Библиотечная деятельность немецких просветителей

Германия в век Просвещения представляла собой феодальное государство, раздробленное на 38 враждующих между собой княжеств. Следствием раздробленности и постоянных междоусобных войн являлась экономическая и культурная отсталость страны. Немалые опустошения приносили немецким библиотекам войны. Особенно пострадали фонды библиотек Германии во время Тридцатилетней войны, когда шведы увозили целые корабли библиотечных книг в Скандинавию. Это сказывалось и на состоянии библиотечного дела.

Почти в каждом немецком княжестве, герцогстве или королевстве имелась принадлежащая ее главе княжеская (королевская) библиотека. Многие из этих библиотек были основаны в XVI и XVII веках, но, немецкие правители не были знатоками и ценителями книг. Поэтому фонд этих библиотек формировался нерегулярно и обычно случайно. Чаще всего книги поступали в библиотеки правителей либо из упраздненных после Реформации* монастырских библиотек, либо по завещанию какого-нибудь родственника правителя, в виде подарков или путем сходной покупки. В результате этого в фондах придворных библиотек наряду с ценными книгами было много хлама. По соседству с книгами и рукописями в библиотеках часто хранились коллекции монет, медалей, картин, различные физические и метеорологические приборы.

Судьба придворной библиотеки целиком зависела от прихотей и интересов правителя. Если правитель был книголюбом, то он заботился о ее пополнении и размещении, но чаще библиотеки годами не пополнялись и размещались в лучшем случае в пустующих залах дворца, в худшем случае – в старой оранжерее или бывшей дворцовой конюшне.

Даже в Королевской библиотеке в Берлине (это была придворная библиотека самого крупного из немецких государств) бюджет был чрезвычайно скуден. Расточительность королей и двора, разорительные военные расходы привели к тому, что в начале века по приказу короля расходы на оплату труда библиотекарей были сведены к нулю. Известно, что в 1723 году один иногородний ученый запросил королевскую библиотеку, когда можно приехать для ознакомления с имевшейся тем редкой рукописью. Библиотекарь ответил, что об этом не может быть и речи, так как он почти никогда не бывает в библиотеке, «ибо не получает никакого вознаграждения».

Неустойчивость положения сказывалась не только на финансировании библиотеки, но и на правилах ее работы. В XVIII веке придворные библиотеки, оставаясь частной собственностью правителя, обслуживали уже не только членов его семьи и двор, но и государственных сановников, крупных ученых. В Королевской библиотеке в Берлине до 1710 года существовала даже редкая в то время практика выдачи книг на дом. Затем по жалобе библиотекаря на злоупотребления со стороны читателей право абонемента было сохранено только для действительных тайных советников и членов Научного Королевского общества. Позже по ходатайству Академии Наук выдача книг возобновляется, но тоже с серьезными ограничениями.

Изменялся и режим работы библиотеки. В отдельные периоды она бывала открыта для читателей ежедневно, но иногда – лишь три раза в неделю.

Число библиотекарей было невелико и даже в самые благоприятные годы не превышало 4-5 человек. При этом нагрузка на персонал была непомерной: фонд библиотеки превышал 80 тыс. томов, их нужно было содержать в порядке, вести каталоги, обслуживать читателей. Работа по созданию каталогов продвигалась крайне медленно. Король сердился, грозя лишить библиотекарей жалованья, если они не возьмутся более активно за каталоги, но даже под такой угрозой они не могли одолеть непосильной задачи.

Вместе с тем среди придворных библиотек Германии были и образцово действующие учреждения. К числу их относилась библиотека герцога Августа Вольфенбюттельского, которую в конце XVII века возглавил Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716).

Вождь немецкого Просвещения, крупнейший его деятель, Лейбниц был выдающимся ученым. Философ-идеалист, историк, физик, изобретатель, юрист, языковед, Лейбниц был и крупным организатором науки. Он был инициатором создания Берлинской Академии Наук. Современники не оценили по достоинству заслуги Лейбница в развитии национальной науки и лишь позже Дидро в своей знаменитой «Энциклопедии» написал, что для Германии Лейбниц стал тем, чем для Древней Греции были Платон, Аристотель и Архимед вместе взятые.

Получив блестящее университетское образование, Лейбниц и в дальнейшем всегда стремился пополнять свой научный багаж новыми знаниями. 22-летним юношей он начал работать библиотекарем известного немецкого библиофила майнцкого дипломата Бойненбурга. Занимаясь устройством его библиотеки, будущий ученый не забывал и о просветительских идеях. Он верил в то, что подлинный прогресс знаний возможен только тогда, когда каждый ученый сможет быстро и легко обозреть всю совокупность достижений человечества, зафиксированных в документальной форме. Для облегчения этой сложной задачи Лейбниц начал составлять полугодовые каталоги книг и затем сводить воедино всю эту библиографическую информацию в кумулятивный указатель* «Перечень человеческих знаний, содержащихся в книгах».

Позже, когда молодого Лейбница пригласили на дипломатическую службу, он не забывал своих библиотечных интересов. Известно, что находясь в Париже, он знакомился с организацией Королевской библиотеки Франции, был дружен со многими французскими библиофилами и изучал труд Габриэля Нодэ «Советы по устройству библиотеки» (1627).

По возвращению в Германию, Лейбниц был назначен библиотекарем, а затем и директором Вольфенбюттельской библиотеки. Хотя практические успехи Лейбница в формировании и организации фондов этой библиотеки значительны, для нас важнее те принципы библиотечного дела, которые он изложил в своей переписке и в предложениях, с которыми он обращался к царствующим особам.

Лейбниц был первым, кто указывал на необходимость постоянного приращения библиотеки. В одном из своих докладов великому герцогу, он отмечал, что «пополнение также необходимо библиотеке, как пища живому организму», и убеждал герцога в необходимости выделения стабильной ежегодной суммы на комплектование в размере 1000 талеров в год. Кроме того, он ходатайствовал о том, чтобы хоть в одной из библиотечных комнат было утроено отопление и освещение, так как «зимний холод и тьма служат поводом к ничегонеделанью».

Благодаря настоянию Лейбница впервые в истории немецкого (а возможно и европейского) библиотечного дела была утверждена смета библиотеки, но в очень урезанном размере – всего 200 талеров, но и это было достижением. Что касается второй части ходатайства ученого, то оно было осуществлено лишь спустя более чем сто лет, когда прах Лейбница уже давно покоился в могиле.

При Лейбнице в герцогской библиотеке был открыт читальный зал, создан алфавитный каталог, усовершенствована расстановка книжного фонда.

С первых же шагов своей библиотечной деятельности Лейбниц уделял много внимания вопросам каталогов. Долгие годы его занимала мысль о разработке новой библиотечной классификации. В 1700 г. философ изложил в письменном виде свои идеи об организации библиотеки. Его записка представляла собой проект библиотечной классификации.

Таким образом, в историю библиотечного дела Лейбниц вошел как человек, определивший важнейшие принципы деятельности библиотеки и библиотекаря, как составитель схемы библиотечной классификации, в основу которой была положена его собственная систематизация наук.

Лейбниц своими заботами о вверенной ему библиотеке представлял редкое для этой эпохи исключение. Обычно в библиотеки привлекали для заведования какого-нибудь ученого или писателя, который брался за эту работу с эгоистическими целями: иметь свободный доступ к книгам для своей личной работы*.

Жалкое существование влачили в эту эпоху и библиотеки германских университетов. Обязанности библиотекаря в университете обычно поручались одному из профессоров, который из-за совместительства уделял библиотеке очень мало времени и сил. Иногда профессору-библиотекарю помогали студенты, получавшие за это бесплатный обед. На должность библиотекаря обычно шел профессор, который «любит рыться в книгах», как выразительно сказано в характеристике одного из кандидатов на эту должность. Заработок библиотекаря был так ничтожен, что никого не мог привлечь. Да и это мизерное жалованье часто не выплачивалось, а шло на покрытие экстренных расходов университета. Типичен пример работы библиотекаря Марбургского университета, который, ссылаясь на слабость здоровья с 1779 по 1789 годы никогда зимой не открывал библиотеки, и все это время университетская администрация молча терпела это.

Библиотековедение тогда находилось в зачаточном состоянии и профессора его совершенно игнорировали. Если профессор-библиотекарь был рьяным, то он принимался ломать и переделывать все, что было заведено его предшественниками. Эти постоянные перестройки причинили немало вреда немецким библиотекам, недаром говорится, что «в библиотечном деле последовательно проведенная глупость лучше частых перемен».

Единственное блестящее исключение представляла библиотека Геттингенского университета, которая благодаря тщательной подборке книг и прекрасной организации дела не имела себе равных в Германии. Библиотека была основана в 1737 году и изначально формирование фонда осуществлялось по тщательно продуманному плану. Библиотека систематически пополнялась новой литературой и к 1787 году фонд ее насчитывал 120 тыс. томов. В библиотеке практиковалась систематическая расстановка фонда. С большой тщательностью были составлены алфавитный и систематический каталоги.

Работала библиотека ежедневно и все без исключения желающие могли пользоваться книгами как в читальном зале, так и на абонементе.

Прекрасная библиотека в немалой степени способствовала расцвету Геттингенского университета. Эта библиотека первой среди университетских библиотек Германии сбросила груз средневековых традиций и максимально полно претворила в жизнь идеи Лейбница об общественной роли библиотек.

В Германии эпохи Просвещения библиотек общественного пользования по существу не было. Библиотеки магистратов (городских управлений), которые стали возникать в эпоху феодализма, были немногочисленными и доступными только для богатых бюргеров.

Даже скромные единичные проекты массовых культурно-просветительских мероприятий встречали непонимание и отпор по стороны властей. Так, в 1797 году в Берлине была опубликована книга публициста Стефани «Основы науки о государственном воспитании». Автор доказывал, что государство должно взять на себя заботы о послешкольном образовании, и выдвигал идею организации в крупных городах общедоступных библиотек, где «каждый желающий мог бы обогащать свои знания, вырабатывать литературный вкус и знакомиться с подвигами человеческого ума, а рабочий … мог бы найти сочинения по своей специальности». По замыслу Стефани каждая такая библиотека должна была иметь филиальные отделения в сельской местности, чтобы «крестьяне могли бы почерпнуть из книг не только общеобразовательные сведения, но также и различные практические указания».

Прусский министр народного просвещения откликнулся на эту книгу статьей, в которой признавал значение библиотек исключительно для интеллигенции, но не для простого народа. В качестве аргумента приводилось такое соображение: «Откуда, по-вашему, простолюдин, работающий с утра до ночи, возьмет время для чтения?».

Таково было состояние немецкого библиотечного дела, когда к нему приобщился великий Гете.

Иоганн Вольфганг Гете (1749-1832), известный более как поэт, был еще и энергичным государственным деятелем Германии XVIII века. Двадцатипятилетним юношей, имея за плечами университет и годичную юридическую практику, по приглашению герцога Карла Августа он приехал в небольшое государство Веймар, где и прожил более 50 лет до конца своих дней. Здесь он стал писателем, ученым, министром. В разное время Гете занимал различные посты: он руководил комиссией по улучшению дорог и судоходства, возглавлял военную комиссию, увлекался горным делом и восстанавливал каменоломню, занимал должность начальника департамента финансов, был даже первым министром Саксонии-Веймара. С 1797 года Гете – комиссар Верховного управления учреждениями по искусству и наукам. В его ведении находились Йенский университет и его библиотека, музеи, придворный театр и герцогская библиотека.

Герцогская библиотека к этому времени представляла собой достаточно упорядоченную книжную коллекцию. Фонд ее составлял около 11 тыс. томов. В отличие от большинства немецких библиотек она имела небольшой, но постоянный бюджет и штатную должность библиотекаря. Фонд содержался в образцовом порядке и был отражен в алфавитном и систематическом каталогах. Располагалась библиотека в специально для нее построенном здании.

Дальнейшая история библиотеки, связанная с именем Гете была еще более удачной. Большое внимание поэт уделял комплектованию библиотеки, считая, что она должна быть энциклопедической (т.е. универсальной) научной библиотекой. Приобретение книг осуществлялось по традиционным для того времени каналам: через книжные лавки и книжные аукционы. Кроме того, библиотека получала обязательный экземпляр всех выходящих в Веймаре изданий. Гете внимательно просматривал все каталоги книжных аукционов и ярмарок, рекомендовал к приобретению те или иные книги; откликался на просьбы читателей о приобретении какого-либо издания, отсутствующего в фондах; лично просматривал присланные книги и принимал решение об их покупке или отказе от покупки. Из особо редких и ценных изданий по замыслу Гете был организован «библиотечный музей» –то, чтомы сегодня называем «музеем книги».

Нередко на аукционах книги продавались не отдельными экземплярами, а целыми библиотеками. Постепенно в библиотеке из-за этого скопилось довольно много дублетных изданий. Гете предложил устраивать аукцион дублетов и вырученные средства использовать для дальнейшего пополнения книжного фонда.

В результате такой планомерной и постоянной деятельности фонд Веймарской библиотеки увеличился при Гете с 11 тыс. до 122 тыс. томов.

Гете понимал, что накопленные в библиотеке книги должны храниться очень долго и при скором росте фонда все острее становится проблема рациональной организации фонда. В этом отношении он проявил себя как настоящий библиотекарь: с его помощью и при его непосредственном участии удалось расширить площадь обеих библиотек, наладить учет книжного фонда и обеспечить его сохранность.

По настоянию Гете в библиотеке тщательно велся инвентарный учет книжных поступлений. Для того времени это было ново, так как считалось, что при хороших каталогах можно обойтись без инвентарных книг. Однако Гете разбил возражения библиотекарей в особом меморандуме, где он писал: «В высшей степени необходима инвентарная книга, которая в библиотеке имеет такое же значение, как в бухгалтерии журнал счетовода. Она представляет основу для каталога и для ревизий и служит фундаментом всей ответственности». Для упорядочения учета Гете также требовал ведения журнала учета новых поступлений, и сам контролировал его ведение, отмечая небрежности и ошибки в записях.

До прихода Гете к руководству библиотекой книги читателям выдавались без записи, а если запись и велась, то крайне небрежно, на отдельных листах. За соблюдением сроков возврата книг никто не следил. Гете изменил эту порочную практику, обязав библиотекарей вести специальные журналы учета выданных книг и самым строгим образом следить за соблюдением сроков пользования книгами. Гете требовал от сотрудников библиотеки, чтобы они в письменном виде напоминали читателям о необходимости своевременного возврата книг, и одновременно распорядился, чтобы при приеме книг библиотекари тщательно проверяли сохранность издания (не испорчены ли листы, целы ли иллюстрации).

В воспоминаниях современников сохранились рассказы о том, как Гете «завоевывал» для библиотек дополнительные площади и лучшие помещения. В одном случае, когда руководство Йенского университета отказалось передать пустующее помещение библиотеке, Гете нанял каменщиков, которые проломили стену, соединявшую зал и библиотеку. Через образовавшееся отверстие в течение нескольких дней сотрудники библиотеки перенесли в зал часть библиотечных книг. В другом случае, спасая библиотечные редкости от сырости, он приказал рабочим сломать стену, закрывавшую свет в библиотечном хранилище.

Понимая, насколько важны для нормальной работы библиотеки каталоги, поэт лично разработал обстоятельный план приведения в порядок всех имеющихся каталогов, изыскал необходимые для этого средства, подобрал нужных сотрудников и сам возглавил выполнение этой весьма сложной работы. Гете считал, что кроме традиционных для того времени каталогов и картотек, в библиотеке желательно иметь сводный каталог главных библиотек Веймара, но идея не была реализована.

Исключительно большое значение уделял Гете вопросам обслуживания читателей. Он считал и постоянно подчеркивал это в работе с библиотекарями, что читатели – это главное в работе библиотеки. Такой подход для того времени был нетипичен. Даже лучший библиотечный помощник Гете, знаток книг и прекрасный специалист в области каталогизации, библиотекарь Вальпиус роптал, что «неистовое чтение» подписчиков мешает вести библиотечные работы, не понимая, что и каталоги, и сама библиотека существуют именно для читателей.

При Гете было принято «Предписание, которым следует руководствоваться при выдаче книг из веймарской библиотеки». В этом документе установлен точный режим работы библиотеки по обслуживанию читателей и определена процедура обслуживания. Правила пользования библиотекой были чрезвычайно либеральными для того времени.

В обслуживании читателей, – считал Гете, – нельзя довольствоваться фондами одной библиотеки. По его инициативе был организован обмен книгами между герцогской библиотекой и библиотекой университета. Кроме того, по запросам читателей на книги, отсутствующие в фонде, библиотека направляла заказы в другие библиотеки Германии. Более того, за счет абонентов библиотека копировала отдельные страницы рукописей. В интересах пользователей выполнялись библиографические справки, уточнялись библиографические данные по некоторым изданиям.

По предложению поэта в герцогском дворце устраивались выставки из фондов библиотеки университета, а преподаватели университета демонстрировали студентам на лекциях наиболее редкие и важные издания из библиотеки герцога.

Своим пониманием задач библиотечного дела Гете значительно опередил современников. Ему пришлось выдержать упорную борьбу с узостью и косностью тогдашних библиотекарей, понимавших библиотечное дело в лучшем случае как надлежащую организацию хранения и описания книг.

Вся библиотечная деятельность Гете является убедительным свидетельством его стремления расширить круг посетителей библиотеки, создать условия для максимально свободного пользования книгами, всячески их пропагандировать.

Таким образом, для Лейбница и Гете характерно стремление к практическому воплощению просветительских идей в библиотечной деятельности. Они считали, что основной задачей библиотеки является пользование книгами, тогда как всеобщее признание это положение получило значительно позже. Лейбниц и в особенности Гете в проведении просветительской работы интуитивно пришли к методам активной библиотечной деятельности: выдаче книг на дом, удобным часам работы библиотеки, выставкам книг с целью их пропаганды, созданию иногороднего библиотечного абонемента, справочной работе в интересах читателей. Благодаря этому библиотечная практика Германии сделала большой шаг вперед, хотя к коренной ломке состояния немецких библиотек эти прогрессивные идеи не привели. То, что было сделано Лейбницем и Гете, не типично для Германии. Немецкие просветители работали в основном в частных библиотеках, и многие позитивные изменения зависели не столько от них, сколько от воли правителей.

2. Американские просветители и библиотечное дело США

Своеобразно развивалось библиотечное дело в Соединенных Штатах Америки. Молодая страна, не имевшая такой долгой истории, как Европа, шла собственным путем развития. Отсутствие вековых традиций, унаследованных от мрачного периода средневековья, бурное развитие буржуазно-демократических преобразований – все это предопределило специфику американского библиотечного дела.

Библиотечное дело США начало развиваться в XVII веке, когда население колоний еще не образовало североамериканской нации, не обрело самостоятельной государственности и культуры и находилось в полной зависимости от Англии. Поэтому в XVII веке библиотечное дело на этой территории представляло собой заимствование опыта, накопленного странами Европы и привезенного в Новый Свет иммигрантами – недавними жителями европейских стран. Первые шаги в развитии американских библиотек имели много общего с европейскими (особенно английскими): здесь также доминировали библиотеки частных лиц, существовали немногочисленные библиотеки учебных заведений.

Личные библиотеки в ранний колониальный период истории США, хотя и доминировали, сильно отличались от европейских библиотек частных лиц. Они были крайне невелики по объему. Связано это было с трудностями перевозки книг через океан и отсутствием в первое время собственно американской издательской базы. И хотя они не сыграли той значительной роли в культурной жизни страны, как это бывало в истории Европы, они самим фактом своего существования способствовали сохранению культурной преемственности между Старым и Новым Светом.

Библиотеки учебных заведений стали создаваться с конца 30-х годов XVII века. В 1638 г. Дж. Гарвард пожертвовал на создание первого американского колледжа, которому позже было присвоено его имя, большую сумму средств и свою личную библиотеку из 400 книг. Эта библиотека быстро пополнялась в основном за счет даров и скоро благодаря своему богатому фонду стала играть значительную роль в библиотечном деле страны.

Почти полвека библиотека Гарвардского колледжа была единственной в своем роде, но к концу века в стране стали активно открываться новые колледжи и при них создавались библиотеки.

Тот факт, что библиотеки колледжей создавались, как правило, из пожертвований частных лиц, свидетельствует, с одной стороны, о том, что английское правительство совершенно не интересовалось развитием образования и культуры в североамериканских колониях, с другой стороны, этот факт показывает, какую большую роль в американском библиотечном деле играла частная инициатива. Эта особенность проявлялась и в более поздние периоды американской библиотечной истории.

На протяжении XVII века значительную роль в жизни североамериканских колоний играла церковь. Как и в Европе, церковь заметно влияла на образование. В школах обязательным было обучение «закону божию», в среде учителей преобладали приходские священники, в действующих библиотеках в книжном фонде значительной была доля религиозных книг.

В конце века была создана сеть церковно-приходских библиотек. Создание этих библиотек связано с именем английского священника Томаса Брея, приехавшего в Новый свет в качестве миссионера. Еще в Англии Брей по подписке собрал довольно значительную сумму на создание приходских библиотек. Известно, что к его идеям сочувственно отнеслась принцесса Анна. Часть денег на покупку книг Брей внес из своих личных сбережений. Первая церковно-приходская библиотека была создана в 1697 году в Южной Каролине. В последующие десять лет энергичный Томас Брей создал еще 39 библиотек с общим фондом около 34 тыс. томов. Книги были преимущественно религиозного содержания, а сами библиотеки предназначались отчасти для дальнейшего образования духовенства, отчасти для паствы.

После окончания войны за независимость церковь в США была отделена от государства, и церковно-приходские библиотеки постепенно прекратили свое существование из-за отсутствия средств.

В XVII веке в Америке была предпринята первая попытка создания публичной библиотеки. Ее организовали в Бостоне в 1655 году из пожертвований частного лица. Почти целое столетие эта библиотека обслуживала население города, пока не погибла при пожаре. Библиотека не принадлежала какому-либо человеку, а являлась собственностью города, поэтому городские власти считали своим долгом оказывать библиотеке хотя бы небольшую финансовую поддержку. В XVII веке пример Бостона не получил распространения в других городах, поэтому считается, что публичная библиотека в США как массовое явление возникла позже – в середине XVIII века.

В целом в XVII – начале XVIII века библиотечное дело североамериканских колоний отставало от библиотечного дела Европы. Это было вызвано совершенно объективными причинами, так как европейские библиотеки (европейская культура, европейское книгоиздание) начали свое существование задолго до первых поселений на американском континенте. Тем разительнее были перемены, произошедшие в библиотечном деле этой страны в XVIII – XIX веках; перемены, которые вывели США в число мировых библиотечных лидеров.

В конце XVIII века в североамериканских колониях ускорилось развитие капитализма, что требовало более широкого приобщения населения к знаниям, книге и чтению. Библиотеки частных лиц, церковно-приходские библиотеки, немногочисленные библиотеки колледжей уже не отвечали возросшим потребностям общества. Необходимость получения образования, по крайней мере части взрослого населения, вызвала к жизни новый тип библиотеки.

Первым, кто разработал план создания библиотеки нового типа и осуществил этот замысел на практике, был Бенджамин Франклин (1706-1790). Это был известный американский ученый, экономист*, публицист, видный деятель национально-освободительного движения, один из авторов «Декларации независимости США» (1776) и американской Конституции.

Франклин происходил из семьи бостонского ремесленника. Семья была бедна, поэтому Франклин проучился в школе неполный год, успев за это время освоить программу первых трех классов. В десять лет он вынужден был начать трудовую деятельность. Сначала работал в мастерской отца, а с двенадцати лет – в типографии брата. Уже в детстве Франклин начал заниматься самообразованием, систематически и упорно пополняя свои знания. Не имея даже начального образования, он сумел стать образованнейшим человеком своего времени. Позже он получил международное признание как ученый-естествоиспытатель, был избран почетным членом многих европейских академий.

В 1726 году Франклин переехал из Бостона в Филадельфию, где основал собственное дело – открыл типографию. Вскоре после этого он организовал небольшой клуб из числа своих друзей – по образцу английского клуба. Клуб был назван Junto (Хунта)**. В своей «Автобиографии» Франклин так описывал работу клуба: «Собирались мы по вечерам, каждую пятницу. Составленные мною правила требовали, чтобы все члены по очереди предлагали для обсуждения один или больше вопросов из области морали, политики или натурфилософии; а раз в три месяца публично читал написанное им самим сочинение на любую тему».

Эти дружеские собрания и диспуты положили начало библиотеке. После нескольких собраний клуба выяснилось, что книгдля подготовкивыступлений катастрофически не хватает. В те времена книги в североамериканских колониях были очень дороги. Все, кроме учебников и календарей, приходилось выписывать из Англии. Поэтому-то члены Хунты решили сообща покупать книги и пользоваться ими как общим достоянием. Они сняли для этой цели особую комнату, где и собирали весь книжный фонд. Такой способ приобретения книг оказался очень удобным, и Франклин решил расширить сферу деятельности клуба, дав возможность большему числу людей заниматься самообразованием. Он составил нечто вроде устава библиотеки по подписке. По уставу каждый участник должен был внести первоначальную вступительную сумму, а затем платить ежегодный взнос. Размеры вступительного и ежегодного взносов были невелики (соответственно 14 и 10 шиллингов). Пользовались услугами подписной библиотеки преимущественно молодые люди-ремесленники.

Идея подписной библиотеки Франклина получила широкое распространение, и вскоре во многих американских городах стали создаваться подобные библиотеки. Вот как пишет об этом сам Франклин: «Нашему примеру скоро последовали в других городах и других провинциях. …Чтение вошло в моду, и наши люди, за неимением общественных увеселений, которые могли бы отвлечь их от чтения, все больше тянулись к книгам, так что через несколько лет чужеземцы уже отмечали, что люди у нас более образованные и знающие, чем лица того же звания в других странах».

Подписную библиотеку Франклина принято считать прямой предшественницей современной американской публичной библиотеки. Хотя подписные библиотеки, в отличие от публичных, были предназначены в первую очередь для подписчиков, они стали переходной ступенью к библиотекам общественным, предназначенным для любого желающего. Переход этот был намечен уже в уставе Б. Франклина, где было записано: «библиотекарю разрешается бесплатно давать для чтения на месте книги каждому лицу, лично пришедшему в помещение библиотеки; но на сторону книга может быть выдаваема только лицам, состоящим членами-подписчиками».

Создание подписных библиотек было, несомненно, прогрессивным явлением в библиотечном деле. Эти библиотеки коренным образом отличались от личных библиотек с их элитарным принципом формирования фонда, замкнутой системой пользования, ограниченной ближайшим окружением владельца библиотеки. Подписные библиотеки обслуживали довольно широкие круги населения, а с точки зрения содержания книжных фондов, выгодно отличались от церковно-приходских библиотек, в фонде которых преобладала религиозная литература. Состав фондов подписных библиотек был ориентирован на повышение уровня образования и практическую деятельность подписчиков. По сравнению с библиотеками колледжей, являвшимися в определенной степени кастовыми учреждениями, подписные библиотеки были более демократичными, так как не ограничивали круг своих читателей только преподавателями и студентами колледжа. Подписная библиотека знаменовала собой начало отказа от книгохранилищного уклона в библиотечном деле, который господствовал в то время в библиотеках Старого, до в основном и Нового Света, хотя окончательный отказ от книгохранилищного уклона произошел только в XIX веке.

Хунта – общество взаимного просвещения, созданное Б. Франклином – просуществовала сорок лет, и была предшественницей Американского философского общества. А созданная при обществе библиотека существует и сегодня. Она росла за счет многочисленных даров и благодаря этому представляет собой в настоящее время одну из наиболее примечательных библиотек США.

Одновременно с подписными библиотеками, в XVIII веке в Америке создавались и так называемые абонементные библиотеки, которые мы сегодня отнесли бы к разряду платных библиотек. Читатели вносили определенную (обычно повременную) плату за право пользования книгами. Это были преимущественно коммерческие предприятия, которые обычно открывались при книжных магазинах, типографиях, универсальных магазинах. Их фонды, как правило, составляли текущая беллетристика и бестселлеры того времени – то есть, литература, пользовавшаяся повышенным спросом. Первой из известных нам абонементных библиотек была библиотека Джона Мейна в Бостоне (1765). Библиотека эта процветала, и Мейн даже выпустил печатный каталог своей библиотеки.

Широкое распространение библиотек на территории США началось в период Войны за независимость и особенно после принятия Декларации независимости (1776). Декларация независимости провозгласила ответственность общества за просвещение граждан. Это нашло отражение в конституциях некоторых штатов. Особенно настаивал на необходимости общественного просвещения как средства обеспечения и сохранения демократии Томас Джефферсон (1743-1826). Он происходил из семьи состоятельного плантатора. Получил юридическое образование. Был энциклопедически образованным человеком. С начала своей общественной деятельности Джефферсон выступал как выразитель интересов революционных сил молодой американской буржуазии.

Джефферсон сыграл важную роль в становлении американской буржуазной демократии, в развитии прогрессивных тенденций в американском просвещении, культуре, науке. Идейные позиции Джефферсона нашли отражение в его общественно-политической деятельности: он был одним из авторов «Декларации независимости»; предлагал Конгрессу США провести национализацию земель и отменить рабство, приветствовал Французскую буржуазную революцию, выступал ярым противником реакционных законопроектов. На протяжении жизни Джефферсон занимал высокие политические посты: был губернатором штата Вирджиния, госсекретерем США, вице-президентом, третьим президентом Соединённых Штатов.

До вступления на пост прези­дента Т. Джефферсон вёл общественную деятельность. В штате Вирджиния кроме всего прочего, курировал университет. При Джефферсоне в университете была создана библиотечная комиссия. Много внимания он уделял комплектованию библиотеки. При его участии были установлены две штатные должности библиотекарей, один из которых закупал книги в Европе. При участии Джефферсона была организована подписка на иностранную периодику. Большую часть своей личной библиотеки (6800 экз.) он передал в дар университету.

Джефферсон был инициатором разработки «Билля о распространении знаний», в котором воплотилась идея всеобщего обязательного бесплатного светского образования. Джефферсон пытался убедить власти своего штата создать систему публичных библиотек. Он считал, что существующие пришкольные библиотеки должны обслуживать не только учащихся школы, но и всех проживающих в зоне их обслуживания – это тоже прообраз современной общедоступной библиотеки. Однако идеи «Билля о распространении знаний» не были полностью реализованы при жизни Джефферсона. Даже закон об открытии школ был принят в США только в 1796 г.

Таким образом, американские просветители акцентировали свое внимание на практическом развитии принципа общедоступности библиотечной книги. Однако до конца XVIII века ни одна американская библиотека не была публичной в том смысле, что она бесплатно обслуживала всех жителей общины и существовала на общественные средства. Даже общественные библиотеки принимали в число своих читателей лишь тех, кто хотел и мог оплатить это право. Библиотека служила в этот период элите – ученому, образованному и состоятельному человеку, которому книги нужны были для работы, научных или побочных занятий.

3. Библиотечное дело во Франции в период

Французской буржуазной революции

Несмотря на достижения немецких и американских просветителей в развитии библиотечного дела, следует признать, что библиотеки как институт общественного пользования книгой (в отличие от феодальных библиотек) возникли во Франции в эпоху Французской буржуазной революции (1789-1793), оказавшейся великим рубежом не только в экономическом и политическом, но и в культурном отношении.

Прежде чем охарактеризовать библиотечную политику деятелей Французской революции, приведем некоторые данные о наиболее крупных библиотеках Франции XYIII века.

Крупнейшей была Королевская библиотека, созданная еще в XIII веке при Людовике Святом. XYIII век считают золотым веком Королевской библиотеки Франции. Большую роль в этом сыграл могущественный министр финансов Жан Батист Кольбер. Будучи страстным библиофилом, он отдал распоряжение представителям Франции в Италии, Греции, Египте приобретать для Королевской библиотеки наиболее ценные рукописи и книги. Благодаря стараниям Кольбера количество книг в библиотеке увеличилось вдвое. Фонд был реорганизован. Активно велись каталогизационные работы. С 1737 г. был разрешен доступ в Королевскую библиотеку государственным деятелям, ученым.

Но не Королевская библиотека исполняла в то время функции публичной библиотеки Франции. Гораздо большую роль в интеллектуальной жизни Парижа играла библиотека Мазарини. По завещанию Мазарини она была передана под наблюдение Сорбонны. Университетские библиотекари содержали фонд библиотеки в отличном порядке. Кроме работы в стенах библиотеки читатели при соблюдении определенных формальностей, могли получить книги на дом. Единственным ограничением было отсутствие в библиотеке света и отопления, так что работать можно было лишь в летние месяцы. Подобная ситуация была типична для библиотек того времени и в других странах.

Многочисленны и богаты были библиотеки религиозных учреждений Франции. Одной из самых интересных и крупных коллекций располагала библиотека аббатства св. Женевьевы. Созданная в XIII в., она уже тогда имела свой регламент (устав), штат переписчиков. После периода упадка в средние века в XVIII в. библиотека аббатства св. Женевьевы вновь активизировала свою деятельность. Хотя по-прежнему основу фонда составляла религиозная литература, все больше книг из новых поступлений имело светский характер. С первой половины XVIII в. библиотеку активно посещали ученые, а чуть позже ее двери были открыты и для более широкой публики. К началу революции библиотека насчитывала уже 60 тыс. томов.

Кроме этих библиотек во Франции существовало много личных библиотек. Небольшие библиотеки существовали и в некоторых крупных французских городах.

Все библиотечные мероприятия, реализованные в период Французской буржуазной революции, отражали принципы публичности библиотеки и равенства читателей, сформулированные в «Энциклопедии» Дидро и д’Аламбера. Деятели Французской революции немало сделали для практического осуществления этих принципов, недаром буржуазную революцию во Франции иногда называют «великой библиографической революцией».

Показательно, как в этот период во Франции понимали общественное назначение библиотеки. Анри Грегуар – конституционный епископ и депутат Учредительного собрания и Конвента – считал публичные библиотеки «мастерскими человеческого ума». Он писал: «Парадные библиотеки, предназначенные раньше для немногих, ставшие общим достоянием, станут доступными несчастливому гению».

Важной характеристикой библиотеки, по мнению деятелей Французской революции, является та политическая роль, которая осуществляется через активность библиотекаря. Нужны, – утверждал Грегуар, библиотеки, воспитывающие свободный народ. «Родина признает своими лишь тех, которые все время заняты самосовершенствованием, чтобы ей лучше служить». Этому процессу самосовершенствования должен служить активный библиотекарь, который, в отличие от своих предшественников, не будет защищать библиотечные фонды от вторжения непосвященных, а, напротив, позаботится об их использовании.

Интересно, что сами библиотекари хорошо понимали свое новое предназначение. Один из библиотекарей Сорбонны в докладе на общем собрании университета в 1790 году так определял задачи, стоящие перед библиотекарем той эпохи: «Он [библиотекарь] будет принимать всех посетителей… забывая о себе, …оставив все, чем он занимался… Он побежит им навстречу с любезной поспешностью, с радостью введет их в свою библиотеку. Он вместе с ними пройдет по всем частям ее, по всем отделениям, он сам приблизит к их взорам все редкое или великое, что она содержит. Если ему покажется, что какая-либо книга стала объектом желаний одного из читателей, он тотчас же воспользуется случаем любезно ему ее предоставить; более того, он будет стараться к тому…, чтобы сделать поиски литературы более легкими и более полными…».

Обратимся теперь к самому существу библиотечных мероприятий времен Французской революции. Первым действием революционной буржуазии, способствовавшим количественному росту библиотечных фондов в стране, был декрет Учредительного собрания от 2 ноября 1789 г. о секуляризации (передаче, изъятии) церковного имущества в пользу нации. Наряду с национализацией имущества церкви и духовенства, проводилось и изъятие книг. Декрет предписывал монастырям составить подробные каталоги имеющихся книг и рукописей и отправить их в муниципалитет. Декрет этот исполнялся очень плохо. Духовенство оказало яростное сопротивление: монахи прятали книги в кельях и других местах, тайно расхищали книжные фонды монастырских библиотек, а в описях указывали меньшее количество книг, чем было в действительности. Во исполнение декрета власти принимали различные распоряжения и инструкции для ускорения изъятии монастырского имущества. Постепенно росло число книг, являющихся собственностью государства.

В 1792 г., когда тысячи эмигрантов из знати, дворянства и высшего духовенства активизировали совместно с иностранной интервенцией свою деятельность, Законодательное собрание решило конфисковать имущество эмигрировавших сторонников короля, в том числе и великолепные коллекции знатнейших дворянских семейств Франции. Государству вновь отошло огромное количество литературы.

В общей сложности было национализировано около 10 миллионов томов. Все это книжное имущество надо было сохранить, взять на учет и разумно им распорядиться.

Проблема сохранности национализированных книг стояла очень остро. Конвент в связи с этим запретил изымать, уничтожать, портить книги под предлогом вытравления знаков феодальной и королевской принадлежности. Показательно, что из 24 декретов Конвента, которые касались библиотек, 6 затрагивали вопросы защиты книг. В период высшего подъема революции (диктатура якобинцев) лица, виновные в уничтожении библиотечных ценностей и произведений искусства, карались двухгодичным тюремным заключением.

Конфискованная литература концентрировалась в основном в Париже. Здесь было создано 8 специальных организаций, названных «литературные депо». Работе литературных депо была посвящена особая инструкция, которая предусматривала формы учета поступающей литературы, меры по ее охране и мероприятия по работе с национализированными книгами.

Долгое время (по существу до 1811 г.) литературные депо являлись основными источниками комплектования уже существующих французских библиотек и библиотек, созданных в годы революции. Наиболее редкие и ценные издания направлялись сотрудниками депо в фонд бывшей Королевской библиотеки и других крупных библиотек Франции, часть книг использовалась для международного книгообмена, остальные были предназначены для формирования сети провинциальных библиотек.

Огромная масса собранных книг, естественно, требовала упорядочения, в связи с чем была принята инструкция по инвентаризации и каталогизации. «Безотлагательное составление каталогов, – говорилось в ней, – необходимо для того, чтобы было известно обо всех книгах, которые находятся в библиотеках каждого департамента и составляют часть национальных имуществ». Инструкция давала указания, как проводить работу: были определены сроки каталогизации, представлены образцы различных описаний книг. Хотя работа по составлению каталогов продвигалась медленно, авторитетное руководство, которое осуществлял библиотекарь крупнейшей французской библиотеки – библиотеки Арсенала – ученый историк Гюбер Амейлон, и тщательный подбор сотрудников позволили уже к 1791 г. обработать почти половину собранных книг и рукописей.

В 1791 г. был создан Комитет народного образования, при котором работала библиотечная секция. Возглавлял работу секции Анри Грегуар. Секция проводила многообразную и сложную работу по реорганизации старых и созданию новых библиотек, перераспределению национализированных книг и организации их каталогизации. Тогда же в 1791 г. на заседании Комитета народного образования был рассмотрен вопрос о мерах по ускорению составления каталогов библиотек и принят декрет о создании общей библиографии Франции. В декрете указывалось, что пропаганда научных знаний требует точного учета того, какими книжными богатствами владеет страна для их справедливого распределения между департаментами. Декрет требовал, чтобы работа по каталогизации книг на местах шла безостановочно, в случае необходимости департаменты должны были предоставлять «экономные кредиты» для перевозки и охраны национализированных книжных богатств и оплаты работ по каталогизации.

Всеобщая библиография Франции (сводный каталог Франции) мыслилась как результат объединения местных каталогов. Для работы было приглашено 12 опытных сотрудников, которые должны были свести воедино все сведения о книгах, имеющихся в библиотеках Франции. Сводный каталог должен был отражать состав парижских и провинциальных библиотек и содержать информацию и о местонахождении любой книги на территории Франции.

Ни члены Комитета народного образования, принимавшие решение о создании сводного каталога Франции, ни сотрудники, непосредственно занятые на реализации этого решения, не могли предполагать тех огромных трудностей, которые стояли перед ними. Неразработанность теории библиотечного дела (отсутствие методики создания сводного каталога, нерешенность многих аспектов теории книгоописания), отсутствие на местах квалифицированных кадров порождали иллюзию о возможности в короткий срок осуществить подобное грандиозное предприятие.

Единственным человеком, отмечавшим явную несостоятельность идеи создания всеобщей библиографии Франции, был Анри Грегуар. По его подсчетам подобный труд имел бы объем в 150 томов (in folio)*и на составление его потребовалось бы 45 лет. Жизнь подтвердила опасения Грегуара: сводный каталог всех библиотек Франции так и не был завершен.

В годы революции было проведено реформирование старых библиотек Франции. Смысл реформирования напрямую был связан с признанием доступности библиотек и необходимости образования для народа. Королевская библиотека декретом 1795 года была объявлена Национальной библиотекой Франции. Библиотека аббатства святой Женевьевы получила почетное название «Библиотека Пантеона» и была открыта для читателей.

Параллельно с реформированием старых библиотек проводилась большая работа по созданию новых библиотечных учреждений. Особенно активизировалась эта работа в период диктатуры якобинцев (1793). Господствующей стала идея связи школы и государства в области образования и культуры. Воспитание рассматривалось как важнейшее средство формирования граждан. Эти взгляды и определили идеологию якобинцев в отношении общественных библиотек.

Программа якобинцев предполагала создание общественных библиотек в каждом из 555 дистриктов**Франции. Администрациям дистриктов предписывалось по соглашению с народными обществами учреждать библиотеки. Основу фондов этих библиотек должны были составить книги, конфискованные у церкви и эмигрантов. Предполагалось, что в библиотеках кроме книг будет собираться все, что могло служить просвещению народа: карты, картины, эстампы и т.д. Содержание библиотек и оплату труда библиотекарей предполагалось осуществлять за счет государства. Декрет этот не был полностью реализован, но он показателен с точки зрения намерений якобинцев создать в стране сеть публичных библиотек.

Политический деятель, философ и писатель де Кондорсе разработал план организации народного образования во Франции, который предполагал открытие небольшой библиотеки в каждой начальной школе. Но предложения де Кондорсе были учтены лишь частично и по декрету Конвента от 25 февраля 1795 года библиотеки стали создаваться лишь при центральных школах (одна школа на 300 тысяч жителей).

Впоследствии вопрос о создании муниципальных и школьных библиотек несколько раз рассматривался на заседаниях Комитета народного образования. Благодаря деятельности Комитета во Франции было открыто большое число новых библиотек.

Многое из задуманного лидерами Французской революции не было реализовано на практике. К библиотечному делу Франции вполне могут быть отнесены слова В.И. Ленина, сказанные им о Французской революции в целом: «Конвент размахивался широкими мероприятиями, а для проведения их не имел должной опоры…».

Некоторые декреты Учредительного собрания и Конвента, а также формы их практической реализации вызывали справедливые обвинения в революционном вандализме. Национализация и реквизиция книг сопровождались массовыми расхищениями. Книги использовались и не по назначению. Так, около 150 тысяч книг пошло на изготовление пыжей для артиллерийских снарядов. Существенно пострадали Королевская библиотека и личные библиотеки аристократов. На каждом экземпляре книг из этих библиотек стояли гербы и эмблемы королевской и дворянских семей и под предлогом удаления этих символических знаков феодальной власти книги часто уничтожались. Имели место жульнические махинации по продаже-скупке за бесценок редких книг и целых книжных коллекций, хотя многие из деятелей Французской революции уже тогда ставили вопрос о борьбе с этими негативными явлениями. К чести Конвента следует сказать, что были приняты решительные беспрецедентные меры по сохранению книжного богатства страны.

Контрреволюционный переворот 28 июля 1794 г. положил конец Французской буржуазной революции, а последовавшие вскоре наполеоновские войны надолго затормозили развитие библиотечного дела во Франции.

Изменения в библиотечной жизни Франции эпохи буржуазной революции можно свести к следующему:

Ø Принципиальные положения нового буржуазного миросозерцания нашли свое отражение в библиотечной политике государства и в практической работе французских библиотек.

Ø Была проведена значительная по своим масштабам и последствиям работа по национализации и перераспределению национального книжного фонда; она сопровождалась реорганизацией старых и созданием новых библиотек.

Ø Библиотечная мысль Франции шагнула далеко вперед. Сформировались представления о доступности библиотек и равенстве читателей, о планомерном создании при активном участии государства сети общедоступных библиотек. Был поднят вопрос о создании национальной библиографии. Активно разрабатывалась методика инвентаризации и каталогизации.

Эпоха Просвещения принесла в библиотечное дело новое понимание социальной роли и назначения библиотеки. На смену книгохранилищной концепции пришли идеи просветителей, видевших в библиотеке главное средство прогресса человеческого общества и ратовавших за публичность библиотек. Хотя в XVIII веке публичная библиотека в современном понимании не получила развития, ее появление было подготовлено распространением идей просветителей и непосредственной деятельностью некоторых из них в библиотечном деле.