Вопрос 81. О четыредесятнице и пятидесятнице

1. Всякое учение премудрости, служащее к просвещению людей, состоит в том, чтобы различать Творца и творение, и Его почитать Правителем, а творение признавать подчинен­ным. А Творец — Бог, от Которого все, через Которого все, в Котором все (Ср. Рим.11: 34-36); и потому Троица — Отец, Сын и Святой Дух. Творение же частью невидимо, как душа, а отчасти видимо, как тело. Невидимое выражается троичным числом, посколь­ку нам предписано любить Бога таким образом — «всем сер­дцем, всею душой и всем разумением» (Мф.22: 37); а видимое — числом четверичным, по причине его очевиднейшей природы, то есть горячей и холодной, влажной и сухой; поэтому все творение целиком [обозначается] седмеричным числом. А потому вся­кое учение, распознающее и различающее Творца и тварь, вы­ражают десятеричным числом. Это учение, до тех пор пока обозначается во времени посредством телесных движений, сохраняется верой и, как молоком, кормит детей примером настающих и преходящих деяний, чтобы сделать их пригод­ными к созерцанию того, что не приходит и не преходит, но всегда пребывает. В силу этого всякий, когда ему поведано о Божественных деяниях, совершенных во времени ради спасе­ния людей, или тех, о которых возвещается, что они должны совершиться в будущем, — если пребудет он в вере, станет надеяться на обещанное и с неутомимой любовью будет ста­раться исполнить то, что предписала Божественная власть, то должным образом проведет в этой нужде и этом времени жизнь, обозначаемую числом сорок. Ведь число десять, выра­жающее все учение, когда взято оно четыре раза, то есть ум­ножено на число, относящееся к телу, — ибо управление со­вершается посредством телесных движений, и оно, как было сказано, соблюдается верой, — составит число сорок. Таким образом достигает он постоянной и не нуждающейся ни в каком времени мудрости, обозначаемой числом десять, так что к сорока прибавляют десять, поскольку и равные части числа сорок, взятые вместе, достигают пятидесяти. А равные части в числе сорок такие: во-первых, сорок один раз, затем двадцать дважды, десять четырежды, восемь пять раз, пять восемь раз, четыре десять раз, два двадцать раз. Итак, один, два, четыре, пять, восемь, десять и двадцать, взятые вместе, дадут пятьдесят. Поэтому как число сорок, когда его равные части сложены, приобретает еще десять и становится числом пятьдесят, так и время веры в совершенные и имеющие со­вершиться ради нашего спасения вещи, проведенное со спра­ведливостью жизни, достигает познания постоянной пре­мудрости, чтобы учение утверждалось не только верой, но и познанием.

2. И потому нынешняя Церковь, — хотя мы и сыны Божий, однако не явилось пока еще то, чем будем, — пребывает в тру­дах и скорбях, и праведный в ней живет верой (Ср. Рим.1: 17). Ведь говорит [пророк]: «Если вы не уверуете, не уразумеете» (Ис.7: 9). Это — то вре­мя, в продолжение которого мы страдаем и мучимся, ожидая искупления тела нашего (Ср. Рим.8: 23); оно обозначается четыредесятницей. «Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1Ин.3: 2); [то есть] когда к соро­ка добавится десять, чтобы мы удостоились не только верить в относящееся к вере, но и познавать ясную истину. Такая Церковь, в которой не будет никакой скорби, никакой приме­си дурных людей, никакого нечестия, но будут радость, мир и ликование, предызображается праздником Пятидесятни­цы. Поэтому после того, как Господь наш воскрес из мертвых, проведя сорок дней с учениками Своими, то есть обозначив посредством этого числа временное домостроительство, от­носящееся к вере, восшел Он на небо (Ср. Деян.1: 3-9) и по прошествии еще десяти дней послал Духа Святого (Ср. Деян.2: 1-4), то есть посредством не­коего вдохновения и жара любви к сорока добавилось десять для созерцания не человеческого и временного, но Божест­венного и вечного. И потому все это в целом, то есть число пятидесяти дней, должно отмечать как праздник радости.

3. А два эти промежутка времени, то есть первый — тяго­стей и забот, и другой — радости и безмятежности, Господь наш обозначает также и при помощи сетей, заброшенных в море. Ведь до страданий Его говорится о сетях, заброшенных в море и поймавших столько рыб, что едва достигли берега, таща сеть, и сети прорывались (Ср. Лк.5: 6-7). Ведь не были они закину­ты с правой стороны, ибо в то время в Церкви было много дурных, и не были с левой, ведь были также и добрые, но повсюду, чтобы обозначить смешение добрых и злых. А то, что сети прорывались, обозначает, что из-за умаления любви возникли многие ереси. А после воскресения, так как желал Господь показать Церковь будущего времени, когда все будут совершенны и святы, повелел Он закинуть сети с правой сто­роны, и пойманы были сто пятьдесят три великие рыбы, при­чем ученики удивлялись, что, хотя их так много, сети не про­рвались (Ср. Ин.21: 6-11). Их величина обозначает величину премудрости и праведности, а число — само учение, ставшее совершенным как благодаря временному домостроительству, так и посред­ством вечного возрождения, и обозначаемое, как мы сказали, числом пятьдесят. Ведь поскольку не будет нужды тогда в те­лесных подспорьях, и в душе будут содержаться вера и премудрость, а душа обозначается, как мы сказали, числом три, то возьмем пятьдесят три раза, и будет сто пятьдесят. К этому числу добавляется Троица, поскольку все это совершенство­вание освящено во имя Отца и Сына и Святого Духа; и таким образом получится сто пятьдесят три, то есть число рыб, пой­манных с правой стороны.

Вопрос 82. О том, что написано: «Ибо Господь кого любит, поражает, бьет же всякого сына, которого принимает» (Ср. Евр.12: 6)

1. Многие ропщущие на учение Божие поднимают вопрос, когда видят, что праведные часто претерпевают тяжкие стра­дания во время этой жизни, [а именно] как будто вследствие этого нет для них никакой пользы от их служения Богу, пос­кольку или претерпевают они безразлично общие тяготы: и телесные, и от убытков, поношений и всего прочего, что смертные считают злом, или же даже больше других стра­дают ради слова Божия и праведности, которые вызывают у тяжко грешащих беспокойное возмущение, или клевету, или ненависть к проповедникам [слова Божия]. Им мы ответим, что если бы эта жизнь была у людей единственной, то вовсе не глупым показалось бы, что праведная жизнь или ничем не полезна, или даже вредна. Хотя не будет недостатка и в тех, кто так сравнит сладость праведности и внутреннюю радость от нее со всеми телесными трудностями и страданиями, пе­реносимыми человеческим родом вследствие условий своей смертности, и со всем возбуждаемым несправедливо против праведно живущих из-за их праведности, что, [даже и] не принимая во внимание надежды на будущую жизнь, охотнее и радостнее будут страдать из любви к истине, чем роскошно пиршествовать от желания опьянения.

2. Но есть и те, кто полагают, что Бог несправедлив, когда видят праведных в скорбях и тягостях, или же, по крайней мере, если не дерзают называть Бога несправедливым, то или считают, что Он не заботится о людских делах, или что од­нажды установил Он необходимость судеб, вопреки которой даже и Сам ничего не делает, чтобы не оказалось, что непосто­янство нарушает установленный Им порядок вещей. А неко­торые думают нечто другое, [а именно], что Бог, бессильный в отношении чего-либо, не способен удалить от праведных этих зол. И здесь должно ответить, что не оказалось бы ника­кой праведности в людях, если бы Бог не заботился о людских делах. Ибо вся та человеческая праведность, которой челове­ческая душа может как придерживаться, поступая правильно, так и лишаться, греша, не запечатлевалась бы в душе, если бы не было некоей неизменной праведности, которая во всей ее полноте обретается праведными, когда они обращаются к ней, и во всей ее полноте оставляется грешниками, когда они от­вращаются от ее света. Эта неизменная праведность воистину принадлежит Богу, и Он не простирал бы ее для просвещения обращающихся к Нему, если бы не заботился о людских делах. Если же Он позволяет, чтобы праведные переносили тягости, поскольку не желает поступать вопреки установленному Им порядку вещей, то и Сам не праведен, — не потому, что же­лает соблюдать Свое установление, но поскольку этот самый порядок вещей установил Он таким образом, что праведные подвергаются незаслуженным наказаниям. А всякий, кто по­лагает, что Бог бессилен в некотором отношении отвратить зло, претерпеваемое праведными, — безумствует, ибо не по­нимает, что как непозволительно называть Бога несправедли­вым, так непозволительно и отрицать, что Он всемогущ.

3. Когда, сообразуясь с обстоятельствами затронутого вопроса, все это вкратце установлено (ведь [только] вполне пагубному нечестию свойственно сомневаться, что есть Бог, и что Он справедлив и всемогущ), то нет никакой более ве­роятной причины того, что праведные люди в этой жизни по большей части несут тяготы, как та, что это [происхо­дит], поскольку служит им на пользу. Ведь одна праведность свойственна ныне людям, [служа] для приобретения вечного спасения, а другая должна была быть предоставлена человеку, находившемуся в раю, для того чтобы удержать и не упустить то же самое вечное спасение. Ибо как праведность Божия состоит в том, чтобы предписывать полезное и воздавать на­казания непокорным, а награды покорным, так праведность человеческая — повиноваться полезным предписаниям. Но поскольку что для тела — здоровье, то для души — блаженс­тво, то подобно тому, как в отношении тела одни лекарства прописываются, чтобы не лишиться доброго здоровья, а другие — чтобы восстановить утраченное, так и в отношении всего положения человека, одни заповеди были даны спер­ва, чтобы не лишился он бессмертия, а другие предлагаются ныне, чтобы вновь приобрел это бессмертие. И что касается телесного здоровья, то, если кто-то не исполняет предписа­ний врача, необходимых для поддержания доброго здоровья, он впадает в некую болезнь и получает другие предписания, чтобы смог исцелиться. И этих предписаний часто оказыва­ется недостаточно, когда болезнь серьезна, если не будет при­бавлено врачом некоей помощи, по большей части тягостной и приносящей страдания, однако служащей к восстановле­нию здоровья. Поэтому и выходит, что человек, хотя и подчи­няется уже врачу, однако все еще терпит страдания не только от самой еще не излеченной болезни, но также и от помощи врача. Точно так же человек, пав вследствие греха в болез­ненную и бедственную смертность этой жизни, поскольку не захотел вначале подчиниться хранившей вечность и соблю­давшей здоровье заповеди, сделавшись больным, получил но­вые заповеди. И если он подчиняется им, то не напрасно уже зовется живущим праведно, однако страдания, до сих пор им претерпеваемые, переносит он или по причине не излечен­ной еще самой болезни, или вследствие помощи лекарства. И к этой помощи относится сказанное: «Ибо Господь кого любит, поражает, бьет же всякого сына, которого принимает». А те, кто, не исполняя в высшей степени спасительных заповедей, живут неправедно, вновь и вновь увеличивают свои болез­ни. Они даже и в этой жизни или от самих своих болезней терпят бесчисленные тяготы несчастий и страдания, или до­полнительными наказаниями сострадательно уведомляются в каком зле они пребывают, чтобы то, что не здорово, было поражено и страдало, и они, обратившись к лечению, стали здоровы по благодати Божией. И если пренебрегут всем этим, то есть заповедями слов и страданий, то стяжают себе после этой жизни справедливое вечное осуждение. И потому лишь тот может сказать, что все это происходит несправедливо, кто, полагая, что существует лишь та смертная жизнь, которую ве­дем мы ныне, не верит в предсказанное Богом грядущее. И таковой понесет тяжелейшие кары за упорное пребывание в грехах и свое неверие.

Вопрос 83. О супружестве, к тому, что сказал Господь: «Если кто отпустит жену свою, за исключением вины в прелюбодеянии» и прочее (Ср. Мф.5: 32)

Если Господь разрешил отпускать жену только в случае пре­любодеяния и не запретил разрывать языческое супружество, то, следовательно, язычество причисляется к прелюбодеянию. Ясно, что Господь, когда говорит в Евангелии о жене, которую должно отпускать, делает лишь одно исключение, а именно случай прелюбодеяния. А разрывать языческое супружество здесь не запрещено, поскольку, когда апостол дает совет по поводу того, чтобы не отпускал верующий желающую остать­ся с ним неверующую супругу, говорит: «Я говорю, не Господь». Поэтому думается, что Господь, разумеется, не приказывает, чтобы [жену-язычницу] отпускали, — иначе окажется, что апостол советует против Его повеления, — но все же разре­шает [это], чтобы никто в этом деле не был связан необхо­димостью повеления, но мог поступать по совету свободной воли. Однако если кто-либо станет настаивать, что Господь относит к причине, по которой следует отпустить жену, лишь то прелюбодеяние, которое обычно зовется прелюбодеянием, то есть происходящее в незаконном сожительстве, то можно сказать так: Господь, говоря об этом, сказал о двух верующих, и муже и жене, так что если оба верующие, никому не должно оставлять другого, кроме как в случае прелюбодеяния; и здесь невозможно иметь в виду язычество, поскольку оба верую­щие. Ведь кажется, что так разделяет и апостол, когда гово­рит: «Тем же, кто пребывает в супружестве, заповедаю не я, но Господь, чтобы жена не уходила от мужа, но если уйдет, да останется незамужней или да соединится вновь с мужем своим» (Ср. 1 Кор.7: 10-11). И из этого понятно, что даже если жена уйдет от мужа по одной той причине, по которой допускается остав­ление супруга, должна она оставаться незамужней, или, если не удерживается, то лучше ей вновь соединиться с мужем или исправившимся, или, во всяком случае, подлежащим терпе­нию, чем выйти замуж за другого. Далее апостол продолжа­ет и говорит: «И муж жену да не отпускает» (Ср. 1 Кор.7: 11), кратко советуя в отношении мужа то же, что заповедал в отношении жены. Внушив это на основании Господней заповеди, продолжает так: «Прочим же я говорю, а не Господь: Если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то да не отпус­кает ее; и если жена имеет мужа неверующего, и он согласен жить с ней, да не отпускает мужа» (Ср. 1 Кор.7: 12-13). И таким образом [апос­тол] дает понять, что Господь говорит о том, чтобы никто не отпускал другого, если оба супруга верующие.