.

— Пригласи сюда, — настаивала Нарцисса.

— Семейный праздник, и Драко позови, — спокойным тоном предложил мужчина.

— Плохая идея, — девушка не понимала, серьезно ли дед, или шутит.

— Ты же не просто так спрашивала, дорогая, у Нарциссы, что она думает по поводу твоих родителей. Мы считаем, что шансы помирить их есть, им нужен толчок. От меня не скрылись их взгляды на помолвке, они же пожирали друг друга глазами.

— Я попробую, — неуверенно ответила девушка.

— Не впутывай во все это Эбби, — миссис Малфой атаковала мужа после того, как внучка поднялась в свою комнату. — Она итак настрадалась. Пусть эти двое сами во всем разбираются. Пожирали, да они смотреть друг на друга боятся!

— Милая жена, я не хочу ждать еще двадцать лет, пока они сойдутся. Все уже поняли, кем для Драко является эта женщина.

— Да, он без нее жить не может, — согласилась леди Малфой.

— Сколько можно тянуть? Не вижу ничего плохого в том, чтобы схитрить. Эбигейл – наш козырь, ей под силу помирить их. И мы с радостью примем в семью мисс Грейнджер, — последнее предложение было сказано главой семейства осознанно.

Нарцисса лишь вздохнула, она бы хотела, чтобы в их доме воцарился покой, она молила Мерлина, отпустить им грехи. Она желала, чтобы близкие были счастливы: беспутный сын обрел счастье с той, о которой мечтал со школы, Эбби была бы по-настоящему счастлива с Чейзом, а им с Люциусом удалось бы понянчить правнуков, а может и внуков.

***

— Мама, ты такая веселая за пределами Хогвартса, — просияла Эбигейл.

Возместить все то, что у них отняли, было невозможно. Но женщины пытались как можно больше времени проводить в обществе друг друга. У них появились свои традиции: каждый вечер в школе Эбби заглядывала к Гермионе на чай, а по выходным они путешествовали по разным уголкам Британии, и в пути не могли наговориться.

Блэкгэнг Чайн, замки, дворцы, музеи, королевские конюшни, зоопарки, ботанические сады, ну и, конечно же, Бодлианская библиотека. Дочь была рада знакомству с миром маглорожденных, с миром матери. Ей было важно узнавать ее ближе, знать, как она росла, и что ее окружало. Оказалось, что во многом их вкусы, привычки схожи. Они понимали друг друга с полуслова, словно все время были близки. Гермиона Грейнджер оказалась совсем другой, далекой от образа декана Гриффиндора. Для девушки было важно знать, что эта необычная женщина не просто ее родственная душа, а ее настоящая мать, которую ей с рождения так не хватало.

В этот выходной они выбрались в Чизвик парк. Эбби находилась под впечатлением от этого места, это, конечно, не Волшебный Лес, но его природа в сочетании с античными достопримечательностями потрясала.

Дамы прогуливались вдоль величественных ливанских кедров, разговаривая обо всем на свете. Единственное, в своих разговорах они обходили тем, которые касались Драко Малфоя.

Девочка, как и обещала, простила отца, но все равно разочарование не давало ей смотреть на него прежними глазами. Эбби корила себя за это, зная, что папа сильно переживает их разлад.

— До Рождества осталось две недели. Мама, а что, если на следующих выходных нам пойти за нарядами?

Гермиона предвкушала их первое совместное Рождество. Она особо не наряжалась на праздники, но в этот раз был особенный повод, Гермионе Грейнджер хотелось предпраздничной суеты, примерок, хотелось настоящего праздника с ее любимой девочкой.

— Да, конечно, Эбби, — глаза женщины блестели, она действительно была счастлива. Дочь будто бы вдохнула в нее глоток жизни. Последние месяцы Гермиона Грейнджер просто светилась от переизбытка положительных эмоций.

— Я буду сама украшать мэнор, — улыбнулась девушка. — Я хочу, чтобы это Рождество стало лучшим.

От женщины не скрылось некое разочарование в глазах дочери.

— Только, только, я не знаю, как сказать папе …

— Эбби, ты не виновата в наших взаимоотношениях.

— Папа, просто, мы привыкли, — вздохнула девочка.

— Ты не должна от него отказываться из-за наших с ним проблем, не отталкивай его. Тем более ты итак проведешь все каникулы со мной, удели ему время, — Гермиона не ожидала, что произнесет это.

— Прости, просто идеальное Рождество я вижу с вами вместе, — выдохнула Эбби.

Она боялась заводить разговор с Гермионой о Драко, боялась задать главный вопрос, но она верила, что у родителей еще не все потеряно.

***

Гермиона стояла с летучим порохом в руках и все никак не могла шагнуть в камин.

И зачем она только согласилась?!

Женщина верила в Малфоя, она надеялась, что он посчитает идею совместного Рождества абсурдной и не придет.

Эбби не просила ее, не уговаривала, она просто намекнула, поэтому декан Гриффиндора во всем винила себя.

«У нас общая дочь и мы должны попробовать нормально общаться ради нее».

Как же она нервничала. Наконец она собралась с духом:

— Малфой-мэнор, — четко проговорила она.

***

Драко Малфой уверенно чувствовал себя в отчем доме. Он знал, что Грейнджер мечтает о том, чтобы он не пришел, но у нее у самой хватило глупости согласиться на авантюру дочери. Драко же своего шанса не упустит, он постарается сделать все, чтобы завоевать своих самых любимых женщин.

Мужчина вспомнил тот самый судьбоносный для них день, в который Эбигейл суждено было узнать все из первых уст.

— Папа, куда мы идем? — настороженно поинтересовалась девушка.

Малфой лишь вздохнул, борясь с желанием развернуться. Дом Грейнджер всего в нескольких метрах, и он непроизвольно замедляет шаг. Несколько шагов, и их жизнь уже не будет прежней. Несколько шагов, и он окончательно может потерять дочь.

Он специально не воспользовался каминной сетью, оттягивая момент встречи. Драко еще мог свернуть в ближайшее кафе, струсить, сбежать, ведь он так и не решился сказать дочери, куда они направляются.

Эбби с интересом разглядывала квартал:

— Тут довольно милые домики, так спокойно, тихо.

Мужчина уже видел нужную дверь.

— Нам сюда, — каким-то безжизненным голом произнес он.

— Чей это дом? — дочь не могло не насторожить странное поведение отца.

Драко снова не ответил, он глубоко вздохнул и с показной уверенностью постучал в дверь.

«Пути назад нет».

Гермиона открыла сразу же, она выглядела крайне взволнованной и не могла произнести и слова.

— Мисс Грейнджер? Но … — Эбби ничего не понимала.

Глаза профессора сказали все за нее. Столько печали и боли девочка в них никогда не видела или просто не замечала. Не замечала она и как похожи их глаза, казалось, сейчас на нее смотрели ее собственные. Невероятная догадка поразила ее:

— Вы — моя мама? — глаза гриффиндорки расширились и заблестели от подступающих слез.

— Да, — еле слышно ответила Гермиона и обняла свою девочку.

Они стояли так какое-то время, обнявшись и беззвучно плача.

Для Драко Малфоя эта картина была невыносимой. Слишком глубоко в этот момент он чувствовал свою вину за содеянное. Он испортил жизнь двум своим любимым женщинам. Ему захотелось причинить себе физическую боль, такую острую, которая бы позволила забыть про все душевные раны. Мужчина чувствовал себя лишним, не имеющим права находиться сейчас с его любимыми, которых не достоин. Он быстрым шагом пошел прочь от дома Гермионы Грейнджер, боясь обернуться и увидеть таких несчастных и одновременно счастливых мать с дочерью.

Из воспоминаний его вырвал звонкий голос дочки:

— Мама! — Эбигейл сразу же кинулась обнимать Гермиону. — Ты великолепна, — заверяла она, украдкой поглядывая на реакцию отца, который стал нервно теребить свой пиджак.

Грейнджер для него была идеалом около двадцати лет. Столько же он безуспешно пытался найти ей замену. Ни одна женщина не могла дать и половину тех эмоций, что вызывала у него Грейнджер. Он мог флиртовать с другими, обнимать, целовать, спать с ними – но все было не то. Малфой чуть было не обманулся, женившись на другой, но он знал, чем бы все закончилось. Если бы Эбби не отговорила его, он испортил бы жизнь еще одной женщине. Годье бы ему быстро наскучила, стала раздражать, он бы не стал жалеть девушку, пытаясь скрыть равнодушие. По сути, он поступил благородно, несостоявшаяся супруга грустила около месяца, а в браке могла быть несчастна до конца своих дней.

Его девочка права, он любит одну – Гермиону Грейнджер. Сегодня она выглядела сногсшибательно, но Драко любил ее любую, и манила она его эти годы не только внешне. Он просто болел ею и знал, что лекарства от этой болезни нет, ни одно зелье и заклинание не спасет. Разве что «Авада Кедавра», но глядя на Эбби и Гермиону, умирать не хотелось. Малфои не должны искать легких путей, Драко добьется своего.

Дочь, взяв мать под руку, проводила ее в столовую.

Девочка постаралась, мэнор был красиво украшен, родители оценили ее старания.

Драко усадил дам и сел во главе стола. От него не скрылось недоверие Грейнджер, когда он выдвинул для нее стул. Он боялся ее недоверия, но и понимал, что ее опасения обоснованы.

Гермиона старалась не задерживать взгляд на слизеринце.

Напряжение росло, Эбби боялась провалить миссию, поэтому решила разрядить обстановку.

— Что ж, раз мне доверили вечер, хочу предложить вам одну игру.

Неловкое молчание затянулось, поэтому Грейнджер и Малфой согласились.

— Правила игры просты, мы будем знакомиться.

Родители озадаченно посмотрели на дочку.

— Это просто, но сначала, придумаем имена. Меня зовут Марта, — дочь выжидающе посмотрела на отца.

— Меня зовут … Гаррет, — мужчина смутно представлял себе, что будет происходит дальше.

— Меня зовут Роза, — растерянно протянула Гермиона.

— Отлично! Меня зовут Марта, я в восторге от магловских фильмов. Хочу поскорее снова посетить кино.

— Эм, что я?

— Папа, говори, что тебе нравится, чего бы хотел.

— Меня зовут Гаррет, я люблю квиддич, давно не летал. Мне интересно, что такое кино.

Дамы заулыбались.

— Меня зовут Роза, я тоже хотела бы сходить в кино. А вот летать на метле, к сожалению, я так и не научилась.

— Роза, я думаю, Гаррет сумел бы тебе преподать пару уроков, — заулыбалась Эбигейл.

Гермиона посмотрела на Малфоя, гадая, какой будет его реакция, он одарил ее теплым взглядом.

— Ну только, если леди сводят меня в кино.

«Все даже лучше, чем я могла представить», — лицо Эбигейл озарила улыбка.

— Меня зовут Марта, как-то ночью я сбежала на магическую дуэль и наткнулась на взрывопотама, если бы не второй дуэлянт, меня бы возможно с вами не было.

Драко с Гермионой переглянулись, гадая, было ли это на самом деле.

—Третий курс, — воскликнула Гермиона.

Эбигейл лишь загадочно закатила глаза.

— А мы ведь сразу раскусили ваше вранье, — Драко кивнул Гермионе.

— Кувшинки, — заулыбалась она.

— Меня зовут Гаррет, когда мне было шесть лет, я испортил зелье крестного, которое он варил несколько месяцев.

— Меня зовут Роза, на втором курсе я обокрала профессора зельеварений.

Драко поперхнулся.

— Да ну?! — неверяще уставился он на сокурсницу. — Представляю, какое было лицо у Снейпа.

Женщина смущенно заулыбалась.

Игра постепенно перетекла в нужное для затейницы русло, все трое веселились, делились шутками и смешными воспоминаниями.

— Меня зовут Марта, мне 102 года, у меня трое детей и восемь внуков, которых я люблю выводить их из себя. Я — вредная старушня. Боюсь, что на старости лет останусь одна.

— Меня зовут Гаррет, мне двадцать лет, — лицо мужчины стало серьезным. — Я довольно эгоистичный тип, не терпящий отказов, не знаю, умею ли любить, но точно не умею показывать свои чувства.

Гермиона сменилась в лице. Эбби поняла, к чему клонит отец, она знала, что он не умеет извиняться, и надеялась, что мама поймет его.

— Мне одиноко, я зол на весь мир, мне хочется разорвать все в клочья. Я упрямый, ломаю судьбы, перешагивая через близких людей. В старости я останусь один, потому что незаслуженно наказывал других, и это будет моим наказанием.

— Меня зовут Роза, — в горле гриффиндорки пересохло. — Мне шестнадцать лет. Я никого и ничего вокруг не вижу, главное для меня — учеба. Я пропадаю часами в библиотеке, учеба-друзья, учеба-друзья. Все циклично, но я не хочу перемен. Мне удобно в своем мирке, с проверенными, как мне кажется, людьми. Я не доверяю другим, боюсь подпускать к себе новых людей, мне важно мнение друзей, мнение учителей, я следовала правилам, старалась следовать, мне важно быть идеальной. Я останусь одна, потому что безоговорочно верила одним, а другим не дала и шанса. Я не пыталась разглядеть то, что скрывалось под масками. Поверив однажды, была уверена, что меня не предадут. А усомнившись единожды в человеке, не давала возможности показать ему, что изменился.

Снова наступила гнетущая тишина. Эбби не ожидала такого поворота.

— Время десерта, — натянуто улыбнулась она. — Мой дебют. Никогда до этого не готовила.

Малфой с опаской посмотрел на пирог, который появился посреди стола. Выглядел он аппетитно, но для Малфоев всегда готовили эльфы, экспериментировать не хотелось.

От дочери не скрылось его выражение лица, и она стала задорно смеяться. На лицах Малфоя и Грейнджер появились улыбки.

Эбигейл преподнесла по кусочку своего шедевра родителям. Гермиона первая притронулась к десерту.

— Очень, вкусно, ты умница, — она поспешила похвалить свою девочку.

— Спасибо, мама, — засияла дочь.

Драко рискнул, он тщательно пережевывал кусочек пирога, прежде чем вынес вердикт:

— Невероятно, никогда бы не подумал.

— Могу и тебя научить, только передник тебе присмотрим, — смех дочери был заразительным, Гермиона не скрывала свой.

Кто бы мог подумать, что они будут вот так сидеть и хохотать как обычная семья?

Эбигейл была уверена, момент настал, она незаметно потерла фамильный перстень Фурнье.

Через мгновенье в гостиной раздался шум.

— Ох, это, должно быть, Чейз. Пойдемте к камину.

Девушка чуть ли не полетела вперед. Родители двигались спокойно и не сразу поняли, что оказались в ловушке. Омела.

Женщина с мужчиной удивленно переглянулись.

— Я люблю вас, не скучайте без меня, — раздалось из гостиной.

Драко ухмыльнулся, его поразила находчивость дочери. Гермиона чувствовала себя нашкодившей школьницей. Так нелепо.

— Это … — у нее не было слов.

— А дочь то у нас – сводница.

Гермиона улыбнулась.

— Не думал, что все так тщательно спланировано. Мы попались как школьники.

— Да, — женщине стало трудно дышать.

— И как тебе ее идея?

— Что? — гриффиндорке стало жарко от близости слизеринца.

— Я вот думаю, что у нас замечательная дочь, — Драко переводил взгляд с глаз гриффиндорки на ее губы и обратно.

Они тянули, но оба чувствовали, что хотели этого поцелуя.

— Ты ведь предполагаешь, какие у нее намерения? — спросил слизеринец.

— Да.

— А что, если я скажу, что и мне этого хочется.

— Я отвечу, мне тоже.

Слизеринец притянул гриффиндорку к себе, они слились в поцелуе, мужчина крепче прижал к себе любимую женщину, не желая больше никогда отпускать, она обняла его. Сегодня желания и чувства Драко Малфоя и Гермионы Грейнджер были взаимны.

В это Рождество сбылось главное желание Эбигейл-Брианны, дочери Малфоя – ее родители стали ближе друг другу.