Признание и прощение

Когда скрытые события, воспоминания, эмоции проникают в сознание, возникает вопрос, что делать со злом, причиненным пациенту. Это может быть пьяный водитель, искалечивший пациента или убивший его любимого человека. Это может быть мошенник, насильник, убийца, жестокий родитель или ребенок. Это может быть Бог, который не ответил на просьбу пациента в определенный момент.

Альтернативные методы и движение Нью Эйдж предполагают прощение человека, который каким-либо образом причинил зло. Прово­дится работа, направленная на принятие испытаний и невзгод, посылае­мых Богом. Помню, как я в 13 лет разозлился на Бога за то, что Он допустил смерть моего отца. Мне трудно было представить, как «любящий Бог» мог допустить это. Теперь я принимаю случившееся и вижу тому причины. Признание — это принятие чего-либо или состояние принятия кем-либо. Среди других определений, приведенных в полном словаре Вебстера, имеется такое: «Признать — значит согласиться принять то, что предлагается, понять». «Прощение» тот же словарь определяет как состояние прощения или помилования. Простить — значит оставить него­дование, желание отомстить и перестать злиться. Эти слова, действия и состояния разума, которые они представляют, часто понимаются неверно.

Многие считают признание безнадежным смирением. Это не так. Признание означает, что вы принимаете то, что приходит, и размыш­ляете, как поступить без гнева и чувства мести. Если вы верите в реин­карнацию, то сможете принять различные события, приятные или неприятные, как часть некоего плана. Таким образом, можно рассмат­ривать любую сложную ситуацию, любое происшествие, болезнь или утрату как урок. Противоречия и испытания должны стимулировать даль­нейший рост и развитие. Будьте осторожны в выборе слов, чтобы пациенты не перепутали признание с поражением и безнадежностью.

Искреннее прощение является признанием, неосуждением, которое проникает на все уровни неосознаваемого и исполнено любви. Это вовсе не «ладно, пусть будет так» с оговорками и замечаниями. Слово «проще­ние» часто используется неправильно. Нередко можно услышать слова прощения, произнесенные снисходительным тоном. Для некоторых людей способность прощать заключается в том, что прощающий обретает власть над тем, кого он простил. В этом случае прощение вносит свою лепту в иерархию «хорошего» и «плохого». Прощающий извиняет обид­чика подобно тому, как правитель извиняет преступника. В руках прави­теля жизнь и смерть преступника или, по меньшей мере, власть заточить его в темницу.

Я стараюсь действовать очень осторожно, чтобы не попасть в эту ба­нальную иерархическую систему. Поэтому я редко использую слово «прощение», прибегая к нему только в тех случаях, когда уверен в его правильном употреблении, от равного к равному, от одной души к другой. Я верю, что у всех земных существ имеются недостатки и слабости, иначе нас просто не было бы здесь. Но у нас есть и силы, и таланты. Когда кто-то плохо с вами обошелся, вы сталкиваетесь с одним из недостатков обидчика.

Возможно, так было предначертано еще до вашего рождения, или вы оказались в том месте в момент проявление слабости или недостатка. Результатом этого могут быть акт насилия, ограбление, обман и тому подобное. Помните, что у вас тоже есть слабости и недостатки, и только по милости Божьей вы не оказались на месте преступника. Вы могли быть нападающим, а кто-то другой — жертвой. Я хочу сказать, что все мы несовершенны и должны признать несовер­шенство друг друга. Не следует заноситься перед тем, кто проявил несовершенство и, возможно, ранил нас. Следует понимать, что и мы несовершенны. У нас могут быть свои положительные и отрица­тельные стороны в различных областях, поэтому хоть мы и не нападаем на людей, но можем причинить не меньшую эмоциональную травму любимому человеку, с которым не сошлись во мнениях.

Прощение — великая вещь, но не позволяйте самодовольному пациенту проявлять снисходительное отношение к людям и быть «чище, чем они». Такое встречается нередко и создает дополнительные проблемы. Прощение — это признание, что обе стороны несовершенны, и все могло быть наоборот. Зачастую люди обнаруживают, что сами поступали так же в аналогичной ситуации.

Не занимайте ни чью сторону и не поддерживайте самодовольство пациента. Это непродуктивно. Характерный пример ситуации, когда терапевтический процесс был заторможен врачом, принимавшим самооправдание пациента, произошел в моей практике.

Ко мне обратилась 40-летняя женщина с жалобами на синдром височно-нижнечелюстного сустава. Она носила на зубах брекет-систему. На первом сеансе телесно-эмоционального освобождения выяснилось, что ребенком она была совращена отцом. Первое телесно-эмоциональное освобождение показало, что она регулярно занималась с ним оральным сексом. Женщина подтвердила это и сказала, что консультировалась по этому поводу у психотерапевта многие годы, чтобы избавиться от вреда, причиненного ей отцом. Она была очень рассержена, чувствуя праведный гнев за осквернение своего тела. Все эти годы психотерапевт поддерживал осуждение отца и помогал пребывать в роли жертвы.

После первого телесно-эмоционального освобождения я интуитивно понял, что за сексуальной связью с отцом скрывается нечто, о чем эта женщина умалчивала все годы наблюдения у психотерапевта. Это нахо­дилось на вершине ее неосознаваемого. На последующих сеансах мы использовали терапевтические образы и диалог наряду с телесно-эмоцио­нальным освобождением. Заново переживая сексуальные отношения с отцом и взрослым соседом, мы обнаруживали новые подробности.

Первый случай произошел, когда девочке было несколько месяцев от роду. Отец любил ласкать ее гениталии и мастурбировать. В возрасте трех лет девочка начала заниматься оральным сексом со своим отцом, а в восемь — с соседом. За услугу девочка взяла с него 25 центов.

Мы обнаружили то, что упустили другие психотерапевты, а имен­но, что девочка получала от этого удовольствие. На сеансах она заново испытывала приятные ощущения и эмоции. Пациентку удивляло это удовольствие, к которому позднее добавилось чувство превосходства над отцом во время орального секса. Точно также она пыталась получить власть над другим взрослым мужчиной, их соседом. Ей были приятны ласки отца. Девочка не испытывала стыда, вины или чувства осквер­нения. Отец любил ее и доставлял ей удовольствие. Время шло, и он познакомил ее со своим половым членом, который до этого держал в руках. Девочка обращалась с пенисом, следуя указаниям отца. Ей нра­вилось, что половой член меняет размер и выпускает белую липкую струю, если она все делает правильно. Наконец, отец научил ее брать пенис в рот, и с тех пор оральный секс был почти ежедневным ритуалом.

Мать девочки работала вечерами помощницей медсестры в боль­нице. Отец работал днем, так что вечера проводил вдвоем с дочкой. Когда девочка подросла, она начала понимать, что во время орального контакта имеет власть над отцом. Ей это нравилось.

Власть настолько понравилась девочке, что ей захотелось управлять соседом, который вознаградил ее четвертью доллара. Когда ей испол­нилось восемь лет, родители разошлись, и отец уехал из дома. С ораль­ным сексом было покончено на несколько лет, пока она снова не вернулась к нему в подростковом возрасте. Девушка искала контроля и вознаграждения от сверстников.

Психотерапевты автоматически причисляли ее к разряду жертв. Они внушали, как дурно обращался с ней отец, какой он был негодяй. Делая из отца насильника, а из женщины — жертву, они не давали ей вспомнить о полученном удовольствии и чувстве власти. Такой подход вызывал мощное чувство вины, поскольку неосознаваемое знало об удовольствии. Чувство вины затем подавило приятные воспоминания и удерживало пациентку в эмоционально разрушительном состоянии. Женщина пыталась простить отца, но не могла понять, почему она должна это сделать. Ведь он любил ее и доставлял массу удовольствия.

Если бы психотерапевты не встали на ее сторону, то рано или поздно женщина поняла бы, что и она, и отец были несовершенны. Ей нужно было помочь принять удовольствия, которые младенец и маленькая девочка не считали постыдными, а также радость сексуального опыта и орального секса как источника власти. Отец всегда говорил, что это хо­рошо. Затем общество сказало, что, совершая такие поступки, она поступала плохо. Возник серьезный внутренний конфликт. Женщина пыталась обвинить отца в дурном обращении, и в этом ее поддержали психотерапевты. Но как могла она признать, что плохое поведение доставляло удовольствие и давало власть? Пришлось показать женщине суть ее проблемы. Она должна была почувствовать себя виноватой и обдумать свое поведение. Ей пришлось признать своего отца и себя такими, какими они были когда-то, и в настоящее время. Не принимайте ни чью сторону.

Височно-нижнечелюстной синдром этой пациентки исчез. Да, он имел отношение к оральному сексу. Узнав, что в глазах общества и ее врачей такое поведение было дурным, женщина все меньше могла открывать рот. Постоянное повышенное напряжение челюстных мышц привело к воспалению суставов. С исчезновением чувства вины челюсти стали расслабленными, и женщина избавилась от боли.

Итак, важно не спешить встать на чью-то сторону. Следует правильно употреблять слова «признание» и «прощение».