Характеристики поведения

Жалобы, постоянно встречающиеся описания:

Младенец:

Я никак не могу успокоить своего ребенка, он кричит круглые сутки, ночью часто просыпается, не дает нам, родителям, спать либо, наоборот, не требователен, вял, слишком много спит, сонный, плохо ест, плохо фокусирует взгляд (но видит), плохо слушает (но слышит), слишком мало лепечет для своего возрас­та, хмурый, плаксивый, очень напряжен, его постоянно при­ходится носить на руках, у него повышенный мышечный тонус, постоянно проявляются тонические рефлексы.

Ребенок дошкольного возраста:

Развитие движений не соответствует возрасту, задержка в раз­витии речи, симметричное повышение или снижение мышеч­ного тонуса, ребенок не может сосредоточиться, беспокоен, с трудом успокаивается, непоседлив, угрюм, у него повышенная двигательная активность, ограничение зрительного и слухово­го восприятия (не связано с конкретными нарушениями зрения или слуха), он «цепляется» за мать, избегает пользоваться ру­ками, кажется ленивым, вялым, ходит на цыпочках, наблюда­ются стереотипии и самоповреждающее поведение.

Ребенок школьного возраста:

Трудно сосредотачивается, отвлекается, стремится быть в цен­тре внимания, быть больше всех и лучше всех, не может занять себя сам, шалит, кривляется, ломает вещи, не соотносит силу

своих движений на уровне крупной моторики и/или мелкой моторики, бросается в слезы по самому незначительному пово­ду, легко впадает в отчаяние, припадки ярости, подвержен стрес­су, избегает новых ситуаций и новых требований, саботирует просьбы, угрюм, ноет, агрессивен вербально или физически, командует, эгоцентричен, с трудом обзаводится друзьями, ка­жется ленивым и вялым, очень шумный, постоянно в движе­нии, непоседлив, у него повышенная чувствительность к слу­ховым стимулам, повышенная или пониженная чувствитель­ность к телесной и душевной боли, отсутствие ощущения схемы тела (восприятия собственного тела), ригидность, особенно в новых ситуациях, диспраксия а) рта, б) рук, в) всего тела, за­медленные действия, замедленная реакция на раздражители (слух/зрение), плохая успеваемость при хорошем интеллекте, крупные проблемы в общении, с ним не хотят дружить, у него нет чувства времени, нет чувства пространства, плохая кратко­временная память, нарушения внимания, он постоянно опазды­вает, не чувствует дистанции в общении, пренебрегает дистан­цией, легко отвлекается, если в комнате больше одного челове­ка (отсутствие «эффекта вечеринки*»), постоянно нуждается в близком телесном контакте, прикосновениях, внимании, нело­вок, боязлив вплоть до психоза, не способен структурно мыс­лить, не распознает связей между явлениями, не распознает следствий, не допускает прикосновений, избегает тактильного контакта со многими материалами, у него мышечная гиперто­ния, гипотония (регуляция тонуса), плохой зрительный конт­роль, неясное представление о собственном теле, стереотипии, самоповреждающее поведение, нарушения сна, отсутствие рит­ма сна, вегетативные нарушения (в том числе головные боли), гиперкинезия/гиперактивность, каждую ночь он приходит спать к родителям и/или не может уснуть один, поздно или совсем не приучается пользоваться туалетом, отказывается говорить (но может).

* Способность вычленять и слушать только один источник из множе­ства одновременно звучащих. - Примеч. пер.

В своем докладе 3 декабря 1991 года Инге Флемиг подчер­кивала, что этот список ни в коем случае не претендует на пол­ноту и является простым перечнем тех жалоб и опасений, ко­торые высказывают родители детей с нарушениями восприя­тия, приходя к ней на прием.

Инге Флемиг постоянно говорит в своих докладах о том, как важно всерьез воспринимать то, что заботит мать. Только так мы сможем не упустить решающего момента для начала терапевтических занятий в раннем возрасте. Чем нам помогут те три ребенка на сотню, у которых все «пришло со временем»?

Здесь мне вспоминается такой пример.

Мать Мартина получила два направления. Одно, путем на­стойчивых усилий, - для Мартина, к детскому неврологу, дру­гое, в качестве бесплатного приложения, - для самой себя, к психиатру. Выписавший направления врач считал, что мать страдает истерией.

Флемиг осмотрела Мартина и нашла его осторожным, тща­тельно оценивающим новую ситуацию, приветливым ребенком двух с половиной лет. Он был немного вял, но во время осмотра проявил неплохой интеллект. С первого момента ее волновал не столько ребенок, сколько глубоко озабоченная мать. Она на­стаивала на том, что Мартин не такой, как другие дети, и им чрезвычайно трудно управлять.

Недолго думая, Инге Флемиг позвонила мне и сказала: «Ул-ла, ко мне пришла очень озабоченная мать с мальчиком, про­блемы которого я своими средствами выявить не могу. Пожа­луйста, осмотрите ребенка в условиях терапии».

Меня каждый раз трогала эта открытость и великолепная интуиция Инге Флемиг. Видели ли вы когда-нибудь врача, кото­рый вот так, не боясь повредить своему авторитету, стремится найти решение проблемы? (Ко мне лишь однажды обратился врач-педиатр из Шенефельда под Гамбургом с просьбой помочь ему установить диагноз ребенка с нарушениями восприятия.)

Придя ко мне, Мартин после короткого периода привыка­ния продемонстрировал педантичное, отчасти стереотипное поведение, которое позволило предположить у него начальные

проявления аутизма при высокой одаренности в избранных областях.

(В описаниях конкретных примеров я расскажу о Мартине более подробно.)

После того как я сказала матери Мартина, в чем я вижу проблемы и как они должны проявляться дома и особенно в новых ситуациях, она расплакалась и ответила: «Наконец-то кто-то признает, что с моим ребенком не все в порядке!»

Можете мне поверить, эта мать вовсе не хотела, чтобы у ее сына были проблемы. Но она чувствовала это, и ее приводило в отчаяние, что никто не хотел разобраться, в чем, собственно, дело. Она была права!

Проблемой Мартина, среди прочего, была его высокая ода­ренность.