Дальнейший прогресс.

Одна разовая доза Opium 200 избавила ее от жара, и эффект держится уже семь месяцев.

Она перешла от состояния провала к состоянию успеха, но впереди у нее еще долгая дорога до полного излечения. Насколько я это себе представляю, когда она вылечится полностью, она будет заниматься общественной работой постольку, поскольку это будет необходимым, не в качестве компульсии достичь «мокша». Человек, который полностью исцелен, полон сам по себе, и ни в чем не нуждается.

Конец случая заболевания.

OPIUM: Случай заболевания (4)

Доктор Криста Херон, случай опубликован в Reference Works.

Билл Р., 39 лет.

21 мая 1996

Что больше всего меня тревожит, это то, что мне трудно ощущать себя в безопасности, я сомневаюсь, что у меня когда-нибудь наступит эмоциональная стабильность. С февраля ко мне вернулись воспоминания о сексуальных издевательствах. Мои чувства меняются каждый час, лавина чувств.

У меня синдром посттравматического стресса. У меня есть кошмары, вспышки воспоминаний, резкие всплески эмоций, и я меня поглощают мысли о том, что еще может случиться. На прошлой неделе все дошло до пика, предыдущие три недели были очень спокойными. Я работал над процессом возрождения; когда это не срабатывает, у меня такое чувство недостаточности. Все вскипает и становится сильнее.

(Небольшие подергивания, многочисленные жесты, нервные движения ног, стоп. Отводит глаза).

Меня преследует чувство полного уничтожения, неконтролируемого ужаса. Я кричу в полный голос. Я чувствую, что я наполовину здесь, наполовину там, и так может продолжаться всю неделю. У меня начинаются острые боли в печени, чувство интоксикации от жара, головные боли и головокружения. Как будто я пережидаю бурю. Вообще-то я здоров физически. В последние два года я много занимался эмоциональным восстановлением и физическим очищением. И все равно есть этот фактор риска, эта неконтролируемая часть, в смысле, какие эмоции могут у меня возникнуть в следующее мгновение. Я не могу принять радость, потому что всегда присутствует зловещее чувство, что что-то меня поджидает. У меня всегда было это чувство надвигающейся беды, всю жизнь. Такое чувство, что я живу жизнью взаймы, и просто избегаю несчастий. Я держусь подальше от людей, потому что это – единственный выход. Когда я бодрствую, у меня яркие ощущения. У меня нет чувства дистанции или перспективы. Я чувствую, что каким-то образом меня уничтожат, или я уничтожу сам себя.

Я вырос в Восточном Вашингтоне, где я мог бегать по полям, как дикое животное. Это были такие чудесные ощущения. Я играл со своим старшим братом на нашей удаленной ферме. Я был стеснительным, и очень умным, в школе было невероятно легко учиться, я знал все, чему нас учили. Когда мне было 3 года, у моей матери начались проблемы, и с того времени меня все игнорировали. «Не делай ничего такого, что может расстроить твою мать». У меня никогда не было близких чувств ни к одному из родителей, все делали вид, что все в порядке. Мы переехали в город, когда мне было 9. Мне там не понравилось. В конце школы я занялся политикой. Я начал курить допинг, и чувствовал себя чужим. «К черту это место, не могу дождаться, когда я отсюда отчалю». Я произносил прощальную речь в день окончания школы, но это как будто не имело смысла. В школе было очень легко, и учителя были такими тупыми.

В 1971 я поступил в Эвергрин, и это было самым блистательным событием моей жизни в смысле образования. Меня окружали очень талантливые люди, было постоянное чувство вызова и стимуляции. Я разошелся в полную силу. Я все еще дружу с некоторыми из моих школьных друзей. После этого, моя жизнь пошла по нисходящей кривой. Весь остальной мир бледнеет в сравнении. Я поехал продолжать образование на Восток, и у меня начались проблемы, депрессии, я начал сомневаться в себе. Я чувствовал, что я перегружен. Первый раз в жизни мне стало страшно, и я бросил учебу после первого курса. В конце концов, я оказался на острове Бэйнбридж, работал там как архитектор по ландшафту. Я вернулся в Университет Орегона, чтобы закончить образование. Сейчас я начинаю собственный частный бизнес в области дизайна. Я отошел от своих товарищей по университету и Бэйнбриджу.

В последнюю пару лет я был очень одиноким. Я проводил много времени наедине с собой. Люди говорят, что я не должен так делать. Мне нравится скалолазание, пешие прогулки, музыка… Я могу болтать до бесконечности. У меня было несколько романтических отношений в жизни, но в основном мне приходилось бороться в одиночку. Я не хочу, чтобы кому-то приходилось обо мне заботиться. Но иногда мне этого хочется; чтобы кто-то говорил мне о том, какой я хороший, уверял меня, поддерживал, успокаивал меня в плохие времена… я никогда не испытывал таких чувств, моим родителям это было несвойственно. Мои родители никогда не проявляли ко мне нежности, я не помню, чтобы моя мать обняла меня хоть один раз.

У меня не было осознания до февраля, когда случилось это изнасилование. Я, честно, думал, что я схожу с ума из-за страха, пока я не понял, что случилось. Два мужика держали меня в амбаре. Каждые два месяца с того времени у меня происходят всплески эмоций, сильные сумасшедшие эмоции, и сильный страх перед мужчинами. Сперва они шутили и дразнили меня, но потом их шутки стали жестокими. Меня изнасиловали в рот и в анус. Это было как пытки. Один пытался оторвать мне член. После этих воспоминаний я думал о самоубийстве несколько недель. Как будто я был на распутье – жить или умереть? Большая часть меня хотела умереть. Я потерял ориентацию в пространстве, это невозможно описать. Потом я загнал это в подсознание. Я хотел, чтобы кто-то забрал эту боль, объяснил мне причину, почему это случилось.

Взрыв эмоций – этот страх и непосильное давление. Я думал, что я схожу с ума. Я чувствовал, что я в опасности. Я не знаю, мог ли я себя контролировать. Я чувствовал себя как загнанное животное. Я мог бы убить любого, кто ко мне приблизится. Как будто у меня в голове бушевала буря. Я просыпался по ночам от вспышек воспоминаний. Я чувствовал, что я потерян. Я не мог доверять людям или новым обстоятельствам. Я оцениваю все в отношении добра и зла. Я чувствовал, что какая-то сила хочет меня уничтожить, и я должен постоянно быть на страже. В темноте было еще хуже. Я чувствовал, что я в западне, что никто не поможет, что я полностью отрезан от всего. Я чувствовал себя бессильным, и думал, какие еще мне беды выпадут.

В возрасте 4 лет во мне уже что-то замерзло, и я хотел бы вернуться в то время, и узнать, что это я упустил. Позже я узнал, что люди могут проявлять любовь, и понимать, что такое любовь. Когда ты понимаешь, что именно ты упустил, становится невероятно больно. Наверное, я никогда этого не узнаю (сдерживает слезы). Я осторожно веду себя с людьми, которых не знаю, сдерживаю свои эмоции.

Мысли о самоубийстве приходили мне в голову с позднего подросткового возраста. У меня был такой ритуалистический план, уйти в пустыню зимой, и замерзнуть там до смерти. Это казалось хорошим способом, в согласии с природой. Это символично – замерзнуть в изоляции.

Мне снятся сны о том, что я живу в незнакомом доме с людьми, которых я вроде бы знаю. Как будто мне надо к ним приспособиться и найти свое место. Иногда мне снится, что я должен защищать себя. Или это долгая борьба за выживание, не приключение, но бесконечная долгая борьба с каким-то злом, которое все время таится на заднем плане.

Когда у меня эмоциональные всплески, у меня бывает понос, но иногда бывают запоры.

Ранее назначенные лекарства включают: Aconite, Stramonium, Camphor, Helleborus, Hura, Hydrogen и Anhalonium.

Лекарство: Opium 200

Следующий прием (3 июля 1996):

Я ощущаю глубокое, настоящее спокойствие после этого лекарства. Я почувствовал себя частью жизни, и довольно неплохо в эмоциональном плане. Я ощущаю себя обновленным, а раньше, с другими лекарствами, я так себя не чувствовал. Я стал более сильным.

(Я отмечаю, что он более собранный, и может смотреть мне в глаза).

План: подождать.

Следующий прием: 29 августа, 1996

Я чувствую себя прекрасно, как никогда.

План: подождать

Следующий прием: 8 января, 1997

Я никогда не ощущал связи ни с кем, с детства я ушел в себя. Теперь я не чувствую такого одиночества и изоляции. Сейчас мне стало легче общаться с людьми. Я принимаю от людей поддержку, и у меня это получается. С запорами стало лучше, но я простудился.

Лекарство: Opium 200

Следующий прием: 5 марта 1997

Я очень быстро поправился от простуды. Первый раз в жизни я чувствую себя так отлично. Настроение невероятно спокойное и умиротворенное. Я думаю, не переехать ли мне на Гавайи. Я чувствую такое спокойствие, когда я там.

План: подождать и продолжать наблюдение

Следующий прием: 15 октября 1997

У меня появились сжимающие боли в области печени, и это происходит во время запора. Стул твердый, коричневый и сухой. Я могу не ходить по три-четыре дня. Кишки совсем не работают, и мне приходится тужиться. Я только что узнал, что первый ребенок моих родителей, девочка, умерла на следующий день. Она была недоношенной. Потом у них были два мальчика-близнеца, которые тоже умерли через шесть месяцев. Мои братья и я родились позже. Я помню, как моя мать трясла люльку со мной, и вокруг были сердитые голоса.

Лекарство: Opium 200

Следующий прием: 17 декабря 1997

Мои физические симптомы стали намного лучше, также как и эмоциональные. Я ощущаю новый уровень сознания и цели. Я хочу общаться с людьми с большим пониманием и сочувствием, чем раньше. Мне кажется, что мой характер стал тверже, и у меня появилось новое ощущение завершенности, полноты. Я переезжаю на Гавайи.

Конец случая заболевания.

Комментарий:

Что нового мы можем узнать об Opium – раковый миазм плюс семейство Papaveraceae?

Пациент описывает «лавину» чувств. Лавина – это нечто сильное, неудержимое, как буря, это слишком. Он говорит о «неконтролируемом ужасе». Итак, он испытывает чувство ужаса (Papaveraceae), и его реакция на это чувство – пытаться его контролировать. Реакция на ощущение определяет миазм, в этом случае – раковый миазм (потребность в контроле).

Он чувствует, что он «наполовину здесь, наполовину там» - чувство «ни жив, ни мертв» семейства Papaveraceae.

«…эта неконтролируемая часть, в смысле, какие эмоции могут у меня возникнуть в следующее мгновение» (раковый миазм).

«Я держусь подальше от людей, потому что это – единственный выход». Он блокирует свою чувства, анестезирует себя (Papaveraceae).

«… я уничтожу сам себя». Это разрушительный аспект сифилитического миахза.

«… мне было 3 года … с того времени меня игнорировали. «Не делай ничего такого, что может расстроить твою мать». Раковый миазм – с раннего возраста, он несет ответственность за то, чтобы не расстраивать мать, и контролировать самого себя.

Он загнал память об изнасиловании в подсознание; это было переживание полное такой интенсивной боли и страха. Чувства вернулись к нему лавиной. Как пытки: тема пыток, боли, страдания, ужаса в Papaveraceae – все очень, очень сильное, интенсивное. Такое же сильное, как и потребность контролировать себя (раковый миазм).

Он спрашивает: «… жить или умереть?»

Он ощущает угрозу. «Я не знал, могу ли я себя контролировать» (раковый миазм).

«Я чувствовал, что какая-то сила хочет меня уничтожить».

«…я полностью отрезан от всего». (Изоляция – тема наркотических средств).

«… во мне уже что-то замерзло» (возможно, семейство Papaveraceae).

«Мысли о самоубийстве приходили мне в голову с позднего подросткового возраста». Как отмечено ранее, сифилитический аспект ракового миазма.

«…бесконечная долгая борьба с каким-то злом, которое все время таится на заднем плане». Надежды нет – раковый миазм и дальше.

Мы видим, что к нему возвращаются воспоминания:

Заболевания от испуга; страх от испуга сохраняется

Это воспоминания были изолированы онемением, и находились под строгим контролем., Когда момент страха, ужаса возвращается, он по-настоящему пугает пациента, но в основном он под контролем (рак) и безболезненный (Papaveraceae).

После приема лекарства он испытывает настоящее, глубокое спокойствие; настроение невероятно спокойное и умиротворенное (Papaveraceae).

Впоследствии к нему возвращаются воспоминания о том, как мать трясла его в люльке, и о сердитых голосах. Это – чувствительные области семейства Papaveraceae: крики, упреки, грубое обращение, боль. Возвращение старых, болезненных воспоминаний после приема лекарства – признак излечения.

Некоторые растительные средства, которые он получал ранее: Aconite, Stramonium, Camphor, Helleborus, Hura.

Aconite относится к семейству Ranunculae плюс острый миазм. Aconite тоже отличается страхом и испугом, но ощущение Ranunculae – это «натянутые, воспаленные нервы». Огромная болезненная чувствительность ко всему, к любому впечатлению, как будто нервы оголены. Ощущение множества эмоций одновременно. В остром миазме наблюдается чувство: «Если это пройдет, то со мной все будет в порядке».

Helleborus также принадлежит Ranunculaceae, тифоидный миазм. Его ощущение не наблюдается в данном случае заболевания.

Stramonium – Solanaceae плюс острый миазм. В Solanaceae присутствуют темы врагов, собак, темноты, и сильный страх смерти. Острый страх, который может вызывать все, что угодно, и реакция на него – испуг и бегство (острый миазм). В Solanaceae нет чувствительности к боли, страданиям и пыткам.

Camphor относится к Magnolianae плюс острый миазм; значит, должно присутствовать чувство «в замешательстве, странный» – как будто «внезапно» (острый миазм) он оказался в странном месте. Если мы имеем дело с раковым миазмом Magnolianae, то мы придем к Asarum с возможным чувством: «Я должен держать идеальный контроль над собой в странной, сбивающей с толку ситуации». Быть растерянным, в замешательстве, и сконфуженным было бы не идеально, это было бы потерей контроля.

Hura – семейство Euphorbiaceae (ощущение: связанный – развязанный, туго – слабо), в сочетании с миазмом проказы. Опять же ни ощущение, ни миазм не подходят к данному случаю.

Таким образом, понимание семейств растений и миазмов может помочь нам при назначении лекарственных препаратов.