Наступление неприятеля на Смоленщину и решающие сражения.

В начале ХIХ столетия Смоленщина испытала новое, невиданное прежде нашествие «Великой армии» Наполеона. Начиная захватническую войну, французский император Наполеон двинул на Россию так называемую " Великую армию", в которой числилось 600 тысяч человек и 1372 орудия. Русские же смогли противопоставить французам, считавшимся в Европе непобедимыми, лишь около 240 тысяч человек при 934 орудиях. Смоляне первые в стране начали создавать земское ополчение. В него по списку вошло 12 447 человек, а фактически более чем 20 тысяч человек. Одновременно в губернии развернулась кампания по сбору пожертвований. За короткий срок было собрано около 10 миллионов рублей.

Две русские армии, отступая от границы по Неману, сумели соединиться в Смоленске. И все же силы были неравными. Они составляли всего 120 тысяч человек против 600 тысяч у Наполеона.

На военном совете 25 июля решался один вопрос: что делать дальше? Полковник К.Ф.Толь еще до начала заседания военного совета подал записку М.Б. Барклаю-де-Толли, в которой предлагал незамедлительно перейти к решительным наступательным действиям в направлении Рудня - Витебск, разобщить французскую армию и разбить ее порознь.

За переход армии в наступление высказались все участники заседания. Их доводы были просты и ясны:

- во-первых, нужно было напасть на противника, пока он еще не сосредоточил всех своих сил на одном направлении;

- во-вторых, необходимо задержать противника и дать возможность подтянуть войска, формировавшиеся внутри страны, и с их помощью разгромить агрессора;

- в-третьих, нельзя отдавать врагу Смоленск - один из древнейших городов России, город, являющийся как бы воротами в Москву.

Из-под Смоленска русские армии двинулись навстречу французам, а для прикрытия Смоленска в Красный Багратион направил 27-ю пехотную дивизию генерала Д.П. Неверовского. Именно этой семитысячной дивизии выпал тяжелый и славный жребий героически сдерживать наступление сильнейшей группировки французов. Пока русские армии, не имея точных сведений о движении противника, маневрировали между Рудней и Поречьем, Наполеон, выступив из Витебска, обошел Рудню, переправил на левый берег Днепра кавалерию Мюрата, гвардию, пехотные корпуса Даву и Нея, что составляло около 190 тысяч человек, и двинулся через Ляды и Красный на Смоленск. Он рассчитывал с ходу захватить город, отрезать путь русским для отхода к Москве и нанести им неожиданный удар с тыла.

Но под Красным, где французы и не предполагали встретить сопротивление, они вдруг натолкнулись на дивизию Неверовского, которая приняла на себя стремительный удар вражеской конницы. “Русские всадники, - писал француз - очевидец, - казались, со своими лошадьми, вкопанными в землю»[1]. Упорный бой продолжался до позднего вечера. Молодые, недостаточно обученные солдаты Неверовского дрались самоотверженно. Но небольшой отряд не мог, естественно, оказать длительное сопротивление. Он сумел лишь на время задержать противника. Неверовский отступал, как лев, свидетельствует генерал Сегюр. Потери отряда Неверовского составили 1500 человек, в том числе 800 пленных. Самого Неверовского считали погибшим до тех пор, пока Раевский, выступавший 3 августа со своим корпусом из Смоленска, не встретил его с остатками отряда по дороге к Красному.

Силы французов в десятки раз превосходили отряд Неверовского. Хотя Мюрат и вводил в бой все новые и новые полки, обрушивая на дивизию непрерывные кавалерийские атаки, но расстроить ряды оборонявшихся ему не удалось. Русский отряд, отразив на протяжении дня свыше 40 атак французской конницы, помешал ей внезапно обрушиться на Смоленск. Этот подвиг 27-й дивизии Багратион в своем донесении характеризовал такими словами: «Нельзя довольно похвалить храбрости и твердости, с какою дивизия, совершенно новая, дралась против чрезмерно превосходящих сил неприятельских. Можно даже сказать, что примера такой храбрости, ни в какой армии показать нельзя»[2]. Оказав ожесточенное сопротивление эта сравнительно маленькая дивизия, совершила отступление, позже названное «львиным», и задержала неприятеля на сутки. А в это время в Смоленск вернулся 7-й корпус генерала Н. Н. Раевского. У этого генерала были смоленские корни. Он был внуком старшей сестры светлейшего князя Г. А. Потемкина.

То, что казалось невозможным, сделал пятнадцатитысячный пехотный корпус генерала Н. Н. Раевского, который находился недалеко от Смоленска и по приказу Багратиона немедленно возвратился в город. Раевский, писал впоследствии один из участников Смоленского сражения, решился здесь умереть ли оградить наши сообщения.

Вначале Раевский предполагал расположить войска впереди города. Но, посоветовавшись с генералами, выслушав мнение Паскевича, уже имевшего дело с французами, решил обороняться в самом городе, используя для этого крепостные стены и городские здания. Раевский умело использовал крепостную стену для обороны города, сосредоточив в ней главные силы.

4 августа с 6 часов утра начался штурм Смоленска. Маршал Ней возглавил атаку на Королевский бастион. Уж очень хотелось в день рождения императора подарить ему Смоленск! Но русские войска отбили больше двадцати атак и снова сорвали замыслы противника.

5 августа рано утром 2-я армия Багратиона выступила по Московской дороге. Всю первую половину дня французы наступали на город вяло, надеясь втянуть русскую армию в генеральное сражение, о котором так мечтал Наполеон. Известие об отходе русской армии ошеломило императора. Теперь французам надо было, во что бы то ни стало взять Смоленск для того, чтобы перейти на правый берег и организовать преследование. Около 16 часов дня грянул артобстрел из более чем 150 орудий. В атаку одновременно бросились корпуса Нея, Даву, Понятовского. Возглавил атаку легкой ковалерии, погиб генерал Скалон. Главный удар врага был направлен на Молоховские ворота. Стоявшие у них четыре орудия пришлось менять через каждые четыре выстрела, так как прислуга их погибала в течение 20 минут боя.

Бой стих к десяти часам вечера. Весь город пылал. «В чудную августовскую ночь Смоленск представлял французам зрелище, подобную тому, которое представилось глазам жителей Неаполя во время извержения Везувия»[3], - писал Наполеон.

На рассвете, взорвав мосты, русские войска и подавляющая часть жителей покинули Смоленск. Врагу достался опустошенный, пустынный город. Потянулось унылое и длительное преследование завоевателями накапливавших силы русских армий. Для захватчиков это было шествие по кострам. После Смоленска неприятеля неизменно встречали пылавшие города, села и деревни Смоленщины. Подожженные своими же жителями, горели Пнева, Слобода, Дорогобуж, Семлево, Вязьма, Гжатск…

Неудержимо стремившегося к Москве Наполеона окружало мертвое пространство. На пути следования французов все предавалось огню, чтобы они ничем не могли воспользоваться. Народ исчез перед лицом неприятеля. Его нельзя было видеть, но от него нельзя было и уйти. В лесах, болотах и отдаленных селениях действовали партизанские отряды. Они наносили часто мелочный, но в итоге неисчислимый урон неприятелю. Только в Смоленской губернии Наполеон осознал, что развязанная им война ведется не с русским царем, а со всем народом, одолеть который невозможно.