Долговечность лошади

В доказательство того, что лошади, пользовавшийся хорошим уходом и не обременявшиеся работой, не только достигают глубокой старости, но еще гораздо дольше, чем обыкновенно думают, сохраняют способность работать, мы позволим себе привести несколько достаточно убедительных примеров.

английский писатель Блэн сообщает, что один из его друзей, живший в местечке Дульвак, близ Лондона, имел 3-х лошадей, из которых первой было 35 лет, второй 37 и третьей 39. Старейший член этого почтенного трио еще в день своей смерти шел в упряжи, и не старческая слабость была причиной смерти, лошадь сохранила свою силу и выносливость до конца, но сильный припадок колики! Другая лошадь, по имени „Уондер", принадлежавшая кавалерийской школе в Вульвиче, достигла 40-летняго возраста.

В Кольмаре в 1875 году был гнедой мерин, родившийся 14 апреля 1830 года, от верхне-эльзасской сельской кобылы и берберийского жеребца, более крупного сорта. В старости эта лошадь, по имени „Мани", принадлежавшая кольмарскому виноделу Ситтеру, имела почти белую голову, а в последние годы получила седлистую спину. Бег, так же как и ноги этой лошади, были безукоризненны. Это престарелое животное исполняло одиночкою все работы своего владельца. Корм этого ветерана состоял из смеси крупно-смолотого маиса, сечки и клевера, которые, при совершенном здоровье и бодрости лошади, вполне хорошо переваривались. В 1870—71 гг. „Мани", с товарищем по конюшне гораздо моложе его, участвовал в походе, как упряжная лошадь, в течение 3-х месяцев, и несмотря на возраст — 44 года, во время осады Парижа, исполнял самые тяжелые работы. Товарищу „Мани" не пришлось более увидеть своей родины, наш же старый друг вернулся из чужбины еще в лучшем виде, чем был прежде. Владелец, в конюшне которого родился " Мани", равно как и многие другие, вполне достоверные свидетели, уверяют, что рассказ этот правдив и не подлежит ни малейшему сомнению. Вообще, в местностях Верхнего Эльзаса лошади обыкновенно достигают глубокой старости. Там, например, 28-ми летняя кобыла дала жеребенка, достигшего в свою очередь 35 лет.

Известная скаковая лошадь " Иезуит", на которой граф Гетцен взял не мало призов, достигла 29 лет от роду и, вероятно, прожила бы еще, если бы владелец не предпочел ее застрелить.

Не менее замечательна, описанная в специальном журнале, биография одного серого мерина, родом из Восточной Пруссии. Эта лошадь, имевшая на шее ясное и неоспоримое тавро ремонта 1844 года, была забракована в гвардейском гусарском полку осенью 1864 года. Известные обстоятельства и особенные приметы, а именно затвердение под правой нижней челюстью, значительно помогли проследить ее жизнь, обильную различными подвигами.

Один гусар этого полка, отпущенный одновременно с лошадью, носившей имя „Бургсдорф", в память умершего тракенского шталмейстера, — будучи сыном торговца лошадьми, оценил достоинства этой славной старо-прусской лошади, и, купив за небольшую плату, привел ее к своему отцу в Финцельберг, в Гарделегенский округ. Инспектор имения в Финцельберге приобрел ее за более высокую цену, но, будучи несколько раз выбит из седла, вскоре продал ее опять в другие руки. Употребляемый для различных целей, но большей частью под верхом, „Бургсдорф" был куплен при мобилизации 1866 года за 175 талеров. Таким образом, послужив своей стране в войне с Дашей в 1864 году, он участвовал в походе на Австрию, откуда вернулся целым и невредимым в Стендель, где и был приобретен одним помещиком за 126 талеров. До мобилизации 1870 года лошадь эта снова употреблялась для различных работ и даже однажды, заложенная в телегу для возки пива, подхватила. Купленная затем в третий раз за 125 талеров, была послана на войну против Франции, откуда также вернулась целою и невредимою домой, и, при демобилизации в Гарделегене, была продана за 96 талеров новому хозяину, пивовару. Тут старой лошади, приходилось ежедневно нести тяжелую работу, по воскресеньям же вместо отдыха, на ней катались верхом. Такое обращение лошадь вряд ли вынесла бы долго, но, будучи еще раз проданной, она попала на более легкую работу, в омнибус одной гостиницы. Такую службу она несла еще до 1875 года, и это был ее последний труд. В упомянутом году, при хорошем обращении, „Бургсдорф" чувствовал себя прекрасно, ел недробленый овес и переваривал каждое зернышко, имел чистые сухожилия, хотя колена его и уклонились несколько вперед от нормального положения, и гордо держал свой хвост. Достойно еще внимания то обстоятельство, что эта лошадь, в 32-х-летнем возрасте, запряженная в низкую тележку и тронутая вожжами, подхватила со всей поклажей, разбила в куски щиток и вместе с повозкой прыгнула в шоссейную канаву.

Известный англо-нормандский случной жеребец „Ротер" употреблялся в продолжение 25 лет для случек; " Тучстон", один из самых производительных чистокровных случных жеребцов, которые когда-либо существовали, достиг 30-ти-летняго возраста.

Известная анлийская чистокровная кобыла „Погахонтас", бывшая в тренировке, скакавшая и даровавшая жизнь знаменитым родоначальникам: „Стоквелю", „Ратаплану", „Кинг-Тому", „Найт-оф-Карс" и " Найт-оф-Ст.-Патрик", достигла 38 лет.

Собственная лошадь Фридриха Великого „Конде", достигла 40-лет-него возраста, а лошадь, служившая великому королю в битве при Мольвице, была в таком же возрасте.

Но самой глубокой старости достигла английская ломовая лошадь „Ольд-Били", жившая в начале прошлого столетия в Уаррингтоне.

Эта лошадь, всю свою жизнь исполнявшая самые тяжелые работы, достигла 62-х летнего возраста, и в продолжение последних лет своей жизни чувствовала себя легко и бодро.

Мы были бы довольны, если бы этими примерами нам удалось побороть общее предубеждение против старых лошадей. Но, мало надеясь на это, мы для большей ясности, еще раз подтверждаем, что хорошая старая лошадь в большинстве случаев гораздо пригоднее к работе, чем молодая и недоразвившаяся, которой еще предстоят труды и опасности, связанные с развитием и обучением.

Прежде чем окончить эту главу, мы затронем еще один вопрос, тесно связанный с учением о зубах, а именно болезни, которым подвергаются зубы лошади.