Часть 2. Дзержинский район, Городская психиатрическая больница №4.

Дзержинский район, Городская психиатрическая больница №4.

-Пустырь, говоришь? – сказал уже начинающий лысеть врач - А мы проверили по всем архивам, на том месте никогда не было дома. И Екатерины Феодаевой, 1981 года рождения тоже не значиться ни в одном паспортном столе, ни в одной базе данных.

Я плакал. Уже, наверное, раз сотый за день.

-Доктор, я не могу в это поверить…

-Но это так. Это реальность. Катя – плод твоего воображения.

У меня отобрали мобильный телефон, хотя я всеми силами старался не показывать, как сильно я жду звонка. Её звонка.

Она позвонит. Обязательно позвонит. Она придёт, всё им объяснит и заберёт меня отсюда.

Меня отвели в мою палату. Стараясь не смотреть на своих новых соседей, я аккуратно разложил свои вещи в тумбочке. Потом лег на скрипучую больничную койку, посмотрел в потолок. Какой большой белый лист. Мысленно я стал рисовать на нём картину.

*******

-Вы видели его картины? – Спросил доктор Беднов у мамы Арсения.

-Да конечно. Он рисует пейзажи.

-Пейзажи? Посмотрите вот на это.

Беднов протянул толстый портфолио.

*******

Шли недели и месяцы. Меня пытались лечить: давали таблетки, кололи какой-то гадостью, после которой я был почти самым счастливым человеком на свете. Я заметно похудел, лицо поросло жёсткой щетиной. Я очень не любил смотреть в зеркало.

Раз в неделю ко мне приходила мама. Она говорила, что скоро меня отсюда заберёт. Ещё она приносила мои картины, мне, почему-то, запрещали хранить их у себя в палате.

Картин, почему-то, с каждым разом становилось меньше. На вопрос где они, мама, что-то туманно отвечала. Конкретного смысла ответов я не понимал.

Рисовать мне, почему-то больше не хотелось. Вместе с Катей ушло всё моё вдохновение. Куда всё-таки мама девает мои картины? Они последнее, что связывает меня с Катей. Нельзя, что бы с ними что-то случилось.

Вчера, когда я всё-таки предпринял попытку порисовать ручкой в своей тетрадке, какой-то псих встал надо мной и стоял до тех пор, пока я не закончил. Ненавижу их всех. Идиоты половина, это точно. И я стараюсь с ними особо не общаться, ссориться тоже не хотелось бы.

Сегодня опять приходила мама. Сказала, что мне осталось тут сидеть всего неделю. Я спросил её, можно ли будет меня не кормить и не колоть лекарствами эти оставшиеся дни? Она сказала, что поговорит с врачом.

От нечего делать я пишу дневник. Краем уха слышал, что тут не только я один этим занимаюсь.

Ужасно соскучился по своей работе. Всё-таки, я её люблю. Жалко, что туда меня уже не возьмут, собственно, как и в другие места, где требуется справка от психиатра. Что делать, не знаю. Может, поеду к отцу в Горный Алтай, в село Майма. Попытаюсь устроиться на какую-нибудь турбазу. Устал от шумного Новосибирска, хоть и не видел его уже восемь месяцев. Не видел, а устал. Странно как-то.

Я лежал, писал, иногда рисовал и даже не заметил, как тот самый псих опять встал столбом сзади меня. Не знаю, сколько бы он надо мной торчал, если бы я не уронил случайно ручку. Он поднял её и подал мне.

-Я тоже пишу, но только стихи.

-Мои поздравления.

-Ты рисуешь сейчас, то, что видишь. Но у всего на свете внешнее, это лишь скорлупа, рисовать её необязательно, сама мякоть, что под ней, гораздо интереснее.

Я посмотрел на него несколько удивлённо.

-Да ты точно поэт.

-Был.

-Что же сейчас?

-Неохота, есть дела поважнее.

-Например, вылечиться?

Он усмехнулся.

-Ну, типа того. Тебя зовут Арсений?

-Да. Подсмотрел где-то?

-Вообще то мы в одной палате живём уже месяц. Очень странно, что ты это спрашиваешь. Ты как будто ничего не замечаешь вокруг, живёшь где-то в своём мире.

-Наверное, так и есть, что с того?

-Я видел твои картины по телевизору, тебе это о чём-то говорит?

-Как?!

-Парень, ты знаменитость.

-Где мои картины? Где ты их видел?!

Руки затряслись, кровь застучала в висках. Ну, мама…

-Извини, я не хотел тебя злить. Я подошёл к тебе опять вовсе не из-за этого. Кто эта девушка, которую ты рисуешь уже несколько раз?

-Тебе то что?! – Я думал только об одном. Где, чёрт, мои картины?

-Скажи, пожалуйста – чуть ли не умоляюще произнёс он.

-Пошёл вон.

На этом наш разговор на сегодня был исчерпан.

*******

До выписки оставалось два дня, но я уже собрал все свои вещи. Увы, их очень мало влезало в мою больничную тумбу. Хотя это и неважно, самая главная вещь для меня была в тот момент моя тетрадка. Обычно, я её прятал, когда куда-то выходил. Особенно осторожным я стал после того самого разговора с психом. Мало ли, что ему в голову взбредёт.

Но где-то после обеда неожиданно в палату ворвалась медсестра и громко сказала:

-Беспятов, тебя доктор зовёт.

Покосившись на психа, он вроде бы спал, я засунул тетрадку под одеяло и вышел.

Доктор меня порадовал, сказал, что курс лечения закончен.

Особых эмоций я не испытывал. Впереди была новая жизнь, и предстояло много работы. Вернувшись в палату, я увидел там санитара. Его звали Михаил. Вот по кому карцер и усиленная доза снотворного плакала. За малейшую провинность он мог избить беспощадно.

Чего ему тут надо?

Он недобро, с какой то нескрываемой злобой посмотрел на меня.

Так, тихо, я ничего плохого не сделал, и вообще мне доктор сказал, что завтра уже домой.

Он постоял, поиграл мощными желваками, ушёл.

Уф…Слава Богу. Животное.

Я опять достал свою тетрадку. Из неё торчал явно лишний листок. Я взял его. На нём была всего лишь одна надпись, написанная дрожащим почерком. Надпись, изменившая всю мою дальнейшую жизнь окончательно и бесповоротно.

«Катя Феодаева??????»

В миг все давно забытые ощущения вернулись ко мне. Пустырь, плывущие перед глазами дома, перекошенное в испуге лицо случайной прохожей. И другое: её смех, запах комнаты, приехавшие в гости родители с гостинцами. В последний раз, когда я её видел, она сказала, что хочет котёнка и спросила: нет ли у меня знакомых, кто мог бы этому поспособствовать?

А потом… Всё поплыло опять.

Это мог сделать только один человек. Я встал, прошёл в другой конец палаты, где обитал тот самый псих, протянул ему листок.

-Твоё? – голос дрожал.

-Да. Я знал. Я знал…

-Тебе про неё доктор сказал, умник? – Обида, злость и нахлынувшие, почти забытые воспоминания смешались в один безумный калейдоскоп.

-Нет. Не доктор. Я знаю её… - по-моему, он плакал – Ты знаешь, она котёнка хотела…

Листок выпал у меня из рук.

-Котёнка? Желательно рыжего…

-Рыжего…

Я сел в карусель и нажал кнопку «скорость света».

*******

-Что сказал тебе Виктор? – спросил доктор.

-Ничего, мы просто решили познакомиться.

-Да? Странно. Что же он сказал, что ты в обморок грохнулся?

-Да вроде ничего такого. Вы знаете, я просто мало ел в последние дни.

Доктор внимательно посмотрел на меня. Шизофреников дел мастер, блин.

-Ладно, давай иди, поешь.

Но первым же делом когда я зашёл обратно в палату, я подсел к Виктору.

-Расскажи мне о ней.

-Она моя жена и…

-Как?! – росток надежды получил пинок армейским ботинком.

-Ну да, жена. Ты понимаешь, в чём дело: мы вместе жили на левом берегу, на Планировочной...

-Там?!

-Да. Я её очень любил. Но однажды, в конце лета, этот дом, где мы с ней жили, исчез! Понимаешь, исчез! Он исчез со всех фотографий, исчез из памяти всех моих знакомых и родных. Вместе с домом исчезла и сама Катя. Потом я оказался здесь. Ты её знаешь? Расскажи мне.

-Да, знаю. Я её считал своей девушкой. Мы гуляли вместе, я ходил к ней в гости…

-Чего?! – Удивление и ревность была в его глазах.

-Подожди, она мне не говорила, что замужем, да и в паспорте её я печатей никаких не видел.

Было видно, что он сдерживает свою злость. Видать, желание во всём разобраться было сильнее. Так же как и у меня.

-И однажды вечером её дом исчез. Я пришёл на пустырь – докончил я.

-Так это всё-таки было...

Он смотрел на меня с открытым ртом, глазами, с ещё не ушедшей яростью, полными удивления. Я сглотнул слюну.

-Какого числа это случилось? – несвязно произнёс я.

-Второго сентября прошлого года…

-Второго…Я ночевал у неё дома в тот день. Когда она про котёнка сказала. А через день я пришёл, дома нет… Второго?

-Второго. Точно. Вечером, в семь вечера, я приехал, а дома нет… А там вещи все мои были, документы… Пустырь.

Возникла пауза, мы оба пребывали в шоковом состоянии.

-Вы давно женаты?

-Пять лет уже.

-Пять… - не может такого быть, думал я. Это невозможно было бы скрыть. Да она бы и не стала. Не такой она человек. Этого не может быть…

-Этого не может быть – сказал я.

-Я знал некоторых своих соседей. После того дня они все как сквозь землю провалились. Этого всего на самом деле не может быть.

-Я помню столько деталей, я помню все запахи. Врачи всё наврали. Они не проверяли никаких паспортных столов и баз…

-Я знаю. – Вдруг перебил он – Нам надо туда, на Планировочную.

«Он безумец» - подумал я – «Полный психопат».

- Я завтра выхожу, я съезжу туда.

-Нет, мы пойдём туда сегодня ночью. Я знаю, как сбежать отсюда.

-Нет. Я не пойду.

-Тогда я пойду один.

Этого я допустить не мог. Я должен был первый попасть туда.

-Хорошо, сегодня ночью.

*******

Через какие то подсобные помещения мы вышли на улицу. Стояла тёплая, лунная, июньская ночь.

-Нам туда – шепотом сказал Виктор, указав куда-то в глубину парка.

Мы обогнули служебные гаражи и осторожно пошли между деревьев к уже видневшемуся забору.

-Ну что, психи, погулять вышли? – раздался негромкий и знакомый голос. В тени деревьев стоял Михаил. О нет…

-Ну да, мы уже обратно – сказал Виктор, готовый вот-вот пуститься в бег.

-Не звезди!!! – рявкнул санитар. В его руке тускло сверкнул пистолет – Я знаю куда вы, гадёныши, намылились.

Глаза сверкали нечеловеческой злобой. Единственный зрачок пистолета в его руках смотрел прямо на меня.

-Вы идёте к ней.

Как я понял, пистолет был с глушителем, потому что последовавшие за этими словами выстрелы, были весьма странные на звук…

*******

Мы бежали по ночному городу. Воздух резал лёгкие, ноги налились свинцом. Мы сбрасывали темп, останавливались, немного отдыхали и снова бежали.

Одинокие машины с рёвом проносились мимо.

Вот уже и проспект Дзержинского позади. Всё как-будто тот же, как и восемь месяцев назад. Да, он такой же, но я изменился до неузнаваемости. Я уже не тот. Совершенно другой человек.

Прорвавшись сквозь трущобы Каменки, мы вышли на Кирова. Передохнули прямо на газоне.

Окна домов смотрели на нас тёмными безжизненными глазницами. Хотелось жутко пить, но у нас не было не рубля, что бы купить воды. Сплёвывая и, стараясь не обращать внимания на кузнечные молота в лёгких, мы двинулись дальше.

Сердце билось уже где-то даже и не в груди, когда мы добрались до Планировочной.

Дома не было.

У меня уже не хватало сил, что бы сказать свои мысли в слух. Он должен быть здесь. Должен! Мы вышли на пустырь.

-Тут? – кое-как спросил я.

-Тут. Здесь мой подъезд.

«Её подъезд»- подумал я, но промолчал. Дыхание возвращалось медленно и мучительно. Я был измотан. Физически, морально и душевно. Я был готов лечь и заснуть прямо здесь, среди грязных кустов.

Виктор молчал. Кажется, он разделял мои мысли.

-Что будем делать? – наконец спросил он.

-Не знаю. Я хочу домой.

Я лёг на землю. В небе сияли тусклые звёзды и откуда-то издалека, в миллионах парсеков отсюда, за нами наблюдали какие-нибудь инопланетяне.

О чём вы думаете сейчас, братья по разуму? Смешно?

-Привет, мальчики – раздался знакомый голос.

-Катя?!!! – мы оба подскочили.

Она стояла перед нами в зелёном летнем платье, распущенные волосы, окрашенные в рыжий цвет, спадали на голые плечи. Всё та же, только в этот раз почему-то серьёзная.

-Катя! – ещё раз вскрикнули мы с Виктором одновременно. Оба кинулись её обнимать.

-Стойте – сказала она, отступив от нас на пару шагов.

Мы замерли.

- Вы меня на части разорвёте. Да это я.

-Что случилось? – спросил я – Где твой дом?

Она слегка улыбнулась.

-Может, лучше ещё раз спросишь своих инопланетян?

-Катя, это не ты?

-Это я.

-Кто ты? Кто ты такая?! Что всё это значит?!

-Ты знаешь кто я. Я читала твой рассказ.

Она подошла, взяла меня за руку. Это была её рука. Я это отчётливо чувствовал.

-Я пришла вам кое-что показать. Идите за мной.

Она отпустила руку, пошла куда-то в сторону гаражей. Остановилась, оглянувшись, кинула на нас свой немного кокетливый взгляд. Её глаза звали нас за собой.

-Ну, вы идёте?

И мы пошли вслед за ней.

*******

-Лидия Петровна Беспятова? – спросил официальный голос в трубке.

-Да, я.

-Ваш сын сегодня ночью был убит. Мои соболезнования. Держите себя в руках. Вам нужно приехать в морг и…

-Что?!!! Сеня убит??? Как??? Что случилось?

На немытый тёмный ламинат упала первая слеза.

Эпилог

Облака, как и год назад, да, как и все сто, плыли над городом, срывались вниз миллиардами кристальных капель, стекали по лицу, собирались на земле в огромные лужи. В ответ, город бежал, спешил укрыться под крышами домов и за немым занавесом окон.

Перед моими глазами картина: капли-цыплята клюют тело Обского моря. Сзади я чувствую дыхание той, что однажды встретил на этом самом месте. Мы стоим и просто смотрим на мир сквозь занавес дождя.

- Какая непонятная история – сказала Катя.

- Это лишь скорлупа, сама мякоть, что под ней, гораздо интереснее – слегка улыбнулся я ей в ответ.

Житин Родион, Новосибирск.

2006 г.