Обучение женщиной 16 страница

- Теперь, втискиваясь в троллейбус, я всегда буду распо­лагаться так, чтобы рядом со мной было побольше хорошень­ких девушек, - пошутил я. - Так я внесу в свою жизнь еще большую гармонию.

Кореянка улыбнулась. Схватив меня за руки, она притя­нула меня к себе, и, откинувшись назад, прижалась спиной к стенке сарая. Я был вынужден, следуя за ней, наклониться вперед, и оказался в неудобном положении, с ногами, остав­шимися вдали, на небольшом бугорке, с ощущением, что если бы Лин не поддерживала меня. то я мог бы потерять равнове­сие.

- Сейчас условия местности отрицательно влияют на гармонию позы. хотя в нашей позе присутствуют гармония энергии и гармония чувств, - сказала кореянка. - Но, из-за не­удобного положения, общая гармония недостижима, и ты не ощущаешь внутреннего комфорта.

Настоящая любовь - это тоже гармония, и. поскольку я люблю тебя. а ты любишь меня, она тоже вносит свою лепту в гармонию наших энергий и поз.

Некоторое время мы занимались во дворе, перепробовав десятки положений и позиций, то добиваясь полной гармо­нии. то разрушая ее.

Солнце уже пересекло линию зенита, когда Лин потяну­лась всем телом, копируя один из излюбленных жестов Учи­теля. и предложила:

- Пойдем к реке.

До Салгира было не слишком далеко. По дороге мы увле­ченно обсуждали гармонию и дисгармонию проплывавших мимо нас домов, деревьев, узеньких улочек, их влияние друг на друга и на проходящих по улице людей.

Наконец впереди блеснула речная гладь.

- Не правда ли, это далеко не лучшее место для влюблен­ных, - сказала кореянка, поворачиваясь ко мне и мягко опус­кая руки мне на плечи.

Я подумал, что побывав здесь сейчас. Пушкин вряд ли написал бы о том, что мечтает увидеть вновь берега веселого Салгира.

Хотя берег и не напоминал помойку, но витающий в воз­духе гнилостный смрад и общее ощущение затхлости и угаса­ния обмелевшей реки производили тягостное впечатление.

- Что тебе не нравится в этом месте? - спросила Лин.

- Оно вызывает ассоциации застоя и упадка. - ответил я.

- Здесь течение не набрало силу, и поэтому оно не спо­собно очистить реку, - сказала кореянка. - А теперь пред­ставь, как бы ты себя чувствовал, если бы здесь протекала мо­гучая. полноводная река?

- Конечно, если бы это была бурная и быстрая река, я чувствовал бы себя лучше. - задумчиво проговорил я. - Но все же мне кажется, что долго находиться рядом с ней я бы не смог. Она уносила бы мою энергию.

- А теперь представь, что мы находимся у излучины, на изгибе реки. где течение замедляется. Что бы ты чувствовал тогда?

- Наверное, мне было бы приятно жить в подобном месте. - ответил я. - Оно давало бы мне энергию, конечно, при усло-

вии, что течение не было бы настолько медленным, чтобы привести к застою.

- Мне нравится ход твоих мыслей, - одобрила Лин. - Одна и та же форма изгиба речного берега может иметь самую раз­ную энергетику в зависимости от качества и течения реки. Значит, ты говоришь, что в этом месте было бы неплохо по­строить дом?

- Я всего лишь сказал, что мне было бы приятно жить в таком месте, - запротестовал я.

- Не важно, я просто размышляю вслух. Ну хорошо, а те­перь представь себе другую картину. Ты будешь находиться в самой сердцевине берегового изгиба, и река будет обтекать тебя с двух сторон. Как ты будешь чувствовать себя в этом случае?

- Если течение будет плавным и в то же время достаточ­но сильным, то мне понравилось бы иметь такую защиту око­ло своего дома.

Лин отыскала обломок штукатурки и принялась вычер­чивать на асфальте всевозможные контуры речных берегов. Мы увлеченно обсуждали, какое энергетическое воздействие оказывают те или иные конфигурации. То. что мы делали это у воды. почему-то помогало мне, делая наши фантазии почти реальными.

- Подойди к реке. - сказала, наконец, моя возлюбленная, отбрасывая почти полностью измельчившийся кусочек шту­катурки и вытирая руки. - Стань спиной к воде.

Я повиновался.

- Сейчас постарайся почувствовать, как течение реки вымывает энергию из твоего организма. К сожалению, здесь течение слишком слабое, и тебе придется представить, что у тебя за спиной бурный поток с неравномерным течением.

Я сосредоточился и. действительно, почувствовал про­хладное прохождение энергии Салгира через моё тело.

- Теперь повертись. - услышал я голос Лин. - Встань к ре­ке боком, вполоборота, лицом. Что при этом происходит с твоей защитной энергией?

Стоя к реке левым боком, лицом против течения я заме­тил. что энергия воды давит на сердце. При положении спи­ной большей нагрузке подвергалась почка, расположенная ближе к истоку. Находясь лицом к воде, я обратил внимание на общее влияние потока сразу на все органы, на все тело, и понял, что от него в первую очередь должны были страдать ослабленные органы.

- Лин. а что нужно с делать, чтобы вода давала энергию?

- спросил я. - Судя по тому. что я сейчас чувствую, не очень-то хорошо проводить слишком много времени на берегу реки.

- Все зависит от дозы. - сказала кореянка. - от дозы. те­чения и температуры воды. Около горячих источников кар­тина полностью меняется, но вблизи от них могли бы постра­дать легкие. Впрочем, легкие и так часто страдают от излиш­него общения с водой. Для того, чтобы нейтрализовать ее вредное воздействие, нужно выполнять специальные упраж­нения. Учитель показывал тебе комплекс " свидание с миром"?

- Да, - ответил я. - Эти упражнения предназначены для адаптации организма к неблагоприятным природным факто­рам и воздействию стихий.

- А каким еще образом ты мог бы ослабить неблагопри­ятное воздействие воды? - спросила Лин.

- Я мог бы находиться на возвышенности. - ответил я. -Тогда влияние воды смягчалось бы присутствием стихии зем­ли. Если включить в общую картину еще и стихию дерева, то есть если бы вдоль берега реки росли деревья или высокие во­дяные растения типа рогоза или камыша, они бы еще больше смягчали и рассеивали вредное влияние воды.

Я задумался, пытаясь вспомнить, что еще Учитель рас­сказывал мне о воде. и тут мне в голову пришла мысль, пора­зившая меня.

- Лин, - сказал я, - но ведь если вода оказывает такое вредное воздействие, то как же выживают люди, которые всю свою жизнь проводят на воде? Я сам однажды провел целое лето на Тайганском водохранилище, почти не вылезая из лодки.

- Эскимосы живут среди снега и льда, - сказала кореянка.

- И они ухитряются выживать в таких условиях. Человече­ский организм может приспособиться ко многому, но это не значит, что он не расплачивается за жизнь в неблагоприят­ных условиях. В условиях жаркого климата воздействие воды оказывается даже благотворным. Все зависит от умения ра­ботать со стихиями.

Вечер подкрался как-то незаметно. С реки потянуло про­хладой. Мне было пора возвращаться в Симферополь.

- Давай, я провожу тебя. - предложил я.

Мы неторопливым шагом направились к времянке. Мои мысли вертелись вокруг сегодняшней беседы, в голове возни-

кали все новые и новые вопросы, и в то же время мне не хоте­лось говорить. Пальцы возлюбленной сжимали мою руку. она играла с ней. ласкала ее. и это доставляло мне невыразимое удовольствие. Всегда, когда мы гуляли, взявшись за руки, Лин переминала и массировала мои пальцы, и это позволяло еще полнее ощутить тепло ее рук и красоту ею тела. Чем бы ни бы­ла занята моя голова, какая-то часть моего существа ощуща­ла всю Лин целиком, ее спокойную, но сильную энергетику, очарование ее удивительно цельной и в то же время такой нежной и женственной личности. Я чувствовал ее всем серд­цем, и иногда мне даже казалось, что я был способен впиты­вать кожей ее неповторимый запах.

Прежде, чем вернуться домой, мне предстояло завер­шить еще одно задание. Я должен был выполнить упражне­ние по прогону круга воина через тело незнакомой женщины, так что меня ожидало очередное свидание. После ночи. про­веденной с возлюбленной, мне в глубине души не хотелось ид­ти к другой женщине. Я чувствовал себя усталым, и. с учетом того, что наша встреча должна была бы занять пару часов, домой я вернулся бы только к полуночи. Но я знал. что у меня не было выбора. Раз вступив на путь воинов жизни, я уже не мог свернуть с него. Более того. мне нужно было испытывать к женщине, на первое свидание с которой я шел, самые ис­кренние чувства.

Я откинулся на сиденье автобуса, уносящего меня к Симферополю, и прикрыл глаза, вызывая состояние внут­реннего облака. Я помнил, что любовь - это гармония. Я гото­вился любить.

ГЛАВА 15

Часто приходится слышать, что душа женщины - загад­ка. и что женщину невозможно понять. Не думаю, что в смыс­ле сложности понимания женщине действительно удалось обскакать мужчину, скорее это заблуждение основывается на том, что женское поведение отличается гораздо большей вы­разительностью и демонстративностью, иными словами. женщины склонны поднимать гораздо больше шума по вся­кому поводу.

Для умения понять женщину или мужчину, надо иметь представление о том, как формируются и как функционируют модели мира человека. Знание теории и классификации ти­пов личности в этом вопросе, конечно очень важны, но еще важнее - практический опыт общения и понимания скрытых пружин человеческого поведения.

В этой главе я расскажу о модели мира одной из моих любовниц. Ее я выбрал по нескольким причинам - во-первых ее модель мира была более или менее типичной для женщин шестидесятых-семидесятых годов, получивших высшее обра­зование и имеющих достаточно высокий культурный уро­вень. Во-вторых, в данном случае я могу быть твердо уверен в том. что мое представление о протекавших в ее душе процес­сах в значительной мере приближено к истине, поскольку не является плодом моего воображения и логических заключе­ний. а целиком основывается на дневнике, посвященном на­шим отношениям и написанном ею самой.

Я обнаружил этот любопытный документ среди своих книг и вещей, хранившихся в Галиной квартире. Не знаю, оказался ли он там случайно, или Галя хотела, чтобы я его прочитал, но дневник показался мне настолько любопытным. что я позаимствовал его с целью, внимательно изучив его в спокойной обстановке, еще глубже проникнуть в суть зага­дочной женской души. Возможно потому, что дневник велся в течение довольно короткого промежутка времени, хозяйка никогда не вспоминала о нем, и я даже не уверен, что она об-

наружила его исчезновение.

Но сначала я вкратце расскажу историю наших взаимо­отношений. Галя была на десять лет старше меня и препода­вала в сельхозинституте. Она была умной, начитанной, неза­висимой и достаточно привлекательной женщиной. Положе­ние преподавателя сельхозинститута в то время считалось вполне престижным, и Галя гордилась тем. что добилась столь хорошего социального положения своими собственны­ми силами. Это давало ей возможность смотреть свысока на окружающих мужчин, особенно не являющихся преподавате­лями сельхозинститута, и в определенной степени ставить себя выше их. Она считала себя искренней и правдивой и все­гда утверждала, что ненавидит ложь.

Мы познакомились с Галей в сельхозинституте. К ее дос­тоинствам. привлекшим мое внимание, относились как внешность и интеллект, так и обладание однокомнатной квартирой прямо рядом с институтом, в которой я имел воз­можность отсыпаться и отдыхать днем перед очередными тренировками.

Наш роман начался достаточно плавно, но вполне бурно и красиво. Когда я поинтересовался, нужно ли нам предохра­няться для предотвращения нежелательной беременности. Галя объяснила, что с этим проблем не возникнет, и она при­нимает все необходимые меры предосторожности, чтобы не иметь детей. Поэтому когда она сообщила мне. что беремен­на, я отнесся к этому спокойно, но слегка удивился. Галя ска­зала, что хочет родить ребенка, но это ее личное решение, и я не имею к этому никакого отношения, так что могу ни о чем не беспокоиться.

Беременность плохо повлияла на галин характер, и в ее поведении появились раздвоенность и непредсказуемость. Она то демонстрировала мне любовь, то заявляла, что я -мальчик, которому только предстоит стать мужчиной, и пе­риодически устраивала скандалы и сцены, в которых я ока­зывался виноватым в том. что не понимаю ее высоких душев­ных переживаний.

В чем заключались эти высокие переживания, она так и не желала объяснять, видимо, ожидая, что я должен читать ее мысли, и. портя нервы себе и мне, регулярно устраивала эмо­циональные провокации, пытаясь манипулировать мной. но я, как всегда в таких случаях, держался спокойно и нейтраль­но. отказываясь вступать в конфликты, и. поскольку ей не удавалось удовлетворить жажды, основанные на внутренних противоречиях и непонимании самой себя. ее недовольство нарастало, окончательно отравляя все хорошее, что было в наших отношениях.

Когда родился сын. она продолжала утверждать, что ре­бенок - только ее. и я не имею к нему никакого отношения, но попросила официально признать мое отцовство, чтобы сын не чувствовал себя ущемленным, что я и сделал. Так появился еще один Саша Медведев.

Однако, несмотря на свои заверения, Галя продолжала вести, скорее подсознательно, чем сознательно, свои игры, в надежде получить от меня столь необходимые ее неудовле­творенным жаждам эмоциональные отклики.

Я понимал, что, невзирая на все ее утверждения о ник­чемности мужчин, своей самостоятельности и эмансипированности. больше всего в наших отношениях Галю угнетало отсутствие контроля надо мной. и, не сумев приобрести этот контроль как женщина, она теперь хотела добиться его, как мать моего сына. В глубине души Галя мечтала, чтобы я, по­добно героям душещипательных индийских фильмов неожи­данно почувствовал неодолимый голос крови и принялся бо­роться за свое место в сердце ребенка, давая ей возможность проявить благородство и уже самой решать, какое положение я могу занимать в ее жизни и жизни ее сына.

Поскольку я спокойно соглашался со всеми ее решения­ми и не проявлял желания бить себя в грудь и проливать сле­зы отцовской любви, Галя, вместо того, чтобы разобраться в себе самой и своих собственных желаниях, и просто по-человечески поговорить, прибегла к очередной серии мелких женских трюков, столь любимых кинорежиссерами.

Так она, естественно после того, как ребенок получил мою фамилию, заявила, что это вовсе не мой сын. и даже на­звала имя человека, своего приятеля, якобы являвшегося его настоящим отцом. Потом она торжественно заявила мне, что сказала сыну (который в ту пору был слишком маленьким. чтобы как следует что-нибудь понимать), что его папа умер. Когда и это не сработало, она сообщила сыну, что его отцом являюсь все-таки я.

Одной из очередных галиных идей было пожениться для того, чтобы она в сельхозинституте смогла получить двух­комнатную квартиру, а потом, если бы я захотел, то смог бы и развестись, но я не имел желания участвовать в махинациях

такого рода, и, устав от всех этих игр. старался держаться от нее подальше, а лучше - совсем не встречаться. Галя пыта­лась отыскать меня, чтобы в очередной раз предъявить ка­кие-то четко не формулируемые ею претензии, но застать до­ма меня было сложно, и мы почти не виделись.

Потом я переехал в Москву и через некоторое время по­лучил письмо от Гали, в котором она сообщала о своем тяже­лом материальном положении и о том, что я должен добро­вольно начать помогать сыну, иначе она перейдет к реши­тельным действиям.

- 'Ты - мои личные дела, - сообщала в письме Галя, - и вы­кинуть тебя из своей жизни я не могу. К тебе я зла не помню. но предательства не прощаю."

С тех пор в течение многих лет она продолжала писать мне письма, в которых оскорбления в мой адрес перемежа­лись с объяснениями в любви. Я не отвечал, ограничиваясь лишь переводом денег, и постепенно злость и желание оскор­бить ушли из ее писем, и они превратились в нормальные. спокойные и доброжелательные.

Галя стала прекрасной и самоотверженной матерью, и она действительно была по-своему честным, порядочным и умным человеком. Проблемой в ее отношениях со мной был целый ряд внутренних конфликтов и искажений в ее модели мира, которые настолько нарушали ее восприятие действи­тельности, что она оказалась неспособна сознательно отда­вать себе отчет в своих действиях и их последствиях. Я со сво­ей стороны относился к сыну с таким же теплом и понимани­ем. как и к любому человеческому существу, и не имел ничего против того, чтобы участвовать в его судьбе, что я и делал в первые годы его жизни.

Единственное, чего я не хотел - это превращать ребенка в орудие воздействия на меня. Использование ребенка в раз­борках между мужчиной и женщиной - один из самых рас­пространенных приемов, который используют родители для удовлетворения жажды господина и жажды контроля. В пер­вую очередь подобные манипуляции наносят вред самому ре­бенку, записываясь в его модель мира как стереотип поведе­ния в семье.

Я навсегда запомнил слова Учителя, сказавшего, что я не должен пытаться воспитывать ребенка, рожденного без моего согласия, к тому же женщиной с противоположными взгля­дами на жизнь и воспитание детей.

- Вмешиваясь в жизнь такого ребенка ты лишь травми­руешь и его и самого себя. - сказал Ли. - В него ты привнесешь двойственность, которой и так с лихвой наградит его мать. и сам ты в душе будешь страдать, видя свое бессилие в том. чтобы сделать его модель мира гармоничной и чистой. Только человек, близкий тебе по духу может быть твоим сыном и бра­том. вне зависимости от того. течет ли в его жилах твоя кровь.

Я прекрасно понимал, что хотя Галя и была готова на все ради ребенка, она. сама того не желая, передаст ему значи­тельную часть противоречий своей модели мира, и не хотел усугублять ситуацию своим вмешательством. В конце концов. Галя завела этого ребенка обманным путем, и она сама долж­на была нести ответственность за это решение. Наверняка в галиной интерпретации эта история прозвучала бы совсем по-другому, но сейчас вы увидите ее такой, какой Галя запи­сала ее в своем дневнике, ярко отражающем противоречия в ее отношении к жизни и к мужчинам и ее неумение, несмотря на страстное желание, понять саму себя.

Подобные искажения модели мира характерны для мно­гих людей, и я собираюсь прокомментировать их. потому что, осознав их на конкретном примере, становится гораздо легче видеть их в самом себе и исправлять их таким образом, чтобы ваша модель мира не приносила страданий вам самим и ок­ружающим вас людям.

Итак. обратимся к дневнику.

" Прошел январь, уже февраль 1982 года. Я сижу дома. набираюсь сил и физических, и. главное, душевных, чтобы во всеоружии вступить в новую для меня жизнь. Пока ничего не задумываю, кроме имени человечка, которого я жду.

Он будет Шурка. Долгожданный, выстраданный мораль­но. Какой он будет? Буду ли я? Перейду эту грань? Это тоже лезвие бритвы. Два мира по разным его сторонам. Один - оп­тимистический. радостный, полный забот, тревог, волнений. в общем - нормальный человеческий. Другой - тьма, обиды. разные комплексы, подозрительность. Какая моя сторона? "

Здесь мы сталкиваемся со стереотипами мышления, ти­пичными для интеллигенции шестидесятых-семидесятых го­дов. В первую очередь за счет подавления сексуальной и эмо­циональной сферы у них обнаруживалось явное доминирова­ние интеллекта, то есть головы над сердцем и телом. Отчасти это было данью моде. отчасти - уступкой среде, в которой со­циальный престиж во многом определялся уровнем интел-

лекта. и интеллектуальные изыскания в области философии вкупе с размышлениями над абсурдными с точки зрения ло­гики и здравого вопросами типа " Спасет ли красота мир? ". " Имеет ли жизнь смысл? ". " Существует ли высшая справедли­вость? ". " Что было раньше - яйцо или курица? ", были призна­ком высокого умственного развития и хорошего тона.

Сексуальная энергия у них в основном сублимировалась при чтении книг, особенно тех. в которых умствование соче­талось с высоким эмоциональным страданием и накалом.

Одним из любимых героев того периода был князь Мышкин. болезненные переживания которого были столь хорошо описаны Достоевским, что читатели впитывали в себя его мировоззрение вместе с оргазмическими потоками, возни­кавшими при сопереживании сценам страсти, безумных страданий, внутренних противоречий и смерти.

В моде было приводящее к сходным результатам творче­ство писателей-экзистенциалистов, также причинявшее дос­таточно вреда нормальному развитию человеческой психики.

В результате стереотипом поведения интеллигентного человека стала склонность к глубоким внутренним пережи­ваниям в сочетании с интеллектуализированием и философ­ствованием над неразрешимыми и не имеющими однознач­ного ответа вопросами.

Во всем дневнике Гали красной нитью проходит неспо­собность жить настоящим моментом, получать удовольствие от окружающего мира. который, в ее воображении, мы нахо­дим разделенным на две половины - мир радости и мир тьмы. Не обращая внимания на реальный мир, окружающий ее в настоящий момент и не несущий в себе никакой угрозы, она предается размышлению над вопросами, не имеющими одно­значного ответа, и потому совершенно бессмысленными:

" Какой он будет? Буду ли я? Перейду ли эту грань? Это тоже лезвие бритвы."

Размышление над подобными вопросами порождает оргазмические потоки, удовлетворяющие жажду ощущений на­меренно провоцируемым страхом неопределенности. По­скольку в Галиной модели мира не было заложено четкого умения наслаждаться жизнью и общением с людьми, жажду ощущений ей приходится удовлетворять за счет самых сте­реотипных для такого рода людей чувств - страха перед буду­щим и страдания. Мазохизм - это кайф на страдании. Духов­ный мазохизм - неотъемлемая черта многих русских интел­лигентов. Духовный мазохизм - бесконечное размышление над неоднозначными или не имеющими решения вопросами -самый простой способ для интеллектуала в случае недоста­точной или неудовлетворяющей половой жизни пробудить в себе оргазмические ощущения, иногда доводящие до экстаза, а иногда просто достаточные для удовлетворения жажды ощущений, в случае, когда реальная жизнь и реальные взаи­моотношения с людьми не могут ее полностью удовлетворить.

Неистребимая склонность кайфовать на интеллектуаль­ных построениях ярко просматривается и в письме, написан­ном мне Галей в тот период:

" Мне хорошо с тобой и плохо, и радостно, и грустно, и просто, и легко, и тревожно, и беспечно. Чего больше? Весы -баланс. Бухгалтер. Это слово себя изжило. Это понятие само перешло в другую категорию. Теперь важно вроде другое в ра­боте по этой профессии - понять механизм, найти приложе­ние силы к рычал', ту главную точку, чтобы хотя бы рассмот­реть то. что пытаешься понять.

Ничто в мире не постоянно, все усложняется, переполня­ется избыточной информацией, и когда-нибудь будет взрыв. Теория относительности.

Может и правда все было давным-далеко. потом превра­тилось в прах. теперь опять возродилось и снова ведет к кра­ху?

Наверное правда. Это ведь противоестественно, что обычное, нормальное нужно считать глупостью, нужно его бояться, скрывать, и. наоборот, глупость человеческая возве­личивается.

Как болит голова моя бедная. Хочу думать только о тебе, о нас, но не умею уйти от нахлынувшей на меня волны песси­мизма. усталости, чувства ненужности своей в этом мире.

Мне так нужны твои слова, как солнце цветку. А как же тот кактус, который цветет один раз в своей жизни? Он тоже цветок. Я люблю кактусы, потому что сама из их породы - дол­готерпение их суть. а потом неуемная сила цветения. Хорошо-то как!

Мне действительно претит половинчатость. Или все. или ничего. Не все можно делить. Есть вещи. по сути своей одно­значные. и если их разобрать, то теряется сама их суть.

Не хочу. чтобы ты меня сравнивал, не хочу тебя приру­ченного. не хочу больше видеть твоих тренировок на себе. Ты почти достиг совершенства в части искренности. Поздрав-

ляю. А теперь попробуй быть мужчиной, а не мальчишкой, и помоги мне обрести спокойствие. Мне сейчас трудно это сде­лать самой, почти невозможно, так как прежние способы аутотренировок исключаются, а новыми не овладела к сожале­нию.

Ты мне даешь возможность уединения, которого я всегда не любила, а теперь и вовсе страшусь. Слишком много нового стало во мне. непонятного, несвойственного, и одной с этим оставаться трудно. Но, как ты когда-то сказал. - сама себе та­кой путь выбрала, вот и довольствуйся. А значит и к выводам пришла соответственным.

Нам не нужно больше встречаться. Ты стал тяготиться этой своей обязанностью, а я даже в своих глазах становлюсь смешной. Если раньше наши отношения были тайной, то те­перь они становятся явью. а это в твои планы не входило.

Поэтому уходи, пока не поздно, и мне легче будет, если совесть моя будет чистой. Не сможешь ты жить и так, как спланировал свое будущее. Это пока мать жива. а потом ну­жен будет тебе человек, о котором хоть раз в неделю надо бу­дет заботиться, если не сделает тебя рабом. Наверное, мы с тобой будем друзьями, но для этого нужно время, чтобы за­быть. Давай попробуем это сделать.

Ты понимаешь, что вся моя писанина получается не от лучшего состояния духа. но так длится давно. Я всегда помню о пропасти, разделяющей нас. Здесь никакой оптимизм не поможет. А он у меня тает. как льдинка, а помогает мне жить мой неизменный дух противоречия. А насколько его хватит?

Ты в последнее время стал удивляться, что во мне много истинно женского. А кто же я? Если бы с раннего детства мне не пришлось участвовать в серьезных семейных отношениях. - кто знает, какой была бы я. и как бы жизнь моя сложилась.

Была бы музыкантом, растила бы детей, была бы непре­менно любимой женой. А так воспитала в себе мужественную женщину. Ни себе. ни другим радости.

Вот хотела пожить по твоим законам, радоваться жизни. просто тому. что живу. что люблю, что умею наслаждаться. Но это жизнь одного дня. а он не один теперь, а превратился в целую вереницу дней. и не только моих.

Опять судьба-пересмешница. Опять испытания на проч­ность. опять мужество. И так мне уготовано вероятно до кон­ца дней моих. Наверно, у радости тоже должен быть обеспе­ченный тыл.

Поздравляю тебя с Новым годом. Пусть он принесет тебе новые яркие впечатления.'

Это любопытное произведение написано вполне в духе того времени. Вначале мы встречаем сонм общих фраз. яв­ляющихся вариациями на тему свободных ассоциаций. Эти свободные ассоциации снова отражают полярное разделение мира на его светлую и темную сторону, между которыми, как обычно, пребывает Галя. не зная. какую из них избрать.

То. что гораздо разумнее было бы сознательно избрать светлую сторону, не приходит ей в голову, потому что в таком случае она потеряла бы единственный источник ярких ощу­щений и оргазмических переживаний - страдание от осозна­ния двойственности мира и неспособности справиться с этим печальным фактом. То. что она никак не может разобраться в происходящем служит оправданием того. что она не пытается и на самом деле не хочет найти конструктивный выход из си­туации. и это позволяет ей пребывать в привычном и удоб­ном. хотя и не слишком приятном состоянии интеллектуаль­ного самокопания.

Характерным является то. что почти все фразы в письме являются обобщениями, и обобщениями очень широкими. Это тоже одна из разновидностей подсознательного самооб­мана. За нагромождениями обобщений Галя старается за­маскировать самую банальную, самую примитивную вещь. которая на самом деле ее тревожит.

Признать ее открыто Галя неспособна, потому что тогда она лицом к лицу столкнется с основными противоречиями. заложенными в ее модели мира. а это было бы равносильно тяжелейшему внутреннему конфликту, способному сломать или уничтожить ее модель.

О том. чего же она не хочет признать, и какого рода внутренние конфликты приводят к подобному состоянию, я расскажу позже, продолжая комментировать страницы ее дневника.

Далее следует абзац о том, что нам не нужно больше встречаться. Это письмо было написано задолго до рождения ребенка, когда она на самом деле и не думала порывать со мной связь, а я тем более никогда этого не предлагал. Пред­ложение разрыва было очередной регулярно повторяющейся игрой, которую Галя подсознательно вела.

Если бы я согласился и бросил ее. то я подтвердил бы ее теорию о том, что все мужчины достойны презрения, и реше-

ние стать матерью-одиночкой было принято совершенно правильно, поскольку лишь ребенок может стать существом. которое будет ее любить.

Если же я не пытался бросить ее. то. с одной стороны она продолжала поддерживать необходимую ей любовную связь, а с другой стороны, всегда имела повод демонстрировать мне свои душевные терзания, навешивая на меня вину в том, что со мной она не может быть счастливой, и приобретая таким образом рычаги эмоционального манипулирования а, заодно. снова подтверждая свою теорию, что все мужчины достойны презрения, и она сделала правильный выбор, решив стать матерью-одиночкой.

В любом случае она укрепляла свою искаженную модель мира. предпочитая чувствовать себя правой, чем быть счаст­ливой.

Далее, она приписывает мне свои мысли о том. что об­щение с ней - тягостная обязанность для меня. и что она ка­жется мне смешной.

Это - очередная разновидность игры. поскольку я или вынужден признать, что она права, и оказаться неискренним притворщиком, непонятно с какой целью выносящим бере­менную женщину, или я должен начать оправдываться, ока­зываясь в психологически невыгодном положении, потому что она в любом случае продолжала бы отыскивать новые фантазии и обвинения, получая удовлетворение в роли без­винной страдалицы.

Не желая втягиваться в подобные игры, я продолжал вести себя нейтрально, относясь к ней терпеливо и доброже­лательно. но в данном случае эта тактика не срабатывала, да я. честно говоря и не пытался, и. наверно, не смог бы пере­строить ее модель мира. Итак, я оставался в роли стороннего наблюдателя, и жажды, не находившие утоления из-за моего отказа от игры. нарастали, усиливая общую неудовлетворен­ность и внутренний конфликт.