Глава 11. ШЕЙХ ШАХ НАЗ

В Конии, где жил, проповедовал и похоронен Руми, жизнь течет вокруг его гробницы. Шейх был там, творя свою вечернюю молитву. Потом он согласился поговорить со мной.

Переводчиком был мальчик.
Мы встретились в его простой квартире, расположенной позади гробницы. В комнате были потертые ковры.

Шейх, в белом одеянии с черным капюшоном, знаком Шейха Ордена Мевлави, сидел на белой овчине, покрывающей низкую кушетку. Перед ним на столе лежала зеленоватая мраморная звезда с двенадцатью лучами. Я изучал суфийский ритуал и знал, что эта звезда, известная как Таслим Тадж, часто применяется для того, чтобы показать присутствие Высокого Шейха Ордена Мевлави, и мои глаза уловили другое одеяние, белое с капюшоном в голубую полоску. Итак, в Конии находился Высокий Шейх.

- Можете ли вы помочь мне в моих поисках? - спросил я.
Он улыбнулся: " Сын мой, вы видите перед собой человека, прожившего более восьмидесяти лет, собственные поиски которого закончены лишь наполовину. Но спрашивайте, и я попробую дать вам совет".

- Я ищу людей, которые учили Гурджиева, и стремлюсь быть принятым в ученики, - смело сказал я. - Не знаю, подхожу ли я для этого, но хочу попытаться.

Шейх несколько секунд смотрел на меня проницательными голубыми глазами.
- Вы изучали труды Джурджизаде?
- Да.
- Я так не думаю. У меня такое чувство, что слишком многое скрыто, и у меня нет никаких средств проникнуть в тайну.

- Это, конечно, аллегория, -- медленно сказал он. - Вы не можете проникнуть в них, потому что они предназначены для другого времени.
- Как?!..

- Он прервал меня: " Идемте! " Он поднялся и сделал мне знак следовать за ним. Мы прошли по переходу и спустились вниз по каменным ступеням в большое помещение, которое, как я представлял, лежало под гробницей. Это была восьмиугольная комната со свободами, высокая, около 20 футов. Обведя ее взглядом, я вдруг увидел нечто, от чего сердце мое перестало биться, и я чуть не задохнулся. Это был высокий столб из слоновой кости с коленчатыми ветвями из того же материала. Каждая ветвь поддерживалась человеком, одетым в ниспадающие дервишские одежды и головной убор конусообразной формы. Неподвижно застыв, они стояли в разных позах. Немного позади, на белой овчине сидел человек, одетый в мантию с многоцветными заплатами, накинутую поверх белого одеяния в голубую полоску. Конусообразный головной убор поразительных оттенков был свободно обвит многоцветным тюрбаном. На его левом плече была любопытная пряжка с тремя язычками, серебряный узор которой служил оправой для мелкой бирюзы, а в руке он держал нитку четок из шариков слоновой кости. Лицо его было скрыто тенью от капюшона. Я стоял зачарованный, упиваясь всей сценой до тех пор, пока Шейх не дернул меня за рукав, и мы ушли.

Вернувшись в гостиную, он спросил меня:
- Что вы там увидали?

Я ответил, что это, конечно, было собрание дервишей, и что " дерево", конечно, должно быть то, которое описал Гурджиев.

- Знаете ли вы, что это было?

Я сознался, что не знаю.

- Это - аппарат для связи, обучения и изменения. Люди, державшие ветки, находились в глубоком общении с учителем и в состоянии " стоп". Поэтому он может учить их на самом глубоком уровне и оценивать их реакции. В каждом крупном учебном центре есть такой аппарат. Он общается через него с нами.

- Могу ли я спросить, кто этот человек и почему вы мне его показали?
- Это - один из Кутубов, а они - Абдалы. Урок, который вы извлечете из этого, я оставляю на ваше усмотрение.

- Это один из учителей Гурджиева?
- Гурджиев его никогда не видел.
- Видел ли Гурджиев " дерево"?
- Нет, им никогда не пользуются так, как он это описывал.
- Есть ли у меня шанс быть принятым когда-нибудь в школу?
- Поймите, что мы не набираем учеников, - ответил старик. - Мы выбираем или отвергаем. Сегодня вечером вы будете сидеть с некоторыми из наших друзей, а завтра вы отправитесь в Мешед, где вы опишите переживания этой ночи Хассану Кербали, и он ответит на ваш вопрос. Идите с нашим другом и уезжайте рано утром.

Позднее, вечером, после ужина, меня привели в комнату, где сидело около десятка людей. Они были одеты в западные костюмы и сидели на маленьких ковриках, причем каждый носил белую тюбетейку, вышитую белым шелком. Мне выдали тюбетейку и пригласили сесть на свободное место в круге.

Через несколько минут раздались барабанные удары, и жалобные звуки флейты нарушили безмолвие. Стараясь ни о чем не думать, я закрыл глаза и позволил музыке войти в меня.

Музыка и настойчивые удары в барабан гипнотизировали меня, и мне казалось, что я скольжу в пространстве к яркой звезде, испускающей лучи разных цветов. Мягко журчащий припев " Ху, Ху" вошел в мое сознание, и я присоединился к нему скорее потому, что хотел присоединиться, чем думал, что должен это сделать.

Прошло несколько минут, звезда становилась ярче, и на фоне музыки и пения я услышал голос, читающий нараспев по-персидски. Я читал эту фразу много раз и знал ее - начальный стих из " Маснави" Руми: Биснэв зи най чун хикайст микунал" - " Вы слышите свирели скорбный звук...". Снова и снова голос повторял одно и то же изречение, и наконец я поплыл обратно к земле, и звезда уменьшилась в блеске. Наступило утро.

Мое путешествие в Мешед не произвело на меня большого впечатления. Мой ум был слишком полон... Моя медитация из " нескольких минут" оказалась в действительности несколькими часами. Был ли это гипноз?

Однако зачем ему быть? Какая в нем была бы ценность? В моем мозгу бушевали вопросы. Тогда я расслабился. Миссия моя заключалась в том, чтобы запомнить и описать, а не заниматься субъективными исследованиями.