Золотое сердце

" Золотое славянское сердце соединится с разумом Запада и образует ценный сплав; из него будет отлит колокол, который возвестит рождение новой цивилизации, когда справедливость будет возвышать свой голос с той же силой, как и любовь".

Эти слова знаменитого поэта Жана Решпена, обращенные как привет к членам нашей Государственной Думы, гостящим во Франции, меня несколько царапнули по сердцу. Приветствие изысканного поэта изысканной нации написано в стиле тех священных изречений арабской вязью, которыми украшены фронтоны восточных храмов. Тут глубина и красота мысли и пышная узорность ее, предназначенная вместе с фресками нежить взоры веков. Но если перевести эту утонченность на простой язык, то получается несколько обидный (по крайней мере для меня лично) смысл. Желая сделать России наилучший из комплиментов, французский поэт ничего не нашел отметить, кроме " золотого славянского сердца". Оно противоставляется будто бы равносильному достоинству Запада, именно разуму его, простому или бриллиантовому, к сожалению, не прибавлено. Итак, у нас только хорошее, золотое сердце, у них - разум.

Признаюсь, мне лично такая национальная характеристика славянства, помимо вопроса о ее справедливости, не кажется лестной. Она напоминает характеристику славянской расы, данную когда-то Бисмарком. По мнению последнего, славяне - племя женственное по характеру, тогда как немцы - племя мужское. Немец будто бы как тип мужчина, славянин всегда немножко женщина. Не кажется обидным, когда говорят о золотом женском сердце; превозносить же золотое сердце мужчины значит в каком-то важном отношении компрометировать его. Так, по крайней мере, среди народов арийской расы установилось понимание мужественности и женственности. " Мужчина должен быть свиреп, гласит испанская пословица", - говорит один тургеневский герой. Есть ли такая пословица, я не знаю, но и на нашем языке, когда говорят человеку: " Не будь бабой", хотят выразить, что мужчине неприличны слабость сердца, мягкосердечие, чувствительность и излишняя нежность. Я боюсь, что прославленный французский поэт, говоря о " золотом славянском сердце", совсем нечаянно для себя расписался под бисмарковской характеристикой славянской расы.

Что славянам недостает твердости характера, то есть ясно выраженного стиля души, об этом чуть не в один голос говорят все европейские наблюдатели, которые серьезно интересовались этим вопросом. Если не все, то многие говорят о славянском добродушии, о славянской мягкости, простоте, безыскусности, возможности без особенных церемоний сойтись с человеком и сдружиться с ним. Сдружившись же с русским человеком, очень нетрудно и поэксплуатировать его, приспособить к тому, чтобы он обслуживал вас без большой, а иногда и без всякой требовательности относительно вознаграждения. Это дорогое и прямо-таки золотое свойство русского сердца из европейцев прежде всего открыли немцы и давным-давно, лет триста тому назад, начали использовать этот источник дохода. Судя по множеству выходцев из Ливонии, " из Прусс", из Швеции, из земли Цесарской, немцы потянулись в Россию еще в великокняжеские времена Москвы. В середине XVII века в Москве была уже очень крупная немецкая колония. Судя по отзывам немцев о России, они и тогда презирали ее, как только может грубый мужчина презирать женщину. А в какой степени даже гениальный немец может презирать женщину, об этом прочтите у Шопенгауэра в его убийственных отзывах о слабом поле. Для Шопенгауэра женщина - это " второй сорт" человека, существо на целую ступень ниже мужчины.

Поразительно, с какой настойчивостью из века в век от подавляющего большинства немцев повторяются презрительные отзывы о русских. Если немалое количество немцев сливались с русскими и делались даже горячими русскими патриотами, то это, может быть, объясняется славянской кровью, принесенной еще из Германии: немецкий Drang nach Osten, стерший с лица земли множество славянских племен Средней Европы, сделал немцев - особенно восточных - полуславянами. Но несмотря на это или, вернее, вследствие этого антипатия немцев к России и русским установилась прочная и незыблемая, антипатия не ненависти, а именно презрения. " Русская свинья" - это сделалось даже не бранным словом, а ходячей формулой в устах немцев. Русский человек представляется немцу существом грязным, глупым, но очень выгодным для эксплуатации. Неприхотливый корм для свиньи, какое угодно помещение - и сколько вкусной ветчины, сала, щетины! Отсюда неудержимое тяготение немецкой стихии в Россию. Наша родина сделалась Hinterland Германии, страной колонизации для западных культуртрегеров среди " низшей расы". Пользуясь нашим " золотым славянским сердцем" и доходящим до глупости гостеприимством, забирая наши земли, капиталы и власть, немцы укрепились в мысли, что славянство вообще и Россия в частности есть только " подстилка" для германской народности, вроде соломенной подстилки в хлевах для породистого немецкого скота...

Мне кажется, слишком строго винить немцев за это обидное к нам отношение нельзя. Ведь мы же сами подаем для него серьезнейший повод и основание. Немцы триста лет твердят о русской глупости, но ведь и в самом деле есть налицо по крайней мере одна колоссальная и непростительная глупость - это терпеть на своей земле присутствие столь наглого, внедрившегося к нам паразита. Не только хитрый немец, но даже известное насекомое в голове неопрятного крестьянина имеет право кричать на весь свет: поглядите, до чего глуп этот добродушный народ! Ему лень взять гребень и вычесаться! На самом священном месте своей особы, на голове, где должна бы помещаться корона этого царя природы, он тысячу лет терпит присутствие таких маленьких с виду, но очень расчетливых и рассудительных насекомых, от которых ему одно беспокойство. Но ясно ли, что этот царь природы глуп в сравнении с ними? Не ясно ли, что он служит естественной и вечной подстилкой для их расы?

Хотя каждый крестьянин только усмехнется, когда услышит об уме колонизующих его голову насекомых и о его крестьянской глупости, и хотя в самом деле какой же ум можно предполагать у такой противной дряни, что гнездится в волосах, но тем не менее попробуйте-ка выкрутиться из этой логической ловушки. Что паразит поступает умно, размножаясь там, где находит себе пищу, это ведь, кажется, бесспорно. Что крестьянин поступает глупо, терпя этого паразита, столь доступного и уловимого, это тоже бесспорно. А стало быть, при некоторой склонности к софистике и в самом деле можно утверждать, что насекомое умнее человека. В немецком презрении к России, несомненно, кроется этот софизм, но столь же несомненно, что мы сами подаем для него очень серьезнейший повод. Золотое ли у нас сердце, как утверждают европейцы из вежливости, или не совсем золотое, но что касается разума, то его действительно во множестве случаев у нас заметно недостает - и в мелочах жизни, и даже в трагических решениях. Ведь сколько ни оправдывайтесь, в самом деле неумно жить в грязи, если можно не жить в ней. Неумно хворать от коросты, если можно не хворать от нее. Неумно терпеть около себя мышей, крыс, тараканов, клопов, блох и пр., до заразных бацилл включительно, если чрезвычайно легко и просто избавиться от подобной нечисти. Не подыскивайте извинений этой и всякой другой неряшливости. Извинения, конечно, найдутся, но они все сводятся к некоторому душевному дефекту. Кроме грязи и насекомых есть множество всяких иных условий, угнетающих жизнь, от которых при достаточном желании было бы легко избавиться. Нетрудно было бы избавиться, например, от сквернословия, загрязняющего язык и душу, или избавиться от пьянства, или от обычая колотить под пьяную (а иногда и под трезвую) руку своих жен и ребятишек, от обычая работать кое-как да как-нибудь вместо того, чтобы хорошо работать, и пр., и пр. Следует признаться, что при всем простодушии и добродушии, при всем здравом смысле, в остроте которого русский человек никому не уступит, все же на обширном пространстве русской жизни в самом деле недостает разумности. Ум есть, но он каким-то образом остается в головах людей и не вкладывается в жизнь, по крайней мере в степени достаточной. Ум есть, но нет накопления его, нет того напряжения, при котором он сам, так сказать, автоматически насыщает пространство. Мало вложить в какое-нибудь предприятие " капитал". Нужно, чтобы этот капитал был достаточный, иначе и дело пропадет, и капитал пропадет. Беда наша в том, может быть, что мы влагаем в нашу жизнь не весь необходимый для нее разум, а лишь некоторую часть его. Обдумываем жизнь, но не до конца, и оттого она часто принимает характер как бы полоумный.