Конфликтов и противоречий 2 страница

Что такое «правильное»?....................................................................343

Расстановки семьи с помощью символов.........................................344

Расстановка: Один брат умер вскоре после рождения,

другой покончил самоубийством...................................................345

Самоубийство из любви.....................................................................349

Чтобы защититься отболи, мы ищем виноватого...........................349

Неуместные вопросы.........................................................................350

Как должен поступать терапевт в процессе расстановки семьи.....350

Когда сам пациент должен встать на свое место в констелляции... 351

Расстояние между местами умерших и живых в констелляции.....351

Расстановка: Наркомания дочери вследствие отсутствия

мужских энергий в семейной системе...........................................352

Дети должны следовать за своим отцом, так же как их мать

должна следовать за своим мужем.................................................357

Расстановка: Отсутствие эмпатии к мужчинам................................360

Системное превосходство настоящего..............................................365

В семьях дети замещают партнеров по отношениям,

предшествующим нынешнему браку родителей...........................365

Рождение внебрачных детей вовремя брака..........■».........................366

Сообщать детям об аборте нельзя.....................................................367

Когда решения проблемы нет............................................................368

Расстановка: Несчастный случай с сыном в соответствии

с правилом: «Лучше я, чем ты, дорогой папа!».............................369

Расстановка: Анорексия как результат внутреннего

убеждения: «Лучше я, чем ты, дорогой папа!»..............................373

Волчий аппетит и последующая рвота: булимия.............................377

Как важно быть в согласии с Высшим.............................................378

Два рода знания..................................................................................379

Эпилог........................................................................................................381

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

Думаю, что не ошибусь, если скажу, что чтение книги, которую держит сейчас в руках читатель, принадлежит к числу тех немногих событий, кото­рые способны действительно существенно изменить наше сознание, наше отношение к жизни.

Предлагаемый русскому читателю перевод книги известного психотера­певта Берта Хеллингера требует особого отношения и особого подхода. При­ступая к чтению, следует сразу отказаться от всех привычных стереотипов, например, от бессознательного стремления поставить эту книгу в ряд одно­типных изданий. Хотя могут ли книги по психотерапии быть однотипными? Тем не менее я бы посоветовал психотерапевтам постараться на время забыть обо всех известных психотерапевтических теориях или, по крайней мере, при­бегнуть к такому феноменологическому средству, как эпохэ — «воздержанию от суждений», и воспринимать реальность, описываемую текстом, такой, ка­кая она есть. Собственно, именно к этому и призывает нас автор. Это и со­ставляет суть его психотерапевтического метода. На протяжении всей книги Хеллингер не устает повторять, что ключи к решению всех проблем пациента все время находятся в его собственных руках, а путь к исцелению всегда от­крыт перед ним. Нужно иметь лишь мужество и силы на него вступить. И преж­де всего нужно видеть этот путь, не отворачиваться от истины. Помочь паци­енту сделать это — вот основная задача психотерапевта.

Конечно, читая Берта Хеллингера, трудно избавиться от невольно воз­никающих ассоциаций с известным и подобным. Да и сам автор не скрывает источников своего психотерапевтического метода, прямо указывая на тех, чьи работы в той или иной степени повлияли на становление его собствен­ного подхода к семейно-системной групповой терапии. Многие психотера­певты, о которых упоминает автор в «Эпилоге», разумеется, хорошо извест­ны русскому читателю.

Мне хотелось бы отметить, что сам Берт Хеллингер называет себя не психотерапевтом, а просто терапевтом, подчеркивая свой особый подход к самой проблеме исцеления и к проблеме пациента.

Иногда, читая о «правилах» семейно-системной динамики и психотера­певтических методах, к которым Хеллингер пришел опытным путем, неволь­но ловишь себя на мысли, что нечто подобное встречал в других древних куль­турах. То, что говорит автор о любви, о смерти, об отношении к умершим, почти дословно совпадает с тем, что можно прочесть в буддийских тибетских текстах. Автор не скрывает близости своего мировоззрения к китайскому дао­сизму. Хотя, нельзя не заметить, что Хеллингер старается по возможности ди­станцироваться от любых религиозных и вообще культурно обусловленных контекстов, поскольку считает, что они лишь заслоняют от нас Реальность.

Возвращение в Реальность — тот общий итог, к которому мы должны в конце концов прийти. Берт Хеллингер способен помочь тому, кто осознал и стремится к этому. Я уверен, что всякий, кто прочтет книгу, непременно сде­лает хотя бы шаг в этом направлении.

Сергей Лепехов, доктор философских наук

ПРЕДИСЛОВИЕ

Дорогие читатели1 v

Вы держите в руках книгу, наиболее полно излагающую основные принципы моей терапевтической работы, то есть техники семейно-сис-темных расстановок. Она полезна не только терапевтам, но и неспециа­листам при решении проблем их повседневной жизни. Весь ее материал демонстрирует, что освобождающее и исцеляющее познание возникает у нас только тогда, когда мы готовы взглянуть на реальность непредвзято.

Центральной темой этой книги являются порядки любви, определя­емые самой жизнью, иными словами, законы, царящие над отношения­ми между различными членами семейной группы. Действительно, лю­бовь является позитивной силой только тогда, когда мы знаем об этих законах и соблюдаем их. Слепая любовь часто вводит нас в заблуждение из-за незнания этих порядков. Напротив, когда людям известны зако­ны, управляющие любовью, и они соблюдают их, любовь в нашей жизни не только приносит желанные результаты, но и оказывает благотворное и исцеляющее воздействие — как на нас лично, так и на всех окружаю­щих нас людей

Эта книга содержит лишь слегка сокращенные стенограммы трех те­рапевтических семинаров, посвященных обсуждению используемых мной техник расстановок семьи.

Первый семинар — «Семейно-системные переплетения и их разре­шения» — был посвящен самопознанию и профессиональному совершен­ствованию группы терапевтов. Этот курс является введением в технику расстановок семьи и позволяет продемонстрировать силы, вызывающие системные переплетения судеб одних членов семьи с судьбами других, а также действие законов, в соответствии с которыми подобные перепле­тения развиваются. Самый важный аспект курса — демонстрация спо­собов, с помощью которых терапевт может определять момент освобож­дения пациента от его системных переплетений, а также техники и пра­вила, которые следует соблюдать при этой работе.

Читатель быстро поймет, что фундаментальное, действующее во всех семейных системах поле сил требует, чтобы все члены семейной группы имели равное право принадлежать к системе, для того чтобы она сохра­няла равновесие. Это требование не позволяет по какой-то причине ис­ключать одного из членов, поскольку в таком случае судьба исключен­ного будет неосознанно перенесена и продолжена каким-то другим чле-

ном этой семейной системы в следующих поколениях. Такой процесс я называю «переплетением».

Но как только исключенный член семьи восстанавливается в правах (то есть остальные члены семьи признают его, выражают ему свое уваже­ние), любовь, с которой они это делают, исправляет допущенную ранее несправедливость и избавляет других членов системы от неизбежного повторения ошибок и даже судьбы ранее исключенного члена семьи. Этот процесс я называю «разрешение проблемы».

Системное переплетение всегда является результатом архаичных по­рядков, действующих в совместной семейной жизни, согласно которым ужасное искупается ужасным и невиновные «слабые» (или младшие) от­вечают за действия виноватых «сильных» (или старших) и искупают их грехи. Узел переплетения может быть развязан с помощью исцеляющих действий, восстанавливающих принадлежность к семейной системе и уравновешивающих ее — например, признания, выражения любви и ува­жения. Таким образом создается другой порядок, который действует во благо данной семейной системы.

Первый порядок семейной жизни, то есть порядок, вызывающий вредное переплетающее влияние, и второй порядок, который позитивно воздействует на пациента и лечит его, — это «порядки любви».

Второй курс — семинар для психотерапевтов и семейных консуль­тантов. В данной книге публикуются только те части семинара, в кото­рых обсуждается вопрос о системном месте детей, потерявших одного или обоих родителей, и последствия усыновления, когда детей отдают лицам, не принадлежащим к собственной системе ребенка, или когда чужие люди усыновляют ребенка без реальной необходимости.

Третий курс — семинар для клиентов, их врачей и терапевтов, в ходе которого клиентам была предоставлена возможность расставить роди­тельские семьи и собственные семьи на глазах нескольких сотен наблю­дателей. Во время этих расстановок участникам, играющим роли членов семьи клиента, и присутствующим зрителям были видны не только при­чины тяжелых болезней, несчастных случаев или самоубийств в семьях, но и возможности изменения в этих семьях.

Разнообразная тематика курсов делает книгу многоплановой.

Во-первых, читатель найдет на ее страницах специально подобран­ные стенограммы, позволяющие непосредственно наблюдать все усилия терапевта, направленные на поиск решения проблем клиентов, словно он сам присутствовал на семинаре. При этом не исключено, что он смо­жет найти путь, который выведет его из личных кризисов или поможет справиться с психическим заболеванием.

Во-вторых, при помощи рисунков, представляющих расстановки и движения лиц, участвующих в этих расстановках, читатель увидит и пой­мет сущность важных терапевтических приемов и подходов. Расстанов-

ки семьи — простые, но эффективные техники, не только проясняющие природу скрытых семейно-системных переплетений и их разрешений, но и дающие возможность провести терапию прерванного движения любви ребенка к своей матери или отцу. Когда терапевту удается привес­ти это движение к цели, страх, эмоциональные и даже психические рас­стройства, вызванные ранней разлукой с родителями или их потерей, излечиваются или ослабляются.

В-третьих, всем, кто желает глубже изучить проблематику порядков любви и узнать, каким образом постигается их скрытая динамика, книга позволит лично прочувствовать тот факт, что освобождение и исцеляю­щее решение для пациента внезапно, словно молния из темноты, прояв­ляется в результате сосредоточенной и внимательной работы терапевта с расставленной семьей. Этот путь познания я называю феноменологичес­кой психотерапией.

Эпилог поможет читателю лучше понять не только описанные тех­ники, но и путь моего профессионального развития. Я попытался про­яснить цели своей терапевтической работы и выяснить природу тех по­знаний, на которые опирался в своих действиях.

Надеюсь, что вы получите удовольствие от чтения этой книги. Я был бы очень счастлив, если благодаря ей вы смогли понять действие поряд­ков любви. Надеюсь, что это понимание будет способствовать тому, что вы сможете испытать долгую и счастливую любовь.

Берт Хеллингер

ПОЗНАНИЕ ПУТЕМ ОТКАЗА

Начнем с короткого рассказа.

Познание

Представьте, что кто-то захотел наконец что-то узнать. Чело­век вскакивает на свой велосипед, едет туда, где совсем никого нет; и находит другой путь, вне всех границ обычного. Здесь нет никаких дорожных указателей, и человек может полагать­ся лишь на то, что видит собственными глазами и что может из­мерить собственными шагами. Его подгоняет восторг первоотк­рывателя, и то, что до сих пор было только предчувствием, ста­новится уверенностью.

Но путь кончается у большой широкой реки, и человек слезает с велосипеда. Он знает, что если хочет продолжить свое путеше­ствие, то должен оставить на берегу все, что у него есть при себе. Ему также известно, что тогда он потеряет почву под нога­ми и погонит и понесет его такая великая сила, что ему останет­ся только довериться ей. Понимая это, он колеблется и... отсту­пает.

И теперь, когда он едет домой, ему становится ясно, что он со­всем мало знает о том, что помогает, и что лишь с трудом он может рассказать об этом другим. Слишком часто уже он чувство­вал себя как тот человек, который догоняет другого велосипедис­та, потому что у того дребезжит защитный щиток. И кричит ему: «Эй, ты, у тебя защитный козырек стучит!» — «Что?» — «Твой защитный козырек стучит!» — «Я не могу тебя понять, — кричит другой, — у меня защитный козырек стучит!» «Что-то пошло здесь не так», — думает он. Затем нажимает на тормоз и разворачивается.

Несколько позже он спрашивает одного старого учителя: «Как же ты это делаешь, когда помогаешь другим? К тебе часто приходят люди и просят у тебя совета в таких вещах, в которых ты не очень-то разбираешься. И тем не менее потом им становится лучше». Учитель говорит ему: «Не в знании дело, когда кто-то останавли­вается на пути и больше не хочет двигаться дальше. Ибо он ищет безопасности там, где требуется мужество, и свободы там, где правильное не оставляет ему выбора. Так он и ходит по кругу. Но учитель не поддается отговоркам и иллюзиям. Он ищет середину, и там сосредоточенно ждет — как тот, кто подставил паруса вет­ру, — не придет ли ему слово, которое подействует. И когда к нему приходит другой, он находит его там, куда ему самому нужно, и это ответ для обоих. Они оба слушатели». И добавил: «Середина легка на ощупь».

Научный и феноменологический путь познания

Два пути ведут к познанию. На одном наше сознание, стараясь ухва­тить неизвестное, стремится вперед до тех пор, пока не овладеет им и не сможет его использовать. Все усилия науки принадлежат этому пути; всем известно, в какой мере результаты этих усилий изменили наш мир и нашу жизнь, обезопасили и обогатили ее.

Вступая на второй путь, мы останавливаемся в потоке первого, стре­мящегося, движения сознания и направляем свой взгляд не на какую-то деталь, не на что-то определенное и конкретное, а на целое. В этот мо­мент наш взгляд готов одновременно воспринять все многообразие су­ществующих перед ним феноменов. Когда мы предаемся этому движе­нию сознания (например, окидывая взглядом ландшафт или стараясь оценить какую-то задачу или проблему), мы замечаем, что взгляд наш становится одновременно и наполненным и пустым. В самом деле, вос­принять все многообразие феноменов можно только в том случае, если в первой фазе наблюдения мы не принимаем во внимание детали. При этом мы останавливаемся в стремящемся движении и как будто отступаем от восприятия подробностей до тех пор, пока не достигнем той пустоты, которая позволяет нам выдерживать многочисленность и многообразие феноменов. Такое сначала останавливающееся и потом отступающее дви­жение я называю феноменологическим процессом восприятия — процессом, ведущим к познаниям иного типа, чем научный метод стремящегося дви­жения познания. Тем не менее оба эти движения взаимно дополняют друг друга. И при научном, стремящемся движении иногда приходится оста­навливать познание и направлять взгляд от узкого к широкому, от близ­кого к более отдаленному. А познание, достигнутое феноменологическим путем, требует регулярной проверки подробностей вблизи.

Феноменологический метод

На пути феноменологического метода познания человек, внутри оп­ределенного горизонта, воспринимает многообразие феноменов, не де­лая между ними выбора и не оценивая их. Следовательно, этот путь по­знания требует определенной свободы от оценок — как в отношении до сих пор существовавших представлений, так и в отношении всех возни­кающих душевных проявлений, независимо от того, эмоции ли это, на­мерения или суждения. Внимание при этом одновременно и сосредото­ченно и рассеянно.

Феноменологическая позиция требует напряженной и сознательной готовности к действию, но без его реализации. Таким образом, наша спо­собность и готовность к восприятию повышается до высочайшей степе­ни. Тот, кто выдерживает это напряжение, может наблюдать множество

2-3099 17

феноменов, существующих в пределах упомянутого горизонта, и неожи­данно познает некую связь, некий порядок, некую правду или просто следующий необходимый шаг. Познание такого типа, как правило, огра­ничено, приходит к нам извне и воспринимается как дар.

Отказ от намерений

Важнейшим условием для подобного вида познания является отсут­ствие какого бы то ни было намерения. Имеющий намерения вкладывает что-то личное в реальность, желает изменить ее согласно своим уже суще­ствующим представлениям и, возможно, хочет воздействовать на других или переубедить их. Но, поступая подобным образом, человек ведет себя так, как будто он имеет преимущество перед реальностью, как будто это она является объектом для него, субъекта, а не наоборот, он является объек­том реальности. Только приняв это во внимание, можно понять, какой жертвой является отречение от наших намерений, даже самых позитивных... Впрочем, уже само благоразумие требует от нас подобного отказа, посколь­ку, как показывает опыт, многое, сделанное даже из лучших побуждений, зачастую не удается. Намерения не являются заменой познания.

Мужество

Следующим условием этого типа познания является отсутствие стра­ха. Тот, кто страшится того, что может разоблачить реальность, подобен зашоренной лошади. Для человека, боящегося реакции других, когда он рассказывает им о том, что ощущает, дальнейшее познание становится недоступным. И когда терапевт боится открыто удостоверить реальность болезни своего пациента — например, факт, что тому остается мало вре­мени, — тогда пациент перестанет доверять ему, потому что осознает, что реальность его болезни не по силам терапевту.

Согласие

Отсутствие намерений и страха способствует согласию с реальнос­тью, такой, какая она есть, со всеми ее устрашающими, подавляющими и ужасными аспектами. Поэтому терапевт должен быть в согласии со счастьем и несчастьем, с невиновностью и виной, со здоровьем и болез­нью, с жизнью и смертью. Именно благодаря этому согласию он получа­ет познание и силу, с помощью которых может смотреть страшному в глаза и иногда изменять его к лучшему.

Следующая притча поясняет принцип такого согласия.

Ученик спросил мудреца: «Скажи мне, что такое свобода?» «Какая свобода? — ответил мудрец. — Свобода бывает разная. Пер­вая свобода - глупость. Она как конь, который, встав на дыбы, сбра-

сывает с себя седока. Из-за этого коню потом придется сильнее почувствовать на себе твердую руку всадника. Вторая свобода -раскаяние. Она подобна рулевому, который остается на тонущем корабле, вместо того чтобы спуститься в спасательную шлюпку. И третья свобода — познание. Она приходит к нам после глупости и раскаяния. Она как стебель, который раскачивается на ветру, но не ломается, потому что гибок».

«И это все?» - удивился ученик. Тогда мудрец ответил ему: «Иные полагают, что это они сами ищут истину в своих душах. Но это Большая Душа думает и ищет через них. Как и природа, она может позволить себе заблуждаться; она беспрерывно и без труда заме­няет плохих игроков новыми. Тому же человеку, который позволяет ей думать, она предоставляет некоторую свободу действий и, как пловца, позволяющего реке нести себя, выносит его общими уси­лиями на берег».

Философская феноменология

Несколько слов о философской и терапевтической феноменологии. В философской феноменологии речь идет о восприятии только сущнос­тной природы феноменов, когда человек открывает им себя полностью. Сущность появляется из скрытого внезапно, как молния... И проявив­шееся всегда превосходит то, что человек мог бы выдумать сам или логи­чески вывести, исходя из уже известных представлений или понятий. Однако возникшее никогда не проявляется во всей своей полноте. Оно продолжает оставаться окутанным, скрытым, подобно тому, как бытие окутано небытием.

Используя этот метод, я осознал самые важные аспекты совести, а именно тот факт, что совесть действует как системный орган равнове­сия, с помощью которого мы в состоянии немедленно почувствовать, живем ли мы в согласии с нашей системой или нет, то есть сохраняют ли и обеспечивают ли наши действия принадлежность к системе нашей груп­пы, не подвергают ли они ее опасности и не упраздняют ли ее. «Иметь спокойную совесть» в таком случае значит только одно: я уверен, что я еще принадлежу к моей системе. А «неспокойная совесть» означает риск, что мне больше не может быть позволено принадлежать к этой системе. Следовательно, совесть не связана с какими-то абсолютными, общими законами и истинами; она относительна и меняется от группы к группе.

Подобным же путем я пришел и к тому, что совесть реагирует совер­шенно по-другому, когда речь идет не о праве на принадлежность к систе­ме, а о равновесии между количеством того, что индивидуум «отдал» дру­гим членам в своей системе, и тем, что он «получил» от них. Кроме того, совесть реагирует по-другому тогда, когда она охраняет порядки совмест­ной жизни в рамках личных отношений. Каждая из этих функций совести руководствуется и осуществляется разными чувствами невиновности и вины.

2* 19

Но самым важным из обнаруженных мною аспектов совести является то, что существует разница между осознаваемой и скрытой, то есть бессоз­нательной, совестью. В самом деле, когда мы следуем осознаваемой совес­ти, то нарушаем правила скрытой совести и, несмотря на то, что согласно осознаваемой совести мы ощущаем себя невиновными, скрытая совесть наказывает подобное поведение, как будто мы все же виноваты.

Конфликт между этими двумя типами совести — основа всех се­мейных трагедий. Такой конфликт ведет к трагическим переплетени­ям, которые являются причиной серьезных болезней, несчастных слу­чаев и самоубийств в семьях. Этот же конфликт приводит к целому ряду трагедий в отношениях между мужчиной и женщиной - напри­мер, когда отношения между партнерами разрушаются, несмотря на существующую между ними сильную взаимную любовь.

Феноменологический метод в психотерапии

Однако к этим выводам я пришел не путем философского размыш­ления или философского использования феноменологического метода. Я нашел их при помощи еще одного средства, которое я называю знание через участие. Подобное знание достигается во время расстановок семей, при условии, что такая расстановка проведена на основе феноменологи­ческих принципов.

Когда клиент расставляет свою семью, он произвольно выбирает из участников группы представителей, замещающих в расстановке его са­мого и основных членов его семьи, например, отца, мать, братьев и сес­тер Затем, сосредоточившись, пациент расставляет этих лиц в опреде­ленном порядке по отношению друг к другу. В результате внезапно обна­руживается нечто удивительное. Дело в том, что в процессе расстановки пациент входит в соприкосновение с определенным знанием, которое до этого было ему недоступным. Недавно один коллега рассказал мне, что в ходе расстановки семьи одной его пациентке стало ясно, что она по сис­темному принуждению бессознательно отождествляет себя с какой-то бывшей подругой своего отца. Когда же она расспросила отца и других родственников, те уверили ее, что она ошибается. Но вдруг через несколь­ко месяцев ее отец получил известие из Беларуси. Оказалось, что какая-то женщина, сильно любившая его во время войны, долго разыскивала его адрес и наконец нашла его.

Но это только одна сторона проблемы - сторона пациента. Другая сторона состоит в том, что играющие роли членов семьи, выбранные из присутствующих на лечебном сеансе, спонтанно проявляют чувства и эмоции тех людей, которых они замещают. Иногда у них проявляются и физиологические симптомы. Мне также известно, что некоторые игра­ющие роли членов семьи даже слышали, как бы внутри себя, имя того

человека, которого они представляли в тот момент. Все это они испыты­вают как будто по-настоящему, несмотря на то, что не знают абсолютно ничего, кроме того, кого именно из членов семьи они представляют. Вы­ясняется, что при расстановке семей между пациентом и членами его се­мейной системы действует определенное «знающее силовое поле», позво­ляющее достичь знания исключительно путем участия в расстановке и без всякого внешнего содействия. Но еще более удивительным является то, что играющие роли членов семьи, не имеющие никаких связей с этой семьей и действительно ничего не знающие о ней, могут приобщиться к этому знанию и к реальности данной семьи.

То же самое применимо, естественно, и к терапевту, при условии, однако, что не только он сам, но и пациент, и те, кто играют роли членов его семьи, готовы без каких-либо намерений и страха, независимо от ка­кой-либо известной терапевтической теории или опыта, открыться по отношению к стремящейся наружу реальности и согласиться с ней та­кой, какая она есть. В этом и состоит феноменологическая позиция, ис­пользуемая в психотерапии. Здесь познание достигается как в результате отказа от каких-либо намерений и страха, так и в результате согласия с реальностью - такой, какой она показывает себя фактически. Без этой феноменологической позиции, без нейтрального взгляда на то, что воз­никает, т. е. при преувеличении, ослаблении или желании как-то истол­ковать его, метод расстановки семьи становится лишь поверхностным, легко ведет к ошибкам и теряет свою силу.

Душа

Еще более удивительным, чем знание, полученное путем участия в расстановке, является тот факт, что это сознающее силовое поле (или назовем его лучше «управляющая знающая Душа») находит такие реше­ния, которые значительно превышают те, что мы могли бы выдумать сами. Их воздействие гораздо сильнее того, что мы могли бы достичь путем спланированных действий. Это становится особенно ясным в тех расстановках, в ходе которых терапевт проявляет наибольшую сдержан­ность, например, когда он сам расставляет основных членов семьи и, не давая им никаких инструкций, предоставляет их непреодолимой силе, действующей извне и ведущей к познаниям и опыту, которые не­возможно получить никаким другим путем.

Например, недавно в Швейцарии, когда один из участников курса, расставив свою нынешнюю семью, добавил, что он еврей, терапевт рас­ставил рядом с ним семь участников группы, играющих роли членов его семьи — жертв Холокоста, и позади них — семь играющих роли их убийц. Затем «жертв» попросили повернуться к «убийцам»... и в тече­ние пятнадцати минут все присутствующие были свидетелями безмол-

вного и невероятного процесса общения между «жертвами» и «убийца­ми». В результате выяснилось, что существует что-то вроде законченно­го и незаконченного умирания. И для «жертвы» и «убийцы» умирание за­канчивается только тогда, когда оба они примиряются в смерти друг с другом, чувствуя, что ими обоими управляет и их обоих определяет одна и та же действующая над ними сила, и ощущают, что в конце оба они находятся в сохранности в этой силе.

Религиозная феноменология

Перейдем с уровня философии и психотерапии в другое, более глу­бокое измерение, в рамках которого человек познает, что он находится во власти некоего более широкого Целого, которое он должен признать как общеохватывающее Наивысшее. Это измерение можно назвать рели­гиозным или духовным уровнем бытия. Тем не менее и по отношению к этому уровню я сохраняю феноменологическую позицию, держась без намерений и страха, без какого-либо предвзятого мнения — просто на­блюдая за тем, что возникает.

Следующий рассказ поясняет значение такой феноменологической позиции для религиозного познания и практики.

Возвращение

Родившись, мы автоматически попадаем в какую-то определенную семью, определенную страну и культуру и с детства нам сообща­ют о каком-то определенном человеке, который был идеалом, на­ставником и религиозным вождем этой культуры. С детства мы чувствуем тоску и глубокое желание стать такими же, каким был этот идеал.

Представим, что у кого-то возникает желание присоединиться к группе единомышленников. Этот человек много лет упражняется в дисциплине, следует за идеалом и в конце концов становится та­ким, как он, — думает и говорит, чувствует и желает, как этот идеал. Однако он чувствует, что ему все же чего-то не хватает и поэтому отправляется в дальний путь, чтобы постараться в пол­ном одиночестве, вдали ото всех преодолеть последний заслон. Его путь лежит мимо старых, уже давно заброшенных садов. Только дикие розы все еще цветут в них и высокие деревья по-прежнему каждый год приносят плоды, которые просто опадают на землю, потому что некому собирать их. После садов начинается пустыня, и в скором времени путника охватывает какая-то непонятная пус­тота. Он чувствует себя так, будто для него нет разницы, в ка­ком направлении двигаться, а все образы и картины, которые он время от времени видит перед собой, воспринимаются как пустые. Путник продолжает идти куда глаза глядят, и когда он уже совсем

перестает доверять своим ощущениям, перед ним возникает ис­точник. Этот источник бьет из-под земли и снова быстро впиты­вается в нее. Но в тех местах, которых достигают его воды, пус­тыня превращается в рай. Путник оглядывается вокруг и видит, что к нему приближаются два незнакомца. Эти люди пытались до­стичь того же, что и он. Они одновременно склонились над источ­ником, выпили одной и той же воды и поверили в то, что почти достигли цели. Затем они назвали друг другу свои имена: «Мое имя Будда Гаутама». - «Я зовусь Иисусом Христом». -«Ая- пророк Мухаммед».