Телесные метафоры

Итак, мы называем телесной метафорой некоторое комплексное синтетическое представление, объединяющее в единый образ разроз­ненные телесные ощущения, т. е. обобщение кинестетического опыта. Этот феномен широко известен - именно его мы имеем в виду, когда говорим: «камень на сердце», «голова налита свинцом», «ватные ноги» и т. д. Может показаться, что телесная метафора - признак неблагопо­лучия. Это не всегда так. Образы такого рода характерны и для ре­сурсных состояний. В таких случаях мы говорим: «крылья за спиной», «легкость в членах», «огонь в душе» и т. д.

Телесные метафоры могут представлять собой образы разной степени сложности, охватывающие тело в целом или отдельные его части, быть в той или иной степени отчетливыми, включающими конструкты из других репрезентативных систем (главным образом, визуальные).

Очень интересно рассмотреть с точки зрения телесных метафор некоторые феномены традиционных культур. Известно, что асаны хатха-йоги, как правило, носят образные названия (которые не обя­зательно сводятся к названиям животных типа «поза аиста» или «поза саранчи» - известны и такие, как «поза трупа», «поза мудре­ца» или «поза яйца» и т. д.). При поверхностном проникновении в смысл этой доктрины можно сказать, что такие названия даны по принципу внешнего сходства. Такое сходство есть; однако, как нам кажется, дело не в этом. Или не только в этом - практикующий йо­гу при выполнении асаны должен воплотить в себе ту или иную телесную метафору, воплощенную в названии позы. Практически это возможно, поскольку человек, практикующий йогу всерьез на­ходится на глубоких логических уровнях; что же касается названия асаны, то в нем содержится определенного рода подсказка. Скажем, Шавасана («поза трупа») подсказывает, разумеется, не уподобление мертвому телу, но «замолкание» всей периферической динамики. Это асана на полное расслабление, высвобождение сознания из те­лесного «теплового информационного шума». Чтобы выполнить ее правильно, тело должно действительно стать «пустым» той пусто­той, имя которой «абсолютная наполненность». Это прекрасная те­лесная метафора, ее понимает всякий, научившийся правильно вы­полнять Шавасану, но вербализовать такое ощущение очень трудно.

То же можно сказать о названиях упражнений цигуна и ком­плексов ушу - перевоплощение должно происходить на уровне те­лесных метафор, через которые передается, кроме всего прочего, конкретное психоэмоциональное состояние, вполне определенное «фазовое» состояние сознания. Таким образом, динамическая меди­тация, каковой является любое упражнение кунфу, в расширитель­ном смысле «телесного искусства»- цигун и ушу, приобретает чет­кую, повторяемую разными людьми, направленность. Скажем, уп­ражнение цигуна «большое дерево» позволяет передать целый ком­плекс понятий именно через метафоричность образа - идею развития, увязанность «ци земли» (через ноги - «корни») и «ци неба» (через руки - «крону»), движение ци снизу вверх (от корней к кроне) и т. д. Во время выполнения любого упражнения его назва­ние дает хорошую тему для медитации.

Очень интересно и еще одно явление, зафиксированное в Индоне­зии. На определенных праздниках практикуется обряд, в ходе которого участники, находящиеся в состоянии глубокого транса (иными слова­ми, центр их осознания пребывает на глубоких логических уровнях), перевоплощаются в тех или иных животных - тигра, обезьяну и т. д. Мы интерпретируем это как воплощение той или иной заданной те­лесной метафоры.

Описанные явления очень интересны прежде всего потому, что подчеркивают «привязанность» телесных метафор к измененным состояниям сознания (которые на самом деле даже более обычны, чем неизмененные), состоянию транса - для того, чтобы человек был способен ощутить опыт такого рода, необходимо, чтобы центр его осознания переместился на четвертый и более глубокие логиче­ские уровни. Четвертый уровень - уровень карт - позволяет офор­мить локальную телесную метафору (типа «ватные ноги»), пятый и более глубокие уровни - тотальную, описывающую все тело в це­лом («за спиной выросли крылья»).

С точки зрения «происхождения» подобного опыта, он, как ви­дим, может быть индуцированным и самостоятельным. Индуциро­ванная телесная метафора - это переданный образ типа асаны или упражнения цигуна. Он может, и очень качественно, использовать­ся для передачи информации («знания»), а также в дидактических целях[61] - там, где вербализация очень сложна или принципиально невозможна.

Рис. 63. Осознание телесной метафоры

Индукция ощущения, метафоры, карты коренным образом отлича­ется от имплантации. Это не внедрение чужой структурной «детали», а порождение подобной (но идущей от сущности реципиента) структурной конструкции при помощи того или иного описания собствен­ной. Учитель, который знает, что должно ощущаться при правильном выполнении приема описывает свои ощущения в виде телесной мета­форы, ориентируясь на которую, ученик «подбирает» под перенятые ощущения соответствующие стратегии и карты - и так обретает ту часть «знания» или «искусства», которую не передаст никакой учебник.

Самостоятельные телесные метафоры (именно они интересуют нас в первую очередь) представляют собой осознание собственных, характерных для того или иного состояния, комплексов телесных ощущений. Это происходит по определенной схеме (рис. 63):

Таким образом, для осознания телесной метафоры и для ее форми­рования, необходимо, во-первых, состояние транса, во-вторых, на­правленность внимания в область кинестетического опыта, в-третьих, вычленение и анализ модальностей и субмодальностей возникающего представления, его детализация. Во время сеанса терапевт должен по­мочь в этом пациенту. Последовательность его действий очевидна: установление раппорта, погружение пациента в состояние транса -постановка дальнейших вопросов типа: «Обратите внимание на ощу­щения в голове, руках, ногах? На что похожи эти ощущения - камень, металл?» - затем следуют уточняющие вопросы, раскрывающие все субмодальности телесной метафоры: «Это похоже на стержень. Ка­кой? Из какого материала?»... «Каменный стержень. Какой камень? Легкий, тяжелый? Теплый, холодный?» и т. д. Важно вычленить все субмодальности и все взаимосвязи, учитывая, что телесная метафора имеет три основные характеристики:

1) характер субстанционного представления (твердое, жидкое и т. д.; холодное, теплое и т. д.; тяжелое, легкое и т. д.);

2) динамичность представления («течет», в каком направлении; отдает тепло, распространяет холод, куда и т. д.);

3) образное представление (стержень, колонна, канат, камень, ру­чей и пр.).

Анализ образовавшегося в процессе сеанса представления может, до некоторой степени, служить диагностическим признаком. Субстан­ционное представление служит здесь отправной точкой: чем легче, мягче, чище, светлее, теплее, комфортнее образ, тем состояние паци­ента лучше. Серьезные зажимы ощущаются, как правило, в виде жест­ких, тяжелых (давящих), холодных предметов - каменных, металличе­ских, деревянных и пр. Способность перемещаться - также важная характеристика, хотя и не столь четкая на первом этапе. Здесь принцип тот же - свобода и легкость лучше тяжести и обусловленности. Тепло, распространяющееся от осознаваемой телесной метафоры, - хороший признак, холод - плохой. Сложнее всего интерпретировать образный ряд телесной метафоры. Априорно ясно, что существуют положительныe и отрицательные символы. Скажем, гвозди, вбитые в тело, или железный обруч, сжимающий грудь, никак не могут интерпретиро­ваться в положительном смысле, однако телесные метафоры могут выражаться в самых разных, иногда очень экзотических, символах, а символический ряд конкретной личности весьма специфичен: помимо родовых и этнических, глубинных и более или менее универсальных символов, существуют сугубо индивидуальные, интерпретация кото­рых затруднена. Так, Р. О. описывал на одном из этапов работы сле­дующую телесную метафору: тяжелое, черное, грязное автомобильное колесо (особенно подчеркивалось, что оно резиновое) наезжает на цве­ток. Терапевт на первых порах был склонен акцентировать свое вни­мание на этой угрожающей покрышке, однако оказалось, что в субъек­тивном плане и с точки зрения работы важен был именно цветок - ко­гда метафора динамически разворачивалась, такой «разворот» был получен, прежде всего, через комментарий пациента, получалось, что «покрышка» бессильна перед «цветком». Дальнейшая работа показала, в чем коренятся истоки личной символики Р. О.: образ «покрышки» и «цветка» восходил к его детским сновидениям, которые стали вспоми­наться в процессе работы, и далее - к травматическому опыту, весьма своеобразному. Вообще, случай Р. О. отличается множеством особен­ностей, в частности, весьма своеобразными телесными метафорами -постепенно мы проанализируем его целиком.

Так или иначе, но с некоторыми оговорками мы все же можем подвергнуть сформулированную метафору первичному анализу.

Опираясь на характер субстанционного представления и общие критерии комфортности - дискомфортности, можно интерпретировать и другие возникающие субмодальности. От интерпретации образного представления телесной метафоры на первом этапе работы, когда не ясны символический словарь пациента и суть его личных проблем, разумнее воздержаться. Более того, даже и в ходе работы может ока­заться, что такое образное представление не содержит в себе никакого значимого смысла или же никакого значимого смысла. В этом случае, как и во многих других, структурная психосоматика (в отличие от та­ких, например, систем, как психоанализ) предпочитает избегать со­держательного толкования образной символики, сосредоточиваясь на структурных феноменах.

К таковым, очевидно, относится именно субстанционное пред­ставление - оно может рассматриваться как выражение степени дисба­ланса ощущений или, говоря более строго, разности скоростей прохо­ждения ощущений. Тяжелая, холодная, темная зона - это как раз зона замедления таковой скорости по сравнению с прочими зонами тела: ощущения «застревают»; здесь карты искажены и центр осознания не погружается на глубокие логические уровни.

Другой параметр, который имеет явное структурное значение и поэтому очень важен, - это разнобой телесных метафор в разных час­тях тела (легкая голова - тяжелые ноги, тепло в руках - холод за ло­паткой и т. д. Во всех случаях это свидетельство серьезного конфликта в области карт и космограммы.

Еще одна группа ощущений свидетельствует о том же, а именно оторванность, отделенность одних частей тела от других: голова «от­делена» от туловища, «руки как чужие», «такое ощущение, будто ноги не мои» и т. д.

Выявленная телесная метафора подвергается целенаправленной работе, цель которой - трансформация телесной метафоры. Ясно, что такая трансформация проводится от (-) к (+), что интерпретируется как снижение остроты конфликта, балансировка структуры в целом, вы­равнивание скорости прохождения ощущений. Здесь важнейшим па­раметром, относительно которого производится контроль правильно­сти и успешности работы, становится динамическая составляющая. Если твердое, тяжелое, жесткое постепенно превращается в мягкое, легкое, податливое, которое начинает струиться волнами тепла в дру­гие зоны тела, - это хороший признак.

Рассмотрим теперь ряд тонких моментов работы с телесными ме­тафорами.

Знакомясь с практикой многих терапевтов, мы неоднократно стал­кивались с различными техниками, объединенными одной идеей - из­влечь сформированную «телесную метафору» из тела и затем уничто­жить её. Большинство подобных методов восходит к филиппинскому хилерству, шаманским практикам и частично - к технике имитации филиппинских операций, разработанных Е. И. Зуевым в методе БЭСТ. Действительно, на первый взгляд подобные технологии дают немед­ленный и понятный для пациента результат: чувство легкости, осво­бождения и даже эйфории, сопровождающейся псевдокатарсисом (на этом феномене мы подробно остановимся в главе 4 «Структурная работа»). К тому же, эти приемы очень эффективны, они форми­руют у пациента веру в некие «магические» способности терапев­та. Интересно то, что происходит спустя несколько часов или дней после работы. Большинство пациентов реагируют следующим об­разом: эйфория и легкость сменяются крайне нересурсными со­стояниями, подавленностью и депрессией. Пациент, испытав сильное, но, увы, временное облегчение, вновь и вновь возвраща­ется к терапевту, чтобы в очередной раз испытать ресурсное со­стояние. В дальнейшем подобное отреагирование становится при­вычным, становясь одной из несущностных патологических стра­тегий. Таким образом, налицо смена симптома - патологическое реагирование мигрирует из зон соматических нарушений в область поведенческих отклонений. Возможен и другой вариант -такая техника является своеобразным вариантом кодирования, то есть жесткого запрета на использование патологической стратегии. Взамен же ничего не предлагается, либо предлагается несущ­ностный имплантант, искусственно внедряемый терапевтом. Ре­зультат примерно тот же - чаще всего, смена симптома. Почему так происходит? С точки зрения структурной психосоматики, от­вет очевиден: нарушены базовые принципы терапии - принцип экологичности и принцип личной эволюции. Ведь телесная метафо­ра - всего лишь одна из форм осознания и описания единого структур­ного дефекта, чаще всего неразрывно связанного с целостной структу­рой человеческого существа. В результате терапии этот дефект изыма­ется, вырывается, уничтожается. Обычно это выполняется так: тера­певт, либо прикасаясь к телу, либо только с помощью вербальных методов, формирует телесную метафору. Допустим, это осознается как плотный резиновый комок в низу живота, мешающий дышать и дви­гаться, вызывающий дискомфорт и боль. Терапевт, проминая эту зону тела, создает у пациента иллюзию захвата комка. Происходит пример­но следующий диалог:

Терапевт: Я захватил комок?

Пациент: Да.

Терапевт: Сколько весит комок, какого он цвета?

Пациент: Килограмм десять, он черный, как мазут.

Терапевт (резко поднимая и опуская захваченную зону): Вырвал комок?

Пациент: Да.

Терапевт: Куда упал комок?

Пациент: В болото.

И т. д., и т. п.

Ход терапии достаточно ясен: чем глубже раппорт, чем сильнее иллюзии пациента, тем мощнее облегчение и эффект освобождения.

Но происходит ли структурная перестройка в этой зоне? Как реа­гируют зоны искажений и пересеченных карт, на которых и основыва­ется патологическое реагирование? Не вдаваясь сейчас в подробный анализ (он будет проведен ниже), сделаем ряд предварительных выво­дов. Первое: структурной перестройки на более сущностной основе не происходит. Второе: искажение зоны карт лишь усиливается - можно сказать, что в месте «убранного» дефекта они «схлопываются», как карточный домик, случайным образом. Третье: телесный зажим ухо­дит лишь на короткое время - затем он возвращается в более выра­женном виде. Четвертое: в целом такая работа приводит к усилению структурных дефектов, патологического реагирования и акцентуации. Она в большинстве случаев неэкологична для пациента. Пятое: только постепенная, поэтапная трансформация телесной метафоры позволяет переструктурировать пораженный сегмент структуры. Такая работа более сложна технически и методологически. Но только она приводит к надежным устойчивым результатам. На особенностях такого подхода мы подробно остановимся в главе «Структурная работа».