Микенская гробница — толос.

ряными золочеными розетками, имитирующими небесный свод. К гробнице вели длинный узкий ко ридор-дро'мос и высокий, красиво оформленный портал, полуколонны которого были богато расписаны длинными зигзагами. Выше колонн шёл аттик — стенка над венчаю­щим сооружение карнизам, на кото­рой изображена сцена поимки ди­кого быка. Перед этим порталом были найдены фрагменты разбитых чаш, видимо оставшихся от триз­ны — поминального пиршества. Внутри, справа от входа, перекрыто­го огромным, «циклопическим» кам­нем, была устроена отдельная по­гребальная камера. Она некогда тоже могла быть богато украшена, как показали раскопки гробницы в Орхомене (Беотия, область в Цент­ральной Греции), выполненные Генрихом Шлиманом. Там был най­ден фрагмент потолка со схематич­ным — в бегущих спиралях и стре­лах — изображением звёздного неба. Найденные гробницы оказа­лись совершенно пустыми.

Купольные гробницы небольшо­го размера, предназначенные для захоронения членов целых родов, известны на Крите. Но такой тип бо­гатого погребального сооружения с длинным дромосом (около тридца­ти шести метров) в Эгеиде и на Бал­канах прежде не встречался. Он по­явится в Северном Причерноморье в V в. до н. э. Царский курган под Керчью является прямым наследни­ком микенского толоса.

Дворцовая жизнь, длившаяся в Минойско-Микенском регионе несколь­ко столетий, начала постепенно затухать к XIII—XII вв. до н. э. Намечавший­ся кризис выражался во многом: в истощении дворцовых богатств, редком появлении дорогих изделий, отсутствии перестроек и переделок разрушен­ных или приходящих в запустение зданий, определённой замедленности пульса бытия. Он чувствовался и в «усталости искусства», которое было све­дено к нескольким бесконечно повторяющимся основным типам.

Около 1250 или 1190 г. до н. э. произошла какая-то катастрофа. Осла­бевший, деградировавший Крито-Микенский мир, по-видимому, исчерпал к тому времени свои силы и прекратил существование. Возможно, вторг­шиеся северные племена ускорили его падение. На долгие столетия геро­ический мир умолк, но он жил в памяти потомков, в устной и фольклор­ной традиции, в песнях греческих певцов — аэдов. В VIII в. до н. э. он будет сохранён Гомером на века в поэмах «Илиада» и «Одиссея».