Информация для учителя.

Лермонтов и Чехов. Тема одиночества [49]

Все мы знаем стихотворение Лермонтова «Утес»:

Ночевала тучка золотая

На груди утеса-великана...

Утром в путь она умчалась рано,

По лазури весело играя.

Но остался влажный след в морщине

Старого утеса. Одиноко

Он стоит, задумался глубоко

И тихонько плачет он в пустыне (1841)

Это стихотворение об одиночестве. И о том, что бывают моменты, когда возникает надежда на избавление от него. Но эта надежда обманчива, от нее остается всего лишь «след».

Чехов всю жизнь ощущал свое одиночество. Недаром он носил перстень, на котором было выгравировано: «одинокому везде пустыня». Перстень принадлежал отцу Чехова, Павлу Егоровичу, но ведь носил-то его Антон Павлович… И когда он писал рассказ «На пути» (1886) о неустроенной мужской жизни (здесь я не буду касаться социального аспекта, о котором много писали современные Чехову критики, относя героя рассказа к «лишним людям»), Чехов эпиграфом к рассказу взял строки из стихотворения М. Ю. Лермонтова:

Ночевала тучка золотая

На груди утеса-великана...

Содержание рассказа просто: в трактире для приезжающих, так называемой проезжающей горнице, встречаются мужчина и женщина, застигнутые на пути метелью. И что-то между ними зарождается, не чувство, а призрак чувства. Встреча происходит в рождественскую ночь, что особенно подчеркивает неустроенность и одиночество двух случайно встретившихся путников. Подчеркивают это и погода, буря и метель, бушующие вокруг трактира: «На дворе шумела непогода. Что-то бешеное, злобное, но глубоко несчастное с яростью зверя металось вокруг трактира и старалось ворваться вовнутрь». Происходит разговор, когда герой рассказа Лихарев говорит о своей жизни и попутно поднимает самые разные вопросы.

О вере: «Вера есть способность духа. Она все равно что талант. С нею надо родиться. Эта способность присуща русским людям в высокой степени.

Природа вложила в русского человека необыкновенную способность веровать, испытующий ум и дар мыслительства, но все это разбивается в прах о беспечность, лень и мечтательное легкомыслие».

Затем Лихарев говорит о науках, смысл которых — стремление к истине. И особенно о женщинах, чье предназначение и высокий смысл, по его мнению, есть «благородное, возвышенное рабство, великодушная выносливость, верность до могилы, поэзия сердца. Смысл женской жизни именно в этом безропотном мученичестве, в слезах, которые размягчают камень, в безграничной всепрощающей любви, которая вносит в жизнь свет и теплоту». И уже прямо обращаясь к собеседнице, он спрашивает ее: «А погодите, полюбите человека, так вы за ним на Северный полюс пойдете. Ведь пойдете?» И она отвечает: «Да, если… полюблю».

Эта случайная встреча в метельную рождественскую ночь, слова Лихарева, его искренность, увлеченность действуют на его собеседницу так, что «Иловайская медленно поднялась, сделала шаг к Лихареву и впилась глазами в его лицо...

В огне его глаз, в речи, в движениях всего большого тела чувствовалось столько красоты, что она, сама того не замечая, стояла перед ним как вкопанная и восторженно глядела ему в лицо».

Но наступает утро, и Иловайская готовится к отъезду. «Иловайская оглядела в последний раз «проезжающую», постояла молча и медленно вышла. Лихарев пошел проводить ее... Когда сани тронулись и стали объезжать большой сугроб, она оглянулась на Лихарева с таким выражением, как будто что-то хотела сказать ему. Тот подбежал к ней, но она не сказал ему ни слова, а только взглянула на него сквозь длинные ресницы, на которых висли снежинки». И «ему вдруг стало казаться, что еще бы два-три хороших сильных штриха, и эта девушка... пошла бы за ним, не спрашивал, не рассуждая. Долго стоял он как вкопанный и глядел на след, оставленный полозьями. Снежинки жадно садились на его волосы, бороду, плечи. Скоро след полозьев исчез, и сам он, покрытый снегом, стал походить на белый утес, но глаза его все еще искали в облаках снега».

«Стал походить на белый утес...» Сергей Васильевич Рахманинов преподнес Чехову в подарок экземпляр своей фантазии для оркестра «Утес», созданный им летом 1893 г. с надписью: «Дорогому и глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову, автору рассказа «На пути», содержание которого с тем же эпиграфом служило программой этому музыкальному сочинению».

Тема одиночества и Рахманинову была не чужда.