Наркобизнес как экономическая отрасль криминальной экономики

Очевидно, что научному изучению наркобизнеса, наркорынка и смежных социальных и правовых проблем мешает скудость наших знаний о том, чтó происходит вне рамок закона. Юридические запреты, выталкивающие в сферу нелегального оборота то или иное экономическое благо (в нашем случае наркотики), неизбежно выталкивают туда же и другое сопутствующее благо - информацию, что существенно затрудняет любой системный экономический анализ.

И если даже удается проследить многолетнюю динамику уличных цен на наркотики, результаты исследований повисают в воздухе, поскольку невозможно установить четкую функциональную зависимость между ценой, спросом-предложением и эффективностью системы запретов и репрессий.

Рассматривая наркотики как экономическое благо, мы имеем в виду лишь то, что на это благо существуют определенный индивидуальный и рыночный спрос и соответствующее этому спросу предложение, что экономические агенты, вовлеченные в рыночные отношения по поводу данного блага, руководствуются преимущественно рациональным стремлением к максимизации собственной выгоды.

Другая особенность любого теоретического исследования наркобизнеса заключается в том, что необходимо моделировать рынок товаров, производство и распространение которых строго запрещены законом. Рынок запрещен... но рынок существует. Если же рынок существует, если благо производится, доставляется, продается, потребляется, то все способствующее успеху этого процесса или, напротив, мешающее ему, может быть определено как его факторы (положительные или отрицательные другой вопрос). Следовательно, весь комплекс отношений, связанных с нелегальным оборотом наркотиков (включая условие запрета), можно моделировать как единую многостороннюю сделку между фиксированным количеством участников (опять-таки включая тех, кто является субъектом запрета). Состав участников сделки, их функции, а также характер такого перераспределения прав и ресурсов, которое необходимо для достижения рыночного равновесия, в конце концов и предстоит выяснить.

Нелегальный порядок. Когда законодатель издает запрет на любые операции с наркотиками, он тем самым декларирует полное изъятие прав частной собственности на данное благо. Подразумевается, что все без исключения владельцы наркотиков на той или иной стадии движения товара (а также владельцы средств производства, хранения и доставки) если и не лишаются самого предмета собственности, то все-таки утрачивают конституционную защиту своих прав и какую бы то ни было правовую основу для рыночных сделок.

Однако на деле запрет вовсе не разрушает и не закрывает рынок. Рыночные операторы, понятно, принимают закон к сведению, но не торопятся его исполнять. Им, экономистам-практикам, хорошо известно то, что понимают далеко не все экономисты-теоретики: юридический запрет не прекращает рыночных обменов, а лишь меняет их условия. Иначе и быть не может, поскольку права собственности, на которые опирается рынок, двойственны по своей природе: юридическая спецификация собственности почти никогда не совпадает с границами экономического владения. Даже и после юридического запрета товар продолжает существовать физически и имеет экономическую судьбу: он по-прежнему, а иногда и более интенсивно производится, доставляется, сбывается, потребляется.

Мировой размах наркобизнеса (повсюду формально запрещенного) давно уже позволяет говорить о нем как об особенной экономической отрасли. Понятно, что жизнь столь сложного экономического организма не может проходить в правовом и информационном вакууме: рыночные обмены сопровождаются и обеспечиваются соответствующими договоренностями между операторами рынка, и всякий раз в каждой конкретной ситуации всем участникам сделки хорошо известно, кому принадлежит та или иная оптовая или розничная партия наркотиков, на каких условиях она может перейти из рук в руки и какие санкции вероятны, если право собственности будет нарушено. Эту относительную правовую и информационную определенность следует понимать так, что в отрасли вопреки запрету устанавливается некий нормативный порядок, в пределах которого границы прав собственности проведены не юридическим законом, а возникают из многократно повторенной рыночной практики и закрепляются в обычае. Обычай в данном случае (как, впрочем, и при любой другой попытке зарегулировать рынок) есть совокупность регламентной информации, которая передается и реализуется в ходе нелегальной экономической деятельности.

Экперты ООН оценивают оборот наркорынка примерно в 400 млрд. долл., что составляет около 8% оборота всей международной торговли. Уже в 1994 г. мировой оборот наркобизнеса был выше, чем оборот мирового рынка черных металлов, автомобилей.

Субъектом права и организатором отрасли является предприниматель. Поддерживая на рынке правовой порядок, он стремится уменьшить риски, связанные с неопределенностью и ограниченной информацией, и в этом смысле он точно так же, как и оператор легального рынка, заинтересован в четком регламенте, который позволил бы ему рассчитывать и планировать свою деятельность исходя из того, что и другие рыночные игроки придерживаются тех же правил.

Структура цены предложения. Основной продукт наркобизнеса вовсе не наркотики. Строго говоря, они вообще не продукт наркобизнеса. Для производства наркотиков не нужны ни синдикаты, ни картели, но достаточно или кустарного заводика рядом с плантацией коки или опийного мака, или простенькой лаборатории с элементарным набором школьной химической посуды где-нибудь на окраине большого города для производства синтетических наркотиков. Картели и синдикаты с их учеными, летчиками, радиооператорами и парламентскими лоббистами, с их военизированными подразделениями, огромным арсеналом оружия и даже, как некоторые утверждают, с подводными лодками и спутниками-шпионами. вся эта концентрация людских и материальных ресурсов необходима для производства блага намного более дорогого и сложного для производства самой возможности производить, продавать и потреблять наркотики в условиях юридического запрета или, точнее, для производства особого институционального порядка, при котором такие возможности могут быть реализованы.

Незначительное место собственно производства наркотических средств в общеотраслевой структуре наркобизнеса хорошо видно при рассмотрении состава рыночных цен. Все без исключения статистические данные показывают одну и ту же четкую закономерность: факторы, непосредственно вовлеченные в производство наркотиков (земля, труд, капитал и предпринимательские усилия), весьма дешевы, оптовые цены страны-производителя держатся на уровне цен недорогих лекарств, розничные же цены в стране потребления. на два порядка выше.

Такое нарастание рыночных цен не может происходить по произволу предпринимателя. Розничная цена наркотиков столь высока только потому, что она компенсирует реальные издержки, которые несут или рискуют понести операторы на каждом этапе движения запрещенного товара. Среди прочего (или даже в основном) сюда включаются и издержки на построение и содержание многоуровневых отраслевых структур (картелей, синдикатов и т.д.), главная функция которых. обеспечивать постоянную охрану производства, надежные каналы доставки и относительную безопасность сбыта наркотиков.

Чем ближе к сбыту, тем выше риск и (учитывая накопленную стоимость) тем существеннее потери в случае его реализации. Но чем выше риск, тем выше издержки по обеспечению безопасности рыночных операций, издержки по сохранению прав собственности операторов (трансакционные издержки). Впрочем, понятно, что сколь бы ни были велики издержки самих операторов, они в конце концов будут включены в розничную цену наркотика и оплачены потребителем.

По данным главы следственного отдела британского таможенного ведомства по мере продвижения героина на Запад цены растут следующим образом: Если в Пакистане килограмм героина стоит полторы тысячи долларов, то в Турции его цена увеличивается до 10 тысяч, в Голландии эта сумма удваивается, а в Англии возрастает до 40 тысяч долларов. Однако это оптовая цена, розничная же цена героина доходит до 120 тысяч долларов за килограмм.

Как бы ни менялась, как бы ни развивалась структура наркобизнеса, розничный, уличный покупатель остается его главным инвестором и основным (хотя, как увидим несколько ниже, не единственным) потребителем его услуг. Именно уличный покупатель оплачивает всю цепочку, всю иерархическую лестницу наркобизнеса снизу доверху. Но недостаточно констатировать только очевидный факт сделки и платежа, необходимо понять его экономическую логику и структуру, понять, какова природа ресурсов, которые вовлекаются в нелегальный рыночный оборот, и сколь велик их объем.

Институциональный вклад потребителя. Уже в самой постановке проблемы поведения потребителя на рынке запрещенных наркотиков очевидно противоречие. В какой правовой системе следует рассматривать потребителя? Если мы говорим о рынке, то рыночные отношения всегда опираются на частное право.

Напротив, в запрете объективируется право общественное. Можно сказать, что запрет есть форма отрицательного общественного участия на рынке наркотиков, предельная форма государственного вмешательства в рыночные операции.

Полиция, действуя от имени общества (от имени закона), конфискует груз наркотиков и уничтожает его. Уничтожение наркотиков или средств их производства это реализация общественного владения (правильнее сказать, что уничтожение есть минус владение, но в нашем случае знак не имеет значения). При этом общественным благом являются не только сами запрещенные наркотики, но и весь институт запрета в целом. Потребитель же, выходя на рынок и приобретая наркотики, уже самим поведением отрицает это общественное владение. Принимая решение о покупке наркотиков, он оперирует в пределах частного права. С общественным институтом запрета он обращается как со своей собственностью, то есть приватизирует, присваивает для своей пользы, вовлекает в рыночный оборот общественное благо, которое по закону не принадлежит никакому индивиду в отдельности, а следовательно, не должно продаваться и покупаться на рынке. Приватизируя институт запрета, потребитель обращает общественное благо в свой доход.

Заметим, что здесь речь идет не столько о нарушении закона (конституционного) - этот аспект нас мало интересует, сколько о ресурсах для строительства нового нормативного порядка, который призван обеспечить операции на рынке наркотиков в условиях юридического запрета. Если, преступая запрет, потребитель изымает камень из стены, ограждающей общественное благополучие, то нас интересует не возникшая брешь, а только новая кладка, которая поднимется там, куда этот камень будет перенесен.

Чтобы оплатить дозу наркотиков, наркоману достаточно изъять деньги из семейного бюджета (или из чужого кармана). Но чтобы оплатить само существование наркорынка, он должен присвоить институциональные общественные ресурсы, обеспечивающие запрет. И самый первый его платеж покрывает не цену производства и доставки конкретного товара, а издержки, необходимые для поддержания институциональной структуры, обеспечивающей стабильность и безопасность экономических операций, стабильность и безопасность рынка в условиях запрета. Эти издержки существенно превышают непосредственные затраты на производство и доставку наркотиков, но тем не менее потребитель готов нести и эти расходы, и цена спроса, которую покупатель предъявляет на рынке наркотиков, всегда остается выше цены предложения, что обеспечивает стабильное и динамичное развитие отрасли.

Страховая монополия. По одной из своих важнейших экономических функций наркобизнес - это большая страховая компания, которая страхует главный риск потребителя - риск остаться без наркотиков. Такое содержание риска не противоречит термину, принятому в страховом деле: риск как неопределенность относительно возможных потерь.

В известном смысле любое легальное производство любого товара тоже можно рассматривать как страхование потребителя от риска остаться без товара. Но степень риска здесь будет иная, чем в случае с наркотиками. Если того или иного товара производится недостаточно, то полезность, недополученная потребителем, может быть возмещена каким-то другим товаром, и рыночное равновесие будет восстановлено. Однако отсутствие наркотиков не может быть компенсировано потребителю (по крайней мере потребителю наркозависимому) никаким другим благом. Остаться без наркотиков - абсолютная потеря для наркомана, потеря всего.

Чем больше потребитель пострадает (чем большую полезность недополучит), если рынок наркотиков будет закрыт или хотя бы временно перекрыт, тем больше он готов платить тому, кто застрахует его от этого риска. Относительные размеры такой своеобразной страховой премии нетрудно рассчитать, если из розничной цены вычесть производственные, транспортные и прочие издержки, обычные для любого легального товара, схожего с наркотиками по технологии производства и способам доставки (например, для разрешенных медицинских препаратов). Оставшаяся доля цены и будет страховой премией, которую потребитель наркотиков уплачивает в момент покупки.

Если наступает единичный страховой случай (например, партия товара конфискуется, а рыночный оператор оказывается в тюрьме) розничная цена в масштабах рынка, как правило, не меняется, поскольку риск такого рода уже заложен в рыночную цену. Вообще цены остаются стабильными, пока не меняется норма риска, которая в нашем случае соответствует интенсивности репрессий против наркобизнеса. Если риск возрастает против обычного, розничная цена наркотика будет повышаться, хотя цена факторов производства и средств доставки может оставаться прежней. Если же риск не реализуется, вся премия достается страховщику, увеличивая прибыль, пополняя производственные и страховые фонды отрасли.

Страхуя потребителя, наркобизнес принимает на себя его риски и должен создать соответствующий страховой фонд. Такой фонд существует в виде не только денег, но и развитых и отлаженных внутриотраслевых структур. И чем лучше поставлено дело, тем надежнее и дешевле становится услуга страхования. От уровня отраслевой организации в значительной степени зависит и величина надбавки, которую платит потребитель и которую мы можем считать страховой премией.

Вообще наркобизнес по типу отраслевой структуры напоминает естественную монополию. Стабильная и надежная поставка наркотиков в условиях запрета требует больших постоянных затрат на строительство и обеспечение деятельности разветвленной инфраструктуры. Вместе с тем предельные издержки, связанные с поставкой дополнительных единиц наркотиков по отлаженным каналам, относительно малы. Очевидно, что относительно малые предельные издержки при огромных постоянных издержках явно указывают на экономическую неэффективность дробления отрасли на конкурирующие компании. Наименьший экономически выгодный масштаб деятельности (minimum efficient scale. MES) здесь весьма велик.

Диверсификация активов. С точки зрения безопасности нелегального рынка развитие одних только внутриотраслевых структур - мера стратегически недостаточная, поскольку как раз эти структуры и подвергаются наиболее жесткому репрессивному давлению со стороны закона. Между тем увеличение фондов в распоряжении наркобизнеса и развитие его организационных возможностей позволяют диверсифицировать рисковые активы, переводя часть капитала в другие сферы деятельности. Именно так поступали и поступают мафиозные группировки, когда переводят активы из одной незаконной сферы деятельности в другую. Сицилийская мафия, например, инвестировала в наркобизнес капиталы, полученные от контрабанды сигарет и изумрудов.

Для того чтобы наилучшим способом застраховать рынок наркотиков, активы наркобизнеса надо перевести в сферу законной деятельности, отмыть эти деньги и инвестировать их в какую-нибудь легальную экономическую отрасль. Механизм отмывания денег прекрасно отработан криминальными группировками и хорошо изучен правоохранительными службами. Приняв его как данность, можно не отвлекаться на его подробное описание, тем более, что важнее увидеть (если вообще увидеть это возможно) не то, как отмываются деньги, а то, где и как используются уже отмытые капиталы.

Отсутствие сколько-нибудь достоверной статистики движения отмытых денег в легальной экономике все же не мешает экспертам делать косвенные выводы. Считается, что в наибольших масштабах наркодоллары инвестируются в высокодоходные легальные сферы экономики, например, в строительный бизнес (в Италии и Германии) или в добычу и транспортировку нефти, в биржевые спекуляции (в России).

На первый взгляд перевод средств из наркобизнеса в легальную (или полулегальную, теневую) сферу должен бы снизить общую доходность рисковых активов. При любых условиях городское жилищное строительство и даже нефтяной бизнес куда менее прибыльны, чем торговля кокаином или метамфетамином. И действительно, инвестиции наркоденег в легальную экономику можно было бы считать чистой потерей, если бы речь шла о том, что этот капитал напрочь выводится из сферы наркобизнеса. На самом же деле происходит несколько иная операция: легальные отрасли экономики, получая наркоденьги, существенно расширяют институциональные рамки наркобизнеса и повышают экономическую эффективность (и страховую надежность) всей отрасли в целом.

Отмывая. наркоденьги, переводя активы в легальную экономику, наркобизнес получает юридическую и политическую возможность если не прямой легализации, то по крайней мере объективации своих интересов в легальной форме. Например, поддержка парламентской фракции со стороны строительной корпорации или нефтяной компании не вызывает особых подозрений, но обеспечивает условия для влияния на законодательные и правоохранительные функции государственных институтов. А уж первоначальные инвесторы. люди, принимающие решения в сфере наркобизнеса, могут придать этому влиянию соответствующее направление.

Легализуя, отмывая. часть своих активов и используя их для организации влияния на институты, устанавливающие и реализующие запрет, наркобизнес прибегает к наиболее эффективному виду страхования - к снижению вероятности самого страхового случая или по крайней мере к сокращению величины связанных с ним потерь.

Коррупция запрета. Одним из наиболее очевидных способов снизить вероятность ущерба или уменьшить величину возможных потерь на рынке наркотиков является подкуп должностных лиц, в чьи обязанности входит реализация запрета. Если запрет наркобизнеса есть форма обобществления прав собственности и изъятия их из рыночного оборота, то коррупция - форма приватизации должностными лицами этих обобществленных прав и возвращения их в виде правового товара на рынок наркотиков. Там, где правами распоряжаются люди, которые оценивают их ниже, чем те, кто остался без этих прав, вероятность коррупции достаточно высока.

Экономическое поведение коррумпированного чиновника на рынке наркотиков отчасти схоже с поведением наркомана-потребителя. Но хотя и потребитель, и коррумпированный чиновник оперируют одним и тем же правовым товаром - кусками запретительного закона, они все-таки занимают совершенно противоположные позиции в общей системе наркорынка. Чиновник эксплуатирует запрет, потребитель же, напротив, становится жертвой эксплуатации. Покупая запрещенные наркотики и тем самым нарушая закон, потребитель приносит на рынок наркотиков свою правовую лепту в качестве вынужденного платежа.

Чем жестче запрет, тем выше риски, тем больше издержки потребителя, тем ниже уровень полезности, которую он может получить при прочих равных условиях. По мере усиления запрета издержки потребителя растут. В случае же с коррумпированным чиновником все как раз наоборот: правовой товар, который он выносит на рынок, при увеличении рисков прямо повышает его доход. И доход тем выше, чем жестче запрет как раз потому, что с ужесточением запрета и увеличением рисков растет цена страхового продукта, в производстве которого и принимает участие коррумпированный чиновник. Различие очевидно: потребитель заинтересован в ослаблении запрета, чиновник - в его ужесточении.

Наркотики как отрицательное общественное благо Нет никакого сомнения, что с точки зрения общественных интересов наркотики страшное зло. Говоря так, мы имеем в виду не только наркоманию как социальную болезнь, но и целый ряд широко известных отрицательных внешних эффектов нелегального рынка наркотиков (медицинских, социальных, нравственных, правовых и т.д.). Однако, когда дело касается экономических явлений, обращение к этической дихотомии - добро-зло не всегда продуктивно. Более удобно здесь оперировать понятием функциональной зависимости и соответствующим знаком. Опираясь на этот позитивный метод, мы можем сказать, что наркотики - отрицательное общественное благо. В этом парадоксальном определении важен не столько само отрицательное благо, сколько представление об общественном характере этого блага.

Согласно экономической теории, общественное благо - это товар или услуга, которыми каждый может пользоваться наравне с другими людьми без дополнительных затрат (например, шоссейная магистраль, национальная оборона или система защиты окружающей среды).

Однако каждый не только может пользоваться общественным благом, но и должен, вынужден: хочешь - не хочешь, а тебе достается твоя доля и блага, и расходов - индивидуально не откажешься. И хотя можно не ездить по шоссе, но платить налоги все равно придется.

Общественное благо - понятие нормативное. Люди специально договариваются считать то или иное благо общественным достоянием и расходовать общественные ресурсы на его производство. Обычно это происходит в том случае, когда отрицательные внешние эффекты, которые могут возникнуть при частном распоряжении благом, превышают издержки его обобществления.

По своему юридическому статусу наркотики не являются общественным благом. Однако отрицательные внешние эффекты от наркомании и наркобизнеса имеют очевидный общественный характер.

Ущерб (минус благо), который наркоман принимает на себя в погоне за личным наслаждением, распространяется и на все общество в целом. Общество платит наркоману отрицательный подоходный налог, который в конце концов используется для финансирования контробщественной институциональной системы наркобизнеса. Каждый член общества прямо или косвенно получает свою долю беды (что роднит наркоманию с такими неэкономическими явлениями, как эпидемия или стихийное бедствие). Устраниться, договориться, сторговаться с наркоманом, откупиться от него и тем самым уменьшить отрицательный общественный эффект не представляется возможным. Беда наркомании в принципе не исключительна. Общественная сила наркотиков, прошедшая через рыночное распределение, служит частным интересам операторов наркорынка, прямо противоположным интересам общества. А раз так, то отнять у наркобизнеса его контробщественную силу теоретически можно только в том случае, если снять с наркотиков титул товара, то есть наркотики должны быть свободно доступны для всех без исключения, в каком угодно количестве и бесплатно или по крайней мере за минимальную цену (например, как цена билетов на общественном транспорте или воздух).

Запретить рынок - не значит уничтожить его. Запретить рынок значит отдать запрещенный, но активно развивающийся рынок под полный контроль криминальных корпораций. Мало того, запретить рынок, значит обогатить криминальный мир сотнями миллиардов долларов, открыть криминальным силам широкий доступ к общественным благам, которые будут перекачиваться наркоманом-потребителем в карманы поставщиков-мафиози. И, наконец, самое главное. Запретить рынок - значит дать криминальным корпорациям возможности и ресурсы для целенаправленного, программного политического влияния на те или иные общества и государства. Из всех отрицательных внешних эффектов рынка наркотиков этот последний наиболее опасен. Угроза мировой цивилизации, исходящая от него, еще недостаточно осмыслена, слабо усвоена общественным мнением.

Но заканчивая наш тезис о бесплодности и даже опасности запрета, мы тут же должны подчеркнуть, что и легализация наркорынка принципиально невозможна. Полная и безоговорочная легализация может означать лишь столь же полную декоммерциализацию наркотиков, их свободную бесплатную (или почти бесплатную) раздачу, что реально только в результате последовательного обобществления всей отрасли в целом. Рассуждения о том, к каким последствиям может привести свободная продажа (или даже бесплатная раздача) кокаина, героина, синтетических галлюциногенов и других наркотических средств, и о том, может ли общество справиться с такими последствиями, выходит за рамки данной темы. Заметим только, что общественное мнение ни в каком смысле не готово не только решать, но хотя бы конструктивно обсуждать проблемы такого рода. Любое конструктивное обсуждение самой возможности легализации требует высокого (не сегодняшнего) уровня общественной кооперации и политической стабильности в мире и тщательной разработки соответствующих международных инструментов. Что же касается частичной легализации тех или иных видов наркотиков, то она неизбежно сопровождается введением различных регулирующих нормативов, которые каждый раз воспринимаются рынком как частная форма запрета. Это опять-таки приводит к широким нелегальным рыночным операциям.

Проблемы наркомании - социальная, политическая, научная абсолютно не традиционны по своему характеру. Вся безнадежность ситуации с наркотиками показывает, что людям, обществу ничего не остается, как только научиться жить в мире, переполненном наркотиками, в окружении опасностей, из этого проистекающих. Подобных задач человечеству решать еще не приходилось. А потому здесь требуются нетрадиционные подходы, сильная политическая воля и высокое интеллектуальное мужество.