Глава девятая. Маллот и Петер вернулись от бабушки.

Маллот и Петер вернулись от бабушки.

— Какой-миленький! — обрадовалась Маллот и попробовала погладить Людвига Четырнадцатого.

«И совсем я не миленький», — подумал Людвиг Четырнадцатый и схватил её за руку.

— Папа-можно-мы-заберём-его-к-себе-в-детскую-на-ночь? — умолял Петер. — Пусть-он-спит-в-кукольной-коляске!

«Ещё чего не хватало, — подумал Людвиг Четырнадцатый. — Лис — в кукольной коляске!»

На этот раз человек был с ним, очевидно, согласен.

— Лучше-уж-пусть-лисёнок-останется-в-клетке. Лесные-звери-плохо-себя-чувствуют-в-доме-у-людей, — сказал он.

Людвиг Четырнадцатый нашёл это заявление вполне справедливым.

— Нужно-дать-ему-имя, — предложил Петер.

«У меня уже есть одно, но вам его не отгадать», — подумал Людвиг Четырнадцатый.

— Пусть-будет-Микке. Микке-звучит-очень-мило! — предложила Маллот.

Лисёнок вяло улыбнулся: Микке — такое обычное имя. Людвиг Четырнадцатый куда возвышеннее!

— Рыжий-хвост, — сказал человек.

Людвиг Четырнадцатый заворчал. Право же, ему надоели все эти глупости. Его зовут Людвиг Четырнадцатый, и точка.

— Давайте-лучше-к-завтрашнему-утру-придумаем-ему-чудесное-пречудесное-имя! — предложила Маллот.

К завтрашнему утру!

Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что нос его снова стал сухим и горячим. Неужели ему придётся скучать в этой проклятой клетке до завтра? Ой, как мама Ларссон будет волноваться! А как папа Ларссон будет сердиться!

— Можно-взять-ошейник-Максимилиана-и-погулять-с-лисёнком? — спросила Маллот.

Людвиг Четырнадцатый сразу же повеселел: во время прогулки, может, ему удастся сбежать в лес?

— Можно, — разрешил человек, — но-будьте-осторожны. Мне-кажется-что-лисёнок-немного-зол.

Людвиг Четырнадцатый решил притвориться добрым. Он разрешил детям надеть на себя ошейник Максимилиана и послушно поковылял рядом с ними.

Максимилиан лежал в своей конуре и мрачно наблюдал за всем.

— Тебе-завидно-что-мы-другого-зверька-а-не-тебя-ведём-на-прогулку, — поддразнил его Петер.

Пёс в ответ заворчал, потом заскулил.

Людвиг Четырнадцатый дёрнулся было в кусты, но поводок так натянулся, что пришлось перекувырнуться кверху лапками через голову назад. Дети рассмеялись. А ему было совсем не смешно.

Людвиг Четырнадцатый надеялся, что, возвратясь с прогулки, дети забудут запереть замок. Но он ошибся. Замок был заперт с особой тщательностью. Петер даже подёргал его.

— Не-убежишь-от-нас, — сказала Маллот. — Скоро-уже-ночь-и-мы-должны-спать. А-завтра-мы-опять-придём-к-тебе.

«Завтра я буду в лесу», — мысленно возразил ей Людвиг Четырнадцатый. Но как ему удрать обратно в лес, он не знал. Разве что Тутта Карлссон что-нибудь придумает.

После ужина из дому вышла мама Петера и Маллот. В руках она несла миску с едой. Мама говорила медленно и ясно, так что Людвиг Четырнадцатый понимал её довольно сносно, хотя все слова её звучали для него тоже, как одно длинное-длинное слово:

— Пожалуйста-ужин-нашему-новому-гостю-подан, — сказала она. — Дети-очень-просили-чтобы-ты-получил-самые-лучшие-кусочки-те-что-обычно-достаются-Максимилиану.

Мама детей опять ушла в дом, а Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что он зверски голоден. Но только он собрался запустить свои острые зубки в кусок вкусно пахнувшего мяса, как услышал знакомый писк.

— Пит-пит-питаешься? — пропищал голос.

Людвиг Четырнадцатый узнал голос Тутты Карлссон.

Тутта осторожно выглянула из-за куста.

— Не ешь эту пи-пи-пищу, — пропищала она.

— Разве она отравлена? — ужаснулся Людвиг Четырнадцатый. — Мне показалось, что она пахнет довольно вкусно.

Тутта Карлссон выпорхнула из своего тайничка.

— Максимилиан зол на тебя, — сказала она. — Дети-ти-ти надевали на те-тебя его ошейник. Ходили с тобой гулять. И что самое худшее — ты получил его самые лучшие куски!

— Ничем не могу ему помочь, — возразил Людвиг Четырнадцатый. — Пусть злится на детей.

— А мне кажется, что те-тебе всё же следует отдать Максимилиану эти-ти куски, — настаивала Тутта Карлссон. — Он такой тип-тип-тип.

Последние слова она пропищала лисёнку прямо в ухо, и тогда он всё понял.

— Ты почти такая же хитрая, как мой папа Ларссон! — похвалил её Людвиг Четырнадцатый. — Даже почти как я!

— Даже хитрее, — засмеялась Тутта Карлссон. — Я же не думаю, что пугало — это человек, а всякий человек обязательно — пугало. — И она опять спряталась в кустах.

Долго ждать не пришлось. Как только начали спускаться сумерки, Максимилиан появился у клетки.

— Пр-р-ривет! Ну как тебе, весело? — проворчал он. — Сегодня ночью я могу спать спокойно. Ты хорошо заперт.

— А разве ты не голоден? — мягким голоском спросил Людвиг Четырнадцатый.

Пёс уставился на лисёнка.

— Ещё спрашиваешь! — сказал он и оскалил свои острые зубки.

— Знаю, знаю, — притворившись совсем грустным, сказал Людвиг Четырнадцатый. — Вот поэтому я и спрятал для тебя эти куски. Посмотри, вот здесь, в миске. О, я не хочу, чтобы кто-то голодал из-за меня!

Максимилиан подошёл к клетке поближе. Смотри-ка, лисёнок сказал правду. В миске лежали лучшие куски мяса. Максимилиан облизнулся.

— Добро пожаловать, — приглашал Людвиг Четырнадцатый. — Входи и будь как дома. В прошлый раз приглашал на ужин ты. Сегодня угощаю я.

Максимилиан не знал, верить ли своим ушам.

— А не обманываешь? — спросил он, глотая слюну.

— Ну, что ты, разве может такой маленький лисёнок, как я, обмануть такого мудреца, как ты! — скромно ответил Людвиг.

Максимилиан рассмеялся. Какой же он, право, чудак! Конечно же, лисёнок хитёр, но надуть старого Максимилиана ещё раз! Нет. Это невозможно.

Он сорвал замок с дверцы и медленно вполз в клетку.

— Милости просим к столу! — Голос Людвига Четырнадцатого звучал спокойно, но сердце его дрожало, как заячий хвост. Не пропустить бы нужный миг.

— Благодар-рю за приглашение, благодар-рю за приглашение, — бормотал Максимилиан. — Сочная косточка к ужину — пр-р-ревосходно.

Но только он успел подойти к миске, как вдруг…

Людвиг Четырнадцатый прямо вылетел из клетки и захлопнул её за собой. Тутта Карлссон выпорхнула из-за куста, и им вместе удалось запереть замок.

— Эй вы, кошачьи дети! Что вы натвор-рили! — взревел Максимилиан, не отрываясь от миски. — Я не хочу тор-рчать запер-ртым в цыплячьей клетке. Откро-ройте меня сейчас же! Так ты лгал, лгал, лгал!

— Приятного аппетита, — ответил Людвиг Четырнадцатый. — Прошу прощения за то, что не могу составить компанию. Очень спешу. Разреши передать привет папе Ларссону от хитрого Максимилиана.

— Бр-р-родяга! — ревел пёс. — Погоди только, встретимся ещё р-раз… Ой, ой, ой, как я зол!

Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон вместе добежали до курятника.

— Тысячу, миллион спасибо тебе за помощь, — раскланялся лисёнок перед Туттой Карлссон.

— Цып-цып-цып! За что благодарить! — кокетливо ответила Тутта Карлссон и скромно опустила головку. — Ведь это из-за меня ты попадаешь во всякие неприятности-ти-ти.

— Сегодня нам не придётся уже поиграть, но можно мне в другой раз с твоего разрешения пригласить тебя, уважаемая Тутта Карлссон?

— Ты очень пин-пин-пинтеллигентный лисёнок, — пропищала взволнованная Тутта Карлссон. — Только подальше от курятника. Мне кажется, Максимилиану очень хочется дать тебе хороший пин-пин-пинок.

— Знаешь, давай будем играть за изгородью, ну, там, где мы встретились в первый раз! — предложил Людвиг Четырнадцатый.

Это предложение понравилось Тутте Карлссон. И прежде чем исчезнуть в курятнике, где её ждали сестры, братья и другие родственники, она договорилась с Людвигом, что встретится на следующий день за изгородью.

Людвиг Четырнадцатый поспешил домой. Была уже почти тёмная ночь, и он отлично понимал, что папа Ларссон очень сердится, а мама Ларссон очень волнуется.

Так оно и было. Когда Людвиг Четырнадцатый вошёл в гостиную, папа Ларссон сидел в кресле, сделанном из детской коляски. Он вытащил часы из нагрудного кармашка и нахмурил брови.

— Опять бегал по лесу! — проворчал он. — Оно, конечно, мы, лисы, на охоту ходим ночью. Но ты ведь ещё совсем ребёнок, тебе ночью надо спать.

— Сегодня я опять всех перехитрил, — начал было Людвиг Четырнадцатый.

— Ах вот как! — улыбнулся папа Ларссон. — Ты что, надо полагать, опять встречался с моим старым другом Максимилианом?

— Да, и не только с ним, — с живостью подхватил Людвиг Четырнадцатый. — Сначала меня поймал человек, потом я был игрушкой у человеческих детей, а потом меня заперли в цыплячью клетку и кормили собачьей едой, а потом я и Тутта Карлссон обманули Максимилиана и…

— Милый Людвиг, — прервал его папа Ларссон, — ты что-то, я бы сказал, слишком переутомляешься в последнее время.

Людвиг Четырнадцатый сник, хвост его опустился.

— Это пра-а-вда, папа…

— Да, конечно, правда. Ты заснул в лесу и видел сказочный сон. Иди к себе и досматривай его, спокойной ночи.