В поисках Вил Венг. Ричард Вирр

Камбоджа не исключение, обнаружил Ричард Вирр. Чуть в сторону от основных туристических маршрутов и вот они — настоящие люди.

Наконец-то после 19 000 км от Великобритании до Камбоджи на Honda XR400R передо мной дороги маленькой буддистской страны. Шипованые шины Dunlop на переднем и заднем колесах, багаж из трех составляющих: инструменты, камеры и зубная щетка.

Проблемы Камбоджи шестидесятых годов известны всем: вьетнамская война, бомбардировка США, проникновение ЦРУ, гражданская война, 10 лет вьетнамской оккупации и, конечно, Солат Сар (или Пол Пот, политическое прозвище) со своей бандой безумных маоистов-эктремистов, красные кхмеры. О чем не всегда упоминают, так это о состоянии дорог. За исключением шоссе, по которому я ехал из столицы Пномпень в порт Сиануквиль, дегтебетона нигде нет. Более того, политические потрясения привели к тому, что за земляными дорогами не ухаживали десятилетиями. Некоторые главные магистрали посрамили бы трассы мотогонок. На 80 км от Мемот до Сноул есть не только рытвины величиной с каньон, но и настоящие кратеры от бомбежек — авиапочта „дяди Сэма“ для Хошимина. В общем, настоящий мотоциклетный рай.

Я ездил по Камбоджи и раньше. В прошлом году участвовал в „гонках по грязи Ангкор“, ежегодном „экстремальном ралли“. В первый раз, на гонках по грязи и в Камбодже, я так повеселился, что решил повторить, только на сей раз взял свой собственный аппарат. За восемь дней до ралли и всего в 70 км до старта в Пномпень мне все испортили четыре индийских буйвола. Байк не сильно пострадал, я „вылечил“ его в местном мотомагазине за пару долларов, вот моя сломанная рука — это была проблема.

После жутких испытаний в „лучшем“ госпитале Пномпень, где приходилось сгибаться под тяжестью гипса, я улетел в Бангкок к нормальным врачам и трем месяцам реабилитации. Что за город!

Снова в Камбодже с XR и здоровой рукой, мне не терпелось выехать на дорогу. Я присоединился к американскому беженцу, Алу по кличке Шеф, в четырехдневном переезде на юго-запад. Главным ориентиром служила дорога от Ко Конг до Пайлин. Она шла параллельно тайской границе по совершенно неразвитым уголкам страны, и была самым проблемным участком пути в Камбодже.

Больше всего сложностей вызывала навигация. Вне столицы дорожные знаки можно пересчитать по пальцам. Современные карты основаны на исследованиях столетней давности и безнадежно устарели. Спрашивать у туземцев тоже рискованно. Кхмерский язык с алфавитом из 33 согласных и 27 гласных содержит довольно непривычные для европейца звуки. От верного произношения зависит многое. Я со своим ограниченным запасом кхмерского был счастлив, что со мной Ал. Он приехал в Камбоджу два года назад в качестве туриста, но так и не вернулся на родину, зато поднабрался слов.

В первый день мы ехали по новому земляному шоссе до Ко Конга, которое построила тайская армия. Дорога была ровная и гладкая, вдохновлял только вид на девственные леса Кардомонских гор. Шоссе пустовало, и я гадал, зачем же было делать его шириной в восемь полос. Ответ прост — хитрые тайские военные могли забрать себе весь лес, который срубали на месте дороги. Спелая твердая древесина стоит дорого, и сооружение шоссе становится исключительно прибыльным делом.

Единственный, кого мы повстречали, был камбоджийский военный патруль: четверо солдат по парочке Honda Dreams, ощетинившихся автоматами АК47 и гранатометами В40. Мы остановились сфотографироваться, а они — поболтать. Оказалось, на прошлой неделе ограбили семью на машине, и солдат отправили защищать штатских. Я взглянул на четыре пары разбитых ботинок без шнурков и не почувствовал никакой уверенности.

Мы без происшествий добрались до Ко Конга, той же ночью Ал совершил чудо на кухне местного ресторана, где никто не стал бы есть по доброй воле. Но большое количество камбоджийского пива, которым мы залили ужин, сказалось на следующий день. Мы решили только проверить дорогу до Пайлин, быстро сгоняли на 40 км и довольные вернулись обратно. Дорога местами довольно грязная, но проходимая. „Будем там через восемь часов“, — заявил Шеф.

На следующий день его предсказания в точности сбылись, мы доехали до деревни О Саам, чуть ниже шоссе. Дорога была даже лучше, чем я надеялся. Ее построили исключительно в коммерческих целях для транспортировки леса. Не было „шпилек“ в альпийском стиле, только прямое полотно сначала вдоль одного берега реки, потом вдоль другого, под немыслимыми уклонами. Муссоны пробили глубокие трещины в теперь заброшенной дороге, явив нескончаемые возможности для борьбы в грязи.

Мой попутчик оказался из тех несносных людей, которые могут гарцевать по любой местности на скорости света и даже не вспотеть. Когда я нагнал его в деревне, он уже сидел в местном магазинчике О'Саама, попивал тайский „Ред Булл“ и выглядел довольно живенько. На самом деле „Ред Булл“ придумали в Таиланде, только там в семь раз больше кофеина и сахара, чем в его европейской разновидности. Оценить его можно только с возрастом. Мы сидели и расплывались в улыбках. Все шло изумительно.

Мы снова двинулись в путь и скоро наткнулись на развилку в центре О'Саама. Старик указал направо. Предположив, что в том направлении двигался весь транспорт, мы последовали его совету. Однако, зная опасность предположений, мы решили расспросить других местных, где дорога на Вил Венг, следующую деревню по маршруту. Десяти мнений было бы достаточно, чтобы выбрать по большинству голосов. Удивительно, но все тыкали в одну сторону и широко улыбались. Мы поехали.

Через час мы продвинулись лишь на 11 км. Что-то было не так. По камбоджийским стандартам дорога была нормальная, но в нескольких местах ее перегораживали упавшие деревья, и нам приходилось объезжать их по джунглям. Скорость заметно снизилась: после каждой вылазки в джунгли мы останавливались, снимали ботинки, штаны, носки и вытряхивали оттуда коллекцию насекомых. Мы быстро закипали наравне с двигателями и в конце концов повернули обратно в О'Сааму.

Во второй раз мы выезжали из деревни, проклиная своих десять советчиков за то, что те забыли упомянуть о повороте направо в километре от О'Саамы. На сей раз мы повернули, но тут же начался дождь, через минуту дорога превратилась в реку. Гигантские рытвины, которым я так радовался раньше, скрылись под грязной водой и теперь норовили выкинуть из седла.

Дорога стремительно сужалась, пока не превратилась в тропу и не уперлась в заброшенную деревню из двух лачуг. Измученные, промокшие и совершенно несчастные, мы повернули в О'Сааму в поисках ночлега.

Ночи в глухих деревнях обычно не самые беспокойные, но тогда отмечали кхмерский Новый год, который камбоджийцы ухитряются растянуть на двенадцать дней. В О Сааме устроили празднование. Мы присоединились, выпили с местными. Я попытал счастья в одной из игр и поставил доллар, остальные игроки ахнули. Кутилы в городе!

На следующее утро, вооружившись еще более подробными указаниями, мы выехали из О'Саамы в третий раз. Оказывается, дорога через заброшенную деревню вела дальше, чем мы думали. Я был счастлив, что Ал хорошо говорит по-кхмерски. У лачуг мы подобрали солдата с десятью литрами рисовой водки. Он явно рассчитывал на продолжение вечеринки.

В путешествии мы с XR справлялись с любыми условиями: грязь, глубокий песок, гравий, даже снег нам нипочем. Но только не болото. Я остановился у края и вгляделся в муть. Мой наездник, которому явно не терпелось приступить к выпивке, постучал меня по плечу и махнул вперед. Через 8 км я снова улыбался. Ездить по болоту — одно удовольствие, я еще больше влюбился в XR. Если впереди нет буйволов, мою малышку не остановить.

У следующей деревни я высадил благодарного пассажира, и нас обступила обычная толпа. Вперед пробился староста. Он едва взглянул на меня, вымазанного в грязи, с глупой улыбкой на лице, и повернулся к Алу. Я так и не узнал деталей того разговора. Когда спросил Ала, тот лишь пробормотал что-то о возвращении в О'Саам и долго ругался. Мы и правда были в Вил Венг, но не в том!

Позже я узнал, что существованию двух Вил Венг есть разумное объяснение. По программе переселения красных кхмеров, в Камбодже иногда переносили с места на место целые деревни. Новая деревня сохраняла свое название. По окончанию их четырехлетнего правления некоторые жители остались на новом месте, другие перебрались на родину. Оба поселения назывались одинаково.

Когда мы въехали в О'Сааму в четвертый раз за сутки, улыбки на лицах туземцев сменились печалью и недоумением: как туристы могут быть такими богатыми, при такой очевидной тупости?

Мы не добрались до Пайлин. Оказавшись в нужном Вил Венг, мы свернули на новое земляное шоссе до Пурсат и сняли номер в лучшем отеле города — с хитроумным кондиционером, еще более хитроумным водопроводом и сорока телевизионными каналами, где показывали сплошные помехи. Но, по крайней мере, еще не закончился кхмерский Новый год. Он совпадает с началом сезона дождей в апреле, и кроме обильной выпивки кхмеры отмечают праздник боями в воде и детской присыпке. Я очень быстро привык к шайкам молодых кхмерок, которые гонялись за мной по парковке отеля, норовя обсыпать детской присыпкой с ног до головы. К счастью, после испытаний предыдущего дня я не так быстро бегал.

За многие месяцы в Бангкоке я встретил не так много иностранцев, которые бы лестно отзывались о Камбодже. Но все они ездили по привычному маршруту из Таиланда, через Лаос, Вьетнам и Камбоджу, с остановкой в Пномпень и Сиемреап у знаменитого храмового комплекса Ангкор Ват. Это центры камбоджийского туризма, и местные не преминут нажиться на богатых туристских сборах. Изводить иностранцев явно лучше, чем зарабатывать десять долларов в месяц в полиции или армии.

Но, как это обычно бывает, едва отклонившись от туристических маршрутов, можно почувствовать настоящий вкус страны. В наши дни магазинной автобусной воздушной злобы так приятно встретить людей, которые не растеряли дружелюбия и гостеприимства, несмотря на все свои несчастья. А если вы на байке, до них еще и забавно добираться.