Глава 9.

Сафи меня вконец запугал. Сказал, что Азиз все еще недоволен мной, и я должен заслужить его прощение. Мне казалось, что меня вообще-то уже можно простить и не строить из себя короля мира, но, вообще-то, выхода у меня не было. Входя в покои шейха, я опустил голову, склонился перед ним в долгом поклоне. И пожалел, что одел эти свои дебильные джинсы на заплатках. Тут они смотрелись неуместно. Темные глаза мужчины впились в меня. Я кожей ощущал его тяжелый взгляд. Он и, правда, был недоволен. Мне стало не по себе. Кто знает, что у него в голове? И как мне снова добиться его расположения? Ведь без этого я не протяну во дворце. А еще очень хотелось почувствовать его сильные руки, уткнуться ему в шею и крепко обнять его.
— Свободны, — властно говорит Азиз и слуги, сопровождавшие меня, испаряются.
Не смею поднять глаза, терпеливо жду.
— Ты победил, — в его голосе столько льда и недовольства, что я невольно ежусь. – Ты можешь провести со мной вечер. Это ты хотел? Ты доволен?
— Нет, — роняю я.
— Нет? – легкая усмешка. – Чего же ты тогда хочешь?
— Твоего прощения, — едва слышно.
— Ах, вот как.
Дальше он молчит. Замираю, боясь даже пошевелиться. От Азиза сейчас зависит вся моя жизнь. Ну почему он так жесток? Так холоден со мной? Хочется плакать. Чувствую постыдные слезы в глазах. О, нет. Ну сколько можно! Шейх не должен увидеть их.
— Я не могу дать тебе мое прощение.
Ну вот. Все. Слезы скатываются по щекам. Опускаю голову еще ниже. Не могу… Не хочу, чтобы он видел меня таким… Жалким. Какая же я плакса. Роняю «прости» и спешу к двери. Едва я ее открываю, как Азиз одним резким движением ее закрывает:
— Я не разрешал тебе уходить.
Все я не так делаю. Он грубо хватает меня за подбородок, вынуждая поднять голову, и я вижу удивление на его лице. Тихо произносит:
— Ты плачешь?
Я всхлипываю. И оказываюсь в таких желанных объятиях. Жаркий шепот не укладывается в голове:
— Прости, малыш, я заставил тебя плакать, я не хотел. О, мы совсем не понимаем друг друга.
Азиз легко берет меня на руки и несет к дивану, усаживает. Но я смело забираюсь к нему на колени и утыкаюсь в шею. От него пахнет так знакомо. По телу пробегает дрожь. Я уже не плачу. Тянусь к его губам. Сам целую. Он будто замирает, но потом отвечает на поцелуй, перехватывает инициативу. Буквально срывает с меня одежду. Что-то говорит о спальне, но я отмахиваюсь. Ну ее, эту спальню. Он укладывает меня на пол. Благо там толстые ковры. Долго ласкает. Рычу, кусаю его. Не могу ждать. Меня будто охватила лихорадка, и только мужчина мне сможет помочь. Снова это больно, снова тянущее чувство внутри, снова хочется прекратить. Его губы скользят по моему лицу, целуя, заставляя забыть обо всем неприятном. Обхватываю его ногами, улыбаюсь, наслаждаюсь его красотой. Зарываюсь руками в его волосы, притягиваю к себе. Сжимаю бедра, ловлю его стон. Как это восхитительно… Оказывается, я тоже могу управлять им.
Мокрые от пота, мы лежим на полу. Это был ураган. Нас будто закружил торнадо и напрочь выбил все разумное из головы. Остались лишь инстинкты. Я провожу подушечками пальцев по его плечам и груди. Повсюду следы моих зубов. Наверное, я выгляжу не лучше.
— Я так скучал… Я и забыл, какой ты страстный… — его шепот - лучшая награда. – Никогда больше не отпущу тебя. Эта разлука – сущее мучение. Мой любимый…
Азиз говорит мне еще много приятных слов, ласкающий мой слух и мое самолюбие. Кажется, что он у моих ног и готов выполнить любую мою просьбу. Но я понимаю, что это чувство обманчиво. Шейх не прогнется ни под кого. Он рожден править. А я лишь приятное дополнение.
— Азиз, — тихо зову я, грустнея. – Ты правда меня любишь?
— Конечно, мой ангел. К чему ты спрашиваешь?
— Тогда почему ты был так жесток со мной?
— Жесток?
— Да, — с обидой, — тогда, в том дворце, и сейчас, после гонок, я так старался.
— Ох, душа моя, — мужчина приподнимается и заглядывает мне в глаза, — во время гонок ты чуть не погиб. Как же мне было не злиться, не быть жестоким? И даже сейчас я считаю, что назначенное мной наказание для Наджмуддина слишком легкое.
— Наказание? Для Наджа?
Я подскакиваю. Так вот почему его не было! А Сафи сказал… Сафи солгал!
— Как ты мог? Он же все это придумал, помогал мне.
— Малыш, — спокойный голос заставил меня остановиться. – Я шейх и делаю все, что считаю нужным. Наджмуддин подверг тебя опасности. Или ты думаешь, что ему это сойдет с рук?
— Но… он пытался помочь завоевать мне твое расположение.
— Поэтому он и не наказан сильно.
— Азиз, — я опускаюсь рядом с мужчиной, но боюсь к нему прикоснуться, — это… я…
— Успокойся, котенок, — он гладит меня по спине. – Я больше никогда не обижу тебя, если ты будешь соблюдать все законы и правила. И любить меня, конечно.
Такое ощущение, что я лежу на груди у сытой пантеры. Вроде и обед позади, убивать меня незачем, но поиграться хочется.
— Что ты сделал с Наджем?
— Забудь о нем, сегодня есть только ты и я.
Я покоряюсь. Снова отдаюсь ему. Пылаю от страсти, которую он умело разжигает во мне. Стараюсь не замечать, что в каждом поцелуе сквозит горечь.

***

На следующее утро я проснулся в своих покоях. Смутно помню, как утром проснулся Азиз, позвал слуг, они перенесли меня к себе. Тело ныло, но это было сущим пустяком. Я не стал никого звать, сам умылся, принял душ, оделся. Стоило мне подумать о завтраке, как появился Надж. Я с радостным возгласом кинулся к нему, стараясь не обращать внимания на саднящую задницу.
— Ты в порядке?
— Да, все хорошо, — сдержанно сказал он. Лицо мужчины украшала непривычная бледность, но в целом он выглядел хорошо.
— Я переживал.
— Алекс, запомни, если шейх решил наказать меня, то я заслужил это. Не следовало просить за меня.
— Но…
— Ты голоден? – улыбнулся Надж. Но его улыбка не была прежней. Он словно разочаровался во мне.
Киваю. Не пойму этот Восток. Азиз делает то, что заблагорассудится, наказывает, а потом вдруг выпускает управляющего. А сам Надж вовсе и не рад. Как тут не запутаться?

***

Потянулись мои дни в гареме шейха.
Это было странное время, не наполненное смыслом. Смысл появлялся только когда ко мне приходил Азиз. Порой он был нежен, порой груб, порой ненасытен, порой заставлял меня кончать от нескольких поцелуев, порой мучал часами. Не знаю, любил ли я его. Знаю ли я вообще что это за чувство? Любил ли я Хакима? Наверное, нет. О нем я почти не вспоминаю. А если и вспоминаю, то чувствую себя дураком. Прокричать такое, поддаться его очарованию…
Азиз был чрезвычайно занят. Приходил ко мне отнюдь не каждый вечер. Надж и Сафи старались найти мне занятие, чем-то увлечь меня, но не получалось. Я тосковал. Я даже не спорил по поводу одежды, позволяя кутать себя в эти странные платья.
Каждый день я получал подарки от шейха. Украшения, предметы антиквариата. Как-то он подарил мне телефон известной марки, покрытый золотом и бриллиантами. Мне к нему прикоснуться было страшно.
Жизнь наполнилась красками, когда слуги доложили, что ко мне посетитель. Вообще, за эти несколько недель я почти не покидал свои покои и не старался подружиться с остальными жителями дворца. Краем уха слушал сплетни слуг, все очень интересуются, думают, что я болен, раз не показываюсь. Но мне все равно. Гадая, что за гость, я сидел в кресле на своей террасе. Азиз так не церемонится, это понятно. Но… тогда кто?
Увидев светлую шевелюру и яркие одежды, я невольно улыбнулся. Лукас.
— Привет! – парень протянул мне руку и плюхнулся рядом. – Надеюсь, ты обжился. Вот, решил тебя навестить.
— Привет, я рад.
— Ну и как тебе?
— Хорошо, — пожимаю плечами.
— Все злы на тебя, ну, правда, это их обычное состояние, — парень отщипнул виноградинку с кисточки.
— Злы?
За что интересно, я же никому ничего не сделал.
— Ага, ты всецело завладел вниманием шейха. Он давно уже никого не навещал.
Краснею. Лукас улыбается.
— А ты? Ты не злишься?
— Не, — отмахивается он, забирается с ногами в кресло. – Чего мне злится? Я не особо злой. Рад, что тебе и Азизу хорошо. Жара такая, что сидишь тут?
Жара? Ну да, но нас же обмахивают опахалами слуги. Пожимаю плечами.
— Пошли, поплаваем в бассейне?
Почему бы и нет?

***

Так у меня появился друг, с которым я проводил все свое свободное время. Лукас был из того типа людей, которые совершенно не умели завидовать. А еще он всему радовался. Ни разу не видел его в плохом настроении. Целыми днями мы развлекались. Дурачились в бассейне, резвились, плавали, прыгали с бортиков, катались с небольших горок. Потом Лукас настоял, чтобы мы поехали в аквапарк и его закрыли для всех кроме нас. Я загорел, чему был очень недоволен Надж.
В следующий раз мы с парнем устроили гонки по пустыне на джипах. Вот это был адреналин. Так весело и хорошо мне давно не было. Увязавшийся за нами Сафи позеленел от моих резких поворотов. Пару раз мы действительно чуть не перевернулись. Но это было так здорово!
Не стоит думать, что мы тупо прожигали жизнь. Лукас то и дело чем-то занимался. То учился у шеф-повара делать суши и роллы, то брал уроки рисования. Глядя на него я вспомнил свое увлечение языками и стал учить испанский.
Мы часто наведывались в столицу. Выставки, бутики, рестораны, различные достопримечательности, словно застывшие в веках. Доставала только ходившая за нами тенью охрана. Я попытался поговорить об этом с Наджем, но он был непреклонен. Так положено.
С остальными наложниками я так и не познакомился. Встречаясь в коридорах, они демонстративно отворачивались и фыркали в ответ на мои приветствия, а Ясона я больше не видел. Конечно, я расспросил о нем Лукаса, Наджа и Сафи, но все они уклонялись от ответа, а если я уж совсем приставал, то получал обрывки сведений. Получалось, что Ясон как бы и не наложник. Будто бы гость. Вечный гость. Он то приезжал, то уезжал. У него то ли был свой бизнес, то ли что-то еще.
Надж не терял надежды обучить меня этикету и науке любви. Подсовывал книжки, как ублажать своего господина. От одних картинок я делался пунцовым. Правда, кое-что я использовал, чем вызвал бурную реакцию Азиза, который был крайне удивлен и засмеялся, когда я ему все рассказал.
— Не забивай свою милую головку, — он чмокнул меня в висок. – Придет время и тогда действительно тебе придется постигнуть все эти тонкости этикета, дворцовых правил и науки любви. А пока просто наслаждайся жизнью.
— Как прикажите, мой господин, — улыбаюсь я и снова его целую. Если бы он всецело принадлежал мне, то я бы был счастлив. Но я делю Азиза с остальными, с государством, которым он управляет, с его народом. Мне приходится мириться с этой ролью.

***

Прошло около полугода. Мой испанский был все лучше и лучше, Лукас стал моим преданным и единственным другом, а Азиз занимал в моем сердце особенное место. К Наджу и Сафи я относился как к родным. Я прислушивался к их советам, хоть и чаще всего поступал по-своему. Размышляя как-то, я понял, что гонка эта была полностью подстроена. Как все-таки на Востоке любят красивые жесты. Нельзя было просто встретиться с шейхом, попросить у него прощения, раз он думал, что я виноват? Нет, нужно было все обставить, показать, какая нелестная участь меня может ждать.
Вспоминал ли я о России, о прежней жизни, о маме? Да. Все реже и реже. Как-то, лежа у бассейна, щурясь от яркого солнца, я подумал, что все не так уж и плохо. Азиз хоть и суров как правитель, но он очень нежен со мной наедине. Я ни в чем не нуждаюсь, не должен ничего делать. Ну, кроме как ублажать своего господина. Но это мне стало даже нравиться, хоть я и долго не мог себе признаться в этом.
Я ожидал козней от остальных наложников, но ничего не происходило. Видимо, Надж и Сафи ревниво меня охраняли.
Этот день был обычный, такой же как и другие. С утра Лукас прислал мне смску с предложением поехать в столицу и пройтись по магазинам. Написав ему «да», я отправился к Азизу, который разговаривал с кем-то по сотовому. Охрана без вопросов впустила меня, я обвил мужчину руками сзади и прижался к его спине, чувствуя, как он напряжен, а, значит, раздражен. Шейх быстро закончил свой разговор, повернулся ко мне с легкой улыбкой:
— Доброе утро, мое сердечко.
— Привет, — я едва не утонул в нежном поцелуе. Хотя мы расстались пару часов назад, я чувствовал, как мое тело отвлекается на ласку.
— Ты что-то хочешь?
Карие глаза смотрят на меня с такой любовью…
— Да, я хочу с Лукасом поехать в столицу. Мы пройдемся по магазинам, зайдем в кино, поужинаем. Может, останемся там переночевать, ты не против?
Шейху принадлежала сеть шикарных отелей, в которых мы могли в любой момент остановиться. Он не очень любил, когда я оставался в столице, но мне это очень нравилось. Отдохнуть от всего. Будто бы маленький отпуск. Хотя… От чего мне отдыхать?
— Конечно, поезжайте, — ответил он, подумав. – Я все равно буду занят и не смогу уделить тебе должного внимания.
— Спасибо, — я обвиваю руками его шею. – Скажи, а можно без этой дурацкой охраны?
— Дурацкой?
— Она так привлекает внимание, — с надеждой смотрю на него. – Хочется стать обычным человеком, как все.
Мужчина хмыкает:
— Ты всегда был необычным. И, потом, обычные не ходят по таким дорогим бутикам.
Не поспоришь. Смеюсь.
— Ладно, любимый, минимум охраны.
— Ну хоть в торговом центре пусть останутся в машине. Ну что с нами случится? Там везде камеры.
— Хорошо, любовь моя.
Еще один благодарный поцелуй, и я несусь к себе собираться и сообщить Лукасу, которому тоже претила охрана, радостную весть.

***

Надж, как и следовало ожидать, был недоволен. Но против приказа повелителя ничего не смог сделать. Отправил нас в одной машине, а двоих охранников в другой. Для начала мы посетили выставку современного искусства, потом погуляли по старой части города, затем заехали в отель, переоделись, пообедали и отправились в торговый центр.
Лукас дурачился, мерил вещи, которые никогда бы не стал носить. Танцевал, прыгал, изображал известных персонажей кино и книг. Я смеялся до слез, как и работники бутиков.
Может, вот оно счастье?
Нагруженные пакетами (вот нужно было взять охрану, таскали бы), смеющиеся, подкалывающие друг друга мы спускались по эскалатору на нижний этаж торгового центра. Я рассеяно смотрел перед собой, с улыбкой до ушей, слушая друга, вспоминавшего очередной анекдот. Мой взгляд блуждал по поднимающимся вверх на соседней ленте. Вдруг моя улыбка сползла с лица. Сердце замерло. В голове стало пусто. На ступеньках стоял Хаким, небрежно уперевшись одной рукой в бок, в другой держа какой-то сверток. Он первый меня заметил. Ухмыльнулся. А меня будто скинули с вертолета куда-нибудь в Баренцево море прямо в одежде. Холодно, мокро и противно. Вся радость от чудесно проведенного дня мгновенно испарилась. Захотелось оказаться как можно дальше от этого места, от этого ужасного человека.
Ступеньки кончаются, буквально бегу к выходу из торгового центра.
— Алекс, ты куда? – кричит позади Лукас.
Что же я делаю? Так реагирую на этого урода! Он не заслуживает этого. Разворачиваюсь, нацепляю улыбочку. Заставляю себя не смотреть на эскалатор.
— Голова разболелась, я поеду в отель, хорошо?
— Ладно, — парень удивлен, не понимает. Однако кивает. – Давай, я еще в «Диор» зайду.
Киваю. Все на что я способен – не ускорять шаг. Спокойно дойти до машины. Окунутся в ее прохладу. Произнести «отель». Мой голос вовсе не дрожит. У меня заботливо спрашивают, не нужен ли врач? Только этого мне и не хватало. Стараюсь, чтобы моя улыбка не выглядела как перекос.
— Просто болит голова, пожалуйста, в отель.
Двадцать минут, лифт и я в своем люксе. Еще раз уверяю охрану, что со мной все в порядке. Метаюсь по своему огромному номеру. Так хочется что-нибудь разбить, вроде этой вазы, но это будет выглядеть подозрительно. Как он оказался здесь? Этот ублюдок! Ненавижу его! Нужно успокоиться. Сажусь на диван, складываю руки на коленях. Глубоко вдыхаю-выдыхаю пару раз. Ни хрена это не помогает! Подскакиваю. Душ. Ледяной душ! Кидаюсь в ванную, по пути срывая одежду. Холодная вода приводит в чувство. Не сразу, минут через десять. Стою, позволяя капелькам скатываться по волосам, прокладывать себе дорожку по моему телу, которое лелеют Надж и Сафи, которое ласкает по ночам Азиз, которое продал Хаким. Глухая злость поднимается откуда-то изнутри, но я не позволяю ей завладеть собой. Выключаю воду, обматываю полотенце вокруг бедер. Знаю, что мне нужно. Бокал вина. Выхожу из ванной, проношусь к бару и мучаюсь с пробкой, которая никак не хочет выкручиваться. Чертыхаюсь.
— Давай помогу, — насмешливый голос позади. Вздрагиваю. Как… он попал в мой номер? Не хочу оборачиваться. Продолжаю сражаться с пробкой. Ну чего она застряла?
— Дай же, — настойчивый голос совсем близко. По телу невольно пробегают мурашки.
Отставляю бутылку и поворачиваюсь. Все та же небрежная безупречность. Насмешливый взгляд темно-карих глаз, внимательно скользящий по моему телу.
— Прекрасно выглядишь.
— Убирайся.
— Невежливо. Тебя этикету не учили?
— Пошел вон. Я вызову охрану.
— Котенок показывает коготочки?
Тянусь к сотовому, демонстративно ищу в телефонной книге номера охраны.
— Звони, — улыбается Хаким. – Я скажу, что ты сам меня пригласил. Многие, наверное, еще помнят твои слова о любви ко мне на торгах.
Зажмуриваюсь на секунду. Стыдно об одном упоминании об этом. Страшно, что он действительно может так сделать. Разрушить все. Самое плохое, что я сам попросил Азиза уменьшить охрану. Будто специально. Я кладу сотовый на натертую до глянцевого блеска поверхность стола.
— Что ты хочешь? – голос не мой. Глухой, чужой.
— Лишь узнать у старого друга как он, — он весело разводит руками. – Тебе открыть вино?
— Нет.
— Ну, ладно, может, присядем?
— Нет.
— Ладно. Малыш, ну так как ты?
— Было чудесно до твоего появления.
— Я смотрю, ты хорошо проводишь время, — мужчина указывает на горы моих покупок. – Быстро смирился с ролью наложника? Наверное, и кайф уже получаешь?
Презрение настолько явно в его словах, что задевает. Откуда-то берутся силы. Нагло улыбаюсь, сажусь прямо на стол, лениво потягиваюсь. Он намекает на то, что я шлюха? Хорошо.
— Знаешь, кайф – это не то слово. Я должен спасибо тебе сказать.
По его лицу пробегает тень. Я закидываю ногу на ногу.
— Я настолько доволен своей жизнью, что мне не о чем и мечтать.
— Да ну? Все-таки ты стал шлюхой, а ведь раньше пугался каждого прикосновения?
Вспомнил о прошлом? Отлично.
— Знаешь, теперь меня хоть кто-то может трахнуть, в отличие от тебя.
Это я об озере. Ты же понял? Хаким сжимает зубы. Понял. Теперь усмехаюсь я. Но рано. В одну секунду, я даже моргнуть не успел, мужчина оказывается рядом. Становится между моих ног, не давая их свести, одной рукой притягивает к себе за талию, другой хватает за волосы. Мой испуганный крик он заглушает властным поцелуем. Вырываюсь, мычу проклятия, но он просто делает то, что хочет. Это унизительно. Это ужасно, потому что это невероятно приятно. Это вызывает бурю эмоций у меня прямо из сердца. С Азизом не так. Совсем иначе. Спокойный океан, уверенность. А тут взрыв, обжигающая лава под кожей вместо крови. Сжимаю руки в кулаки, не позволяя себе обнять мужчину в ответ. Я уже не вырываюсь, но и не отвечаю на поцелуй, хоть мне это стоит огромных усилий.
Хаким отстраняется. Ненавижу его понимающую усмешку. Она отвратительна. Как и он сам. Он нежно проводит подушечками пальцев по моим щекам, стирая слезы.
— Ты невероятный, — как-то устало шепчет он, прижавшись своим лбом к моему. – Все такой же горячий.
— Уходи, — шепчу я, не в силах даже оттолкнуть его.
— Представляешь, — вздыхает он, – не могу.
— Если нас поймают…
— То тебе не поздоровиться, знаю.
— Хаким, — стону я от бессилия.
— О, боги, мне нравится, как ты произносишь мое имя.
— Ты сам продал меня.
— Знаю.
— Я теперь принадлежу другому.
— В курсе.
— Тогда что ты здесь делаешь?
— Сам не понимаю.
Что бы Хаким чего-то не понимал… Так не бывает. Мужчина отстраняется, непривычно тепло улыбается, разглядывая меня.
И тут раздается стук в дверь.