Немецкая душа

Две души живут, ах! в моей груди,

одна хочет отделиться от другой…

Фауст. Ч. 1

Немцы прокричали на весь мир о бесчисленных своих совершенствах, и простодушные соседи им поверили. В числе совершенств особенно воспеваются немцами их Treue (верность), их Treueherzigkeit (прямодушие) и т. д. Но великая нынешняя война сделала настоящее вскрытие немецкой души, и там оказались такие извращения, перед которыми всему свету приходится руками развести. Один путешественник, прибывший в Яффы, рассказывает, например, что германские офицеры, состоящие на службе у турок, носят в настоящее время на левом рукаве перевязь с надписью на арабском языке: «Нет Бога, кроме Бога, и Магомет – пророк Его». Надо знать, что весь обряд принятия магометанства заключается в публичном произнесении этой формулы. Благодаря этому в Турции укореняется мнение, что все немцы приняли ислам. Конечно, турки ошибаются. Немецкие офицеры делают только вид, что приняли ислам, как в России немецкие подданные делают только вид, что признают и русское подданство. Если немцы вообще допускают двойное подданство, то есть двойную присягу, двойную верность власти, то почему не допустить двойной веры в Бога и двойной морали? Вы скажете, что это психологически невозможно. Ведь душа-то у человека одна, и она должна же знать, что она действительно любит и чему поклоняется. Казалось бы, так, но природа, как видно, выше логики. Что душевное раздвоение, в основе которого лежит измена, весьма свойственно натуре немцев, это показывают и их история, и их народная поэзия. У меня нет ни места, ни времени, чтобы проследить с читателями почти двухтысячелетнюю историю немцев и их поэзию, но напомню некоторые основные факты.

Первый факт: покорившись Риму, древние тевтоны не остались верными ему, как галлы или иберийцы, – они при первом же удобном случае изменили ему. Наводнившие Рим германские выходцы в стенах Вечного города явились такими же предателями, как Арминий в Тевтобургском лесу. Этот народный герой, от которого немцы ведут свою историю, втерся в доверие римлян, служил на римской службе, выслужил не только гражданство, но и дворянство (звание всадника) и затем самым гнусным образом изменил Риму. Насколько измена была в нравах германцев, показывает то, что сам Арминий погиб от измены.

Второй факт: приняв римское католичество, северные тевтоны почти через тысячу лет изменили ему. Лютеранство с его отрицанием церковной иерархии и Священного Предания есть, конечно, грубая измена древней апостольской Церкви. Признав право произвольного толкования Священного Писания и оправдание одной верой, без добрых дел, немцы разрешили себе анархию сект и ересей и навсегда уволили себя от религиозно-обязательной нравственности. Отвергнув папские индульгенции, Лютер в принципе justificatio sola fide дал общую индульгенцию всем лютеранам: зачем быть добродетельными, если крестными страданиями Христа и Его смертью человечество искуплено от всех грехов? Если прибавить к этому отрицание пяти таинств из семи, отрицание пресуществления хлеба и вина, отрицание святых, мощей, икон, обрядов и пр., то, конечно, у лютеранства ничего общего с католичеством не осталось. Но религиозная измена пошла дальше: тюбингенская школа дошла до отрицания божественности Христа, а целый ряд немецких богословов дошли до отрицания Христа даже как исторической личности. По их мнению, Христос – миф, не более. Разве не прав немецкий философ Гартман [100], доказывающий, что христианство «саморазлагается» в Германии? Он прибавляет к этому, что христианство вытесняется высшей религией – «германством» (Germanenthum).

Третий факт в истории – непрерывная измена немцами государственности. Что такое была средневековая Германия, как не постоянной изменой то одному государственному принципу, то другому? Феодализм германский был как бы двойным подданством; вассал преклонял колено и целовал ногу сюзерену, но очень часто поднимал против него оружие, и это не казалось нарушением права. Имперский принцип в Германии все время боролся с партикуляризмом, и, несмотря на немецкую «Treune», вся династическая и народная история Германии наполнена сплошной изменой. Если набирать фактов из этой области, то их хватило бы на целый том. Выборный германский император очень напоминал выборного польского короля, а немецкая феодальная анархия с «кулачным правом» очень напоминала республиканскую тиранию над народом польских панов. Если же говорить о настоящем отношении немцев к государственности, то не забудьте, что самая многочисленная партия в теперешнем немецком парламенте и в стране – социалисты. Нужно ли добавлять, что социализм мало похож на «верность» государственности и общественности, а больше похож на коренную измену им? Необходимость заставляет социалистов сражаться в армии, но историки увидят, что как Наполеон, осаждаемый двунадесятью языками, повел их на Россию, так, может быть, и Вильгельм, осаждаемый социалистами, повел их на все четыре стороны света, лишь бы не оставлять в Германии. Ведь хваленая германская государственность перед этой войной действительно очутилась накануне саморазгрома.

Перейдем к германской поэзии. Что такое национальная «Илиада» германцев – «Песнь о нибелунгах», как не сплошное предательство и душегубство?

Обманом король бургундский Гунтер женится на Брунгильде, но и обманщик Зигфрид падает жертвой предательства Гагена. Задумав погубить Зигфрида Нидерландского, вассал бургундский Гаген распускает ложный слух о войне с датчанами, идет к жене Зигфрида Кримгильде проститься. Та просит оберегать Зигфрида в сражении. Зигфрид, правда, неуязвим, он когда-то выкупался в крови дракона, но лист дерева упал ему между плеч и туда можно было поразить его. Гаген просит Кримгильду нашить мужу шелковый крестик на уязвимое место, и затем, когда Зигфрид однажды наклонился к источнику, чтобы напиться, взявшийся оберегать его Гаген нанес ему смертельную рану именно в то место, которое было обозначено крестиком. Не правда ли, ловкий, чисто немецкий удар? Хотя Зигфрид воевал именно за бургундов, но Гаген, вассал бургундский, гордился убийством Зигфрида. Почему? Да просто потому, что Зигфрид, видите ли, владел золотом карликов-нибелунгов. Не ради каких-либо высоких целей, а лишь из-за золота, которое хотелось добыть бургундам, и возникла эта полная невероятных злодейств борьба. Что-то не человеческое, а прямо звериное представляет собою массовое избиение бургундов, завлеченных Кримгильдой в засаду во дворце Аттилы. Здесь вместе с кровожадной яростью намешано столько невероятной подлости, сколько, наверное, не найдется ни в одном арийском эпосе. Кримгильда и Гаген, германская женщина и германский мужчина, соперничают в предательстве, жадности и жестокости. Великолепная поэма немецких побоищ из-за чужого добра оканчивается так: Кримгильда велит отрубить голову Гунтеру (своему родному брату, заметьте) и, держа ее за волосы, приносит заключенному в тюрьме Гагену, обещая ему жизнь, если он укажет, где он спрятал клад нибелунгов на дне Рейна. Но Гагену чужое золото дороже жизни. «Никто не знает, – говорит он, – кроме меня и Бога, где спрятано сокровище, и ты, чертовка жадная, никогда его не получишь». Кримгильда собственноручно отрубает Гагену голову, а Гильдебранд за то, что она обманула Дидриха, убивает ее на месте.

Немецкие поэты и философы старались, конечно, разукрасить елико возможно цикл песен, или «авантюр», нибелунгов. Они старались облагородить его, придать ему глубочайший смысл, а Вагнер своей стихийной «древнегерманской» музыкой навязал немецкую поэму всему свету. Но сколько ни фальсифицируйте разбойный смысл поэмы, он останется чисто разбойным. Этот смысл глубоко символичен и для нашего времени, лучше всего характеризуя подлинную душу немецкого народа, душу предательскую и жадную до чужого добра. Ведь и нынешняя война ведется все из-за того же золота нибелунгов, из-за достатка мирных земледельческих соседей, который не дает покоя немецкой алчности. Надо заметить, что, несмотря на примесь волшебства, немецкая «Илиада» сложилась уже в XII веке, когда немцы были давно христианами. Герои поэмы в промежутках между злодействами исправно ходят к обедне и т. п.

Вы скажете: мало ли что в древности было, да прошло! Нельзя же по старинным мифам, по народному варварскому эпосу судить о теперешнем немецком народном характере. Что вышло бы, если о русском народном характере мы стали бы судить по подвигам Ильи Муромца, Микулы Селяниновича, Святогора или по «Слову о полку Игореве»? Я ответил бы на это: да ничего худого для нас из этого не вышло бы. Обнаружилось бы только то, что наши богатыри, созданные народным воображением, были истинные джентльмены в сравнении с немецкими героями «Нибелунгов». Из всех русских богатырей плутоват был несколько один Алеша Попович, за что и подвергся порицанию своих товарищей. Русские богатыри проливали кровь свою не за чужое золото, неведомо где зарытое, а за свободу родной земли, за честь родной веры, за славу родного престола – буквально за то же самое, за что сражаются наши чудные бойцы и теперь на высотах армянских и карпатских гор, за Вислой и в прусских лесах и болотах. И русская древняя женщина, например Ярославна, кажется светлым ангелом в сравнении с Кримгильдой. Народный наш характер каким был в эпоху Ильи и Микулы, таким и остался. Таким точно остался и характер немцев со времен нибелунгов. Но если вам угодно свидетельство поновее, чем немецкая «Илиада», обратимся к новой германской литературе.