Самопринятие терапевта

Та разновидность игровой терапии, которая центри­рована на ребенке, выполняет терапевтическую функ­цию не только по отношению к ребенку, но и к самому терапевту. В ней создается установка на принятие себя и ребенка и глубокую непоколебимую веру в способность ребенка отвечать за себя и управлять собственной деятельностью. В результате постоянных упражнений он приходит к более приемлемым формам поведения.

При такой установке на признание ребенка уважаете детское право на выбор и признается способность ребенка сделать такой выбор, который удовлетворял бы ребенка и был полностью приемлемым для общества. Следовательно, для терапевта значимой целью является создание у ребенка чувства безопасности, когда он может меняться или не меняться, поскольку только в том случае, если ребенок чувствует, что ему вовсе не обязательно меняться, возможны подлинные изменения. Те­рапевт должен стремиться создать такую атмосферу, в которой ребенок чувствует, что он свободен быть таким, каков он в данный момент— в тот момент разделенного с терапевтом знания о себе и друг о друге. Испытывая глубокое чувство уважения к ребенку, терапевт отдает ему полное, глубокое и безраздельное внимание.

Такая самоотдача означает, что терапевт чрезвычай­но чувствителен к личным переживаниям и чувствам, которые можно идентифицировать с ребенком; при этом терапевт различает те чувства, которые являются отра­жением его собственных чувств, возникающих у него самого в сходных ситуациях. Терапевту надо остерегать­ся проекции на ребенка собственных эмоциональных ре­акций и потребностей. Таким образом, игровой тера­певт должен постоянно заниматься самоисследованием и самопринятием. Процесс самоисследования благотво­рен для терапевта так же, как и для ребенка, и необхо­дим для самопринятия. Процесс самопринятия часто начинается у игрового терапевта после того, как он ис­пытает такое принятие в процессе обучения. Приведем письменное свидетельство одного из студентов-старше­курсников.

«Я чувствую, что игровая терапия — благодарная дея­тельность, поскольку я помогаю ребенку принять самого себя. Значительная часть такого вознаграждения возни­кает от того, что мне удается устранить мои собственные потребности с пути ребенка. Я считаю, что если человек умеет контролировать свои потребности, он не только признается в своих собственных чувствах, но и прини­мает их, и тем самым принимает себя самого. Мой процесс самопринятия начался на этом занятии. Я смог­ла действовать ответственно и сумела не допустить собственные чувства на игровую сессию. Разумеется, процесс принятия собственного «Я» длится всю жизнь, но, Боже! — какое замечательное мне выпало начало! Теперь мне хочется перенести обретенную в работе с ребенком веру в себя на другие сферы моей жизни. Спа­сибо за то, что вы меня принимаете».

Другая студентка писала: «Получая обратную связь во время супервизорами практики, я смогла в большей степени быть собой, следовать за собственными интуи­тивными реакциями. Это важно. Мне это необходимо. По мере того, как я все больше расслаблялась и вклю­чалась в переживания ребенка, мне это все больше и больше нравилось».

Игровой терапевт верит в природу детей, считает, что универсальной особенностью детей является их стремле­ние раскрыться и уважает это стремление, уникальное для каждого ребенка. Внутренняя динамика этого стрем­ления может подавляться или пресекаться, но при бла­гоприятных условиях оно может возрождаться. Вера терапевта в рост и изменения ребенка возникает не из статичного интеллектуального решения, но в значитель­ной мере определяется процессом переживания собст­венного непрерывного развития и познания самого себя в системе отношений и в жизненном опыте. Такое само­понимание и сопровождающее его самопринятие дает терапевту возможность терпеливо ожидать возникнове­ния собственного «Я» у ребенка. Он терпим к проявле­ниям проекции «Я» ребенка, потому что охотно прини­мает и прощает себе собственное несовершенство. По­этому и от ребенка не требуется совершенства.

Вот как начинающий игровой терапевт описывает освобождающий аспект самопонимания и самовоспри­ятия: «Чем больше я понимаю себя и признаю свое несо­вершенство, тем больше я освобождаюсь от осознания собственного поведения и необходимости отвечать тем ролевым ожиданиям, которые предъявляются к психотерапевту. Этот предвзятый образ лишил меня свободы и спонтанности, в русле которых могли бы развиваться мои сильные стороны. В игровой комнате я больше не чувствую, что я выполняю непосильную работу; теперь я строю личное творческое общение с Майклом. Я обнаружила, что когда я напряжена, мне трудно сблизиться с другим человеком; но по мере того, как я расслабляюсь, я замечаю собственные неверные движения или лишние шаги, которые я бессознательно ввела в свое поведением

Установка игрового терапевта задает тон игровому сеансу и постепенно проникает в опыт ребенка. Игровая терапия — это не роль; это способ существования. Терапевт, который попытается использовать «метод» или набор методик, окажется напыщенным и неестественным и обречет себя на неуспех и недовольство собой. Внутреннее «Я» ребенка будет лучше развиваться в обстановке, способствующей росту, в той мере, в какой терапевт в процессе игровой терапии умеет отказаться от роли авторитарного лидера. Позиция авторитарности и попечительства приводит к возникновению у ребенка ожиданий зависимости. Цель терапевта состоит в более полной проекции собственного «Я». Это в свою очередь облегчает продвижение ребенка к тому, чтобы в системе развивающихся отношений становиться самим собой. Дети очень чувствительны ко всем черточкам личности терапевта, и она — личность — оказывает на них гораздо больше влияние, чем любые техники, которые терапевт надумал бы использовать. Эффективные тера­певты ценят собственную уникальность и поэтому спо­собны принять уникальность другого.