Конфликтов и противоречий 3 страница

Наступила ночь, над ними тихо сияли немыслимо далекие вечные звезды. Все трое притихли, и один из них почувствовал, что сейчас он близок к своему идеалу, как никогда прежде. Ему казалось, что он может за краткий миг прочувствовать все то, что чувствовал, по­знал и испытал его идеал: бессилие, тщетность всего, смирение и то, как он должен был бы себя чувствовать, если бы знал, что та­кое вина.

На следующее утро путник решил вернуться назад, и ему удалось найти дорогу, выводящую из пустыни. Его путь опять проходил мимо заброшенных садов и закончился у ворот сада, принадлежа­щего ему самому. У входа в сад стоял старик, словно ожидавший его возвращения. И старик произнес: «Тот, кто нашел путь назад из такой дали, должен любить цветущую землю и, наверное, зна­ет, что когда все растет, оно одновременно и умирает, и когда оно перестает расти, то служит питанием для другого». «Да, — ответил путник, — я согласен с законом земли». И начал обрабатывать ее.

СЕМЕЙНО-СИСТЕМНЫЕ

ПЕРЕПЛЕТЕНИЯ И ИХ РАЗРЕШЕНИЯ

Самопознавательный и образовательный курс

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Начнем с того, что каждый представится, скажет, кто он по профес­сии, объяснит свое семейное положение и расскажет о том, что его заста­вило прийти на эгот семинар.

Поиски решения проблемы начинаются тогда, когда наступает под­ходящий момент. При этом отдельные шаги психотерапии будут осу­ществлены на практике, и вы почувствуете их действие. Если возник­нут какие-либо вопросы, касающиеся метода, результатов или основ этой теории, я постараюсь ответить на них как можно подробнее.

Опасное поведение

Карл: Меня зовут Карл, я живу с женой и нашим маленьким прием­ным сыном. У нас четверо родных сыновей и дочерей, им от 26 до 32 лет и они больше не живут с нами. Некоторое время у нас в доме проживали три девушки-одногодки, у которых не было собственных семей. Мы о них за­ботились, и наш приемный сын является ребенком одной из них. Сам я священник и работаю с детьми и подростками-инвалидами и их семьями. В прошлом году после встречи с тобой я заметил, что моя работа с детьми до сих пор была, как говорится, слишком узкой, так как я рассматривал нашего маленького подопечного или как инвалида, или как человека, у которого просто проблемы в области отношений с другими. В общем, как отдельно взятого человека. Сейчас я осознаю, что почти не имеет смысла стараться помочь ребенку, если терапевт не может одновременно работать и с его семьей и эта семья не понимает, в чем кроется их проблема.

Берт Хеллингер (далее Б.Х.): Усыновление ребенка должно быть ан­нулировано.

Карл: Аннулировать усыновление?

Б.Х.: Да, это необходимо

Карл: Я не могу себе этого представить.

Б.Х.. У тебя не было на это никакого права. Усыновление - опасное дело, и тому, кто делает это без важной причины, придется платить доро­гой ценой - или одним из своих собственных детей, или же партнером. Он жертвует ими в пользу равновесия. Кто из вас хотел усыновить ребенка?

Карл: Мы хотели этого оба - и я, и моя жена.

Б.Х.: Почему ребенок не живет со своей родной матерью?

Карл: Мать ребенка попала к нам со своим четырехмесячным сыном и позже оставила его на наше попечение, потому что хотела жить со своими друзьями.

Б.Х.: На попечение — ладно, но усыновление — это уж слишком. Усы­новление — это больше того, что нужно ребенку. Таким образом он будет вырван из своей системы.

Карл: Я не совсем понимаю, ведь связь ребенка с его родной матерью продолжается.

Б.Х.: Отношения ребенка с его родной матерью сейчас не такие, как прежде; в этом и состоит проблема. Факт усыновления тобою ребенка лишил его мать и отца их прав и снял с них ответственность. А кто отец ребенка?

Карл: Отец ребенка турок и сейчас он женат тоже на турчанке. У них есть дети, и он прервал все отношения с мальчиком.

Б.Х.: Почему ребенок не может жить со своим отцом? Ты боишься, что он станет мусульманином? Он должен быть им!

Карл: Почему бы и нет?

Б.Х.: Там его место. Он должен жить с отцом. Это совершенно ясно.

Карл: Я должен это обдумать.

Б.Х.: Знаешь, как это бывает - с обдумыванием? Это как с тем свя­щенником, который после молитв и покаяний говорит: «Черт побери, после всех этих молений мне всегда нужно недель шесть, чтобы снова прийти в обычную форму».

Наблюдение самого себя при расстановке

Бригитта: Меня зовут Бригитта. Я психолог, у меня собственная вра­чебная практика. У меня четыре дочери от первого брака, который за­кончился разводом, и после этого мой первый муж умер. Потом я еще раз вышла замуж; в этом браке у меня две падчерицы. Я живу, сохраняя дис­танцию по отношению к моему мужу, для того чтобы не истратить своих ■ сил. Сюда я пришла для того, чтобы научиться чему-то без дополнитель­ных усилий.

Б.Х.: Такое здесь исключено. Но скажи мне, в чем состоит твоя про­блема?

Бригитта: Я хочу заниматься вопросами, которым посвящается этот курс лишь в такой степени, которая соответствует моим сегодняшним внутренним силам.

Б.Х.: Для меня это слишком рискованно — разрешить кому-либо уча­ствовать в этом курсе, если человек не готов наблюдать самого себя в рам­ках расстановки семьи. Такая позиция может воспрепятствовать той ин­тимной динамике, которая здесь возникает. Я должен предупредить тебя: то, что мы здесь делаем, — не какой-то спектакль для зрителей.

Бригитта: Я так и думала. Но поскольку я учила некоторых из при­сутствующих здесь участников и поскольку группа очень большая, я пред­почитаю немного задержаться здесь. С другой стороны, я, конечно, гото­ва делать все, что требуется для участия в курсе.

Б.Х.: Я объяснил тебе действующие здесь правила. Ты их поняла. Это­го для меня достаточно. Но вот еще одна история для тебя.

Больше или меньше

В Америке профессор психологии вызвал к себе одного из студен­тов, дал ему однодолларовую и стодолларовую банкноты и сказал: «Иди в коридор, там сидят двое мужчин, дай одному из них доллар, а другому - сто долларов». Студент подумал: «Профессор, должно быть, снова спятил!» Но взял деньги, вышел в коридор и дал одному доллар, а другому - сто. Он не знал, что перед этим профессор уже сказал одному из мужчин, что скоро тот получит один доллар, а другому, что тот получит сто. И случайно оказалось так, что сту­дент дал доллар как раз тому, кто надеялся получить этот дол-пар, и сто долларов тому, кто их ожидал.

Б.Х. (улыбаясь): Странно, теперь я спрашиваю у себя, к чему здесь эта история.

Двойной перенос

Клаудия: Меня зовут Клаудия. Я психолог и работаю не только как терапевт, но и как судебный эксперт в области семейного права, а еще провожу занятия для тех, кто был лишен водительских прав и должен пройти специальный психологический курс. Я разведена. Мне немного неловко, потому что я была замужем только полгода и не могу понять, была ли я на самом деле замужем и разведена ли я сейчас действительно.

Б.Х.: Ты была замужем и этого нельзя вычеркнуть или отрицать. У тебя есть дети?

Клаудия: Нет.

Б.Х.: Почему вы разошлись?

Клаудия: Потому что это было ужасно. Мы были очень недолго зна­комы до брака и относительно быстро решили пожениться, и после это­го все было просто ужасным.

Б.Х.: Ты находила это ужасным. А он?

Клаудия: Я позаботилась о том, чтобы для него это тоже было ужасным...

Б.Х.: И какой злой женщине из твоей системы ты подражала?

Клаудия: Я думаю, в любом случае — своей матери.

Б.Х.: Я думаю, что это не она, а кто-то другой. Вопрос в том, кто из женщин в твоем семействе имел обоснованную причину злиться на ка­кого-либо из мужчин. Когда у пациента проблема, подобная той, что ты описываешь, то все основывается чаще всего на динамике двойного пе­реноса. Ты знаешь, что это такое?

Клаудия: Нет.

Б.Х.: Я приведу тебе пример. На одном семинаре Ирины Прекоп, где демонстрировался ее метод удерживающей терапии, она попросила одну

супружескую пару обнять друг друга. Внезапно выражение лица жены изменилось, она как будто разозлилась на мужа, хотя у нее не было для этого никакого повода. Я обратился к Ирине: «Посмотри, как измени­лось ее лицо. Теперь ясно, с кем она идентифицируется». Лицо женщины стало выглядеть как лицо восьмидесятилетней старухи, хотя ей было лет тридцать пять. Тогда я сказал этой женщине: «Обрати внимание на свое лицо! У кого было такое лицо?» Она ответила: «У моей бабушки». Я.спро-сил, каким был брак у ее бабушки. Она ответила: «У них был трактир, и дедушка иногда таскал ее за волосы через зал перед гостями. И она это терпела».

Можешь себе представить, что бабушка этой женщины действительно чувствовала? Она злилась на мужа, но никогда открыто не проявляла сво­ей злости. Эту подавленную ярость перенесла с нее на себя ее внучка. Это перенос по отношению к субъекту, то есть от бабушки к внучке. Только не на дедушке отразилась эта ярость, а на ее муже.

Это перенос по отношению к объекту, то есть с дедушки на мужа. Для жены это менее рискованно, так как муж допускает подобное, потому что любит ее. В этом и состоит динамика двойного переноса. Но такой про­цесс происходит только на бессознательном уровне. Случалось ли с то­бой что-нибудь подобное?

Клаудия: Я не знаю.

Б.Х.: Если у тебя наблюдается такая динамика, это означает, что ты в большом долгу перед своим мужем.

Клаудия: Хм...

Б.Х.: Точно. (Клаудия смеется.) Ну что, попалась?

Клаудия: Нет. Но я только что подумала о том, как я рада, что у него все хорошо.

Б.Х.: Это происходит тогда, когда у человека есть чувство вины. Су­ществует ли такой перенос и у тебя, мы сможем узнать только в ходе даль­нейшей совместной работы. Пока это только предварительная гипотеза.

Старшинство первой женщины

Гертруда: Меня зовут Гертруда. Я врач-терапевт, у меня один сын, которому скоро исполнится девятнадцать.

Б.Х.: А где его отец?

Гертруда: Он не видел сына примерно пять лет.

Б.Х.: И что с ним?

Гертруда: Он женат и у него трое детей. Лет пять назад у него родился еще один ребенок - дочь, от другой женщины. Но это его проблемы. Я не видела его уже пять лет.

Б.Х.: Он уже был женат, когда ты его встретила?

Гертруда: Когда мы встретились, он был женат, кажется, во второй раз. Они были на грани развода. Я знаю его со школьных лет; мы ходили

в школу вместе. Потом мы расстались. Он жил в другом городе и женил­ся там. Один раз он женился, чтобы оказать кому-то услугу — помочь по­кинуть Венгрию. Потом развелся и женился во второй раз.

Б.Х.: Так нельзя поступать. Люди не должны жениться из одолжения. Были у тебя с ним интимные отношения до его первого брака?

Гертруда: Да.

Б.Х.: Тогда ты - его первая женщина и у тебя преимущество перед всеми остальными! Неплохое чувство, не так ли?

Гертруда: Да, да. Но это трудно.

Б.Х.: Что же в этом такого трудного?

Гертруда: Я не думаю, что мне сейчас так необходимо испытывать подобное чувство. Все кончено.

Б.Х.: Преимущество не зависит от того, что ты чувствуешь.

Гертруда: Ах, так?

Б.Х.: Это реальность, которая существует независимо от чувств.

Счастье пугает

Б.Х.: Давайте поговорим о счастье. Мы переживаем счастье как что-то опасное, потому что оно делает человека одиноким. То же самое при­менимо и к разрешению системных проблем: мы переживаем его как опасный для нас процесс, потому что в результате оно тоже приводит к одиночеству. С другой стороны, проблемы и несчастье обеспечивают нам общество других людей; они нерасторжимо соединены с чувством соб­ственной невиновности и верности. Но разрешение проблем и счастье связаны с чувством предательства и вины. Из-за этого счастье и разре­шение наших проблем возможны только в том случае, если мы готовы взглянуть в лицо этой вине. Я не хочу сказать, что вина — это что-то бла­горазумное, но человек живет со своей виной так, как будто она является чем-то разумным. Это объясняет, почему переход от проблем к их реше­нию так труден. Для того чтобы поверить в мои слова, человек должен внутренне полностью себя перестроить.

Расстановка:

Сын принимает роль брата матери

Хартмут: Я должен сначала приучить себя к мысли, что здесь мы за­нимаемся вопросами семейных отношений. Меня зовут Хартмут, я кон­сультант по вопросам менеджмента и, кроме того, занимаюсь научными исследованиями в области религиозной философии. У меня две дочери от первой жены. Затем я женился во второй раз. Я все еще женат на этой женщине, но мы живем раздельно уже семь лет. Дочерям от первого бра­ка тридцать и двадцать семь лет.

Б.Х.: Почему ты пришел сюда?

Хартмут: Мне бы хотелось осознать, до какой степени отношения с другими людьми для меня еще возможны. Я живу очень уединенно и, мне кажется, многое при этом теряю. У меня просто избыток любви, и я не знаю, куда его девать.

Б.Х.: Сейчас мы расставим твою родительскую семью. Тебе когда-нибудь приходилось делать расстановку семьи? Ты знаешь, как это дела­ется?

Хартмут: Нет еще. Но у меня уже сложилась идея, как бы я ее рас­ставил.

Б.Х.: Я уверен, что эта идея неправильная. Она служит только твоей защите. То, что мы заранее обдумываем, всегда служит защите. Все, что мы рассказываем нашему терапевту о наших проблемах, тоже служит нашей защите. Только когда мы начинаем действовать, мы работаем все­рьез.

Хорошо. Кто из группы, по твоему мнению, подходит на роль твоего отца?

Хартмут: Роберт, наверное, мог бы, потому что...

Б.Х.: Ты не должен пытаться это обосновать. Сколько у тебя братьев и сестер?

Хартмут: У меня один брат и одна сестра, и еще одна сводная сестра. Но мы не росли вместе.

Б.Х.: Сводная сестра по матери или отцу?

Хартмут: По отцу.

Б.Х.: Твой отец был женат до брака с твоей матерью?

Хартмут: Нет, после развода г матерью он женился еще раз. И тогда родилась моя сводная сестра. Моя мать больше не выходила замуж.

Б.Х.: Кто первенец у твоих родителей?

Хартмут: Я.

Б.Х.: Был кто-то из твоих родителей до брака женат, помолвлен или имел любовную связь?

Хартмут: Нет. Хотя... У моей матери был кто-то на уме, но он стал только моим крестным отцом.

Б.Х.: Он-то нам и нужен. Существует ли кто-либо еще, кто был бы важен для нас?

Хартмут: Очень важен брат моей матери.

Б.Х.: Расскажи об этом.

Хартмут: Моя мать всегда хотела быть с ним неразлучной; она даже хотела бы вылепить меня по его образцу.

Б.Х.: Он что, священник?

Хартмут: Нет, он был знаменитым актером.

Б.Х.: Она хотела жить вместе с ним?

Хартмут: Во всяком случае, она любила его больше, чем моего отца.

Б.Х.: Братом мы займемся попозже. Сначала мы расставим отца, мать, брата и сестер, вторую жену отца, сводную сестру и друга матери. Выбери себе из группы тех, кто будет играть их роли: мужчин — для мужчин и мальчиков, женщин — для женщин и девочек. Расставь их по отноше­нию друг к другу в соответствии с твоими сегодняшними чувствами. Из этой расстановки станут видны отношения, существующие между чле­нами этой системы, насколько они близки или далеки друг другу и в ка­ком направлении они смотрят. Поставь каждого на его место без ком­ментариев и объяснений. Делай это сконцентрировавшись и серьезно — по-другому невозможно*.

Хартмут расставляет свою родительскую семью:

Рис. 1.1:

О - отец; М - мать; 1 — первый ребенок (Хартмут); 2 — второй ребенок, дочь; 3 — третий ребенок, сын; 4 — четвертый ребенок, дочь (от второй жены отца); ДрМ — друг матери, 2Ж - вторая жена отца.

Б.Х.: Как чувствует себя отец?

Отец: Я чувствую себя очень изолированным. Моя прежняя семья очень далеко, и я чувствую, что-то позади меня что-то, чего я не могу видеть.

Б.Х.: Как чувствует себя мать?

Мать: Я чувствую, что меня как будто что-то связывает с моим быв­шим мужем. Прежде я чувствовала себя внутренне оцепенелой, застыв­шей.

* На всех рисунках, поясняющих расстановки семей, лица мужского пола пред­ставлены в виде квадрата, а женского - в виде круга. Стрелка показывает направление взгляда. В комментариях к рисункам имя лица, для которого делается расстановка, вы­делено жирным шрифтом Вопросы, как правило, задаются людям, выбранным на роли членов семьи, и они отвечают из роли.

Б.Х.: А сейчас у тебя какие чувства?

Мать: Бессилие, неспособность к действию.

Б.Х.: Что ты чувствуешь по отношению к своему другу, крестному отцу Хартмута?

Мать: Он стоит позади меня, и в то же время я чувствую угрозу с его L стороны. Мои чувства скорее противоречивы.

Б.Х.: Как чувствует себя друг мр^ери?

Друг матери: У меня тоже противоречивые чувства. Я нахожу ее при-|влекательной и симпатичной; я чувствую связь с ней. Но здесь мне это |не нравится. Я чувствую себя неподвижным, как будто не могу сдвинуть­ся с места.

Б.Х.: Как чувствует себя старший сын?

Первый ребенок (играющий роль Хартмута): Когда меня здесь поста­вили, я почувствовал испуг и подумал, что меня сейчас кто-то ухватит, как это ни странно, за икру. Я чувствую, что на этом месте как будто ста­ло тепло. Это вроде того, когда тебя хочет укусить собака. Это скорее что-то теплое и одновременно опасное. Со стороны отца я чувствую какую-то теплоту. Но она как бы уходит в сторону от меня. Что касается братьев и сестер, стоящих позади меня, я не чувствую с ними почти никакой свя­зи. Вторая жена отца и сводная сестра не имеют для меня никакого зна­чения.

Б.Х.: Как чувствует себя второй ребенок?

Второй ребенок: В течение расстановки, когда мать еще была рядом со мной, я чувствовала себя хорошо, а сейчас — не очень.

Б.Х.: Как чувствует себя третий ребенок?

Третий ребенок: Мои родители находятся в поле моего зрения, но я не могу решиться. Я чувствую, что меня тянет в сторону отца, но я не могу уйти отсюда.

Б.Х.: Как чувствует себя вторая жена?

Вторая жена: Я спрашиваю себя, почему мой муж не может повер­нуться ко мне.

Б.Х.: Как чувствует себя сводная сестра?

Четвертый ребенок: Вначале я чувствовала себя так, будто я вне этой системы, и ощущала со стороны отца угрозу. Но сейчас, когда моя мать стоит позади меня, мне лучше. Но отец препятствует мне.

Первый ребенок (играющий роль Хартмута): Когда я здесь вот так стою, то чувствую спереди какую-то теплоту.

Б.Х. (Хартмуту): Поставь к ним брата матери.

Б.Х.: Как чувствует себя старший сын сейчас?

Первый ребенок (играющий роль Хартмута): Меня очень сильно тянет в левую сторону. Почему он там? Что он там вообще делает?

Б.Х.: Так лучше или хуже?

|3 - 3099

Рис. 1.2:

БМ — брат матери.

Первый ребенок (играющий роль Хартмута): Все силы, которые у меня были до этого, сейчас уходят от меня туда. Как будто что-то терзает ле­вую сторону моего тела Это неприятно. И все же часть моих сил остается для моего отца. Позади меня все полно энергии.

Б.Х: Как чувствует себя брат матери?

Брат матери: Я не очень хорошо понимаю, зачем я здесь.

Б X.: Как чувствует себя сейчас мать?

Мать: Тесно.

Б.Х: Еще бы!!!

Мать: Да (Смеется.)

Б.Х. (Хартмуту): Был он женат, этот актер?

Хартмут: Нет. Он уже давно умер.

(Б.Х. переставляет членов семьи по-новому.)

Рис. 1.3 34

Б.Х.: Как сейчас чувствует себя вторая жена?

Вторая жена: Мне приятно, когда они все стоят здесь рядом со мной. Я чувствую, что это правильно.

Б.Х.: Что изменилось у старшего сына? Так лучше сейчас или хуже?

Первый ребенок (играющий роль Хартмута): Все стало сразу как-то не так сильно запутанным. Это хорошее место для меня.

Б.Х.: Что изменилось у отца?

Отец: Сейчас я могу по-настоящему быть и со своей теперешней се­мьей.

(Б.Х. снова переставляет людей. Друг матери больше не принимает участия в расстановке, т. к. он не играет никакой роли в этой системе.)

Рис. 1.4

Б.Х.: Как чувствует себя отец в новой констелляции*?

Отец: Прекрасно. Сейчас я могу без проблем видеть свою первую жену. Брак с ней был неудачной попыткой. Теперешний брак мне боль­ше подходит, и мне нравится, что все мои дети так близко.

Б.Х.: И как сейчас чувствует себя третий ребенок?

Третий ребенок: Мне бы хотелось большего контакта с матерью.

Я.Х.Адочь?

Второй ребенок: Здесь, в этом кругу, мне хорошо.

Б.Х.: Старший сын?

Первый ребенок (играющий роль Хартмута): Да, мне хорошо. Как буд­то сейчас моя сводная сестра и ее мать тоже принадлежат к нам. То, что моя мать сейчас уходит, меня не волнует.

* Констелляция — в контексте данной книги под констелляцией подразумевается взаимное расположение и взаимоотношения между членами семейной системы, образ которых хранится в бессознательном человека Этот образ и представляет клиент, когда Расставляет членов своей семьи С помощью расстановки может быть сформирован новый образ (констелляция)

3*

Б.Х.: А как чувствует себя мать?

Мать: Мне хотелось бы обернуться и посмотреть на моих детей.

Б X.: А как брат?

Брат матери: Здесь я чувствую себя неплохо. Я бы охотно что-ни­будь предпринял.

Б.Х. (Хартмуту): Что ты думаешь об этой расстановке?

Хартмут ■ Фактическую ситуацию в семье я, конечно, больше не могу тут распознать. Но это, естественно, и не является целью новой расста­новки. Такая констелляция семьи разрешила бы все проблемы, если бы только все дети действительно приняли ее в жизни. Это как раз то, что нам не удалось. Поэтому для меня это что-то утопическое.

БX.: Когда пациент прилагает столько усилий, чтобы все так под­робно пояснить, часто это просто попытка поставить под сомнение и избежать разрешения проблемы. Мне просто хотелось узнать, как ты себя чувствуешь, видя такую констелляцию.

Хартмут: Я не в восторге. Мне только жаль, что так не получилось. Собственно говоря, я должен был бы вообще молчать.

(Б X. снова поворачивает мать и ее брата в направлении семьи и ста­вит мать слева от брата, чтобы она была ближе к своим детям.)

Рис. 1.5

Б.Х. (играющим роли членов семьи): Так для вас лучше или хуже? Первый ребенок (играющий роль Хартмута): Как-то теплее. Второй ребенок: Хуже. Б.Х: А как сейчас матери? (Мать: Лучше. Брат матери: Мне тоже.

Б.Х. (участникам курса). Эта женщина не была искренней со своим мужем. (Участница группы, играющая роль матери, смеется). Она не была

с ним искренней, потому что не любила его. Поэтому она должна отвер­нуться. Она потеряла право смотреть в сторону своих детей.

(Б.Х. снова разворачивает мать и ее брата и ставит мать позади брата.)

Рис. 1.6

Б.Х. (участникам, играющим роли членов семьи)- Какое у вас сейчас впечатление?

Мать: Так - правильно.

Б.Х.: Точно. Сейчас видно, с кем идентифицируется Хартмут. Мать находится сейчас в такой же позиции по отношению к своему брату, как в первой расстановке — по отношению к своему старшему сыну. Хартмут действительно идентифицируется с этим братом.

Первый ребенок (играющий роль Хартмута): У меня как будто пробе­жали по спине мурашки, я как будто слышу слова: «Бедная мать!»

Б.Х. (участникам группы): В этой семье разыгрывается трагедия, на которую ни отец, ни дети не имеют никакого влияния. Никому не извес­тно, почему это так. Вмешательство терапевта не принесло бы никакого результата. Мы просто должны принять эти факты. Единственная воз­можность для Хартмута — примкнуть к отцу.

Б.Х. (Хартмуту): Хотелось бы тебе стать на место того, кто играет твою роль?

Хартмут: Да.

(Хартмут идет на свое место в констелляции.)

Б.Х.: Сейчас все на своем месте. Разреши мне объяснить тебе, как нужно обращаться с этим на практике. В прошлом ты носил внутри себя беспорядочную картину своей семьи — беспорядочную в прямом смысле этого слова. Так же беспорядочно ты и расставил ее вначале. Но я упоря­дочил ее, и сейчас у тебя есть шанс, если ты хочешь, принять эту новую картину внутри себя и таким образом лишить старую картину ее сил. И

тогда ты станешь измененным человеком, в то время как другие члены семьи и ситуация останутся без изменения. Ты изменишься, потому что внутри тебя будет упорядоченная картина. При таких условиях ты смо­жешь относиться к своей нынешней семье совершенно по-другому.

Дело в том, что в твоей прежней позиции — то есть при идентифика­ции с мужчиной, более любимым матерью, чем отец, — никакая женщи­на не была бы в состоянии удержать тебя и ты тоже не смог бы удержать ни одну женщину. Понимаешь?

Разница между идентификацией и идеалом

Ида: Как получилось, что в этой системе возникла идентификация Хартмута с его дядей?

Б.Х.: Его мать бессознательно искала кого-то, кто мог бы заменить брата в ее теперешней системе, — брата, которого ей пришлось оставить в той системе, из которой она происходит. Тогда старший сын перенял ради ма­тери роль ее брата, не осознавая этого, так же, как и мать и все остальные.

Хартмут: Но ведь существует большая разница между тем, когда моя мать формирует меня по образцу своего брата, которого она рано потеря­ла, и тем, когда я сам выбираю его в качестве своего идеала, чего я никог­да не делал. Это ведь два разных вида идентификации или нет?

Б.Х.: Нет, выбор идеала не является идентификацией. Идеал я могу видеть перед собой, и поэтому мы с ним являемся двумя разными инди­видуумами. Я могу решить, идти мне по его стопам или нет; я свободен в своих решениях. В случае же идентификации я не свободен в своих ре­шениях. Часто я даже не знаю, что я идентифицируюсь с кем-либо. По­этому идентифицирующийся индивидуум чужд самому себе. Когда же человек следует какому-либо идеалу, он не чувствует себя отчужденным.

Хартмут: Да, верно! Ты используешь понятие «идентификация» для того, чтобы объективно описать тот процесс, который не приводится в действие сознательно.

Б.Х.: Да. Никто не виноват. Твоя мать не выбирала тебя для иденти­фикации. Ее нельзя ни в чем упрекнуть. Эта динамика просто исходит из констелляции, никто сознательно этого не желал и ребенок не защищался.

Хартмут: Значит, здесь существуют только жертвы?

£.Х.Да. Здесь существуют только индивидуумы, переплетенные между собой, каждый на свой лад, в рамках определенного системного положе­ния. Значит, бессмысленно искать, где кроется вина или кто виноват.

Принцип минимализма

Дагмар: Это значит, что терапевту не нужно сейчас еще расставлять членов семьи со стороны матери?

Б.Х.: Упаси Боже! Куда это может завести? Хартмуту это не нужно, потому что для него уже сейчас все стало ясно. Больше в этой семье ниче­го невозможно реконструировать. Тот, кто попытается это сделать, уйдет в область фантазии. Вот почему слишком широкие расстановки в конце запутывают и приносят мало пользы. Все, что ему нужно для действия, у него сейчас есть, и как только мы это находим, я прекращаю расстанов­ку. Только не следует делать большего, чем нужно для решения пробле­мы! Я не ищу ответа для отсутствующих членов семьи. Я употребляю этот метод согласно принципу минимализма, то есть ограничиваюсь разре­шением проблемы исключительно только для присутствующего здесь человека. Когда решение найдено, я сразу же перехожу к следующему пациенту. После расстановки семьи я не занимаюсь долгими объяснени­ями. Настоящий курс - исключение; я даю такие подробные пояснения, чтобы проинформировать присутствующих здесь терапевтов. Но обыч­но этого делать нельзя. Не следует и проверять, была ли расстановка дей­ствительно успешной. Это только снижает действие терапии.

Индивидуация уменьшает близость в отношениях между людьми

Ида: А дети, принадлежащие к системе Хартмута — такой, как она была здесь расставлена, не получили ли и они что-то важное, просто в силу существования этой системы?

Б.Х.: Конечно, они получили что-то важное от этой системы, пусть она и неблагоприятная. Получили жизнь. Тем не менее такая констелля­ция препятствует их развитию. Первый ребенок (Хартмут), например, взял на себя целый ряд препятствующих ему элементов. Но сейчас, когда я показал благоприятную для него констелляцию, перед ним открылась возможность развить в себе силы, помогающие ему преодолеть старые проблемы.

Вообще, развитие человека в его родительской семье и в рамках его нынешних семейных отношений стремится к индивидуации. Иначе го­воря, индивидуум постепенно освобождается от своих связей и отноше­ний. Но в то же время такое освобождение ведет его к интеграции в го­раздо более широкий контекст. Хотя мы вплетены в этот новый контекст, мы все же остаемся свободными.

Это как если кто-то из маленького и тесного места поднимается все выше и выше в горы и получает все более и более широкий обзор. Но чем выше он поднимается, тем сильнее становится его одиночество. Несмот­ря на это, он переживает свою новую реальность как более широкий кон­текст, чем прежде. Иными словами, освобождение от близкого связывает нас с чем-то большим, но за это человеку приходится платить более глу­боким одиночеством. Поэтому шаг от контекста тесных отношений к