Глава восьмая. ПОНЕДЕЛЬНИК, 27 МАЯ

«Нас остановили, когда Дюнкерк был уже на виду. Мы наблюдали удары нашей авиации. Мы видели также армаду крупных и ма­лых судов, используемых англичанами для эвакуации своих войск».

Генерал Гудериан

Это горестное замечание Гудериана показывает, на­сколько сильны были досада и разочарование, охватившие личный состав немецких танковых войск. Рундштедт остановил свои дивизии, когда Дюнкерк был уже на виду. С Ваттенских высот можно было видеть здания порта.

В яростном нетерпении они были вынуждены целых три дня топтаться на месте. Наконец они ринулись вперед.

Приказ Гитлера о возобновлении наступления танко­вых сил поступил слишком поздно, чтобы его можно было начать осуществлять 26-го, но с рассветом 27 мая группа Клейста начала продвижение на восток на 56-ки­лометровом фронте между Гравлином и Робеком, имея 1-ю танковую дивизию на побережье, 2-ю — к югу от 1-й до Арнека, 20-ю моторизованную дивизию между Арнеком и Касселем, 6-ю и 8-ю танковые дивизии между Касселем и Азбруком. Далее на юг группа Гота, разви­вая двухстороннее охватывающее движение, начатое накануне, выдвинула четыре танковые дивизии в направ­лении Армантьера и Кеммела, чтобы отрезать английские экспедиционные силы на их позициях, окружить 1-ю французскую армию, нанести удар в тыл вновь соз­данного фронта группировки Брука и установить кон­такт с 6-й армией Бока, ведущей мощное фронтальное наступление.

Роммель, находясь в 7-й танковой дивизии, действовавшей

в первом эшелоне южного крыла охватывающих клещей, писал своей жене:

«Я чувствую себя хорошо. Мы теперь осуществляем окружение англичан и французов в районе Лилля. Я принимаю в этом участие с юго-запада...»

Роммель поторопился со своим письмом. Клещи окру­жения сомкнулись с опозданием на двадцать четыре часа. Через 16-километровый разрыв между Комином и передовыми частями танковых сил Роммеля 27 мая под покровом темноты успешно отошли 1, 3, 4 и 42-я диви­зии английских экспедиционных сил, а с ними — треть сил 1-й французской армии. Немцам не удавалось сомкнуть клещи, потому что 2-я английская дивизия, дравшаяся в одиночестве и отрезанная от своих войск, выдержала в течение этого грозного дня тяжелейшие удары артиллерии, пикирующих бомбардировщиков и танков. Упорно обороняя свои позиции, отстаивая каж­дую пядь земли, дивизия медленно отходила, подвер­гаясь обходам и окружениям. К исходу дня 4-я бригада, находившаяся в центре, прекратила свое существование, а 5-я и 6-я бригады по обе стороны от нее были раздроб­лены на мелкие группы. Силы дивизии уменьшились до размеров одной бригады. Но она, однако, сдерживала удар всех танковых сил группы Гота, и под покровом темноты под ее прикрытием был начат отвод глав­ных сил.

Вдоль канала гарнизоны узлов сопротивления упорно цеплялись за свои позиции в Лестреме, Азбруке, Касселе, Арнеке, Ледрингеме и Вормуде, тормозя и сдержи­вая продвижение сил противника, обтекавших узлы со­противления с обеих сторон.

На восточном участке фронта три пехотные дивизии 6-й армии Бока образовали вторую клешню охватываю­щей группировки. Главный удар здесь пришелся по уси­ленной 5-й дивизии Франклина, удерживавшей рубеж железной дороги и канала от Комина до Ипра. Наступ­лению предшествовали мощный артиллерийско-минометный налет и удар пикирующих бомбардировщиков. Под давлением численно превосходящих сил противника 143-я бригада, оборонявшая район Комина, была вынуж­дена отойти. Мощное наступление немцев было приоста­новлено смелыми контратаками сводного отряда, сколо­ченного главным образом из английских саперных

частей, используемых как пехота. Наступление немцев за­хлебнулось на запасных позициях обороны; в течение всего дня Франклин упорно противодействовал наступле­нию немецких войск. Еще с наступлением темноты в вос­кресенье Горт вывел вторую бригаду 50-й дивизии. Брук использовал ее вместе с другой бригадой этой дивизии для дополнительного расширения его левого фланга, на этот раз за Ипр. Подобно первоначальному развертыва­нию 5-й дивизии, 50-я дивизия развернулась на позициях к рассвету, задолго до того, как пехота Бока смогла выйти на этот рубеж.

Особый интерес представляет использование немец­ких дивизий в восточном районе этого участка фронта. Девять дивизий топтались на месте, удерживаемые по­следними усилиями бельгийского сопротивления. Две из этих дивизий — 30-я и 225-я — пробились вперед на фронте между Исегемом и Тилтом и устремились к Ос­тенде. Три дивизии — 18, 311 и 61-я — вели бои с 5-й диви­зией Франклина. Две дивизии были развернуты против старых приграничных позиций, однако в 10-километровой бреши, образовавшейся между английскими войсками у Ипра и удалявшимся флангом бельгийских войск у Зоннебека, вовсе никакого продвижения не наблюда­лось. Никаких попыток использовать открывшийся широ­кий проход к морю немцы не предпринимали и, по-види­мому, не намечали. 6-я армия не переставала жаловать­ся на нехватку танков.

Горт ввел свои последние резервы. В этот час он мало мог сделать; судьба сражения находилась в руках Бока и командиров его корпусов и дивизий.

Одно мероприятие предстояло, однако, осуществить: важное значение приобретало создание оборонительного пояса у Дюнкерка. Для Бланшара не было больше ни­какой возможности продолжать удерживать оборону на рубеже реки Лис. Бельгийская армия быстро развали­валась, немцы вследствие огромного своего превосход­ства преодолевали восточный участок фронта. Настало время отойти на последний рубеж обороны по опоясывающим Дюнкерк каналам, идущим из Ньивпорта через Берг на Гравлин.

В воскресенье вечером Горт возложил на Рональда Адама организацию обороны Дюнкерка. Здесь неизбеж­но было дублирование, Обычно адмирал Абриаль в качестве

командующего морскими силами Севера отвечал за оборону этой крупной французской базы. В его распоря­жении находились силы, именуемые «Secteur fortifie de Flandres». Их ресурсы были малы и вооружение огра­ниченно. Они были предназначены, главным образом, для обороны побережья. Вейган при возвращении с сове­щания союзного командования в Ипре возложил на ад­мирала Абриаля задачу по обороне всего этого района. При этом оставалось неясным, как Абриаль должен был обеспечить эффективную оборону на каналах, имея всего лишь две дивизии.

В 7.00 27 мая в Касселе было созвано совещание. Еще до начала совещания Рональд Адам обсудил с генералом Фагальдом возможности обороны Дюнкерка, и они достигли по этому вопросу официального соглаше­ния. На карте, принесенной на совещание полковником Бриджменом, были намечены полосы обороны. Англича­нам надлежало держать оборону на рубеже, простираю­щемся от Ньивпорта вдоль каналов, через Фюрн к Бергу; французы должны были оборонять полосу от окраины Берга до Гравлина. Весь рубеж обороны делился на две части каналом, соединяющим Берг с Дюнкерком. Эта схема обороны, намеченная на карте, была подписана обоими генералами.

Дальнейшее деление восточной части рубежа оборо­ны было делом англичан. Он был разделен на три сек­тора по числу корпусов: 2-й корпус на востоке, 1-й — в центре, 3-й — непосредственно у самого Дюнкерка. За пределами полосы обороны каждый корпус получил район сбора и участок побережья для эвакуации.

После этого было проведено совещание. На нем при­сутствовали представитель Горта Адам с группой стар­ших офицеров, а с французской стороны генерал Бланшар, адмирал Абриаль, генерал Приу — тогда уже командовавший 1-й французской армией, генерал де ла Лоранси — командир 3-го корпуса и генерал Кёльц — начальник штаба верховного главнокомандую­щего генерала Вейгана. Официальное совещание в Кас­селе не носило делового характера. После двадцати ми­нут разговоров, которые так ни к чему и не привели,

генерал Кёльц заявил, что, «по мнению Вейгана», обста­новка требует перехода в общее наступление, что нужно начать продвижение на юго-запад и что французский 16-й корпус должен немедленно выступить, чтобы отбить у противника Кале. Французы были охвачены большим энтузиазмом, но об этом, пожалуй, нет необходимости распространяться.

Около полудня генерал Паунелл отправился в Кассель, чтобы выяснить, можно ли опять передислоцировать туда ставку, но был обстрелян. Осада Касселя нача­лась.

Рогер Кепс, находившийся при бельгийском штабе, сообщил, что бельгийский король «опасается, что бли­зится быстро время, когда он не сможет больше рассчи­тывать на способность своих войск вести борьбу и вооб­ще не сможет принести какую-либо пользу английским экспедиционным силам. Он просит Вас понять, что он будет вынужден капитулировать до того, как его армия будет разгромлена».

Почти сразу же после этого предупреждения Горт получил сообщение, в котором указывалось, что «гене­рал Вейган обращается лично к генералу Горту. Англий­ская армия должна принять максимальное участие в со­вместном контрударе. Обстановка требует нанесения мощного удара».

Какой контрудар Вейган имеет в виду — не указыва­лось. Не ясно было, какой мощный удар Вейган считал возможным в обстановке, когда противник смыкал свои клещи над 1-й французской армией, когда боеприпасы почти кончались, а продовольствие и горючее исся­кало.

Штаб английских экспедиционных сил был передис­лоцирован в Уткерк, что в 15 километрах севернее Кас­селя. В ходе продвижения войск с тремя корпусами была установлена радиосвязь. Горт получил от военного министра телеграмму следующего содержания: «Хо­чу, чтобы Вам было совершенно ясно, что вся зада­ча теперь сводится к тому, чтобы эвакуировать в Англию максимально возможное количество Ваших войск».

Нереальность решений кассельского совещания была настолько очевидна, что Горт отправился разыскивать Бланшара. Сначала он направился в Дё-Панн, но его

там не нашел и отправился в Дюнкерк. В бастионе № 32 находились штабы адмирала Абриаля и генерала Фагальда. Бланшара и там не оказалось. Было уже поздно. Незадолго до 23.00 генерал Кёльц спросил у Горта, слы­хал ли он, что бельгийский король просил начать пере­мирие с полуночи.

Горт сразу же отправился в свой штаб. Почти тут же он был вынужден покинуть дорогу, так как она была забита транспортом, отходящим в район Дюнкерка. Блуждая в потемках, он пробивался через дороги, заби­тые беженцами, загроможденные гужевым транспортом, заблокированные разбитыми машинами. В течение че­тырех с половиной часов такого блуждания он слышал, что его союзник на севере прекратил боевые действия, что на протяжении 35 километров до моря его фланг открыт.

Пока Горт пробивался через загроможденные дороги, 3-я дивизия Монтгомери оторвалась от противника, по­кинув старые приграничные позиции, и отошла за рас­положение 5-й дивизии, чтобы занять позиции от левого фланга 50-й дивизии до нового рубежа обороны вокруг Дюнкерка. За ними 4-я и 42-я дивизии отошли на рубеж реки Лис, образовав фланг обороны на рубеже между Комином и Армантьером. 1-я дивизия отходила через их боевые порядки. 3-й французский корпус отходил через реку на фронте между Армантьером и Эстером. Остатки 2-й дивизии отошли к реке между Эстером и Мервилем, а 44-я дивизия — далее до Азбрука. В действительности это нигде не выглядело так аккуратно, как впослед­ствии было изображено на карте обстановки. Между расположением войск были незанятые промежутки. Зна­чительные участки фронта остались нераспределенными. В условиях ночного мрака и страшного нагромождения на дорогах войска теряли контакт между собой, а командиры — связь. Ночь была полна ужаса. Но посте­пенно на рубежах, намеченных Гортом, дивизии все больше избавлялись от хаоса, и новый оборонительный фронт был наконец создан.

* * *

Почему король Леопольд капитулировал? Неоспори­мый факт заключается в том, что бельгийская армия

потерпела поражение на поле сражения. Факт этот был сразу же затемнен завесой политических споров между Леопольдом и его министрами, попытками французов найти козла отпущения, пылкими обвинениями, выдви­гаемыми Рейно, и повторной ссылкой на капитуляцию, сделанной Черчиллем в палате общин. Горт оказался целиком под влиянием последовавшей за этим шу­михи.

Леопольд действительно совершал ошибки (они бу­дут проанализированы ниже), но факты, имевшие место в тот понедельник, с военной точки зрения представ­ляются ясными. Бельгийская армия уже была отрезана от английских экспедиционных сил, и ни одна из сторон не имела достаточных средств, чтобы хоть попытаться закрыть образовавшийся разрыв. Кроме того — и это, возможно, даже более важно, — бельгийская армия была рассечена на две части; Бок мощными силами вклинил­ся между Исегемом и Тилтом. Бельгийская армия, испы­тывавшая нехватку в боеприпасах и средствах транспор­та, лишенная бронетанковых сил и достаточной авиа­ционной поддержки, оказалась в безнадежном положении. После встречи в Ипре 21 мая Леопольд не оставил у Горта никаких сомнений относительно боеспособности бельгийской армии. Шли дни, и он сделал дальнейшие предостережения. 25 и 26 мая английский штаб был информирован об убывающей мощи бельгийской армии. Содержание первого сообщения Леопольда от 27 мая уже приводилось выше. Последнее его сообщение Гор­том не было получено, однако трудно сказать, что еще мог предпринять король Бельгии. Высказывалось мне­ние, что ему следовало посоветоваться непосредственно с Гортом или хотя бы с Бланшаром и с французским правительством, прежде чем принять свое решение. Од­нако несомненным является и то, что никто не пытался советоваться с Леопольдом, когда английское прави­тельство принимало решение эвакуировать свои войска. Вплоть до утра понедельника Леопольд не был инфор­мирован о намерениях английского правительства. Его следовало бы поставить в известность о том, что на про­тяжении недели уже проводится частичная эвакуация, что 27 тысяч человек уже вывезено. Когда он отправил своих полномочных представителей для встречи с Боком, операция «Динамо» — эвакуация главных сил — уже

осуществлялась на протяжении двадцати четырех часов. Хотя впоследствии Горт негодовал при упомина­нии об этом, тем не менее факт остается фактом: так было.

* * *

На рассвете 27 мая положение на море было мрач­ным и вызывало замешательство. Под воздействием артиллерийского обстрела из Кале и усиливающихся ударов немецкой авиации корабли поворачивали обратно.

Одна за другой приходили вести, из которых было отчетливо ясно, что от кратчайшего пути из Дувра на Дюнкерк в дневные часы придется отказаться. Имелись два других пути (схема 7): маршрут «Y» — северный, протяженностью около 87 миль, удлинял путь к Дюнкерку на 48 миль. Он пролегал через Саут Гудвинский и Норт Гудвинский маяки, мимо Куинтского буя, через Вест Дипский проход. Маршрут «X» — центральный, протяженностью 55 миль, удлинял путь на 16 миль. Он пролегал также через оба Гудвинских маяка, затем поворачивал на Рейтингенский проход. Длинный маршрут более чем вдвое увеличивал продолжительность рейса, что, естественно, увеличивало потребность в судах. При­шлось идти на потерю времени, а следовательно, и на увеличение продолжительности нахождения под воздей­ствием немецкой авиации. Последнее обстоятельство до известной степени компенсировалось значительным уси­лением авиационного прикрытия. В этот день истреби­тельное авиационное командование выделило 16 эскад­рилий для более надежного прикрытия судов — непре­рывно с пяти часов утра до наступления темноты. Со­став истребительных патрулей колебался в пределах от 9 до 20 самолетов. Хотя главные усилия немецкой авиа­ции были направлены против слабеющей бельгийской армии, непосредственно Дюнкерк двенадцать раз под­вергался мощным ударам с воздуха.

Работа на рейде протекала страшно медленно. Для посадки на суда использовались судовые тяжелые спа­сательные шлюпки, предназначенные для применения в глубоких водах. Ничего более неподходящего нельзя было придумать для использования на дюнкеркских ме­лях. Горт сообщал, что 27-го с берега на суда было от­правлено только 200 человек, однако в действительности

их было значительно больше — около 2500 человек. Тем не менее, погрузка все же шла крайне медленно.

Можно было найти два выхода из этого положения. Один заключался в том, чтобы использовать малые суда, которые имелись в наличии. Другой выход был более радикальный: капитан 1 ранга Теннант, оценивая воз­можности самого порта, озаренного пламенем горящих складов, решил проверить практически возможность швартовки судов вдоль восточного мола. Как отмеча­лось выше, мол строился не для этой цели, но здесь были шансы на успех. С поразительным безразличием к возможным последствиям он распорядился пришварто­вать туда корабль. Швартовка прошла удачно, и начало было положено.

Отход обороняющихся войск на рубеж реки Лис по­будил Вейгана наконец рассмотреть возможность «новой погрузки войск на суда». В это утро помощник началь­ника штаба адмирала Дарлана капитан 1 ранга Офан прибыл в Дувр, чтобы обсудить создавшееся положение с заместителем морского коменданта Дюнкерка и на­чальником французской военно-морской миссии в Лон­доне. Все трое встретились с адмиралом Рамсеем. В по­следующем своем отчете об этой встрече Офан сообщил, что, несмотря на «конфиденциальную связь», существо­вавшую между двумя флотами, французы не получили никакой информации о решении англичан эвакуировать свои войска. Какие это имело последствия — мы разби­раем в следующей главе.

Здесь же необходимо иметь в виду, что Рейно еще накануне в Лондоне был полностью информирован об обстановке.

Несмотря на испытываемую им досаду, Офан, как человек весьма энергичный, сразу же стал добиваться того, чтобы французы еще более активизировали свою работу по изысканию вместе с Рамсеем необходимых новых транспортных средств. Начался сбор малых судов в ближайших французских портах. Было приказано под­готовить все имеющиеся суда; контр-адмирал Ландрио был назначен командовать этим морским районом и немедленно вызван в Дувр на корабле «Саворньян де Бразза», который должен был служить штабным кораблем. Однако сделать что-нибудь еще в этот день было практически невозможно.

Два тральщика доставили в Англию 175 раненых, и это было все; госпитальные корабли пытались войти в порт, но из-за сильных ударов авиации были вынуждены повернуть обратно.

В Дувре сбор малых судов стал делом первоочеред­ной важности. В основном вопрос упирался во время, а время выиграть было чрезвычайно трудно, так как все люди были нужны в Дюнкерке.

Когда малые суда приступили к делу, стало ясно, что, пока не удастся подать к берегу достаточное количество этих судов, отправка людей будет протекать медленно. Это был неудачный день: только 7669 человек высади­лось в Англии.