Отрывок

Что восхитительней, живей

Войны, сражений и пожаров,

Кровавых и пустых полей,

Бивака, рыцарских ударов?

И что завидней кратких дней

Не слишком мудрых усачей,

Но сердцем истинных гусаров?

Они живут в своих шатрах,

Вдали забав, и нег, и граций,

Как жил бессмертный трус Гораций

В тибурских сумрачных лесах;

Не знают света принужденья,

Не ведают, что& #769; скука, страх;

Дают обеды и сраженья,

Поют и рубятся в боях.

Счастлив, кто мил и страшен миру;

О ком за песни, за дела

Гремит правдивая хвала;

Кто славил Марса и Темиру

И бранную повесил лиру

Меж верной сабли и седла!

Письмо к Лиде^*

Лишь благосклонный мрак раскинет

Над нами тихий свой покров,

И время к полночи придвинет

Стрелу медлительных часов,

Когда не спит в тиши природы

Одна счастливая любовь, —

Тогда моей темницы вновь

Покину я немые своды…

Летучих остальных минут

Мне слишком тягостна потеря —

Но скоро Аргусы заснут,

Замкам предательным поверя,

И я в обители твоей…

По скорой поступи моей,

По сладострастному молчанью,

По смелым, трепетным рукам,

По воспаленному дыханью

И жарким, ласковым устам

Узнай любовника — настали

Восторги, радости мои!..

О Лида, если б умирали

С блаженства, неги и любви!

Князю А.М. Горчакову («Встречаюсь я с осьмнадцатой весной…»)^*

Встречаюсь я с осьмнадцатой весной.

В последний раз, быть может, я с тобой,

Задумчиво внимая шум дубравный,

Над озером иду рука с рукой.

Где вы, лета беспечности недавней?

С надеждами во цвете юных лет,

Мой милый друг, мы входим в новый свет;

Но там удел назначен нам не равный,

И розно наш оставим в жизни след.

Тебе рукой Фортуны своенравной

Указан путь и счастливый и славный, —

Моя стезя печальна и темна;

И нежная краса тебе дана,

И нравиться блестящий дар природы,

И быстрый ум, и верный, милый нрав;

Ты сотворен для сладостной свободы,

Для радости, для славы, для забав.

Они пришли, твои златые годы,

Огня любви прелестная пора.

Спеши любить и, счастливый вчера,

Сегодня вновь будь счастлив осторожно;

Амур велит — и завтра, если можно,

Вновь миртами красавицу венчай…

О, скольких слез, предвижу, ты виновник!

Измены друг и ветреный любовник,

Будь верен всем — пленяйся и пленяй.

А мой удел… но пасмурным туманом

Зачем же мне грядущее скрывать?

Увы! нельзя мне вечным жить обманом

И счастья тень, забывших, обнимать.

Вся жизнь моя — печальный мрак ненастья.

Две-три весны, младенцем, может быть,

Я счастлив был, не понимая счастья;

Они прошли, но можно ль их забыть.

Они прошли, и скорбными глазами

Смотря на путь, оставленный навек, —

На краткий путь, усыпанный цветами,

Которым я так весело протек,

Я слезы лью, я трачу век напрасно,

Мучительным желанием горя.

Твоя заря — заря весны прекрасной;

Моя ж, мой друг, — осенняя заря.

Я знал любовь, но я не знал надежды,

Страдал один, в безмолвии любил.

Безумный сон покинул томны вежды,

Но мрачные я грезы не забыл.

Душа полна невольной, грустной думой;

Мне кажется: на жизненном пиру

Один с тоской явлюсь я, гость угрюмый,

Явлюсь на час — и одинок умру.

И не придет друг сердца незабвенный

В последний миг мой томный взор сомкнуть,

И не придет на холм уединенный

В последний раз любовию вздохнуть!

Ужель моя пройдет пустынно младость?

Иль мне чужда счастливая любовь?

Ужель умру, не ведая, что радость?

Зачем же жизнь дана мне от богов?

Чего мне ждать? В рядах забытый воин,

Среди толпы затерянный певец,

Каких наград я в будущем достоин

И счастия какой возьму венец?

Но что?.. Стыжусь!.. Нет, ропот — униженье.

Нет, праведно богов определенье!

Ужель лишь мне не ведать ясных дней?

Нет! и в слезах сокрыто наслажденье,

И в жизни сей мне будет утешенье

Мой скромный дар и счастие друзей.

В альбом («Пройдет любовь, умрут желанья…»)^*

Пройдет любовь, умрут желанья;

Разлучит нас холодный свет;

Кто вспомнит тайные свиданья,

Мечты, восторги прежних лет?..

Позволь в листах воспоминанья

Оставить им свой легкий след.

В альбом Илличевскому^*

Мой друг! неславный я поэт,

Хоть христианин православный.

Душа бессмертна, слова нет,

Моим стихам удел неравный —

И песни музы своенравной,

Забавы резвых, юных лет,

Погибнут смертию забавной,

И нас не тронет здешний свет!

Ах! ведает мой добрый гений,

Что предпочел бы я скорей

Бессмертию души моей

Бессмертие своих творений.

Не властны мы в судьбе своей,

По крайней мере, нет сомненья,

Сей плод небрежный вдохновенья,

Без подписи, в твоих руках

На скромных дружества листках

Уйдет от общего забвенья…

Но пусть напрасен будет труд,

Твоею дружбой оживленный —

Мои стихи пускай умрут —

Глас сердца, чувства неизменны

Наверно их переживут!

Товарищам^*

Промчались годы заточенья;

Недолго, мирные друзья,

Нам видеть кров уединенья

И царскосельские поля.

Разлука ждет нас у порогу,

Зовет нас дальний света шум,

И каждый смотрит на дорогу

С волненьем гордых, юных дум.

Иной, под кивер спрятав ум,

Уже в воинственном наряде

Гусарской саблею махнул —

В крещенской утренней прохладе

Красиво мерзнет на параде,

А греться едет в караул;

Другой, рожденный быть вельможей,

Не честь, а почести любя,

У плута знатного в прихожей

Покорным плутом зрит себя;

Лишь я, судьбе во всем послушный,

Счастливой лени верный сын,

Душой беспечный, равнодушный,

Я тихо задремал один…

Равны мне писари, уланы,

Равны законы, кивера,

Не рвусь я грудью в капитаны

И не ползу в асессора;

Друзья! немного снисхожденья —

Оставьте красный мне колпак,

Пока его за прегрешенья

Не променял я на шишак,

Пока ленивому возможно,

Не опасаясь грозных бед,

Еще рукой неосторожной

В июле распахнуть жилет.

Надпись на стене больницы^*

Вот здесь лежит больной студент;

Его судьба неумолима.

Несите прочь медикамент:

Болезнь любви неизлечима!

В альбом Пущину^*

Взглянув когда-нибудь на тайный сей листок,

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Исписанный когда-то мною,

На время улети в лицейский уголок

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Всесильной, сладостной мечтою.

Ты вспомни быстрые минуты первых дней,

Неволю мирную, шесть лет соединенья,

Печали, радости, мечты души твоей,

Размолвки дружества и сладость примиренья, —

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Что было и не будет вновь…

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; И с тихими тоски слезами

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Ты вспомни первую любовь.

Мой друг, она прошла… но с первыми друзьями

Не резвою мечтой союз твой заключен;

Пред грозным временем, пред грозными судьбами,

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; О милый, вечен он!

Разлука («В последний раз, в сени уединенья…»)^*

& #8195; & #8195; В последний раз, в сени уединенья,

& #8195; & #8195; Моим стихам внимает наш пенат.

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Лицейской жизни милый брат,

& #8195; & #8195; Делю с тобой последние мгновенья.

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Прошли лета соединенья;

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Разорван он, наш верный круг.

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Прости! Хранимый небом,

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Не разлучайся, милый друг,

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; & #8195; & #8195; С свободою и Фебом!

& #8195; & #8195; Узнай любовь, неведомую мне,

& #8195; & #8195; Любовь надежд, восторгов, упоенья:

& #8195; & #8195; И дни твои полетом сновиденья

& #8195; & #8195; Да пролетят в счастливой тишине!

Прости! Где б ни был я: в огне ли смертной битвы,

При мирных ли брегах родимого ручья,

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Святому братству верен я.

И пусть (услышит ли судьба мои молитвы?),

Пусть будут счастливы все, все твои друзья!

К портрету Каверина^*

В нем пунша и войны кипит всегдашний жар,

На Марсовых полях он грозный был воитель,

Друзьям он верный друг, красавицам мучитель,

& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; И всюду он гусар.

К письму^*

В нем радости мои; когда померкну я,

Пускай оно груди бесчувственной коснется:

& #8195; & #8195; Быть может, милые друзья,

& #8195; & #8195; Быть может, сердце вновь забьется.

Сновидение^*

Недавно, обольщен прелестным сновиденьем,

В венце сияющем, царем я зрел себя;

& #8195; & #8195; Мечталось, я любил тебя —

& #8195; & #8195; И сердце билось наслажденьем.

Я страсть у ног твоих в восторгах изъяснял,

Мечты! ах! отчего вы счастья не продлили?

Но боги не всего теперь меня лишили:

& #8195; & #8195; Я только — царство потерял.

Она^*

«Печален ты; признайся, что с тобой».

— Люблю, мой друг! — «Но кто ж тебя пленила?»

— Она. — «Да кто ж? Глицера ль, Хлоя, Лила?»

— О, нет! — «Кому ж ты жертвуешь душой?»

— Ах, ей! — «Ты скромен, друг сердечный!

Но почему ж ты столько огорчен?

И кто виной? Супруг, отец, конечно…»

— Не то, мой друг! — «Но что ж?» — Я ей не он.

1813–1817

Старик («Уж я не тот любовник страстный…»)^*