Развитие права.

В рассматриваемый период был принят ряд крупных нормативно-правовых актов. Первый среди них - Судебник 1550 г., получивший одобрение Земского собора 1549 г. Большое значение для развития права имела разработка уставных и указных книг приказов (например, Разбойного, Поместного, Земского), текущие указы по различным вопросам государственной жизни, Судебник 1589 г. и Сводный Судебник 1606-1607 гг.[16]

В Судебнике 1550 г. нашли отражение изменения, произошедшие за полвека после принятия предыдущего общегосударственного закона - Судебника 1497 г. Так, закреплялось новое правовое положение наместников и волостелей (ограничение их юрисдикции, возможность учинения им исков за причинение имущественного вреда), регламентировался порядок оформления кабальных грамот и правовое положение кабальных людей.

Судебник (ст. 85) разделял вотчины на родовые и купленные и устанавливал сорокалетний срок преимущественного выкупа первых из названных потомками собственников.

Плодотворной для своего времени (но не осуществленной) была идея включения в Судебник всех вновь принимаемых правовых актов.

Имущественные права церкви последовательно сужаются: ей было запрещено приобретать земли в посадах, ограничено право приобретения вотчин, с 1551 г. «за долги» земли могли передаваться церкви лишь с разрешения государства.

После принятия Судебника 1550 г. в юридическую практику постепенно входит такое средство защиты интересов кредитора, как правеж – битье батогами по икрам ног на площади. Согласно указу 1555 г. за 100 рублей «на правеже стоять» больше месяца не дозволялось. Если это средство воздействия не помогало, должник отдавался займодавцу для отработки долга «головою до искупа».

Судебник 1550 г. ввел ряд новшеств в уголовное право. Это относилось прежде всего к системе наказаний. Закон в 21 случае предусматривал лишение свободы, устанавливал телесные наказания за должностные преступления. В с вязи с этим ограничивалось применение штрафов в качестве самостоятельных наказаний. Ст. 26 предусматривала его за бесчестье и оскорбление. Как и более ранние юридические памятники, Судебник систему штрафов выстраивал по сословному принципу. Закон устанавливал усиленную защиту женщин: за их бесчестие взыскивался штраф в двойном размере.

Уголовный процесс по Судебнику 1550 г. в общем и целом осуществлялся на тех же, основах, что были заложены в конце XV в., но некоторые ранее возникшие институты получили более детальную регламентацию. В частности, процедура «облихования». Так, отнесение того или иного человека к «лихим» осуществлялось решением большинством голосов 10-15 детей боярских или 15-20 «добрых людей». Если голоса разделялись поровну, то к «лихованному» применялась пытка. Если он не признавал себя виновным, то его или брали на поруки местные жители, или помещали в тюрьму до выяснения каких-либо новых обстоятельств.

За оговор, ложное признание «лихим человеком» виновные наказывались кнутом.

К концу XVI в. почти полностью прекратилось использование в качестве доказательств судебных поединков.

Несколько особняком стоят два акта, которые в полном смысле не являлись правовыми: Стоглав и Домострой. Первый регулировал преимущественно церковные вопросы, но затрагивал и ряд важных гражданско-правовых вопросов. Так, несколько ограничивалось церковно-монастырское землевладение. Устанавливался брачный возраст для мужчин с 15 лет, для женщин – с 12. Отказ от брака до венчания влек материальное возмещение со стороны отказавшейся стороны. Постепенно укоренилось правило согласно которому члены семьи отвечали за долги мужа и отца и отрабатывали их.

Домострой был составлен в окружении Ивана Грозного как сборник бытовых правил, некоторые из которых приобрели общеобязательный характер и позже (Уложением 1649 г.) были закреплены законодательно. В частности, устанавливалась по сути дела неограниченная власть главы семьи (ограничивалась запретом наносить жене побои тяжелыми предметами) и безусловное подчинение ему жены и детей.

После московского бунта 1648 г. был созван один из самых представительных Земских соборов, который образовал комиссию во главе с князем Н. И. Одоевским для разработки проекта нового закона. Уже в конце января 1649 г. 315 членов Собора утвердили Уложение. Этот акт во многих отношениях уникален: это самый большой по объему закон в сравнении со всеми ранее принимавшимися (967 статей, а общая длина «столпа», на котором было написано Уложение, составила 309 метров); он впервые был отпечатан типографским способом тиражом более тысячи экземпляров; открывался обширной преамбулой, где формулировались основные цели и принципы этого правового памятника; нормы были классифицированы по 25 главам; регламентировал, по сути дела, все стороны жизни.

Много новаций было внесено в отдельные отрасли права, правовые институты.

Гражданское право. Большое внимание закон уделяет проблемам собственности на недвижимость – вотчинному и поместному землевладению. Размер поместий устанавливался от 10 до 200 четвертей в зависимости от социального положения служилого человека. Обмен поместий допускался из расчета один к одному (равное на равное), а поместья на вотчину – с условием продолжения службы. Такие сделки признавались действительными только после их регистрации в приказе. Закон защищал интересы родственников помещиков после их смерти. Несовершеннолетние дети и вдовы оставались во владении поместьем. Достигшие совершеннолетия сыновья становились полноправными помещиками, а дочери и вдовы получали часть поместья «на прожиток». В регулировании права поместной собственности на землю отразились межнациональные, межконфессиональные, социально-классовые проблемы. Так, татарам и мордве был выделен особый поместный фонд, переход в который земель из русского фонда не допускался (за это грозила конфискация земли). Запрещенный для обмена земельный фонд закреплялся за казаками.

Верхушка феодалов добилась закрепления в Уложении привилегий для вотчинного землевладения. Это выразилось, в частности, в гарантированности сохранения вотчин в роде. По наследству они передавались сыновьям, если их не было – дочерям, при отсутствии дочерей - родственникам. Перевод поместья в вотчину мог осуществляться только по царскому указу. Вотчины могли являться предметом залога, что расширяло хозяйственную самостоятельность вотчинников.

Уложение достаточно подробно регламентировало различного рода обязательства. Договор залога (заклада) в основном касался недвижимости - земли. Если заложенная земля переходила в руки залогодержателя, то он получал право временно ею пользоваться, что заменяло выплату процентов. Но заложенная земля могла остаться и в руках залого­дателя. Тогда он должен был платить проценты. Предусматривался и залог дворов на посаде. Допускался залог движимого имущества.

Заклад-залог оформлялся закладной кабалой. Просрочка выкупа заложенной вещи влекла передачу прав на нее залогодер­жателю, причем разница в сумме займа и стоимости заложенной вещи не учитывалась.

В случае причинения заложенному имуществу ущерба, если залогодержатель заявлял об этом окольным людям и по­давал в приказ письменное заявление, что «гибель учинилась не его хитростию» (а в результате пожара, кражи и т.п.), он не нес ответственности. Но если залогодатель в свою очередь заявлял, что по­страдали только его вещи – предусматривалось судебное разбирательство.

Если погибал заложенный скот, то держатель возвращал только ½ его стоимости, однако, если залогодатель заявлял, что «гибель учинена хитростью», следовало судебное разбирательство.

Общее правило формулировалось так: залогодержатель должен вернуть вещь в том виде, в каком он ее получил, а залоговые отношения прекраща­лись погашением долга.

Как уже отмечалось, во второй половине ХVI в. запрещалось за­емщикам продаваться в полные холопы за долг (указ от 15 октяб­ря 1557). В случае неуплаты долга должник отдавался заимодав­цу головою до искупа, т.е. обязательства, вытекающие из договоров, обращались не на само лицо, а на его имущество или его действия. При неуплате долга взыскание обращалось сперва на двор (лавки торговых и посадских людей продавались по­садской общине и не могли переходить «беломестцам»-феодалам), движимое имущество, затем на вотчины и поместья. Лишь несостоятельность должника влекла выдачу его кредитору головою до искупа, т.е. до отработки долга по установленной за­коном повременной оплате труда.

Ответственность по обязательствам не была индивидуальной. Друг за друга отвечали супруги, родители и дети, холопы и кре­стьяне за своих господ, а те - за своих людей.

Долги по обязательствам переходили по наследству.

Если заемщик пострадал от стихийных бедствий или преступ­лений, Уложение предусматривало рассрочку уплаты долгов до 3-х лет. Если должник бежал, то долги взыскивались с родственников и поручителей.

Сохранялась установленная еще Русской Правдой приоритетность погашения долга, если кредиторов было много: иностранцы, царская казна, физические лица.

Несостоятельным должникам давалась отсрочка до 3-х лет, ес­ли они оформляли поруку. Если поруки не было, должник отда­вался кредитору до искупа (это не касалось дворян и детей боярских, которые ставились на правеж из расчета месяц правежа за сто руб. долга). В данном контексте уместно сказать, что юридической практике был известен институт передачи обязательств третьим лицам. Однако, если кредитор мог передать свои обязательства третьему лицу без согласия должника, то должник не мог поступить подобным образом без согласия кредитора.

Исковая давность по долгам равнялась 15 годам. Уложение разрешало уплату долга частями, о чем каждый раз делалась отметка в заемной кабале, и 15-летний срок исковой давности исчислялся с этого времени.

Соборное Уложение запретило взимание процентов по займам, ссылаясь на то, что христианство осуждает мздоимство (фактически они взыскивались в обычном размере 20%, хотя и были лишены судебной защиты).

Поклажа по Уложению - имущественный договор, требующий письменного оформления и обязывающий хранителя вещей нести за них от­ветственность (ранее она рассматривалась как дружеская услуга). Отсутствие такого документа лишало права иска о по­клаже. Исключение делалось для военных – поклажа могла осуществляться при свидетелях. Хранители не несли ответственности за гибель имущества в результате стихийных бедствий и не по их вине. Но вскрывший опечатанную поклажу отвечал за пропажу вещей.

По договору подряда, если подрядчик (мастер) отрицал наличие заказа с целью присвоить материал, то заказчик имел право возбудить иск. Подрядчик отвечал за материал, полученный от заказчика для ра­боты. В случае порчи ювелирных изделий их стоимость определялась сторонними экспертами. Испорченная вещь также подлежала возвращению заказчику.

Закон предусматривал имущественный (помещения, рабочий скот и т.д.) и личный найм. Наниматель нес ответственность за предмет имущественного найма. Личный найм мог быть для охраны имущества, обработки земли, каких-то хозяйственных работ и т. п. Уложение гласило, что крестьяне могут свободно поступать в найм без оформлений крепостей. Эта норма способствовала развитию хозяйственных отношений в сельской местности.

Лица, не имевшие права владеть холопами, должны были заключать письменные акты при найме кого-либо в услужение. Этот договор назывался жилой записью и заключался на срок до 5 лет с обязательной регистрацией в Холопьем приказе. За нарушение условий жилой записи со стороны отдав­шего себя или своих детей в услужение предусматривалась уплата неустойки.

Достаточно подробно регламентировались сервитуты - право ставить запруды на реке в преде­лах своего владения, при условии, что соседям они не принесут ущерба; право иметь свои угодья - озера, покосы, борти в преде­лах чужих или общих для данной местности владений, не причи­няя вреда чужой собственности. С другой стороны, хозяин вла­дений, где находятся эти сервитуты, обязан предоставить к ним доступ и не причинять им вреда. В противном случае он должен возместить ущерб.

Договор перевозки через реку (по взаимному соглашению сторон) не регламентируется, но детально описываются случаи, освобождения от оплаты за перевозку состоявших на государст­венной службе.

Договор дарения должен был заключаться письменно и при свидетелях, а дарение недвижи­мости допускалось по разрешению и с регистрацией в государственных орга­нах.

Большинство договоров (именовавшихся заемной кабалой, записью, крепостью, заемной памятью и т.п.) должно было оформляться письменно. Крупные сделки оформлялись только площадными подьячими[17] с указанием послухов (до 5-6). Заемная кабала обязательно подписывалась сторонами. За неграмотных подписывали духовные отцы или родственники, или доверенные лица. Простая письменная форма заемных крепостей (даже без свидетелей) допускалась при договоре на сумму не более 10 руб.

Сделки на вотчины и дворы оформлялись исключительно площадными подьячими с указанием послухов, подписями сторон и регистрацией в приказе. Такие договоры получили название крепостных.

Кроме обязательств по договорам значительное внимание уделялось обязательствам, вытекающим из причинения вреда: в случае потравы хлеба скотом; самовольного покоса сена; наруше­ния птичьей привады; порчи бортейных деревьев; порубки леса и др. Закон упоминал о таких, к примеру, случаях: если на чьем-то поле оказался чужой скот, то его можно было задержать до выяс­нения вопроса о размере потравы и получения компенсации (даже без суда, по согласию); если же задержанный скот погибал, то владелец поля должен был возместить ущерб хозяину скота по рыночной или указной це­не; если собака покусала кого-то, то хозяин собаки возмещал увечье и бесче­стье (физический и моральный ущерб), если нанесен и матери­альный ущерб - убыток возмещался в двойном размере; если из-за «небрежения» арендатора сгорит снятый по найму дом, предусматривалась полная ком­пенсация ущерба и т.д.

Уложение закрепляло семейные отношения, что раньше являлось прерогативой церкви. (Данное обстоятельство свидетельствует о том, что секуляризационные процессы не ограничивались исключительно церковным имуществом). По Уложению допускалось только три брака (известно, что на Ивана Гроз­ного за четвертый брак была наложена епитимья). Четвертый брак не влек юридических по­следствий, т. е. дети не имели права наследования, а жены и до­чери после смерти мужа и отца не получали земли на прожиток. Внебрачные дети не могли наследовать вотчин и поместий (даже если после их рождения отец вступал в брак с матерью).

Брак юридически оформлялся различными документами: а) сговор, сватовство - рядной записью, в которой на­ряду с имуществом в приданом перечислялись полные, доклад­ные, купленные холопы; б) свадьба оформлялась свадебной запи­сью.

Жена и дети могли быть отданы мужем (отцом) в услужение для отработки ссуды.

Дети не могли жаловаться на родителей в судебном порядке под угрозой наказания кнутом. Так же наказывалась грубость, клевета, непочтение, отказ содержать в старости родителей.

Уголовное право. Как и более ранние акты, Уложение специально не выделяло общую часть уголовного права. Тем не менее, многие уголовно-правовые понятия в нем были впервые закреплены законодательно, другие получили более детальную разработку. Хотя общего термина для обозначения понятия преступление не существовало, чаще всего оно называлось «лихим делом», «воровством». Субъектами преступления признавались все члены общества (в том числе и холопы). Уголовная ответственность наступала с 7 лет. Наказание уменьша­лось для малолетних и лиц с физическими недостатками. От уголовной ответственности освобождались душевнобольные – бесноватые.

Закон разграничивал главных виновников и пособников (недоноси­тели, укрыватели, попустители). Рецидив признавался отягчающим вину обстоятельством.

Различалось две формы вины: умысел и неосторожность. Устанавливалась ответственность за так называемый «голый умысел», т. е. за обнаружение намерения совершить тяжкое преступление (против жизни и здоровья царя). Впервые законодательно закреплялись такие институты, как необходи­мая оборона и крайняя необходимость. Для признания обороны необ­ходимой не требовалось установления соразмерности нападения и защиты.

Впервые вводилась определенная классификация пре­ступлений, которая устанавливала степень общественной опасно­сти отдельных видов преступлений. На первом месте стояли преступления против религии и церкви. Вторая глава была посвящена государственным преступлениям, главы с третьей по девятую - преступлениям против порядка управления и суда. Детально регламентировались преступления против личности и имущественные преступления.

Первая глава предусматривала такие составы преступлений, как богохульство, еретичество, бесчинство в церкви, нарушение церковной службы и т. д. Наказания за них предусматривались весьма суровые.

Государственные преступления обозначались терминами «скоп, заговор, смута, затейные дела, злое дело» и влекли, как правило, применение смертной казни. Недоносительство влекло такое же наказание, а за подтвердившийся донос предусматривалось вознаграждение из конфискованного у преступника имущества.

Должностные преступления и преступления против порядка управления были представлены многочисленными составами: взяточничество, подделка документов и печатей, вынесение неправосудных приговоров, лжеприсяга, нарушение порядка судопроизводства, подлог, фальшивомонетничество, волокита при рассмотрении дел, корчемство, незаконное взимание пошлин, лжеприсяга и ложное обвинение и пр.

Так, при неправом суде иск – в тройном размере - обращался против судей. Они же должны были оплачивать все судебные издержки. Если по вине дьяка дело было утрачено, то с него взыскивался истцов иск, государственные пошлины, он наказывался кнутом и отстранялся от должности. Если окончательно дело оформлялось (за взятку) в ином виде, нежели при судоговорении, дьяку назначалась торговая казнь и отстранение от должности, а подьячему – отсечение руки.

Наказывалась и затяжка (для получения посула) рассмотрения дела судьями: дьякам грозили батоги, подьячим – кнут; виновный, кроме того, выплачивал пострадавшему «проести» (издержки) из расчета две гривны в день.

Из числа преступлений чиновников низшего звена (приставы, недельщики, губные старосты и целовальники) можно отметить предоставление возможности побега ворам и разбойникам, передача их на поруки без разрешения вышестоящего начальства. За это их ждало наказание кнутом и тюремное заключение «до государева указу», а также взыскание всей суммы иска.

Самым тяжким преступлением против личности являлось убийство. За умышленное убийство в подавляющем большинстве случаев назначалась смертная казнь (одним из исключений являлось убийство мужем жены, за которое предусматривалось битье кнутом). Она следовала за убийство, совершенное в церкви, на государевом дворе, в суде (судебных чиновников и понятых при исполнении ими служебных обязанностей), при разбое и татьбе, слугами своих господ, детьми своих родителей, женами – мужей, братьев и сестер, незаконнорожденных детей и др.

Если убивал «не умышлением» холоп холопа или крестьянин крестьянина, то они после битья кнутом передавались вместе с женой и детьми хозяину убитого. Если не умышленно крестьянина убивал дворянин, то он возмещал ущерб другому помещику лучшим своим крестьянином с женой, детьми и имуществом, выплачивал кабальные долги убитого и заключался в тюрьму «до государева указу». Если хозяин убивал человека, отданного за долги «головой до искупа», то закон не определял конкретной санкции, употребляя расплывчатую формулировку «как государь укажет».

Неосторожные убийства (испугавшимся конем, срикошетившей стрелой и т. п.) не наказывались.

Не наказывалось убийство в состоянии необходимой обороны (причем и в случае убийства нападавшего слугой при защите своего господина, убийство татя, если он при задержании оказывал сопротивление, убийство с поличным на месте преступления [18]).

Закон защищал не только жизнь, но и здоровье людей. Увечья карались по принципу талиона: за отсечение руки, ноги, носа к виновному применялось то же самое и взыскивался штраф 50 рублей. За побои кнутом, батогами полагалась торговая казнь, тюремное заключение на месяц, взыскание за бесчестье и увечье в двойном размере.

Наиболее распространенными корыстными имущественными преступлениями были разбои, грабежи, кражи. Разбой с квалифицирующими признаками (с убийством, сожжением двора, хлеба) влек смертную казнь. Смертная казнь ожидали и человека, совершившего простой разбой повторно. Закон предусматривал ответственность за недоносительство о разбое в виде штрафа. Подробно регламентировались различные формы соучастия в разбое: укрывательство (организация «станов и приездов», т. е. предоставление постоянного или временного убежища), «подвод» и поноровка» (содействие преступникам в различных формах).

За первый грабеж следовало отсечение правого уха, наказание кнутом, помещение в тюрьму на три года и последующей ссылкой; преступник должен был также возместить потерпевшему двойную стоимость похищенного. Второй грабеж влек смертную казнь.

Квалифицированные кражи - с убийством, из церкви – наказывались смертной казнью, или – холопа, коня на службе – отсечением руки. За остальные виды татьбы устанавливалась следующая ответственность: за первую – отрезание левого уха, кнут, тюремное заключение на два года, ссылка; за вторую – лишение правого уха, кнут, тюремное заключение на четыре года, ссылка; за третью – полагалась смерть, а имущество татя шло истцу.

Главной целью уголовного наказания было устрашение о чем свидетельствуют часто встречающийся оборот: «чтобы на то смотря, иным не повадно было так делать». Но в отличие от ранее действовавших законов, Уложение ставит новую – изоляции преступника от общества.

Система наказаний по Соборному Уложению включала: смертную казнь, телесные наказания, лишение свободы, ограничение свободы (ссылка), лишение чести, имущественные взыскания (штрафы). Смертная казнь упоминалась в законе примерно в 60 случаях и подразделялась на простую (отсечение головы, повешение, утопление) и квалифицированную (сожжение, залитие горла металлом, окапывание в землю, посажение на кол, четвертование, колесование и т. д.).

Телесные наказания были членовредительными и болезненными. Первые заключались в лишении рук, ног, пальцев, носа, ушей, языка и т. п. и являлись, кроме того, своего рода профилактическим средством, способом отметки ранее судимых. К болезненным относилось битье батогами и кнутом, причем битье кнутом было более тяжелым наказанием и нередко влекло смерть.

Лишение свободы в виде тюремного заключения могло быть срочным (от одного дня до четырех лет), либо бессрочным – «до государева указу», «покамест порука будет». Некоторые статьи ограничивались указание «вкинуть в тюрьму».

Ссылка, как ограничение свободы, также назначалась на срок или на неопределенное время.

Лишение чести и чина применялось к дворянам как позорящее наказание.

Имущественные наказания были достаточно разнообразными: конфискация землевладений, движимого имущества, штрафы, урезание окладов и т. д.

Встречались в законе наказания неопределенные, например, «быть от государя в опале». Достаточно распространенным был применение нескольких наказаний за одно преступление. При назначении наказания продолжал действовать принцип права-привилегии. Для иллюстрации можно привести размеры взысканий за бесчестье: за оскорбление крестьянина штраф равнялся 1 рублю, а феодала – достигал нескольких сотен рублей.

Дальнейшее развитие в Уложении получили вопросы судоустройства и судопроизводства. О церковном и вотчинном суде в законе упоминается лишь в общих чертах, а о государственных судебных органах говорится подробно. К ним относились: а) губные и земские учреждения воеводы, б) приказы, в) Боярская дума и царь. Таким образом, как видно, суд был неотделим от администрации.

По гражданским делам процесс был состязательным. Он начинался с подачи истцом челобитной. В ней обязательно должны были указываться цена иска, место жительства ответчика и прилагаться кабалы (заемные кабалы).

Суд направлял сторонам зазывные грамоты, им предоставлялось право договориться о сроке явки в суд. Если по зазывной грамоте в суд не являлся истец, то его ожидали неделю, после чего он утрачивал право на иск. Если же в течение недели не являлся ответчик, то дело решалось в пользу истца. На рассмотрение дела по существу и взыскания иска давался также недельный срок. В том случае, когда ответчик, выслушав исковую жалобу, не давал на нее ответа, дело решалось в пользу истца, а иск взыскивался «без суда» (т.е. не со всеми стадиями судоговорения).

Уклоняющихся от явки ответчиков в суд могли доставить приставы, за сопротивление которым предусматривалась уголовная ответственность.

Стороны могли помириться на любой стадии процесса. В таком случае они подавали в суд мировые челобитные и уплачивали судебные пошлины.

В гражданском процессе широко использовалось поручительство.

В состязательном порядке разбирались дела о бесчестьи словом, обидах, о беглых крестьянах, мелких кражах.

Доказательствами по таким делам являлись письменные документы, свидетельские показания, очная ставки, крестное целование, жеребьевка (по искам меньше рубля и некоторым другим делам).

Свидетельские показания (послушество) в законе регламентированы детально. Свидетелями могли быть представители всех слоев населения, в том числе крестьяне, холопы, женщины.

Уложение особо выделяло два вида свидетельских показаний: ссылку из виноватых и общую ссылку (общую правду). В первом случае свидетели должны были подтвердить показания ссылавшейся на них стороны. Если хотя бы один из них не подтверждал, или ссылался на незнание обстоятельств дела, то дело автоматически решалось в пользу другой стороны.

Общая ссылка состояла в том, что обе стороны ссылались на одного и того же (одних и тех же) свидетеля. Естественно, что дело выигрывал тот, чьи показания подтверждали свидетели.

Если стороны не могли прибегнуть к общей ссылке, то суду разрешалось применить так называемый повальный обыск, т. е. массовый допрос окольных людей по существу дела. Результаты его фиксировались сыщиками в «обыскных речах». За «лживые обыски» предусматривалась ответственность. Если показания подвергнутых повальному обыску расходились, то проводилась очная ставка, если же и она не помогала выяснить какая часть «обыскных людей» солгала, то применялась пытка (предусматривалась двумя статьями Уложения).

В православном государстве одним из наиболее эффективных доказательств считалось крестное целование («чтобы… сказывали правду, как им стать на страшнем суде Христове»). Каждый имел право на крестоцелование, как на доказательство, не более трех раз по трем разным искам. Последующие дела разрешались с применением других приемов, в том числе и пытки.

Целование креста производилось в определенное время дня, стороны прикладывались к кресту три дня подряд. Кто не являлся или явившись не целовал креста, считался проигравшим.

Крестоцелование было обязательным завершающим этапом повального обыска.

Закон требовал уважительного отношения к суду[19], угрожая в противном случае уголовным наказанием.

Рассмотрение дела заканчивалось т. н. вершением – судебным решением.

Розыскной (инквизиционный) процесс применялся при разбирательстве по уголовным делам. В отличие от состязательного, здесь активную роль играли не стороны, а государство в лице чиновников, судей и дело могло начаться без жалобы потерпевшего, а по инициативе следственно-судебных органов. Другим отличием являлось то, что по тяжким преступлениям примирение сторон не допускалось, а по разбоям и кражам даже преследовалось в уголовном порядке.

Система доказательств в розыскном процессе была такой же, как в состязательном. Однако и здесь можно отметить некоторые существенные отличия: повальный обыск чаще всего применялся в целях облихования. Если большинство опрошенных называли того или иного человека ведомым лихим человеком, то к нему применялось пожизненное тюремное заключение или смертная казнь, если даже обвинения в конкретном преступлении не предъявлялось и каких-либо иных доказательств преступной деятельности не имелось.

Главным доказательством становится личное признание подсудимого. Чтобы его добиться, применялась пытка. По религиозным, государственным и наиболее тяжким общеуголовным преступлениям она являлась обязательным элементом процесса.

Если даже арестованный сознавался в преступлении до проведения пытки, это не освобождало его от телесных истязаний для того, чтобы выяснить причастность к другим преступлениям. Расхождение в показаниях до и после пытки влекло повторную пытку. Позже было установлено правило, согласно которому пытки продолжались до тех пор, пока показания в трех пытках не были одинаковыми.

Важным доказательством по делам о разбоях и кражах считалось поличное. Для того, чтобы оно имело процессуальное значение, следовало надлежащим образом оформить изъятие. Его проводил пристав с участием понятых («сторонних людей добрых, кому мочно верить»). Эти лица доставляли поличное в приказ, чаще всего вместе с подозреваемым. Последний мог «очистить» поличное, отвести подозрение. Если он этого сделать не мог, то проводилась пытка по поличному.

Уложение описывало различные ситуации, связанные с поличным (подлог, подмет, заявление задержанного, что он купил или выменял поличное и т. д.), устанавливало ответственность за фальсификацию, формулировало процессуальные правила перепроверки показаний.

В первой половине XVII в. складывается особая процессуальная форма производства по политическим делам, получившая название “слово и дело государево”. Произнесение этих слов означало, что человеку – изветчику - известно о каком-то государственном преступлении. Его надлежало взять под охрану и препроводить в Москву в соответствующий приказ (Тайных дел, Разрядный и др.), где и велось расследование. Сыск начинался с допроса изветчика. После ареста обвиненного в политическом преступлении допрашивался и он, затем следовали допросы свидетелей, очные ставки. (Если «извещали» феодалы на своих крестьян и холопов, то очная ставка не проводилась). Сыск завершался вынесением приговора, что по политическим делам являлось прерогативой верховной власти.

Закон предусматривал ответственность за ложные изветы (доносы). Если изветчик на первом допросе заявлял, что «слово и дело» он объявил по пьяному делу или с целью избежать чьего-либо насилия, то получал наказание кнутом, и дело на этом завершалось. Если же ложный характер доноса выявлялся в результате следствия, то изветчику назначалось наказание, которое могло быть наложено на обвиненного, в случае подтверждения доноса.