Глава 3. Луговодство, садоводство и лесоводство.

Одной из важнейших отраслей помещичьего хозяйства в Центральном Нечерноземье, безусловно, являлось луговодство, обеспечивающее пропитание скота в зимнее время. Однако оно испытывало серьезные естественные трудности, связанные как с недостатком, так и с избытком влаги. Даже в менее лесистых губерниях региона мелкий кустарник зачастую покрывал от 30 до 50% всего лугового пространства, что не позволяло вести прибыльного лугового хозяйства[93].

Помещики-рационализаторы пытались решить эту проблему. Например, вот что пишет Д. В. Гаврилов о состоянии луговодства в селе Семеновском: «Все прежние топкие луга, приносившие жесткое сено, обращены ныне в искусственные, для приготовления которых сначала взорывается определенное количество плохого луга с осени, весною заборанивается и сеется овес два года сряду, а на третий год с клевером и тимофеевою травою. < …> Эти луга через два года, иногда через три, поливаются навозною жижею. Все луга, как и поля, обрыты канавами и разбиты на десятины. < …> Урожай и качество трав год от году улучшается спуском своевременно воды, очищением от пней»[94].

Более подробно, на примере собственного поместья, этот вопрос рассматривает Я. Н. Калиновский: «Все, что до сих пор можно было сделать для улучшения здешних заброшенных лугов, состояло в следующем:

1) По разным направлениям лугов для спуска воды < …> прорыты канавы < …>. Благодаря этой мере болотистые места совершенно осушились, покрывавшия их болотныя травы и мох постепенно исчезают и заменяются лучшею травою, которой накашивается ровно вдвое против прежняго; при этом представляется еще и та выгода, что вынутая из канав торфянистая земля послужит обильным и хорошим удобрением для ближних полей.

2) < …> расчищено, из-под кочек и кустарника, более двух дес. луга, отчего, при незначительном надсеве тимофеевки, покосы гораздо улучшились, а перепревшия в кучах кочки составят хорошее удобрение для пашни.

3) Прежде, по всему протяжению лугов, и, притом почти каждый год, в различных местах, металось сено в стога; под стога настилался хворост и хворостом же огораживали их вокруг; по перевозке сена, весь этот оставшийся хлам сожигался весною; образовавшаяся при этом куча золы не разгребалась, дерн под нею выгорал и впоследствии долго не зарастал травою; таких огнищ было на лугу множество. Теперь, до предполагаемого устройства на лугах плетневых сенных сараев, сметанные стога, для сбережения леса, огораживаются не плетнем, а толстыми жердями, которыя, вместе с тоговыми подпорами, складываются тут же < …>; сжигается один хворост, настилаемый под стога, причем остывшая зола немедленно разбрасывается во все стороны»[95].

Похожие меры предпринимались В. В. Калачевым в своем селе Вески. Однако, как пишет автор, «из всех мер, предпринятых к исправлению лугов, лучшим оказалось по опыту сильное боронование с осени железными боронами и густая устилка навозом, или поливка навозной жижей»[96]. Помещик признается, что не приступал к искусственному орошению за недостатком времени, но «осушение части болота, с проведением водосточных каналов, оказало большую пользу, и те места, на которых прежде росла осока и другия болотистыя травы, покрылись теперь травами более съедобными»[97].

Как мы видим, все имеющиеся в нашем распоряжении статьи, в которых говорится о попытках усовершенствования луговодства, относятся к предреформенному десятилетию. По всей видимости, это связано с тем, что помещики-рационализаторы в первую очередь были заинтересованы в улучшении системы полеводства, а заготовку сена считали второстепенной задачей. Возможно, здесь сыграла свою роль и быстро распространявшаяся практика использования картофеля, который, в качестве зимнего корма для животных, частично заменял собой сено.

По сравнению с другими отраслями сельского хозяйства Центрально-Нечерноземной России в дореформенную эпоху довольно скромное место занимало садоводство. С. А. Козлов объясняет это как суровостью российского климата и особенностями местных почв, так и предрассудками традиционной крестьянской психологии[98]. Вместе с тем он отмечает достижения садоводов Тверской и Смоленской губерний, где основное внимание обращалось на разведение яблок[99].

Подтверждение этому мы находим в заметке А. И. Коренева, чье имение находится под Тверью. «Я развел у себя два сада с плодовыми деревьями: - пишет автор, – 1 -й называю старым, под которым земли 2 десятины и 888 саженей, и посажено 487 яблонь; < …> 2-й сад, называемый молодым, занимает земли 2 десятины 1507 саженей; [яблонь] в нем 530»[100]. Однако, по мнению автора, продажа фруктов в этом регионе – дело неприбыльное: «Настоящая цена за яблоки получена в один только 1844 год; в другие же годы сад шел за бесценок. По тому случаю, что в Твери у нас только четыре торговца фруктами, и они дают, что хотят, стараясь удалить от нас всякого другого торговца. Иногородних покупщиков нет: они, вероятно, не знают о наших садах. < …> Есть сады втрое более моего, и в каждом сорты яблоков хорошие; по настоящей цене от этих садов должно бы получать в лето до 15000 рублей; а мы никогда столько не получаем»[101]. Таким образом, помещик, желающий получать доход от продажи фруктов, попадал в зависимость от местного перекупщика, и вынужден был довольствоваться самой низкой ценой, которую тот предлагал.

Чтобы земля между деревьями не пустовала, рачительный хозяин находил применение и ей: «У меня принято за правило в садах, между яблонь, сеять хлеб и садить разные огородные овощи до тех пор, пока яблони густо разрастутся; тогда те куртины запускаю в луг, засевая землю тимофеевою травою и полевою манной, которая в тени родится чрезвычайно хорошо»[102], - делится своим опытом Коренев. Также в саду автора растет множество других культур, семена которых получены из-за границы: ревень, квинуа (род хлебного растения из Чили), французская белая чечевица, китайская редька, летний рапс, цитрон[103], однако все они посеяны либо на пробу, либо для хозяйственных нужд.

Итак, наши источники говорят о том, что луговодство и садоводство в первой половине XIX века развивались крайне медленно, даже в хозяйствах рационализаторов, так как эти отрасли не представляли в их глазах возможности для получения больших доходов. Поэтому число статей, в которых они упоминаются, крайне мало.

Еще меньшее место в прочитанных нами очерках отведено лесоводству. Несмотря на то, что количество лесных угодий с каждым годом стремительно уменьшалось в результате как бесконтрольных вырубок, так и нерационального использования лесных массивов[104], нехватка леса не была для рационализаторов проблемой первостепенной важности. Лишь некоторые из них, например, профессор Я. Н. Калиновский проявляют определенную заинтересованность: «Чтобы предохранить владельческие леса от порчи и расхищения и чтобы приучить крестьян к более расчетливому пользованию этим драгоценным материалом, приняты самыя строгия меры. Крестьянам отведен особый участок леса, из которого, и более нигде, они могут брать, для своих потребностей, лучину и т. п. < …> Для необходимейших починок и поделок крестьянину выдается лес по собственному усмотрению владельца. < …> За неусмотренную в лесу самовольную порубку отвечают лесники и мир, а этот полагает соразмерный штраф со сторожей»[105].

В основном же, как отмечает С. А. Козлов, у помещиков и крестьян предреформенной эпохи отсутствовало чувство экологической ответственности за состояние лесного хозяйства и необходимости самоограничения в тех традиционных формах и методах потребления лесных ресурсов, которые были заведомо разрушительны для их «малой родины»[106].

Глава 4. Сельскохозяйственные орудия. Фабрики и мануфактуры.

В начале XIX века поля крестьян и помещиков обрабатывались одним и тем же скотом и инвентарем[107]. Основными земледельческими орудиями служили соха, косуля (кривая соха с разрезающим пласт ножом и отвалом), реже – плуг, деревянная борона. Орудиями уборки и обработки урожая служили коса, серп, цеп. Конструкция пахотных орудий (сохи и косули), в зависимости от характера почв, отличалась исключительным многообразием. Как отмечает В. А. Федоров, русская соха не была застывшим, примитивным орудием: она прошла длительный путь своего развития, эволюционируя по районам и почвам, применяясь к местным условиям и видам полевых работ, совершенствуясь в сторону ее простоты и легкости[108].

Ознакомившись с достижениями западноевропейской мысли, помещики-рационализаторы убеждаются в необходимости использования усовершенствованных сельскохозяйственных орудий и машин[109]. «Употребление улучшенных орудий, - пишет Д. В. Гаврилов, – важно не одною пользою для имения, но образцом приемов для соседних крестьян, которые, видя на деле пользу и действительное облегчение труда, приходят просить орудий, железных борон, распашников, и стараются завести их у себя»[110].

Его точку зрения разделяли и другие рационализаторы. Например, А. Костылев озаботился приобретением железных борон, обеспечивающих лучшую обработку почвы, и железных вил для выкапывания картофеля[111]. Е. Карнович тоже посчитал необходимым завести картофельные вилы, причем сделал их по принципу Таэра, описанному в его собрании машин[112]. Кое-где в крестьянском и помещичьем хозяйстве, особенно в предреформенные десятилетия, стали применяться для обработки урожая молотилки, веялки, мялки, соломорезки[113].

Сами крестьяне предъявляли к вновь изобретенным либо усовершенствованным орудиям следующие требования: 1) минимальные денежные расходы на изготовление орудий и машин; 2) простота материалов и малосложность частей; 3) возможность установки на «месте употребления» домашними мастерами; 4) доступность пользования ими небогатым землевладельцам[114]. Помещики прекрасно это понимали. «Для сообразного с целию обрабатывания пашни, - пишет Я. Н. Калиновский, – надобно было выбрать пахотное орудие, лучшее по достоинству, нежели здешняя соха, и вместе с тем несложное, недорогое, которым бы без отягощения, мог обзавестись каждый крестьянин. Ярославский самолет удовлетворяет этим условиям, а потому владелец решился заменить им здешние сохи, а крестьянския несовершенныя бороны – деревянными и железными боронами лучшего устройства, и раздать их крестьянам < …>; понятно, что свою собственность крестьяне лучше берегут, чем барскую, а если случится починить самолет, так это дело немудреное»[115]. Таким образом, сделав выбор между зарубежным и отечественным аграрным инвентарем в пользу последнего, рационализаторы признавали не только его дешевизну и простоту в употреблении, но и приспособленность к конкретным природно-климатическим условиям отдельных хозяйств.

К 30-м годам XIX века пропаганда рационального хозяйствования стала приносить ощутимые результаты[116]. Многие землевладельцы теперь осознавали насущную потребность не только творческого применения рекомендаций нарождающейся в России сельскохозяйственной науки к условиям отдельных губерний и уездов, но и соединения сельского хозяйства с «сельской промышленностью». Этого настоятельно требовало изменение рыночной конъюнктуры: в условиях понижения цен на хлеб помещики были вынуждены усвоить себе и выгоды промышленника[117].

Вот что пишет А. И. Коренев о причинах устройства своей ткацкой мануфактуры: «Видя, что доходу от продажи зернового хлеба недостаточно на мои расходы и на уплату долгов и процентов, и что я не могу честно удовлетворить моих наследственных кредиторов, я обратил внимание на пряжу»[118]. Много времени и сил потратил автор на то, чтобы научить своих крепостных крестьянок прясть тонкую пряжу и ткать качественное полотно: «Первыя две весны я только что сам не ткал; а часто по целому дню с ткачихами просиживал для того, чтобы не быть от них обмануту и знать самому совершенно, сколько в день, без отягощения сил, каждая может выткать < …>. С того времени у меня положено на урок, сколько каждая ткачиха должна ткать полотна и платков < …>. Всякая молодая крестьянка назначается в ткачихи»[119].

Предприятие увенчалось успехом: «Сколько у меня в 4 года наткали полотен, я все продал одному купцу – 800 аршин, по цене, в то время высокой, по два рубля за аршин. Получить вдруг 1600 рублей, при моем маленьком состоянии, было особенною приятностью»[120].

Не оставались в стороне и ярославские дворяне. К. И. Юрчук отмечает в своей работе их успехи не только в устройстве полотняных предприятий, но и хлопчатобумажных, суконных, и писчебумажных[121].

Однако наиболее характерной для помещичьего промышленного предпринимательства отраслью было винокурение, где дворяне занимали монопольное положение. Полное отсутствие конкуренции со стороны купеческого капитала, монополия казны на продажу водки, отсутствие других видов принудительного труда кроме труда помещичьих крепостных – все это превращало винокурение в заповедник вотчинной промышленности[122]. С 1820 г. в технике винокуренного производства произошли серьезные сдвиги, связанные с внедрением парового способа производства, с 1840-х гг. технология производства претерпела существенные изменения в связи с употреблением нового вида сырья – картофеля[123].

Занимались винокурением и многие рационализаторы. Например, уже известный нам Д. В. Гаврилов чрезвычайно подробно описывает устройство таких заводов в имении Ф. И. Трушинского. Чтобы не утруждать читателя, мы не приводим это описание полностью, отметим лишь, что винокурение здесь ведется по «картофельно-паровому принципу», и каждый из заводов дает 20 т. ведер вина. Интересно замечание Гаврилова, о свойствах паровой машины. Автор говорит, что «при заводе в 20 т. ведер полугара вина, [она] должна быть не менее 8 сил, и тогда она может заменить труд 10 рабочих»[124]. Также при усадьбе устроена табачная фабрика «для переделки собственного табака, выращиваемого в другом имении Рязанской губернии, дабы сделать сбыт его выгоднее, а не по низким ценам, какия обыкновенно предлагают скупщики на месте» и кирпичный завод, правда, в основном, для своих потребностей[125].

П. А. Кисловский получил от г. Больмана право на устройство на своем заводе спроектированной им кирпичеобжигательной печи. Среди прочих ее достоинств он называет совершенную безопасность от пожаров, удобство в обращении, большую производительность. «Независящие от меня обстоятельства лишили меня возможности скоро приступить к постройке этой печи, - признается автор - и потому, вместо 6-и отделений я успел только построить 3, при всем этом, обжиг производится отлично: топлива употребляю < …> в половину против прежняго; а когда будущей весной окончу все 6 отделений, то надеюсь употреблять оного еще менее»[126].

Таким образом, мы видим, что постоянная нехватка средств для удовлетворения своих растущих потребностей побуждает помещиков (и рационализаторов в том числе) к более полному использованию труда крепостного труда, то есть к учреждению дворянских крепостных фабрик и заводов, на которых крестьяне должны работать в зимнее время. Нельзя сказать, что это было совершенно новым явлением в экономической жизни Российской империи. Оно находило свое выражение еще в Екатерининском законодательстве о развитии дворянского винокурения[127]. Однако, можно заметить, что у помещиков не всегда имелось достаточно капитала для устройства таких фабрик и заводов. Именно этим, как нам кажется, объясняется задержка при постройке печи в имении П. А. Кисловского. Вместе с этим, а может быть, и вследствие этого, продукция, произведенная на этих предприятиях, часто шла не на рынок, а на внутренние потребности помещичьего хозяйства.

Заключение

Попытаемся обобщить выводы, к которым мы пришли в результате нашей работы. Итак, состояние помещичьего хозяйства Центрального Нечерноземья во второй половине XVIII - начале XIX века оставляло желать лучшего. Практически все его отрасли находились в упадке. Постепенно и сами помещики, и правительство приходят к осознанию необходимости существенных изменений в традиционной хозяйственной практике региона. Результатом стало создание Вольного экономического общества и Московского общества сельского хозяйства, задачей которых была пропаганда рационального хозяйствования и распространение агрономических знаний.

Вдохновителями, организаторами и, вместе с тем, исполнителями этой работы стали отечественные помещики-рационализаторы. Целый ряд их инициатив, имеющих важное значение в условиях исследуемого региона (включая травосеяние, использование новых видов удобрения и усовершенствованной земледельческой техники), постепенно внедрялся как в помещичьих, так и в крестьянских хозяйствах. Их деятельность стала важным шагом к созданию принципиально новой для страны формы усадебной культуры. Начинается медленный, но неизбежный процесс перехода от поместья как места пребывания к поместью как месту действия, центру хозяйственного освоения огромных российских пространств.

Нельзя сказать, что эта деятельность была абсолютно бескорыстной. Основным мотивом, побудившим дворян заняться рационализацией было желание увеличить доходность своих имений. Однако путь преобразований зачастую был весьма длительным. Поэтому изначально количество рационализаторов было невелико. Большинство помещиков исследуемого региона не желали заниматься настолько затратным и рискованным делом. Они решали свои финансовые проблемы, сокращая или ликвидируя барскую запашку и переводя крестьян на оброк. Но постепенно, благодаря распространению периодических изданий ВЭО и МОСХ, число дворян, вовлеченных в рационализаторскую деятельность, значительно увеличивается.

В своем развитии рационализаторское движение преодолело период заимствования чисто внешних форм западноевропейского хозяйства, сменившийся периодом синтеза отечественных традиций и зарубежных новаций, так как к концу XVIII - первой половине XIX века народная агрономия накопила огромный сельскохозяйственный опыт, являвшийся результатом многовековой адаптации крестьянства Центрального Нечерноземья к конкретным условиям отдельных местностей.

Исходя из имеющихся в нашем распоряжении данных, мы можем сделать вывод, что сельскохозяйственная рационализация действительно способствовала увеличению доходов владельцев имений. Вплотную занявшись своим хозяйством, помещик выбирал отрасль, развитие которой при данных обстоятельствах и текущей ситуации на рынке казалось ему перспективнее, и специализировался на ней, не забывая, однако, и о других отраслях (мысль о комплексном развитии хозяйства присутствует в трудах отечественных ученых уже в начале XIX века). Таким образом, помещичье хозяйство все больше втягивалось в товарные отношения. Результат деятельности рационализаторов мог проявиться не сразу, особенно трудно судить о нем применительно к земледелию, поскольку урожайность зерновых сильно зависела от природных факторов. Однако, как видно из ежегодных отчетов, суммы, поступающие в распоряжение помещика, значительно возрастают (особенно в предреформенное десятилетие).

Из всего этого, мы делаем вывод, что к 1861 году крепостное хозяйство еще отнюдь не исчерпало свои возможности. Но, как отмечает П. Б. Струве (и мы с ним вполне согласны), в человеческих делах есть не только необходимость прошлого и настоящего, но и необходимость будущего. Экономическое будущее в 50-60-х годах XIX века бросало тень на крепостное хозяйство и делало его, несмотря на бурный расцвет, несостоятельным. На Россию надвинулась западноевропейская техника во всех ее формах. Она больше не могла развиваться в условиях несвободного труда. Поэтому реформа 19 февраля не столько подвела итоги прошедших столетий, сколько учла будущее, правда, будущее очень близкое[128].

Список использованной литературы

Источники:

1. Муравьев Н. Описание строений скотных дворов с их принадлежностями, устроенных в Можайском имении, селе «Долгих Лядах» помещика Муравьева// ЗЖ, 1825, № 15, С. 381-411.

2. Уваров С. С. О скотоводстве вообще и о состоянии оного в «Поречье» - подмосковном имении господина почетного члена С. С. Уварова// ЗЖ, 1828, № 23, С. 198-227.

3. Шелехов Д. П. Сравнительный расчет доходов и работ обыкновенного трехпольного хозяйства и нового плодопеременного семипольного, принятого и повизводимого в усадьбе полковника и кавалера Д. П. Шелехова, Тверской губернии, Зубцовского уезда// ЗЖ, 1825, № 15, С. 333-380.

4. Шелехов Д. П. История преобразования русского поместья с трехпольным зерновым полеводством, в английское, с пятипольным, плодопеременным// БДЧ, 1835, № 13, С. 1-90.

5. Коренев А. И. О ходе хозяйства действительного члена А. И. Коренева с условиями для принятия учеников// ЗЖ, 1838, № 6, стр. 363-376.

6. Коренев А. И. Историческое описание хозяйства в имении действительного члена А. И. Коренева// ЖСХ и О, 1846, №4, стр. 1-42.

7. Бухольц Б. Замечания о хозяйстве села Петровского// ЗГ, 1844, Т.I, № 50, С. 393-397.

8. Карнович Е. С. Отчет господина действительного члена Е. С. Карновича по Шалицкой белильне полотен по его хозяйству// ЖСХ и О, 1843, №2, С. 172-176.

9. Вюст М. Несколько замечаний о плодосменности хозяйства// ЗГ, 1845, Т.I, № 29-30 С. 225-230, 233-236.

10. Костылев А. В. Хозяйственное описание сельца Нагорного с деревнями, Ярославской губернии и уезда// ЖМГИ, 1850, № 5, С. 85-108.

11. Костылев А. В. Отчет и замечания о ходе полевого хозяйства в сельце Нагорном, Ярославского уезда, за 1848 год. С присовокуплением некоторых вопросов по земледельческой промышленности// ЖМГИ, 1849, № 9, С. 169-181.

12. Костылев А. В. Отчет о ходе хозяйства в селе Нагорном, Ярославской губернии и уезда, за 1849 год, с присовокуплением некоторых замечаний и наблюдений, относящихся до земледелия// ЖМГИ, 1850, № 6, С. 81-96.

13. Костылев А. В. Обозрение хозяйства в сельце Нагорном в 1853 году// Труды ВЭО, 1854, № 12, С. 300-311.

14. Костылев А. В. Обзор хозяйства по сельцу Нагорному Ярославской губернии и уезда, за 1855 год, с опытами и замечаниями, относящимися к сельскому хозяйству// Труды ВЭО, 1858, № 7, С. 36-51.

15. Савин Г. О поправлении трехпольного хозяйства плодопеременным// ЖСХ и О, 1844, №12, С. 278-282.

16. Гродницкий Н. Отчет о хозяйстве Г. Д. Члена Гродницкого за 18 лет// ЖСХ, 1857, № 2, С. 207-228.

17. Фон-Медер А. О четырехпольном севообороте в имении Д. Члена Князя М. Д. Волконского// ЖСХ, 1857, № 5, С. 76-80

18. Калачев В. В. Сельцо Вески, Действительного члена Владимира Васильевича Калачева // ЖСХ, 1853, № 6, С. 251-314.

19. Калиновский Я. Н. Сельцо Конюхово в сельскохозяйственном отношении // Труды ВЭО, 1854, Т. III, № 8, С. 27-61.

20. Шипов Д. П. Сведения об уходе и содержании рогатого скота в Костромском имении Д. Члена Д. П. Шипова // ЖСХ, 1856, № 3, С. 153-165.

21. Смирнов В. Ф. Хозяйство дачи И. И. Субботина, состоящее при вольнонаемном труде // ЗГ, 1860, Т. I, № 40, С. 646-647.

22. Гаврилов Д. В. Описание Романово-Борисоглебского Уезда, Ярославской губернии, Села Семеновского, принадлежащего Гвардии Штабс-Капитану Ф. И. Трушинскому// Труды ВЭО, 1857, Т. II, № 4, С. 37-63.

23. Кисловский П. А. Отчет по хозяйству Д. Ч. Общества П. А. Кисловского// ЖСХ, 1855, №7, С. 3-21.

Историография:

1. Богданов П. М. Указатель русской литературы по описанию отдельных русских частновладельческих хозяйств. 1765–1902 гг. СПб., 1904.

2. Лященко П. И. Очерки аграрной эволюции России. СПб., 1908.

3. Струве П. Б. Крепостное хозяйство: исследования по экономической истории России в XVIII и XIX вв. СПб, 1913.

4. Никишин И. И. Некоторые вопросы экономики крепостного хозяйства первой половины XIX века// Исторические записки. 1953, № 44.

5. Индова Е. И. Крепостное хозяйство в начале XIX века. По материалам вотчинного архива Воронцовых. М, 1955.

6. Ковальченко И. Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX века. М., 1967.

7. Федоров В. А. Помещичьи крестьяне центрально-промышленного района России конца XVIII — первой половины XIX в. М., 1974.

8. Федоров В. А. Сельское хозяйство помещичьих крестьян центрально-промышленных губерний России в первой половине XIX века// Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР, Сборник VIII, М., 1974.

9. Юрчук К. И. Помещичье промышленное предпринимательство в России в первой половине XIX века [на материалах винокуренной промышленности]. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Черновцы, 1974.

10. Акопов А. И. Отечественные специальные журналы 1765-1917. Ростов, 1986.

11. Козлов С. А. Аграрные традиции и новации в дореформенной России (центрально-нечерноземные губернии). М., 2002.

12. Юрчук К. И. Помещичье промышленное предпринимательство в России в первой половине XIX века (на примере текстильных предприятий ярославских дворян). Текст лекций. Ярославль, 2004.

13. Рянский Р. Л. Современники о роли субъективных факторов в рационализации помещичьих хозяйств России в первой половине XIX в.// Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования: Федеральный научно-практический журнал. Орел, 2014, №5 (40).

14. Русская периодическая печать (1702-1894) Справочник под редакцией А. Г. Дементьева, А. В. Западова, М. С. Черепахова, М., 1959.