Итоги. Последствия

Народничество – идеология и общественно-политическое движение демократической интеллигенции в России во 2-й пол. 19 в. Объективно выражало протест против становления капитализма, складывания новой социальной структуры, разрушения основ традиционного общества. Представляло собой попытку выработать национальную модель некапиталистической эволюции, постепенной адаптации большинства населения к условиям модернизации страны. Народничество не являлось исключительно русским явлением и получило распространение на Украине, Кавказе, в Прибалтике, Польше. Как идеология, народничество характерно для стран с преимущественно аграрным характером экономики в период перехода к индустриальной стадии развития. В нем уживались элементы т. н. утопического социализма и конкретные проекты реформирования экономической, социальной и политической сфер жизни страны.

С момента зарождения в народничестве существовали два течения — радикальное (революционное) и умеренное (либеральное). Революционеры видели свою главную цель в насильственном свержении существовавшего режима власти и осуществлении на практике идеалов социализма. Представители умеренного крыла отдавали предпочтение ненасильственным мерам в проведении социальных, политических и экономических преобразований, имевших антикапиталистическую направленность. Намечавшиеся реформы должны были способствовать модернизации России с опорой на традиционные институты и ценности, национальные особенности и особую роль отечественной интеллигенции в общественной жизни страны принадлежала революционерам. Временем наибольшего влияния либерального народничества стали 1880-е — нач. 1890-х гг.

Родоначальниками народничества считаются А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский. Однако при значительном сходстве взглядов между ними существовали серьезные расхождения по ряду принципиальных вопросов, которые определили в дальнейшем отсутствие целостности народнической доктрины. В основе концепции социалистического прогресса, разработанной Герценом, лежала убежденность в самоценности человека, а конечная цель обществ, эволюции виделась в развитии личности. Такой подход сложился под влиянием идей Ф. Шиллера, Ж. Ж. Руссо, Б. Констана, К. Сен-Симона, Г. Гегеля и во многом диктовался морально-этическим неприятием социального неравенства. Обращение к западно-европейской модели развития было вызвано протестом против деспотической атмосферы русской жизни 1830—40-хгг. Однако революционные события 1848 убедили Герцена, что общественное устройство Европы далеко от идеала. Политическая свобода не гарантировала равенства и братства людей. Для этого требовалось изменение отношений собственности. Наряду с этим Герцен сумел разглядеть ограниченность западно-европейского либерализма, отдававшего предпочтение частной инициативе и предпринимательской хватке в ущерб интересам общей массы населения. Будущее виделось Герцену в развитии солидарности и взаимопомощи членов общества. Зародыши этих качеств он находил в русской общине, многовековой уклад жизни которой базировался па началах коллективизма, а нравственный облик крестьян был, с его точки зрения, выше индивидуалистических устремлений европейцев. Вера в особый путь России в сочетании с усвоенными и переработанными идеями западноевропейской социалистической мысли послужили основой для создания Герценом концепции «русского социализма», исходного варианта народнической доктрины. Однако эта концепция не получила законченного оформления. В ней причудливо переплетались надежда на коммунистические зачатки общины, вера в созидающую мощь передовой интеллигенции, отрицание и неприятие революционного насилия. Герцен заложил основы мирного, нереволюционного социализма, который не мог удовлетворить требования радикалов. Это и предопределило быстрое охлаждение к его взглядам части отечественной интеллигенции в 18бО-хгг

Новый импульс развития народничество получило в творчестве Чернышевского. Его интерпретация прогресса отличалась от взглядов Герцена большим универсализмом, признанием всеобщности законов социального развития для разных стран и народов. Но в обосновании будущего социалистического устройства Чрнышевский придерживался социалистических идеалов. Не отвергая революцию как средство разрешения накопившихся проблем, он главным орудием преобразований считал реформу. Залогом ее успеха было активное участие в реформаторском процессе широких народных масс. Но для этого требовалась целенаправленная просветительская деятельность интеллигенции, подчиненная объективным законам развития общества. Универсализм Чернышевского проявлялся и в представлениях о социалистическом будущем России. Его увлеченность русской общиной была непродолжительной, и уже в начале 1860-х гг. более целесообразным он считал использование кооперации, получившей широкое распространение в Европе. В отличие от Герцена, под «русским социализмом» Чернышевский понимал не социализм «земли и крестьянского быта», а трудовые ассоциации городской среды. В ней он находил и проводников идеи сближения с народом. Сила будущих преобразований укоренилась, по его мнению, не столько в идейном потенциале дворянской интеллигенции, сколько в «новых людях», разночинцах. С ними связывал Чернышевский надежды на длительную просветительскую и политическую работу для народа. В первую необходимость передачи земли крестьянам за выкуп, содержались требования замены правительственных чиновников выборными, участия представителей народа в определении податей и повинностей, сокращения расходов на войско и императорский двор. Основным способом влияния на крестьянство считалась пропаганда. Однако программные положения «Земли и воли» не получили широкой поддержки, а само общество не превратилось в единую партию. Более радикально настроенным оказался московский кружок П. Г. Заичневского и П. Э. Аргиропуло. Единственным средством преобразования общества его руководители считали революцию. Осуществить ее в России мог, по их мнению, небольшой кружок сплоченных единомышленников. После свержения самодержавия политическое устройство общества представлялось в виде добровольного федеративного союза областей и общин во главе с выборным национальным собранием.

Расхождения между радикальными и умеренными подходами свидетельствовали о первом кризисе народничества. Его причины коренились в отсутствии массовой поддержки выдвигавшихся проектов преобразования страны, а также в необходимости теоретического переосмысления и практической конкретизации идей «русского социализма» Герцена и Чернышевского. Часть разночинской молодежи попыталась понять нужды и запросы народа, вызвать его общественную активность. Спектр деятельности был достаточно широк и включал в себя изучение особенностей экономического уклада общины, настроений и потребностей крестьян, а также ведение просветительской работы в их среде. Планировалось организовать артели (коммуны), наладить издание книг для народа, ознакомить русского читателя с переводами зарубежной социально-экономической литературы. Организация Н. А. Ишутина — И. А. Худякова, кружок Г. К.Лопатина и созданное им «Рублевое общество» наиболее ярко воплотили в своих программах направление пропагандистско-просветительской работы. Одновременно с этим наблюдалась тенденция к использованию более радикальных средств. Предпринимались попытки создания строго законспирированных центров, ставивших своей задачей террористическую борьбу с наиболее ненавистными представителями администрации и самим императором. Примером такой практики стала деятельность части членов общества Ишутина — Худякова, которые разработали планы захвата власти и убийства императора. Один из участников этого тайного центра — Д. В. Каракозов — 4.4.1866 стрелял в имиператора Александра II. Но наиболее явно принцип неограниченного и слепого подчинения, сверхцентрализм проявились в деятельности С. Г. Нечаева и созданной им организации «Народная расправа». Согласно взглядам Нечаева, революционер — человек обреченный, отрицающий общепринятые нравственные нормы и правила поведения. Ненависть и вседозволенность определяют его отношение к людям и обществу. В своей практической деятельности он руководствуется принципом «цель оправдывает средства».

Основная масса участников революционного движения кон. 1860-х — нач. 1870-х гг. решительно отмежевалась от авантюризма и беспринципности Нечаева и осудила насаждавшиеся им порядки. Феномен «нечаевщины» стал серьезным предупреждением о возможности криминального перерождения высоких идей в тех случаях, когда человек из цели общественного прогресса превращается в его орудие. Реакцией на иезуитство и макиавеллизм Нечаева стало создание кружка «чайковцев». Активными его членами были М. А. Натонсон, Н, В, Чайковский, С. Л. Перовская, П. А. Кропоткин. Кружок объединил в своих рядах единомышленников, людей, спаянных общим пониманием нравственного долга и поведения, единства мысли и действия. По своим взглядам члены кружка были социалистами, которые эволюционировали к идее организации крестьянской революции в России.

К кон. 1860-х гг. для народников центральными оказались вопросы о методе осуществления преобразований (революция или реформа), характере политических и экономических требований, взаимоотношении авангарда («партии») и масс, использовании легальных и нелегальных методов работы, месте и роли просвещенного меньшинства в соц. прогрессе. Работы П. Я.Лаврова, М, А. Бакунина, П. Н. Ткачева, Н. К.Михайловского указали новые (зачастую взаимоисключающие) подходы, послужили связующим звеном двух поколений российских социалистов — 18бО-х и 1870-х гг. Революционное направление в народничестве получило наиболее мощное обоснование и распространение благодаря развитию субъективной социологии, отводившей решающую роль в истории «критически мыслящим личностям». Один из творцов субъективного метода — Лавров — возлагал па передовую интеллигенцию обязательство возвратить неоплатный долг народу, создавшему своим трудом все блага цивилизации, но не получившему за это даже жалких крох образования и просвещения. «Цивилизованное рус. меньшинство» должно было, обогатив себя знаниями и усвоив народные потребности, просветить парод и подготовить его к революции. Но отдельная личность еще не обладала для этого достаточной силой. Революционерам необходимо было объединиться в массовую «партию». Моральный облик ее членов должен был соответствовать высоте поставленной цели Организационное строение «партии» обязано было основываться на разумном сочетании демократических и централистских начал; добровольном делегировании низовыми организациями своих полномочий центру, возможности «низов» влиять на принятие решений и контролировать их выполнение. Идеи Лаврова оказали существенное влияние на становление различных объединений народников 1-й пол. 1870-х гг.

Однако радикальная молодежь не всегда удовлетворялась его призывами к самоподготовке и последующему просвещению народа. Она жаждала практического дела, стремилась поднять народные массы на борьбу. Выразителем подобных настроений стал Бакунин. Он считал, что у народа в результате длительной многовековой работы уже выработался идеал свободы, поэтому необходимо перейти к организации всенародного бунта. Бакунин не отрицал правомерности и оправданности деятельности тайного общества с целью возбуждения, сплочения и организации народных сил. По его убеждению, для этого не требовалось навязывать народу свою программу, а нужно было только пробудить в нем сознание собственной свободы и потребность к объединению. По мнению Бакунина, для этого достаточно создать штаб революции из 50—60 чел. Такая организация послужила бы посредницей между народным инстинктом и революционной мыслью.

Своеобразную позицию в вопросах революционной тактики занимал Ткачев, который возлагал свои надежды на радикальную часть интеллигенции, объединенную в «партию». Эта «партия» должна была подготовить захват власти и поднять народ на выступление. Совершить переворот не представляло труда: российское самодержавие, как считал Ткачев, не имело социальной опоры и буквально «висело в воздухе». Реальные трудности возникнут позднее — при проведении революционных преобразований в экономической и социальной областях. Но и с ними удастся быстро справиться, используя общинные и артельные традиции русского народа.

Идеологи пропагандистского, бунтарского, заговорщического течений в революционном народничестве были едины в абсолютизации роли передовой интеллигенции в деле осуществления социального переворота. Бакунин, Ткачев и Лавров разработали проекты будущих преобразований, во многом конкретизировали понимание характера и форм общественного устройства, роли и места «революционной партии» при социализме. Общими для них оставались вера в возможность использования общинной организации как основы будущего административного и хозяйственного порядка. Однако по ряду проблем точка зрения Бакунина кардинально отличалась от позиций Ткачева и Лаврова. Согласно его идеям, чтобы использовать общину для социалистических преобразований, требовался переходный период, во время которого необходимо было создать федерации самоуправляющихся коллективов, самостоятельно распоряжающихся своими средствами производства и регулирующих взаимоотношения между членами общества. Бакунин отрицал необходимость государства: революционеры призваны разрушить его и организовать самоуправление народа. Их действия должны были обеспечить «полнейшее равенство и полнейшую и всестороннюю человеческую свободу». Лавров и Ткачев, напротив, считали, что после победы революции институт государства потребуется для проведения необходимых социальных преобразований и их защиты от контрреволюционных выступлений. Форма будущего управления должна быть основана на народном представительстве, но создание органов власти возлагалось на «революционную партию». При дальнейшем развитии общинного самоуправления государственную власть должна постепенно ослабевать, а функции центральных учреждений — упраздняться. Это позволило бы федеративным началам социализма проявить себя в полной мере. Также были схожи взгляды Ткачева и Лаврова на экономическую переустройство общества. Их программы предполагали обобществление имущества и орудий труда, устройство производства на принципах артели, коллективное распределение продуктов, устранение соц. неравенства.

Испытание на прочность теоретических конструкций идеологов революционного народничества пришлось на 1870-е гг., когда социалистические идеалы интеллигенции столкнулись с консервативной утопией народа. Уже во время массового «хождение в народ» (весна — лето 1874) бакунинская идея народного бунта потерпела крах. Крестьянство не поддержало призывов к революционному выступлению, безучастно отнеслось оно и к социалистической пропаганде. Неудача «хождения в народ» заставила революционеров пересмотреть некоторые программные положения, более реалистично подойти к ведению агитации, отказаться от организационной системы кружков. Все более очевидным становилась необходимость централизованной «революционной партии». Первые шаги по ее созданию предприняты в сер. 1870-х гг. членами «Всероссийской социально-революционной организации» (группа «москвичей»). Но окончательно такая «партии» сложилась в 1876. Она получила название «Земля и воля» в память предшественников 18бО-х гг. Ее основателями стали М. А. и О. А. Натансоны, Г. Б. Плеханов, А. А. Квятковский, Д. А. Лиязогуб, А. Д. Михайлов и др. Организация строила работу на принципах конспирации, подчинения меньшинства большинству, строгого подбора новых членов. Вместо «летучей пропаганды», которая в основном использовалась прежде, предусматривался переход к оседлым поселениям, работа в деревне в качестве врачей, учителей, сельских писарей. Однако надеждам революционных народников в очередной раз не суждено было сбыться. Крестьянство по-прежнему не реагировало на призывы к рев.олюционным выступлениям. Все больше земледельцев склонялось к идее политической борьбы, которую могла вести лишь организация профессиональных революционеров-единомышленников. В 1879 внутри «Земли и воли» произошел раскол. Сторонники старой тактики («деревенщики») считали невозможным отказаться от поддержки нар. движений, Плеханов, Л. Г, Дейч, П. А..Аксельрод, В. И. Засулич и др. объединились в новую организацию — «Черный передел», объявили себя продолжателями дела «Земли и воли». Их оппоненты («политики») А. И. Желябов, Перовская, Михайлов, Н, А.Морозов, В. Н. Фигнер и др. избрали путь полит, борьбы. Созданная ими организация «Народная воля» должна была выполнить роль детонатора взрыва, обязанного всколыхнуть крестьянскую массу, разрушить ее вековую инертность. Индивидуальный террор против «наиболее вредных» чиновников местной администрации, самого императора должен был подорвать «обаяние» существовавшей власти, поднимать революционный дух народа, внушать ему веру в успех дела, формировать готовые к бою силы. Но ни агитационно-пропагандистская деятельность «Черного передела», ни штурм самодержавия, предпринятый «Народных волей», не привели к ниспровержению самодержавия. Для народников, наряду с выводом о неприемлемости некоторых форм и методов борьбы, стало очевидным и существование идейной пропасти между крестьянским миром и интеллигенцией. Революционаризм оказался не в состоянии ликвидировать этот разрыв. Начиная с 1880-х гг. рев. народничество вступило в полосу длительного кризиса.

Размежевание в среде народников на сторонников революционных и реформаторских методов преобразования общества произошло в кон. 1860-х гг. и во многом было связано с пониманием роли субъективного фактора в истории. Большую роль в этом сыграли работы Михайловского. Его позиция во многом схожа с идеями Лаврова, но Михайловский шел собственным путем поиска критерий оценки социальных явлений. Если Лавров главное внимание уделял интеллектуальному развитию личности, то Михайловский делал акцент на трудовом сотрудничестве людей и совершенствовании форм кооперации. Более высоко, в нравственном отношении он считал простую кооперацию, позволявшую раскрыть все природные задатки индивидуума. Благодаря такому сотрудничеству субъект прогресса одновременно становился целью прогресса, а его активная позиция в вопросах общественной жизни определяла темпы движения к справедливому устройству. Тем самым Михайловский отстаивал «право вмешательства в ход жизни», но вмешательства нереволюционного толка.

Если Лавров считал правомерным и допустимым использование насилия для продвижения прогресса, то Михайловский исходил из необходимое первоначального изменения личности и длительной подготовки социальных преобразований.

В 1870-х гг. либеральное народничество по своему влиянию уступало революционерам, но внесло значительный вклад в развитие народнической доктрины. Михайловский продолжил разработку субъективного метода в социологии. Созданные им теории простой и сложной кооперации, типов и степеней социального развития, борьбы за индивидуальность, героя и толпы служили важными аргументами в доказательстве центральной роли личности в прогрессе общества. Михайловский однозначно придерживался социалистической ориентации. Ключевую роль в эволюции России, по его мнению, должна была сыграть отечественная интеллигенция; ее нравственный и интеллектуальный потенциал служили залогом будущего справедливого общественного порядка. Но, отвергая законы буржуазной цивилизации, Михайловский не стал сторонником революционного насилия. Реформа как главное средство реализации назревших преобразований преобладала в его программе. Одновременно с этим Михайловский пришел к выводу о необходимости политической борьбы с существовавшим строем, завоевания демократических прав и свобод, их законодательного закрепления, принятия конституции, что стало новым шагом в развитии его концепции.

Наряду с появлением политической тенденции в среде либерального народничества обозначился и отход от социалистической направленности доктрины. Переоценка предыдущего опыта была наиболее характерна для П. П. Червинского и И. И. Каблица. Критически осмыслив идеи радикалов, они выдвинули на первый план не идею морального долга просвещенного меньшинства перед народом, а требование осознания интеллигенцией его реальных нужд и запросов. Их идеал справедливого общества содержал требование «самостоятельного» развития русской деревни, невмешательства интеллигенции в ее патриархальные устои. В лучшем случае альтруистическая интеллигенция могла сыграть роль «бродильного элемента», обеспечивая реформирование, соответствующее «мнению народа». Отказ от социалистических идей, сужение понимания просветительства, апелляция к государственным интересам, акцентировка внимания на повседневных проблемах жизни крестьянства подталкивали к выводу о необходимости чисто культурнической деятельности. Эти идеи у Червинского и Каблица были выражены достаточно неопределенно, в основном касались социологического, а не экономического аспекта проблемы. Выдвигаемым ими требованиям не хватало четкости постановочных задач, конкретики форм работы. Этот пробел попытался восполнить в 1880-х гг. Я. В.Абрамов. Он определил характер деятельности интеллигенции (помощь крестьянству в преодолении трудностей рыночной экономики) и указал на возможную форму организации практики (работа к земствах). Сильная сторона «абрамовщины» заключалась в ее четкой адресности, обращении к врачам, учителям, агрономам с призывом помочь русскому мужику в его нелегком положении. Для многих земских служащих «малых дел» теория стала обоснованием полезности и необходимости культурнической деятельности.

Популярности идей Абрамова способствовало и изучение пореформенного развития России народниками-экономистами. Наиболее заметными личностями среди них были В. П.Воронцов и Н. Ф. Даниелъсон. Их труды дали реальную картину состояния русской деревни: обнищание крестьян в результате Крестьянской реформы 1861, расслоение сельского населения, сокращение его покупательной способности и др. Наряду с этим были проанализированы особенности процесса модернизации народного хозяйства, присущие странам с преимущественно аграрным характером производства, выявлены серьезные диспропорции в развитии различных отраслей хозяйства, показаны трудности становления рыночных отношений. Однако соц. направленность сделанных ими выводов была различна. Если Даниельсон призывал «общество» спасти общину, приветствовал участие интеллигенции в политическом переустройстве России, то Воронцов выдвигал программу государственного регулирования экономики, при осуществлении которой крестьянское хозяйство могло наиболее безболезненно адаптироваться к товарно-денежным отношениям. В целом к кон. 1880-х гг. в либеральном народничестве отчетливо проявились два подхода в оценке общего состояния российского общества и возможных перспектив его развития в будущем: или приспособление к новым условиям существования, или политическое реформирование страны с ориентацией на социалистический идеал. Единственным объединяющим элементом оставалось признание либеральными народниками необходимости мирной эволюции страны. Это стало показателем нового серьезного кризиса. На многие вопросы текущей жизни уже было невозможно ответить в рамках подходов старого народничества.

Общественная мысль России XVIII- начала XX века. Энциклопедия. Отв. ред. д. и. н., проф. В. В. Журавлев.
43). Модернизация российской экономики: проблемы и решения