Глава 20. Дождь лил весь день. Не стих он и вечером

Дождь лил весь день. Не стих он и вечером. Казалось, небеса разверзлись, и на землю хлынули потоки серой воды. Густые черные тучи заволокли небо, дул сильный ветер, взметая в воздух обрывки бумаги, а потом швырял их на землю и разносил по булыжной мостовой.

Элизабет поплотнее запахнулась в плащ и, опершись на руку Элиаса, вышла из кареты.

– Не нужно было нам ехать, мисс, – проговорил он. – Его светлость голову мне оторвет за то, что я вас к нему привез.

– Если бы ты меня не повез, я бы поехала сама.

Элиас вздохнул:

– Это уж точно. Думаете, я этого не знаю?

Придерживая рукой капюшон – ветер так и норовил сбросить его, Элизабет подождала, пока Элиас поднимет тяжелый медный дверной молоток, выполненный в виде головы льва, и стукнет им о дощечку на двери.

Дверь дома Николаса отворилась. Хотя во всех газетах уже появились пикантные статьи, касавшиеся отношений Рейвенуорта с его подопечной, и Эдвард Пендергасс, без сомнения, читал их, на лице его не отразилось ничего, кроме, быть может, жалости.

– Простите, что не сообщила о своем визите, – проговорила Элизабет, – но я до последней минуты не знала, что приеду.

Она и в самом деле уговаривала себя остаться дома, убеждая, что так будет лучше для Николаса, да и для них обоих. Но потом мысли ее приняли другое направление. Какой смысл сидеть дома в одиночестве, когда ей так хочется его видеть! Их отношения уже ни для кого не секрет, а она так истосковалась по Нику!

Откашлявшись, дворецкий бросил взгляд в сторону лестницы, и на лице его появилось выражение неуверенности.

– Боюсь, мисс Вулкот, что лорд Рейвенуорт сегодня не в состоянии принимать посетителей. Видите ли, ему немного… нездоровится. Может быть, завтра…

– Николас заболел? Где он?

– В спальне, мисс, он уже отправился спать.

Элизабет скинула плащ и отдала дворецкому.

– Я на минутку зайду, посмотрю, не нужно ли ему чего-нибудь.

И Элизабет устремилась к лестнице. Пендергасс бросился за ней следом:

– Прошу вас, мисс, приходите завтра утром. Он просил, чтобы его сегодня не беспокоили.

В душу Элизабет закралось подозрение. Что-то здесь было явно не так.

– Я уже приехала и хочу его видеть. Не беспокойтесь и не провожайте меня. Я знаю дорогу.

И она принялась быстро подниматься по ступенькам, не обращая внимания на несущиеся ей вслед сокрушенные вздохи дворецкого. Сердце ее отчаянно колотилось.

Она постучалась в дверь апартаментов графа и, не дожидаясь ответа, вошла. И тотчас же в нос ей ударил такой сильный запах табака и перегара, что Элизабет едва удержалась на ногах.

– Боже правый! – воскликнула она.

В комнате было почти темно. Лишь едва тлеющие угли в камине да одинокая свечка на столе освещали ее скудным светом. Николас сидел перед камином, развалившись в кресле с обивкой из золотой парчи. Волосы его были взъерошены, рубашка расстегнута до пояса. В руке он держал графин с джином. В зубах была зажата тонкая черная сигара.

Вытащив сигару изо рта, он не спеша выпустил струйку дыма и бросил взгляд в сторону двери.

– Посмотрите-ка, кто пришел! Прекрасное видение… Сон, ставший явью. Это и в самом деле ты, Элизабет, или я сплю?

В тусклом свете глаза его жадно блеснули, и Элизабет поняла, какие мысли бродят у Николаса в голове.

– Это и в самом деле я, милорд. Я пришла вас проведать. Дворецкий сказал, что вы заболели.

Николас ухмыльнулся:

– Я выгляжу больным, любовь моя?

– Вы выглядите пьяным, милорд. Пьяным в стельку.

Николас встал с кресла, слегка при этом покачиваясь и не выпуская из рук графина, и швырнул сигару в камин.

– Но не настолько, чтобы отказаться от небольшого развлечения. Иди сюда, Элизабет. У меня тут для тебя кое-что припасено.

– Я в этом не сомневаюсь.

Он подошел, пошатываясь, ближе и облокотился о маленький столик, потом скользнул неторопливым, полным желания взглядом по ее телу, отчего Элизабет обдало жаром.

– Знаешь, как сильно я тебя хочу? В течение многих дней я думал только о тебе. – Взгляд серебристых глаз Николаса добрался до груди Элизабет. – Я хочу тебя, Элизабет. Стоило тебе войти в комнату, и я уже сам не свой. Знаешь ли ты, насколько ты соблазнительна? Догадываешься ли о том, сколько часов я провел без сна, представляя тебя в своей постели?

– Николас… прошу тебя…

– Я понимаю, что пьян, но мне наплевать. От этого я хочу тебя не меньше. Почему ты меня не поцелуешь? Давай начнем с поцелуя, потом я тебя раздену. – Николас слегка покачнулся и, вынув из графина хрустальную пробку, сделал глоток прямо из горлышка. – На тебе слишком много надето. Все эти тряпки будут только мешать. Долой их! А потом я сделаю то, о чем так давно мечтал. Войду в тебя, и мы станем одним целым.

Элизабет вспыхнула. Николас сегодня, бесспорно, изображал из себя Беспутного графа. И хотя Элизабет было неприятно видеть его пьяным, его жаркие взгляды и бесстыдные слова оказывали на нее то воздействие, которого Николас и добивался.

– Тебе нужно лечь в постель, – тем не менее проговорила она.

Николас лукаво ухмыльнулся:

– А я о чем говорю?

Поставив графин с джином на столик, он, покачиваясь, шагнул к Элизабет и остановился всего в нескольких сантиметрах от нее. Протянув руку, он на удивление нежно коснулся ее груди.

– Какая у тебя красивая грудь! Я часто видел ее во сне. Мне снилось, как эти очаровательные соски становятся твердыми, когда я ласкаю их языком.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы соски Элизабет и в самом деле затвердели, словно Николас коснулся их рукой.

О Господи! Ведь она пришла сюда вовсе не за этим! Пусть она и согласилась стать его любовницей, нельзя же постоянно делать все так, как ему захочется!

Николас снова потянулся к ней и, покачнувшись, чуть не упал. Элизабет вовремя успела его подхватить.

– Пойду схожу за Элиасом. Он поможет тебе раздеться.

Полный страсти взгляд серо-голубых глаз Николаса снова скользнул по ее груди.

– Ну уж нет! Никакой Элиас мне не нужен. Раздень меня сама, Бесс.

Элизабет в отчаянии закатила глаза. Этот сегодняшний Николас, беспомощный мальчишка и одновременно вполне зрелый, страстный ловелас, уже начал действовать ей на нервы. Впрочем, от этого ее сердце не стало биться спокойнее, а возникшее желание не утихло.

– Хорошо, я помогу тебе раздеться.

– А я тебе.

Длинные смуглые пальцы Николаса нащупали сзади пуговку на платье, потянули за нее раз, другой. Послышался треск рвущейся материи. Повернувшись, Элизабет стукнула по его руке.

– Ну ладно, Николас Уорринг, хватит! Ты мне уже надоел! Сейчас мы отправимся в спальню, ты сядешь на краешек кровати, и я помогу тебе раздеться. А если ты будешь плохо себя при этом вести, мне придется позвать Элиаса.

Прядь густых черных волос упала Николасу на лоб. Внезапно лицо его выразило раскаяние.

– Хорошо. Прости меня. Пойдем в спальню.

Элизабет не стала говорить ему, что не собирается ложиться вместе с ним. Сегодня, когда он так напился, этого не стоит делать. Какой же он тяжелый! Отвести его в спальню оказалось нелегким делом: Николас навалился на нее всем телом, и Элизабет приходилось почти тащить его.

Наконец они добрались до кровати. Николас тяжело рухнул на нее, и Элизабет принялась его раздевать. Тонкая ткань не могла скрыть того, насколько он возбужден, и у Элизабет внезапно затряслись руки. В этот момент Николас застонал, и Элизабет замерла.

– Я… сейчас, – проговорила она задыхаясь.

– Ну что ты, моя радость, не спеши, – прошептал Николас чуть хрипловатым, полным страсти голосом и ухмыльнулся.

Элизабет обдало жаром. «Черт бы побрал тебя, Николас Уорринг!» – в сердцах выругалась она про себя, хотя на самом деле не была ни сердита, ни разочарована. Как можно на него сердиться, когда он заслуживает лишь жалости и сочувствия? Ему хотелось хоть ненадолго забыть все свои беды, и это ему удалось, по крайней мере на сегодняшние вечер и ночь. Разве может она разочароваться в нем, когда ему, даже будучи в стельку пьяным, удалось вызвать в ней такое желание?

Взяв себя в руки, Элизабет принялась ловко стягивать с Николаса брюки, стараясь ни на что не обращать внимания. Когда это удалось, Элизабет уложила Николаса в постель и накрыла его до пояса простыней.

– А теперь ты, – тихонько проговорил он немного сонным голосом.

– Не сегодня. Я не могу сейчас остаться с тобой. Здесь Мэгги. Да и слуги начнут болтать.

Но, по правде говоря, Элизабет очень хотелось остаться. Даже в роли Беспутного графа Николас оставался самым замечательным мужчиной, какого Элизабет когда-либо знала. Сердце ее рвалось к нему, тело жаждало его прикосновений. Николас не любит ее, но сегодня она ему нужна, и ей хотелось быть с ним рядом, забраться к нему в постель, дать его телу такой же покой, какой дал мыслям хмель.

– Не нужно было мне пить, – проворчал Николас. – Просто хотелось забыться. Ты простишь меня?

Наклонившись, Элизабет поцеловала его в лоб.

– Милорд, я прощу вам почти все на свете.

Она повернулась, чтобы уйти, но Николас схватил ее за руку.

– Останься ненадолго, – попросил он, закрывая глаза. Его густые черные ресницы смежились, строгие черты лица смягчились. – Хоть на чуть-чуть… Хотя бы просто посиди рядом.

Ну как она могла отказать ему?

– Хорошо, но только на чуть-чуть.

Полчаса спустя Николас уже крепко спал. Глядя на него, Элизабет почувствовала, как на глаза ее навернулись слезы. Он не заслуживал выпавших на его долю страданий. Он вправе был, как и всякий нормальный человек, иметь жену, детей – семью, которую она так хотела ему дать.

А она сама? Разве заслужила она людское презрение и осуждение? Стоит ей выйти на улицу, как тотчас же вслед доносятся шепот и шуточки, знакомые отворачиваются от нее как от прокаженной. Она даже представить себе не могла, как это ужасно – быть изгнанной из общества порядочных людей, ощущать их презрение.

Вздохнув, Элизабет тяжело поднялась и вышла в холл. Там ее терпеливо дожидался Элиас Мути.

– Ну как он? – спросил он.

– Завтра утром у него будет раскалываться голова, а так с ним все в порядке. – Элизабет оглянулась на дверь спальни. – Он хотел, чтобы я осталась.

– А вы?

– Я тоже, хотя и понимаю, что это нехорошо.

На обветренном лице Элиаса отразилось полное понимание.

– Так останьтесь. Я приеду за вами рано утром, до того как рассветет, и увезу домой. Никто вас не увидит.

Элизабет задумчиво прикусила нижнюю губу. То, что предлагал Мути, было опасно – не только для нее, но и для Мэгги, да и давать новую пищу для сплетен тоже не хотелось. Но стоило Элизабет вспомнить о Николасе, таком одиноком и всеми покинутом, – и сердце ее готово было разорваться от горя.

Взяв Элиаса за руку, Элизабет порывисто пожала ее.

– Спасибо вам, Элиас. Вы очень хороший человек.

– Да нет! Кто хороший человек, так это наш Ник. Будьте с ним поласковее, детка. Ему так нужна женщина, которая бы его любила.

– Я люблю его, Элиас. Больше жизни люблю.

– Тогда ступайте к нему. Пусть он хоть ненадолго забудет о своих бедах.

Элизабет кивнула. Вернувшись в спальню Николаса, она тихонько разделась и легла рядом с ним. Не просыпаясь, Николас крепко обнял ее и прижал к своему обнаженному телу.

На глаза Элизабет навернулись слезы. Она будет с ним рядом, если нужна ему. И внезапно ей пришло в голову, что и Николас ей очень нужен.

На следующее утро, перед самым рассветом, Элиас, как и обещал, приехал, чтобы увезти Элизабет домой. А ближе к вечеру она, переодевшись в простое серое шелковое платье, украшенное маленькими жемчужинками, снова ехала к Николасу. Она намеревалась поговорить с ним, чего ей так и не удалось сделать вчера ночью.

Вспомнив об этой, полной страсти ночи Элизабет вспыхнула. Проснувшись, Николас принялся ласкать ее, и вскоре она, охваченная огнем желания, с не меньшей страстью отвечала на его изощренные ласки. Одновременно достигнув пика блаженства, не выпуская друг друга из объятий, Николас с Элизабет снова заснули. Незадолго перед рассветом Элизабет вернулась домой и легла спать. Встала она намного позже, чем обычно, и не сразу отправилась к Николасу, решив дать ему отоспаться.

После вчерашнего это ему необходимо, с улыбкой подумала она. В другой раз будет знать, как напиваться, а потом, не протрезвев еще как следует, заниматься любовью!

На сей раз Элизабет снова сопровождал верный Элиас. Когда карета подъехала к дому Николаса, дождь перестал и солнце вышло из-за туч, осветив блестящие мокрые ступени крыльца.

Пендергасс проводил Элизабет в гостиную.

– Я доложу его светлости о том, что вы приехали, – проговорил он и, неслышно ступая, вышел.

Несколько минут спустя появился Николас.

– Элизабет… – ласково проговорил он. Подойдя к ней, он заключил ее в объятия и прошептал на ушко: – Ты не должна была сюда приезжать. Тебе нужно держаться от меня подальше. И вчера не надо было приезжать… Следовало отправить тебя домой.

Взглянув на такое родное прекрасное лицо, Элизабет ответила:

– Думаю, уже не важно, приезжаю я к тебе или нет. В газетах о нас с тобой уже написали, так что весь Лондон в курсе наших отношений.

Николас тяжело вздохнул.

– К сожалению, это верно. – Наклонившись, он поцеловал Элизабет. – О Господи! Тебя не было со мной всего несколько часов, а кажется, сто лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз. – Он снова прильнул к ее губам, жадно, страстно. – Я опять хочу тебя. – Николас принялся покрывать легкими, воздушными поцелуями шею Элизабет. – Рэнд с сэром Реджинальдом здесь. Дожидаются в кабинете.

Элизабет стремительно высвободилась из его объятий. Краска смущения залила ее щеки.

– У тебя полон дом посетителей, а мы тут целуемся.

Николас лукаво усмехнулся:

– Наверное, следовало сказать тебе об этом. Но я о них позабыл. Так сладко было тебя целовать!

– Нет, ты и в самом деле испорченный до мозга костей.. Но за это я люблю тебя еще больше.

Улыбка исчезла с лица Николаса. Всякий раз, когда Элизабет говорила о своей любви, он чувствовал себя не в своей тарелке. Ничего, со временем привыкнет, подумала Элизабет, однако и сама ощутила неловкость. Взяв Элизабет за руку, Уорринг направился в кабинет. Пока они шли, мысли ее приняли другое направление.

– Если к тебе приехал Белдон, значит, что-то случилось, – заметила она.

Николас кивнул.

– Пришло сообщение от одного из полицейских с Боу-стрит. Похоже, виконт Кендалл не так уж кристально чист, как пытается нас убедить.

Они подошли к кабинету, и Николас распахнул дверь. Сидевшие там мужчины тотчас вскочили.

– Элизабет, – с улыбкой произнес герцог, – как приятно снова видеть вас!

Сэр Реджинальд тоже тепло приветствовал ее.

– Рад вас видеть, мисс Вулкот, – проговорил он, припав к ее руке.

– Я не хотела вам мешать, но Николас сказал, что один из полицейских выяснил кое-что интересное относительно виконта Кендалла.

– Верно, – сказал герцог. – Похоже, у леди Рейвенуорт и ее любовника в последнее время не все шло гладко. Как сообщили слуги, в день убийства они крупно поссорились, и это произошло не в первый раз.

– Да, – подтвердил сэр Реджинальд. – Один из лакеев слышал, как в тот день Кендалл угрожал графине.

В сердце Элизабет блеснула надежда.

– В таком случае очень может быть, что Кендалл и является убийцей?

– Может быть, – подхватил Николас. – Но, к сожалению, у него неопровержимое алиби. Хозяин таверны «Лебедь и шпага» утверждает, что Таунсенд провел в его заведении несколько часов. Если мы не сумеем доказать, что алиби ложное, все остальные свидетельства нам не помогут.

Элизабет прикусила губу. Казалось, лучик надежды, сверкнувший сквозь толщу облаков, погас. Она взглянула на Николаса. Она, собственно, приехала к нему затем, чтобы высказать ему свои подозрения насчет Оливера Хэмптона. Но как отнесутся к ее словам остальные?

– Ты хмуришься, – ласково проговорил Николас. – Если ты, Элизабет, хочешь что-то сказать, говори, не бойся.

Элизабет снова взглянула на него – под глазами синяки, лоб прорезала глубокая морщина – и решилась.

– Ко мне приезжал лорд Бэскомб.

– Бэскомб?! – взорвался Николас. – И этот сукин сын осмелился приехать к тебе в дом?

– Я не хотела тебя расстраивать и сказала об этом только потому… Я понимаю, тебе наверняка будет трудно в это поверить, но…

– Продолжай. Что Бэскомб отчудил на этот раз?

– Мне кажется, он убил графиню.

– Что?!

Рэнд подался вперед.

– Я понимаю, что вы расстроены, Элизабет, что вы хотите найти убийцу… впрочем, мы все этого хотим… но обвинять человека только потому…

– Я понимаю, это звучит невероятно, но вот почему мне это пришло в голову. Видите ли, он кое-что сказал… – Элизабет нахмурилась и покачала головой. – Вернее, важно не то, что он сказал, а как сказал. И это натолкнуло меня на мысль… – Элизабет перевела взгляд на Николаса: – Мы с вами, милорд, рассчитывали на то, что, узнав о наших отношениях, Бэскомб откажется от своих домогательств, но ошиблись. Наоборот, Хэмптон стал вести себя еще более нагло. Он приказал своим людям избить беднягу Триклвуда и сломать руку сэру Роберту. – Элизабет перевела внимательный взгляд на Рэнда. – Лорд Рейвенуорт всегда являлся самым большим препятствием на пути Оливера. И мне в голову закралась мысль. Интересно, как далеко он может пойти, чтобы получить то, что ему хочется? Думаю, что он мог бы пойти на убийство.

– Так, значит, он избил ваших поклонников? – недоверчиво спросил герцог.

– Да. И велел им передать, что у меня уже есть жених и чтобы они и не мечтали обо мне.

– Вот подонок! – воскликнул Рэнд и покачал головой. – Но все-таки убить Рейчел… как-то все это не вяжется. Он должен был знать о том, что Ник собирается к ней поехать и с какой целью. А откуда он мог это знать?

Николас нахмурился:

– Мог. Узнал же он, в какой комнате живет Элизабет в Рейвенуорт-Холле, когда послал своих людей ее похитить. Я уже тогда понял, что у него есть осведомитель, но думал, что этот негодяй из тех, кто остался в Рейвенуорт-Холле. Но если это человек, которому я доверяю, и он здесь, в Лондоне, тогда вполне возможно, что Бэскомбу был известен каждый мой шаг.

– Боже правый! Но неужели он пойдет на убийство только ради того, чтобы убрать тебя с дороги? – ужаснулся Рэнд.

– Ты забываешь, что я убил его брата. У нас с Бэскомбом давние счеты. Он меня ненавидит. И если убийство Рейчел даст ему возможность заполучить Элизабет, а меня – вздернуть на виселице, он может на это решиться.

Воцарилась тишина. Ее прервал сэр Реджинальд:

– Итак, теперь у нас три подозреваемых. Во-первых, вор, который мог убить графиню, чтобы похитить ожерелье. Во-вторых, лорд Кендалл, который мог совершить убийство в припадке ярости, вызванной ревностью. И в-третьих, Оливер Хэмптон, который мог убить леди Рейвенуорт из корыстных побуждений.

Элизабет промолчала, но по спине ее пробежал холодок. Заметив, в каком она находится состоянии, Николас обнял ее.

– Мы узнаем правду, – успокаивающе проговорил он. – С каждым днем нам становится известно все больше и больше. Просто нужно еще немного времени.

Однако времени у них становилось все меньше и меньше, и Элизабет с Николасом оба это знали.