Глава 10. Он вернулся в школу в воскресенье днём – сбежал из поместья, не имея больше сил там находиться

Он вернулся в школу в воскресенье днём – сбежал из поместья, не имея больше сил там находиться. Отец куда-то уехал, мать каталась верхом – Драко знал, что она хотела отвлечься, не думать о том, что произошло. Он ушёл, даже ни с кем не попрощавшись, только попросил эльфов сообщить родителям о его отъезде. Отец всё равно никак не отреагировал бы, если бы он предупредил его заранее – казалось, Люциус перестал относиться к нему как к сыну, теперь Драко был для него равным, таким же соратником в армии Лорда, как и другие Пожиратели, пусть у него пока ещё и нет метки. Мать тоже смотрела на него, как на чужого. С одной стороны, это радовало, давая свободу. С другой – становилось невообразимо больно в груди от мысли, что детство безвозвратно закончилось.

Он добрался по каминной сети до Хогсмида, оттуда пешком поднялся в Хогвартс, чафкая сапогами по осенней грязи – утром был дождь. Заглянул к Снейпу, сообщил, что вернулся в школу. Северус смерил его хмурым взглядом, но ничего не спрашивал – ни об отце, ни о делах Лорда, только вежливо осведомился, как Нарцисса, и жестом отпустил Драко. Парень поморщился, вспоминая слова насчёт того, что Северусу не следует доверять. Ощущение было – как между двух медленно, но неуклонно сжимающихся стен.

Меньше всего хотелось встречаться с кем-нибудь с курса, но Мерлин не внял его мольбам – буквально на выходе из кабинета директора на него налетела Пэнси, едва не сшибив с ног.

- Драко! – взвизгнула она, повиснув на парне. – Астория сказала мне, что ты вернулся! Почему ты не сообщил мне, что едешь домой? Я бы съездила с тобой. Как Нарцисса? Как отец?

Паркинсон, дура дурой. Интересно, где у неё находится переключатель, который меняет её из рассудительной прагматичной девушки в безмозглую идиотку, которая поставила себе цель выйти замуж за кого-нибудь жутко богатого и чистокровного и решила, что лучше Малфоя на это место никто не подойдёт? Драко веселила мысль, что когда-нибудь Пэнси может стать хозяйкой Малфой-менора. Поместье было таким же, как отец – лишало сил всех, кто не мог бороться. Пэнси, привыкшая, что ей всё достаётся на золотом блюде, не продержалась бы там и месяца, став бледной копией Нарциссы – такой же притихшей и робкой.

- И без тебя неплохо, – Драко отцепил он себя Паркинсон, пожал руку Блейзу, кивнул Крэббу и Гойлу. – Что здесь интересного произошло?

- Дафна поцапалась с младшей Уизлей! – взахлёб начала рассказывать Пэнси. – Так и не поняла из-за чего, хотя интересно было бы узнать. Жаль, их успела эта придурошная с Рейвенкло растащить, рыжая наказание не получила. А ещё…

- Пэнс, замолчи, а? – досадливо поморщился Драко. – Я у тебя не спрашивал.

Девушка обиженно надула губки и принялась демонстративно рассматривать ногти. Блейз покачал головой:

- Ну а что здесь может произойти? Последний сюрприз здесь был на четвёртом курсе, когда Поттер стал участником Турнира. А сплетни тебя вряд ли интересуют…

- Понятно, – Драко повернулся к Теодору Нотту. – А знаешь, я твоего отца видел. В поместье. Он совершал дружеский визит.

- Что сказал?

- Мало чего приятного, – голос Малфоя стал жёстким. – Вот что именно – он тебе сам как-нибудь расскажет. Если доживёт.

Нотт-младший равнодушно пожал плечами и уставился в окно. Драко оглядел профиль однокурсника – а ведь прав был Люциус, говоря, что молодёжь гораздо опаснее своих отцов. Вот Нотт – по фигу, что будет с отцом, идёт по головам, стремясь занять высокое место. «Друг – это тот, кто не направит палочку тебе в спину.»

- Ты сейчас куда? – спросил Блейз.

- Отдыхать, – отрезал Драко. – Думать не хочу ни о чём.

Он коротко кивнул Забини и направился по коридору к башне Старост. Следом за ним рванула Пэнси.

- Я с тобой!

- Паркинсон! – Драко резко остановился и развернулся к девушке. – Когда я говорю «отдыхать», это значит отдыхать, а не ебаться. Поспать, почитать книжку, сделать домашнее задание по заклинанием. А не выслушивать тебя.

- Бывает, – с притворным понимаем вздохнула Паркинсон. – Заглядывай вечером.

- Непременно, – ляпнул Драко и рванул по коридору, мечтая как можно быстрее остаться одному, и не задумываться ни о дуре Паркинсон, ни об угрозах Нотта-старшего, ни об отце. Вообще ни о чём, кроме того, что он наконец вернулся в Хогвартс. Впервые за семь лет учёбы Драко подумал о том, что Хогвартс, возможно, и правда даёт ученикам защиту, хотя бы от самих себя. И пусть для него Хогвартс не столько школа, сколько испытательный полигон, но всё равно здесь он чувствовал себя увереннее, чем дома с отцом, от которого непонятно чего можно было ожидать.

Кто может сидеть в воскресенье днём за уроками? Разумеется, только гриффиндорская грязнокровка. Устроилась за столом, заткнув уши руками, и зубрила какой-то текст, шевеля губами.

- Грейнджер, как я рад тебя видеть! – усмехнулся Драко, входя в гостиную.

Она оторвалась от книги, метнула в его сторону сердитый взгляд и опять сосредоточилась на задании.

- Что, Малфой, наконец-то прозрел, что все чистокровные – жертвы инцеста?

Странно, но сейчас даже её слова не бесили так, как обычно. По сравнению с тем, что наговорил ему вчера Нотт-старший, она просто читала молитвы.

- Я даже сарказму твоему рад.

Она опять оторвалась от книги, посмотрела на него – как ему показалось, с беспокойством.

- Малфой, ты что, головой ударился? Откуда столько радости?

- Нет, Грейнджер, просто устал, как собака, - усмехнулся Драко, вытягиваясь на диване. Грязнокровка окинула взглядом его грязные сапоги, но ни слова не сказала.

- Малфой, собаки – честные и благородные животные, а ты не собака, ты лис – трусливый и вёрткий.

Он только рассмеялся. Грязнокровка даже не подозревала, насколько она права – всё равно собаки и волки – дальние родственники.

- Что такого смешного я сказала?

- Ничего, – он усмехнулся. – Совершенно ничего.

Встал с дивана, открыл окно, устроился с сигаретами на своём любимом месте на подоконнике, и сквозь дым начал наблюдать за грязнокровкой. Она, видимо, решила избавить себя от его общества, и теперь собирала книги и свитки пергамента. Её длинные волосы были распущены и постоянно падали ей на лицо, доставая до стола. Она рассерженно отбрасывала их назад, но пряди были слишком тяжёлыми и опять падали вперёд. Наконец ей это надоело и он, выпрямившись, завязала волосы узлом на затылке. Какая-то необычно короткая для неё прядка всё же упала ей на глаза и она сдула её.

Драко с интересом наблюдал за ней. Она была необычной, не такой, как Паркинсон или сёстры Гринграсс, признанные красавицы Слизерина. Те были аристократками, а Грейнджер была красива какой-то чужой, запретной красотой. Грязной. Драко уже давно перестал думать, что красиво может быть только то, что правильно – это чувство было сродни тому, что испытываешь, когда понимаешь, что смерть – это не только кровь и мясо, но и бледное лицо в обрамлении торжественной ткани, ярко-алые цветы на полированной поверхности гроба, свечи в просторных залах. Любое неправильное явление может быть завораживающе прекрасным, как море в шторм, когда не можешь оторвать взгляда от бушующей стихии, но умом понимаешь, что эта картина таит в себе смертельную опасность. Как огонь – смотришь на него, растворяясь в языках пламени, но стоит тебе приблизиться – как ты оказываешься навечно изуродован ожогами.

Вот такой была и Грейнджер – красивой девушкой, но грязной и поэтому запретной. А ведь для кого-то она не была такой. Кто-то обнимал её стройное тело, целовал её губы, путался в её волосах.

- Грейнджер, с кем из них ты спишь? – неожиданно даже для себя спросил Драко.

Она медленно повернулась к нему, приоткрыв рот от удивления – аккуратные розовые губы, за которым виднелся ряд ровных белоснежных зубов. Тёмные глаза вспыхнули ненавистью, став из карих почти чёрными.

- Что, прости? – сквозь зубы произнесла она.

- Ты что, меня не расслышала? – Драко затянулся. – С кем ты спишь? С Поттером или Уизли? Или, может быть, Лонгботтомом? Или кто там вокруг тебя ошивается?

Видимо, что-то произошло не только в поместье, но и в Хогвартсе, потому что Грейнджер не бросилась на него с кулаками, а только стояла перед ним, с ненавистью глядя на него сощуренными глазами.

- Малфой, если ты спишь со шлюхами, это не значит, что все здесь такие.

Самообладанию Грейнджер в этот момент могли бы позавидовать Люциус Малфой и Северус Снейп, вместе взятые. На миг Драко даже испугался, что Грейнджер ответит ему так, как отвечают Малфои – не сразу, а потом, в изощрённой форме. Но, раз начав, Драко уже не мог остановиться – вывести из себя грязнокровку сейчас было важнее.

Он выбросил окурок в окно, встал с подоконника.

- А мне казалось, ты на своём факультете выполняешь функции Паркинсон – трахаешься с наиболее достойными. После четвёртого курса ты можешь набить себе цену, раз с самим Виктором Крамом встречалась…

Он всё-таки её недооценил – она подлетела к нему и со всей силы ударила по щеке – влепила самую обыкновенную пощёчину, типично женскую, и от этого ещё более болезненную. Щёку, показалось, ошпарило кипятком.

- Что, грязнокровка, обидно? – он усмехнулся, невзирая на боль в скуле. – Кто из них тебя первый? Крам или кто другой?

Она опять размахнулась, намереваясь ударить его, но он перехватил её запястье и резко дёрнул. От неожиданности Грейнджер упала на него, неловко взмахнула свободной рукой, пытаясь оттолкнуться от него – но вместо этого только вцепилась в его плечо. Драко среагировал моментально – зажал её в кольце своих рук, так, чтобы она не могла пошевелиться. Короткая прядка опять упала ей на лицо, но она не спешила сдувать её, глядя в его глаза. Чёрт, как получилось, что в её глазах столько ненависти? Когда она научилась так ненавидеть?

А потом она вздрогнула, дёрнулась, пытаясь вырваться, но он держал её крепко, как котёнка, которому делают противный, но обязательный укол. А она действительно похожа на кошку. Ни дать ни взять сейчас – дикая кошка, у которой щёлкнули перед носом и теперь она пытается понять, кого ей ударить своей лапой с длинными острыми когтями.

- Пусти, какого… – начинает она, но испуганно замолкает, когда он с силой прижимается губами к её губам. Он сам не знает, что делает – просто в какой-то момент понял, что сойдёт с ума, если не почувствует её рядом с собой, что на какой-то короткий момент она принадлежит только ему, а не этим гриффиндорским отморозкам. Докажет ей и в первую очередь самому себе, что она – не та, кем видят её друзья.

Он слышит, как она пытается сделать вдох, но только задыхается. Разжимает плотно стиснутые до этого зубы, что позволяет его языку проникнуть в её рот. Она хочет отвернуться, но он не позволяет – прижимает её к своему телу, вминая её в себя. Какое-то время она пытается бороться, но потом замирает, становясь вялой, безжизненной – тряпичной куклой, позволяя ему делать всё, что захочет.

Это его отрезвляет. Сам резко отворачивается, не разжимая рук, не выпуская её. Втягивает в лёгкие воздух. Чувствует, что она смотрит на него – смотрит с такой же холодной ненавистью, как и до. И поэтому не поворачивает головы – лишь бы не видеть этого её взгляда, говорящего, что он слаб по сравнению с ней, он не сломает её, он сломается сам.

Грейнджер опять дёрнулась, и на этот раз он выпустил её. Она отскочила в сторону, тряхнула головой – не то прогоняя наваждение, не то отбрасывая вечно лезущие в лицо волосы. Драко глубоко вздохнул – надо собраться, посмотреть ей всё-таки в глаза. Он повернулся – она стояла перед ним, губы вспухли, волосы скрывают часть её лица.

- Ублюдок, – выплюнула она и бросилась из башни старост. Драко резко отвернулся – в ушах стучала кровь, перед глазами стояло её лицо – такое, каким он его только что видел. Чёрт, Грейнджер, почему ты такая? Почему постоянно доказываешь, что красивая девушка может оказаться воином, магглорожденные могут быть умнее чистокровных волшебников, а поцелуй – это борьба не на жизнь, а на смерть?

~~~~

Каменные коридоры Хогвартса тянулись один за другим, студенты всех курсов и факультетов сливались в одну безликую массу, в которой то и дело она видела белые волосы Малфоя. Всякий раз вздрагивала – но нет, показалось, ошиблась, это не он. За облегчением накатывала волна ненависти к самой себе и к Хогвартсу.

Хогвартс был таким же. Высокие потолки, каменные колонны, потрескивающие на стенах факелы, равнодушно освещавшие все события, происходящие в замке. Гермиона со всей силы ударила кулаком по перилам лестницы, зашипела от боли, содрав кожу на костяшках. Чёртов Хогвартс, тебе всё равно, кто руководит тобой, Дамблдор или Снейп. Живёшь своей жизнью, плюёшь на беды и несчастья, которые случаются в твоих стенах.

А может быть, в этом и была причина того, что он стоит уже тысячу лет и столько же простоит ещё? Гермиона вспомнила свою летнюю поездку в Вену – они с родителями жили в Мюнхене, но она упросила отца отпустить её на пару дней в соседнюю Австрию. Она стояла напротив императорского дворца, смотря на парк перед собой, на торжественное здание театра за ним и высокий шпиль Ратуши вдалеке – и думала, что этот город всегда был таким, прекрасным, высокомерным, холодным, утопающим в музыке, которая звучала здесь почти из каждого окна, и аромате роз в Народном саду. Менялись правители, политические режимы, ломались чьи-то судьбы и обрывались жизни – а Вена продолжала жить в своём неувядающем имперском великолепии. Если кто-то умирал перед ней, Вена бросала презрительную усмешку, отворачивалась и жила дальше, показывая, что трагедии мелких людей – ничто по сравнению с её жизнью. Может быть, и Хогвартс был таким?

Таким был Малфой. Жил по своим правилам, не обращая внимания на окружающий его мир. Не обращал внимания на ненависть, презрение, оскорбления, бросаемые ему вслед. Потому что он знал: он – выше этого. За это Гермиона ненавидела его ещё сильнее.

Она остановилась перед портретом Полной дамы. А ведь он прав, хорёк чёртов! Зачем обращать внимания на то, что этого не стоит? Она сама ведь уже давно не огрызается на выпады Пэнси Паркинсон, не слушает лекции Алекто Кэрроу, только смеётся, когда сам Малфой старается доказать ей, что она ничего не стоит. Ведь не всегда надо поступать так, как от тебя этого ждут. Можно прочитать оскорбительную записку от Паркинсон и, исправив грамматические ошибки, отправить обратно, вместо того, чтобы вспылить. Можно развернуться и уйти, пока Крэбб или Гойл вспоминают простейшее заклинание, чтобы нанести тебе увечья. Можно поцеловать Малфоя, а не ударить его в ответ на ложь.

- Милочка, ты будешь входить или нет? – недовольно пробурчала Полная дама, которая уже несколько минут рассматривала девушку.

- Простите, – Гермиона виновато улыбнулась – не хватало, чтобы ещё и портреты на тебя обижались. – «Огненный феникс».

Портрет открылся. Гермиона прошмыгнула в гостиную. Глупый пароль. Она была уверена, что ни один другой факультет до такого бы не додумался. Феникс – уже огонь сам по себе, зачем ещё и давать ему такое определение?

Она оглядела гостиную – из всех, кто здесь сейчас собрался, она узнала только близняшек Патил, сидевших за столом и на пару сочинявших какое-то письмо. Судя по хитрым выражениям лиц и вороватому взгляду, который то и дело бросала на всех Падма, кому-то из старшекурсников скоро не повезёт.

Гермиона уселась в своё любимое кресло перед камином и уставилась на огонь. Странно, даже в гостиной своего родного факультета она не чувствовала себя спокойно. Хотелось залить водой огонь в камине, наорать на Падму и Парвати, разогнать всех младшекурсников по спальням и, затушив все свечи и открыв окна, сидеть в зале, наблюдая, как он из тёплого и уютного становится холодным и серым.

После поцелуя Малфоя чесались губы. Гермиона поморщилась, прогоняя отвращение. Ей было больно – от сжавших её рук, от его холодных губ, от осознания того, что происходит. Только почему-то злиться на Малфоя она не могла. Виновным, казалось, был мир, и за это он заслуживал уничтожения. Хотелось разнести этот дряной мир к чёртовой бабушке, остаться среди руин, и не видеть ничего, что существовало до этого. Чтобы ничего не напоминало о том, что она гриффиндорка, а Малфой – Слизеринский принц.

- Давно тебя здесь не было! – Конечно, Джинни. Подлетела к подруге и, чмокнув в щёку, уселась на подлокотник. – Только, если ты мальчишек ищешь, они в библиотеке – пытаются что-то придумать по прорицаниям.

Гермиона поморщилась, вспомнив этот предмет. Она не посещала его с третьего курса, со скандалом покинув класс профессора Трелони прямо на уроке. Почему-то её тогда очень оскорбили слова придурковатой профессорши «Ты умная, но холодная». Интересно, что такого обидного показалось ей в этих словах на третьем курсе? Сейчас она бы восприняла их как комплимент!

- Не завидую я им, – усмехнулась она. – От Флоренца так просто не отбрыкаешься, это Трелони достаточно было нескольких катастроф на следующей неделе.

Джинни хихикнула:

- Это да. Кстати, – она стала серьёзной. – Тебя сегодня Невилл искал, хотел о чём-то поговорить насчёт АД.

- О чём именно? Мы же только позавчера встречались.

- Не знаю, спроси сама.

- А где он сейчас?

В теплицах. Ты же знаешь его, – Джинни улыбнулась.

- Да… – неопределённо ответила Гермиона и опять уставилась на огонь.

- Что-то случилось? – спросила Джинни, заметив, что подруга сегодня ещё более молчалива, чем обычно.

Гермиона сощурилась, думая, что ответить. Сказать правду? И как это будет выглядеть? «Меня поцеловал слизеринский хорёк Малфоя, он отвратителен»? Нет, нельзя. Не потому, что Джинни может рассказать Гарри и Рону, и те опять помчатся отстаивать её честь, как два благородных рыцаря. А кончится всё тем, что она опять поведёт их в медкрыло. Просто нельзя. Потому что это только её дело.

- Да опять с Малфоем поцапалась, – ответила она.

- Может, хватит тебе сидеть в своей башне? – пожала плечами Джинни. – Приходи к нам, здесь-то он тебя не достанет.

Нет, Джинни, он меня всегда достанет. Как тебе объяснить, что я всё равно вижу его, когда прихожу к себе? Сидит на подоконнике, выкуривая одну сигарету за другой, со стаканом огневиски, и словно ждёт её. Ждёт, как падший ангел, ставший демоном, ждёт свою жертву.

Она не стала этого говорить, только поморщилась. Джинни не стала больше ничего спрашивать.

- Мне вчера писали Фред с Джорджем, – заметила она. – Хотят устроить в своём магазине подпольную лавку, торговать запрещёнными способами защиты, – она усмехнулась. – Даже не знаю, что они подразумевают.

- Их очередная шутка, надеюсь?

- Ага. Неудачная.

Гермиона против своей воли рассмеялась.

- Они в своей манере.

- Ну да.

Они опять замолчали. Потом Джинни ушла, сказала, что пойдёт спасать Гарри. Гермиона одолжила у Парвати учебник по трансфигурации и уселась за чтение следующей темы. К вечеру гостиная стала наполняться учениками – все спешили делать на завтра домашнее задание, списывая друг у друга решения задач и рецепты зелий. Появился Невилл, но на вопросительный взгляд Гермионы покачал головой – не сейчас, здесь много народу – и опять куда-то ушёл. Пришёл Рон, предложил партию в шахматы. Гермиона отказалась, и тогда он сел играть с Колином Криви. Уже ближе к отбою вернулась Джинни – одна, сказала, Гарри подойдёт позже.

- Ладно, я пойду, – Гермиона встала со своего кресла. – Скоро отбой, пора разгонять студентов по гостиным.

Джинни помахала ей рукой на прощание и принялась о чём-то болтать с Лавандой и Парвати. Судя по всему, разговор шёл о предстоящем концерте «Ведуний» в Лондоне, на который никто из них не попадал, но было так интересно…

Гермиона с Падмой вышли из гостиной, Падма попрощалась и направилась в башню Рейвенкло. Гермиона задумалась – надо было поговорить с Невиллом или Гарри, узнать, зачем они её искали. Искать Невилла Гермиона не стала – он мог быть где угодно. А вот найти Гарри можно попробовать.

Гермиона поднялась на Астрономическую башню. Как она и ожидала, Гарри был там, сидел у стены на корточках, с сигаретой в зубах. Там же, к её удивлению, был и Невилл.

- Искали? – спросила Гермиона, выходя с лестницы.

Оба парня вздрогнули, но тут же расслабились, увидев, что это она. Гарри встал.

- Да, хотели поговорить.

- О чём? – Гермиона закрыла за собой дверь и подошла к друзьям. Парни переглянулись.

- Я вчера… – начал Гарри, но Гермиона прервала его:

- Дай сигарету.

Он уже не стал ничего спрашивать, молча протянул ей пачку с зажигалкой. Гермиона неумело прикурила, выпустила дым. Невилл нахмурился, но ничего не сказал.

- Меня вызывают в Орден, – сказал Гарри, пряча сигареты в карман.

- Вот как? – Гермиона вскинула брови. – Что-то произошло?

- Как я понял, нет, – Гарри пожал плечами. – Просто зачем-то я там понадобился.

- И как же ты собираешься отправиться? Тебя же Снейп не отпустит из школы.

- Мы договорились с Макгонагалл. Она даст мне маховик времени, так что отправлюсь завтра после учёбы.

Гермиона кивнула, припоминая собственные приключения с этим прибором на третьем курсе. Тогда она намаялась с ним столько, что видеть больше не желала этот чёртов кулон на золотой цепочке.

- Я думала, их все изъяли…

- Да вот не все, – улыбнулся Невилл. – Макгонагалл удалось один сохранить.

- Понятно, – протянула Гермиона. – А ты тоже отправляешься?

- Нет, – Невилл покачал головой. – Просто больше об этом никто не знает. Только мы с тобой и Макгонагалл. Сама понимаешь, секретность.

- Рон обидится, – Гермиона не сдержала улыбки.

- Я ему скажу, – отмахнулся Гарри. – Просто хочу, чтобы ты тоже была в курсе.

Раньше они никогда не посвящали ни Невилла, ни Джинни в свои планы. Теперь всё изменилось. Только благодаря им удалось опять собрать Армию Дамблдора – даже странно, что всегда тихий Лонгботтом проявил такие организаторские способности. А что-либо скрывать от Джинни было бесполезно – она, казалось, видела людей насквозь.

- Ладно, – Гермиона выбросила окурок вниз. – Пойдёмте, провожу вас до гостиной. Если напоретесь на Филча, будет лучше, если с вами будет староста. А вдвоём вы под мантию не влезете.

Они спустились с башни, дошли до гостиной. Мальчишки, попрощавшись с Гермионой, поднялись в свою спальню. Гермиона осталась в гостиной. Пора было возвращаться к себе, чтобы опять встретиться с Малфоем, опять выслушивать его угрозы. После сегодняшнего видеть его хотелось ещё меньше, чем обычно.

- Джинни, – Гермиона постучалась в спальню подруги. – Ты ещё не спишь?

- Нет, входи!

Гермиона вошла в комнату старосты Гриффиндора. Джинни стояла у окна, расчёсывая волосы.

- Джинни… – Гермиона замялась, чувствуя себя последней трусихой. – Можно, я переночую у тебя? Не хочу сталкиваться с Малфоем.

- Понимаю, – рыжеволосая девушка улыбнулась и спрятала расчёску в ящик стола. – Конечно, можешь спать со мной.

- Да ладно, наколдую себе кровать, – усмехнулась Гермиона.

- Надеюсь, она не исчезнет ночью, и я не проснусь от того, что ты свалилась на пол, – рассмеялась Джинни.

- Не исчезнет. Только вот стул я у тебя позаимствую.

Гермиона трансфигурировала стул в ещё одну кровать. Дождалась, когда Джинни выйдет из ванной, умылась сама. Когда она вернулась в комнату, Джинни уже лежала под одеялом, уткнувшись в подушку. Гермиона тихо разделась, залезла под одеяло, отвернулась к стене. Сон не шёл, слишком много событий произошло сегодня. И во всех их надо было разобраться. А времени на всё не было.