О тщеславии. Не поддавайтесь смутительным помыс­лам — они всегда вражий, хоть и кажутся очень правы­ми. О пользе самообвинения. Как должно обходиться со всеми лжеучителями и ложью

Каетесь, что, беседуя с одною инокинею, ув­леклись желанием блеснуть своим пониманием духовной жизни. Дурно, что увлеклись; но хоро­шо, что заметили и жалеете о том. Приложите еще твердое намерение вперед не поддаваться этой пустой страсти. Это есть тщеславие или желание выставиться: знай наших. Оно относит­ся к области гордости, но отличается от нее очень, и в проявлениях мягче, но незаметнее. Гордость идет об руку с властолюбием, командо­ванием и презрением других; а тщеславие — родная сестра человекоугодия, то и другое рож­дают лесть и лукавство друг пред другом, не злонамеренное, однако ж. Тщеславие премногообъятно и числа нет его оттенкам. Оно и прежде дела бывает, когда побуждает сделать что с целию озадачить, и в продолжение дела прицепливается и после дела гонится вслед, чтоб отнять Цену его. Прописываю сие в руководство на будущее. Учитесь все, и большое и малое, тво­рить во славу Божию, всегда имея в мысли Бога пред собою.

«Было у меня некое неприятное смущение от одного лица, — и все меня понукало пойти и покрупнее поговорить ему. Все боролась, отра­жая эти нападки молитвою Иисусовою. Наконец, когда стихло смущение, я сходила, смиренно объяснилась, взяв некую часть вины на себя, и мир установился».— Се добре! И никогда ника­кому смутительному помыслу не поддавайтесь, и ничего никогда по таким помыслам не делайте. Они всегда вражий, хоть и кажутся очень правы­ми. Вражья и правда — кривда, и всегда обраща­ется врагом на зло нам. И что взяли часть вины на себя — добре. И всю бы можно было взять. Читайте о сем у святого Дорофея. У него и при­меров несколько приводится, как бывало, что лишь кто из раздоривших принимал вину на себя, то же приходило на ум и другому, — сходились и, виня себя один пред другим, восстановляли между собою братский мир. В этом самообвинении большая лежит тайна духовной жизни.

Пишете: «Пришлось мне быть свидетельни­цею разговора о письмах в С.-Петербург по по­воду тамошних еретичеств; — нашли в них одну вину — бранчивость: крикуны, ротозеи, мыльно-пузырники, и еще какие-то».— Вы же сами, как смотрите на эти слова? Напрасно не прописали этого. Приходится заключить, что и вы с ними согласны, только, может быть, извиняете как-нибудь эту бранчивость.— Извольте же удосто­вериться, что это совсем не бранчивые слова, а характеристика пашковщины. Если слова, коими по необходимости пришлось выразить эту харак­теристику, не красивы, вина в этом падает не на писавшего, а на инакоучащих, что выдумали та­кое учение, которое и назвать нельзя добрым словом. Говорить, что в письмах брань, начали сами пашковцы, другие поверили, и твердят не читавши. Бранчивых слов во всех письмах толь­ко и есть, что вы прописали. Есть ли толк твер­дить, что в письмах — одна брань?! Притом каж­дое слово присказано после объяснения какой-либо стороны их учения. Что они крикуны, ска­зано после объяснения, что они выкрикивают один стишок и что с криком этим мычутся по С.-Петербургу. Что они ротозеи, сказано после объяснения, что, отвергая богоучрежденные Таин­ства, они чают получать благодать, лишь рот разинув. Что они мыльнопузырники, сказано пос­ле объяснения, что все их учение, красное на вид, пусто и нисколько не прочно, как и мыльный пузырь красен, но пуст и непрочен. Названы они еще лежебоками. Это потому, что, по-ихнему, ничего не нужно, кроме веры. Верь только, и все уж необходимое ко спасению в сем самом акте веры имеешь. Вот как есть. Если не хотят слыть под такими титлами, пусть бросят это пустое и пагубное учение.

Да хоть бы и бранчивыми признать такие слова, — пашковцы стоят еще и не такой брани. И нам нечего щадить их. У нас в моду вошло нежно обходиться со всеми лжеучителями и их ложью. Следует ли так? Посмотрите, как велича­ли инакоучащих святые Апостолы и Сам Гос­подь: растленные умом, гордые (1 Тим. 6, 4), всегда учащиеся, и никогда в разум истины прий­ти не могущие (2 Тим. 3, 7), суесловцы, умом прельщенные (Тит. 1, 10), злые звери, мерз­кие (Тит. 1, 12, 16), облака безводные, носимые ветром, осенние деревья, звезды блуждаю­щие (Иуд. 1, 12—13), вожди слепые, гробы повап­ленные, снаружи красивые, а внутри полные костей смрадных, змеи, порождения ехиднины (Мф. 23, 24 — 27, 33). А их инакоучения вот как именовали: суесловия, бабьи басни (1 Тим. 1, 6; 4, 7), скверные тщегласия (2 Тим. 2, 16), сеть диавольская, беседы злые (2 Тим. 2, 26; 1 Тим. 6, 5); поражающие, как рак (2 Тим. 2, 17). Уловляют они преумножением льстивых словес (2 Пет. 2, 3). Которые увлекаются ими, увлекаются потому, что < i> по своим похотям избирают себе учителей, чешеми слухом < /i> (2 Тим. 4, 3). Относиться же к ним учат так: кто не приносит правого учения, того и в дом не принимать < i> и радоватися ему не глаголати < /i> (не здороваться с ним) (2 Ин. 1, 10); а когда заговорят они о своем суесловии, заграждать им уста (Тит. 1, 11). Кто право веровал и потом отпал, с такими < i> ниже ясти < /i> (хлеба-соли не во­дить) (1 Кор. 5, 11).— Вот как надо говорить о еретиках и к еретикам, и вот как следует к ним относиться. А у нас только потворствуют им. Если б оглашали их всюду, как следует, и они были бы посмирнее, а другим неохотно было слушать таких заразите лей.